Гардемарин ее величества. Сатисфакция

Глава 27

Алена высадила меня в Репино, где на неприметной улочке меня уже ожидал такой же неприметный автомобиль: серенький ибериец «Тескоко». Бюджетная малолитражка, коих полно на улицах Санкт-Петербурга. Впрочем, серьезных задач перед ним и не стояло: все, что нужно от машины — доставить меня из точки А в точку Б, а потом увезти обратно. Без погонь, таранов и лихих маневров.

По крайней мере, я на это очень надеялся.

То, что в городе происходит… происходит нечто, стало ясно уже на въезде. Там, где еще сегодня днем стоял блокпост, нынче лишь сиротливо маячили бетонные блоки, да дымился остов сгоревшего бронетранспортера.

Я присмотрелся. Нет, герба на закоптившемся железе не разобрать, но, полагаю, принадлежал он лояльным Мещерскому полкам, которые решили погеройствовать и встать на пути «преображенцев» или «семеновцев»… Что ж. Жаль, конечно, но ничего не поделать: не бывает совсем мягких переворотов, жертвы в любом случае неизбежны. И хорошо, если эти останутся единственными.

Хотя в глубине души я понимал — не останутся. Но в данном случае как нельзя лучше подходит поговорка «Цель оправдывает средства». По крайней мере я в этом был уверен.

Несмотря на дерзкий захват телестудии, улицы были практически пусты. Ни патрулей, ни кордонов, обязательных по плану «Перехват». Просто потому, что самопровозглашенным властям резко стало не до этого. Опустив стекло, я впустил в салон приятный летний ветерок, а вместе с ним в машину ворвались звуки отдаленной перестрелки и рев тяжелой техники. Наш выход в эфир оказался той самой костяшкой домино, что повлекла за собой цепную реакцию, укладывая остальные целыми рядами.

Мне даже не нужно было связываться с соратниками, включать новости или заходить на городские порталы, чтобы понять, что происходит. Преданные Морозову и Совету Безопасности войска брали под контроль стратегически важные объекты: окружали воинские части, занимали аэродромы, оцепляли полицейские участки… Рабочая рутина государственного переворота. Когда-то я все это уже проходил, разве что тогда события развивались гораздо стремительнее и жестче. Сейчас — хотелось надеяться — все случится гораздо проще и бескровнее.

Да, кто-то будет до конца пытаться исполнить свой воинский долг, так, как он его видит, но гораздо больше окажется тех, кто сложит оружие, отказавшись стрелять в своих же однокашников. Не в последнюю очередь это заслуга наших ошеломительных побед в медиапространстве — интервью с Маской и выступления Елизаветы в прямом эфире.

Люди устали. Сначала Келлер, потом Морозов, за ним — Мещерский… Целая череда громких самовыдвижений утомила всех, и появление Елизаветы, крови от крови и плоти от плоти покойного императора, очень многие восприняли, как благо. Мы обозначили себя как нельзя более вовремя, подгадав идеальный момент, и теперь чаша весов все сильнее клонилась в нужную сторону.

Раздался холодящий кровь вой, и я выглянул в окно. Над городом прошел штурмовик, заставляя машины притормозить, а редких прохожих — втянуть голову в плечи. Самолет свалился было в пике, заходя на цель, но в последний момент выровнялся и ушел на разворот, удаляясь.

Здравый смысл возобладал. То ли у самого пилота, то ли у его непосредственного руководства. Я улыбнулся. Гражданской войны, на которую так рассчитывали многие за пределами Империи, не будет. Страна не утонет в крови. Думаю, командующие остальными войсками, оказавшихся сейчас запертыми в своих расположениях, проявят не меньшее благоразумие, и уже к утру столица будет в наших руках. По крайней мере, важнейшие ее объекты. Время Зимнего еще не пришло…

Но скоро придет.

Впрочем, это было не моей заботой. По крайней мере в данный момент — сейчас у меня другая задача. Не менее, а может быть, и более важная, чем изоляция воинских соединений, способных сорвать наш план.

Благополучно добравшись до Крестовского острова, я свернул в переулок, не доезжая до нужного мне адреса примерно квартал, остановил машину и заглушил двигатель. Откинувшись в кресле, прикрыл глаза. Все же бешеный темп событий последних дней умотал даже молодое и усиленное Конструктами тело.

Ладно, ничего, сейчас посижу пару минут — и в порядке.

Вдох-выдох. Вдох-выдох. Вдох-выдох… Нормально. Пора работать.

Выбравшись из машины, я открыл багажник, достал из него спортивную сумку и принялся снова облачаться в черный штурмовой комбинезон. Разве что экипировку сменил: вместо тяжелого полноразмерного бронежилета взял легкий плейт-карриер, практически не стесняющий движения. В петлю на боку ушла короткая резиновая дубинка с интегрированным шокером, на бедро — тазер. Из боевого оружия при мне остался только пистолет в кобуре на груди и нож.

Правда, пускать в ход я их собирался только в самом крайнем случае. И на этот раз не потому, что противостоять мне будут подданные Империи… А вовсе даже наоборот. Если ситуация обернется совсем плохо, я, конечно, церемониться не стану, но пока лучше обойтись без международного скандала.

И так сколько их еще предстоит…

Проверив снаряжение, я закрыл багажник, и, стараясь держаться в тени, двинулся по переулку. Свернул, миновал несколько домов и остановился неподалеку от нужного.

Его светлость герцог Брауншвейгский выбрал в качестве резиденции шикарный особняк. По иронии судьбы — совсем неподалеку от той дачи, которую я разворотил ударом луча смерти, направив секретное оружие Распутина против него самого.

Непонятно, почему Георг не воспользовался приглашением кого-то из местных сторонников, готовых предоставить его светлости в пользование собственные дворцы, но мне так было даже лучше. Вломиться в тот же дворец Юсупова на Мойке было бы куда сложнее, а здесь…

Сверившись со схемой в телефоне, заботливо выданной Корфом, я прикинул слепую зону камер наблюдения, коротко разбежался, и, слегка подтолкнув себя Даром, взлетел на каменную стену. Распростерся на гребне, осмотрелся, изо всех сил напрягая ночное зрение.

Ага. Есть. Темная фигура неспешно двигалась по периметру, совершая традиционный обход. Но расслабленно и без огонька, лишь отдавая долг служебным обязанностям. Дождавшись, когда часовой пройдет под стеной, я, не мудрствуя лукаво, просто свалился на него сверху. Сгруппировавшись в полете, приземлился за его спиной, взял в захват, провел удушающий, и уже через несколько секунд укладывал бесчувственное тело в траву.

Кляп, пластиковые стяжки… Готово, можно двигаться дальше.

Пользуясь тем, что форма у нас с иберийцами была практически одинаковой, дальше вдоль забора я шел, не скрываясь. В темноте черные комбинезоны не различишь даже с пяти шагов, а когда я подберусь ближе — сображать уже будет поздно.

Увидев темную фигуру, идущую навстречу, я аккуратно потянул из петли на поясе дубинку. Подпустил часового ближе, бросил взгляд влево, и, дождавшись, когда от крыши, на которой, теоретически мог сидеть наблюдатель, нас прикроет раскидистое дерево, резко бросился вперед. Наконечник дубинки ткнулся в шею иберийца, я нажал кнопку, и боец дернулся, когда его прошил мощный электрический разряд.

Отдернув дубинку, я крутанулся вокруг своей оси, оказавшись у иберийца за спиной, и, коротко размахнувшись, обрушил дубинку ему на затылок. Бедняга рухнул, как подрубленный, я подхватил тело и оттащил его в сторону.

Минус два. Плохо. Я все же надеялся проскользнуть незамеченным. Чем больше я глушу иберийцев, тем выше вероятность, что кого-то из них хватятся. А это мне совсем не нужно.

Спеленав бойца, я наплевал на конспирацию вместе с незаметностью и рванул через открытое пространство к дому. Скользнул вдоль стены, ухватился за водопроводную трубу и быстро полез вниз.

Минута — и я на крыше. Пригнувшись, чтобы не маячить на фоне неба, я быстро двинулся вдоль карниза, поглядывая по сторонам. Наблюдателя на крыше, кажется, все же не было, но я решил не рисковать. Присев, я достал из кармана телефон, убавил яркость до минимума и сверился с планом здания.

Да, это здесь. Что ж, поехали.

Несколько движений — и вот я уже мягко приземлился на балконе. Присел, послушал ночь: тихо. Отлично. Продолжим.

Я планировал потратить на проникновение больше времени, готовясь вырезать часть стекла, чтобы разблокировать ручку двери, но все оказалось куда проще: видимо, его светлость не жаловал кондиционеры, и дверь на балкон оказалась приоткрытой.

Качнув головой, я усмехнулся легкомысленности иберийцев. Да и Мещерского, пожалуй, тоже. Будь Георг моей последней надеждой, я бы засунул его в самый глубокий подвал Зимнего, окружив двойным кольцом Одаренных и тройным — автоматчиков. А здесь… Даже обидно.

Иберийский стыд.

Проскользнув внутрь комнаты, я замер на пороге и огляделся. Георг, раскинувшись звездой поверх одеяла, мирно сопел на кровати. Улыбнувшись этой умильной картине, я пересек комнату, взял стул и подставил его спинкой под дверную ручку. Не бог весть какая защита, но пару лишних секунд она мне, в случае чего даст.

Второй стул я поставил его у кровати Георга. Уселся, достал пистолет из наплечной кобуры и неспешно накрутил глушитель. После чего положил оружие на колени и театрально откашлялся.

Нужно отдать Георгу должное: отреагировал парень достойно. Рука рванулась под подушку, а сам он сжался, подобно взведенной пружине, готовой распрямиться в любую секунду.

— Не стоит, ваша светлость, — мягко проговорил я. — Вы же знаете: я успею первым.

Георг на миг замер, выдохнул, а потом медленно убрал руку из-под подушки и сел на кровати.

— Какой неожиданный сюрприз, Владимир, — проговорил он, внимательно глядя на меня. Но главным образом — на пистолет. — Чем обязан столь позднему визиту?

— Доброй ночи, Георг, — кивнул я. — Да вот проходил мимо, решил заскочить, поболтать немного.

— Боюсь, сейчас не самое подходящее время для болтовни, Владимир, — Георг изо всех сил пытался держать лицо, и, должен признать, ему это удавалось.

— Увы, боюсь, более подходящего уже не найти, — со вздохом ответил я. — К тому же эта болтовня в интересах вашей светлости.

— Я думал, мы давно на «ты», Владимир, — настороженно проговорил Георг. — После всего, через что нам пришлось пройти вместе, после того боя на буксире, после…

— Я помню, Георг. Помню обо всем, — ответил я. Уже серьезно, без всякой тени издевки или иронии. — И только поэтому я трачу свое время на этот разговор. И, как я уже сказал, он в твоих интересах.

— Я очень внимательно слушаю.

— Помнится, у тебя было ко мне некое интересное предложение, — проговорил я.

Георг удивленно вскинул брови.

— Должен сказать, ты выбрал весьма экстравагантный способ его обсудить, — хмыкнул он, понемногу беря себя в руки. — Это точно не могло подождать до утра?

— Не могло, — кивнул я. — Утром будет поздно. Потому что я пришел не обсуждать твое предложение, а сделать тебе другое.

— Как интересно, — Георг явно через силу улыбнулся. — Я весь внимание.

— Уезжай. — Я не до конца совладал с голосом, и в нем проскользнула вся накопившаяся усталость. И от этого слова прозвучали еще весомее. — Просто уезжай, не мешкая. Как только рассветет… а лучше прямо сейчас. Уезжай и больше никогда сюда не возвращайся.

— С какой стати? — вскинулся Георг. — Кажется, ты не понимаешь, Владимир. Завтра меня…

— Нет, это ты не понимаешь, — Я легонько постучал глушителем пистолета по колену. — Если хочешь сказать, что завтра тебя назовут законным преемником покойного императора — вынужден тебя разочаровать. Завтра это будет совсем другая страна. А для тебя, если ты не примешь мое предложение, завтра не наступит вовсе. Я здесь только из уважения к тому, что ты в нужный момент не подвел, не испугался и прикрыл мне спину. Пусть даже и преследуя собственные интересы, — усмехнулся я. — Боевое братство для меня не пустой звук, но… У меня нет выбора, Георг. А у тебя выбор пока еще есть. Потому я предлагаю в последний раз: просто уезжай.

Георг внимательно посмотрел на меня, перевел взгляд на пистолет и спросил, кажется, уже приняв решение:

— Почему ты уверен, что я сдержу слово? Ведь я могу сейчас пообещать тебе уехать, а завтра…

— А завтра ты погибнешь, — сухо ответил я. — Возможно, как герой, но погибнешь. И это чертовски обострит отношения между странами во всей Европе. Возможно — вплоть до объявления войны. Скажи, Георг, ты любишь свой Брауншвейг?

— Д-да… — явно не понимая, к чему я веду, выдавил из себя Георг.

— Тогда возвращайся домой — или ты его больше не увидишь. Ты неплохой парень, но умудрился влезть в игры больших и очень злых мальчиков, Георг. И в этих играх с самого начала тебе уготована весьма незавидная роль. Мальчика для битья, марионетки, повода для войны — выбирай, что тебе больше нравится. — Я покосился на дверь. — Неужели ты хоть на минуту мог допустить, что тебе и впрямь позволят править, а не только носить корону?

Георг промолчал.

— У этой страны уже есть правитель. И это не ты. Потому подумай, о чем я тебе сказал.

Я встал и принялся скручивать глушитель со ствола. Сейчас я окончательно осознал, насколько сильно устал… А еще понял, что мне чертовски жаль Георга. Неплохого, в общем-то, мальчишку, который заигрался во взрослые игры, посчитав себя значимой фигурой.

Что ж. Лучше получить прививку от наивности, чем пулю.

Сунув пистолет в кобуру, я шагнул к балкону. На пороге задержался, обернулся и проговорил:

— Надеюсь, что ты примешь правильное решение. Удачи, Георг.

Взявшись за перила, я одним движением перемахнул через них, отправляя тело в темноту.

Земля мягко толкнулась в ноги, и в тот же момент откуда-то издалека донесся звук мощного взрыва, а горизонт осветила яркая вспышка. Я вздохнул, и, продолжая держаться в тени, двинулся обратно к забору.

Кажется, это будет чертовски длинная ночь.