Сантехник

Глава 18

До наступления темноты я до все же крепости не добрался.

Только до реки дошел, старательно выкруживая вправо, чтобы избежать встречи с оставшейся бандой нелюдей.

Ну, это если считать их количество по кострам в ночи, однако, я мог не все костры рассмотреть, да и чисто технически орки могли его и от меня спрятать в каком-нибудь углублении почвы, так что, сколько их тут крутится — да кто его знает.

Правда, и у меня имеется серьезное преимущество, которое сегодня не раз спасло мне жизнь — моя подзорная труба.

Только, можно и совсем внезапно столкнуться с выехавшей из-за перепада высот откуда-то ватагой звероящеров, когда они сами смогут меня рассмотреть.

Однако, Бог меня не выдал, а эти свиньи не съели.

Да и вымотался я изрядно, с рассвета бегаю по кургану и около него, отслеживая перемещения орков, потом марш-бросок на двадцать километров и еще возвращение к ложбине с кучей трупов. Схватка с двумя малолетками-звероящерами легко прошла, а вот после всех печальных хлопот с телами и обильной мародеркой я уже почувствовал усталость.

И физическую, и моральную из-за произошедшей бойни.

Ведь, если остался бы с парнями, может, и отбились тогда вместе, хоть несколько егерей выжило бы. Я бы точно штук пять гиеноконей и людоедов приголубил бы сам лично, выжила бы за моей спиной половина ватаги. И парней спас бы, и сам повоевал, как следует, все же разведчики не очень как бойцы прокачаны, их дело — незаметная скрытность наблюдения.

А никак не рубка нос в нос с сильно могучими в таком деле орками, что у меня здорово получается.

Однако, что случилось — того уже не изменить, карты судьбы так легли в итоге.

Я сам отправился за них опасную работу выполнить, рискуя жизнью, только почему-то чертовы рептилоиды навелись именно на егерей и все вышло так, как вышло.

Они погибли без шансов, а я довольно легко выжил, спас Мурзика и даже отомстил за парней беспощадно, обратив страшное поражение в относительную победу людей.

Повезло мне, вовремя к месту тризны подошел, орки все за меня собрали с тел и сами тела сложили, не пришлось мне этим скорбным, но, необходимым делом заниматься.

Еще хорошо понимаю, что идти напрямик или подходить, пусть и в сумерках, к крепости — совсем плохая идея. Если меня заметят, нелюди на своих гиеноконях меня и прямо под стенами забьют, ничем им гарнизон помешать не сможет.

Да и я бежать уже не готов, кота все же нести пришлось на своих плечах, как и все трофеи.

Поэтому заночевал на берегу реки, спустившись к воде и найдя там ровное местечко в кустах. Мурзик, как увидел столько воды в одном месте, чуть с ума не сошел, не мог напиться и все морду в нее опускал, не веря своим глазам. Целый час бегал по мели, пытался немного отмыться от грязи.

Совсем котейка с катушек съехал, плескался и шумел на всю округу.

Ну и пусть себе, никого в пределах видимости не заметно, правильное все же решение оказалось выкупить подзорную трубу у приятелей. Пусть три месяца жил на однообразной казенной жратве, однако, теперь она дает мне решающее преимущество в выборе — когда драться смело, а когда спасаться вовремя.

Костер не стал разводить, не хочу рисковать совсем, мало ли куда запах дыма пойдет, вдруг в темноте мимо людоеды по своим черным делам проедут.

Проедут и заинтересуются, кто это тут такой вкусный и глупый огонь так бесстрашно палит.

Да и зачем мне костер, котелок в крепости остался, а чайника отдельного у меня нет.

В сумерках с Мурзей пожевали сушеного мяса, запас еще есть небольшой, я накрылся маскировочным плащом, кот пристроился у меня под боком, и мы сразу уснули. Ночью несколько раз проснулся от того, что кот неистово толкается задними лапами, похоже, убегает во сне от кого-то очень страшного. Погладил его по спине, котейка расслабился и замурчал, понимая, что он в надежном месте теперь под защитой хорошего человека.

С первой предрассветной музыкой птиц и прочих насекомых я поднялся, собрал все добро, засунул кота в ящик и зашагал к крепости. Еще утренние сумерки не прошли, как я уже оказался под стенами и заранее предупредил голосом дозорных на стене.

Перешел по стволам деревьев, заменяющим пока мост к воротам, которые первым делом ладят мастеровые мужики и уже сделали до половины по высоте. Ну, пока можно и так перелезть, что я и сделал.

Орки, конечно, сожгли деревянные ворота перед отступлением, как и все, что можно было поджечь. От огня кладка вокруг ворот потрескалась, петли потеряли закалку, теперь все заново придется восстанавливать Империи за свой счет.

Дорогое это дело — вот так сдавать крепости, а потом ремонтировать, в этом году только две ближайшие к Датуму собираются восстановить. Ибо, материалов и работников не хватает, как денег и воинов тоже всегда в недостатке.

Слишком серьезный вырос враг — звероящеры-людоеды, так задешево уже от них отмахнуться не получится, держа гарнизоны общей численностью меньше тысячи воинов на краю огромного по размерам Дикого поля.

На пару лет загоняют в большие минуса всю Империю. И отказаться от дешевых продуктов с берегов Станы она уже не может, привыкло население и зимой есть свежие овощи за недорого. Но и защищать свои владения теперь пару лет с огромными убытками придется.

А не нужно было так жлобиться и воровать столько всем норрам, к обороне края причастным, оказалось бы на стенах крепостей просто немного больше воинов. И у них больше болтов, арбалетов и той же защиты от стрел, чтобы спокойно оставить каждую малую орду под стенами лежать.

Тогда бы они из малых не превратились в большую и здорово так не потрясли основы Империи в этих диких местах.

Только, это лично мои мысли про случившееся поражение людей, я ими даже ни с кем не делюсь. Да и не поймут мои простые приятели такого стратегического размаха своего товарища:

— Ведь бабы и жратва везде одинаковы, чего тогда башку напрягать лишнего? Для этого благородные есть! Они грамоте хорошо обучены!

Ну, это не моя проблема, я теперь затрофеил хорошо золота и прочих дорогих вещей. Могу уже смело в любое место ехать с каким-то комфортом, не своими ногами и плечами каждый километр имперских дорог пересчитывать.

Как до этого случая собирался, на два с половиной золотых лодку или телегу не наймешь. Это только очень скромно неделю питаться в пути получится.

Однако, теперь по местным понятиям, как лично отомстивший за погибших, я имею право на половину всех трофеев и этот вопрос хорошо бы с начальством гарнизона приземлить заранее. Я с ними хорошо поделюсь, только, чтобы не возникло разногласий, что тут имперское имущество, а что — личное имущество погибших парней.

Если все упрутся, тогда ничего хорошего не получится, а мне и так выше крыши трофеев привалило.

Поэтому и следует поторопиться сейчас, чтобы добраться до места схватки первыми, не дать опередить себя оставшейся где-то недалеко ватаге нелюдей.

Сразу требую доступа к начальнику гарнизона, жду на кухне, спешно завтракая. Потом рассказываю о случившейся трагедии спустившемуся ко мне пожилому мужчине. Начальнику местного гарнизона, выслужившемуся до своего высокого поста с самых низов и нормально понимающему, что теперь необходимо предпринять.

— Четыре костра, говоришь? — переспрашивает он, застегивая ремень и натягивая с помощью помощника кольчугу.

Знает, как и я, что звероящеры держатся своих и с чужими племенами не мешаются.

— Одни ушли, и в ложбине четырнадцать рыл валяется?

— В ложбине четырнадцать и наверху двое, — поправляю я его.

— Все целые? — интересуется он и я отвечаю, что все целые.

То есть, правые уши зверолюдей еще остались на месте, ведь именно по ним ведется подсчет уничтоженных нелюдей и выдаются премиальные деньги.

— Все можно обсудить, кто и кого убил, — закидываю я пробный камень командиру гарнизона и вижу, что ему эти слова нравятся.

Ватага егерей — ему почти не подчиняется и то, что они полегли где-то в степи при исполнении задания, это не его конкретная беда, если по большому счету.

А вот возможность отомстить за своих, предъявив именно правые уши орков, украшенные татуировками и еще колечками в зависимости от количества убитых врагов, это уже его прямая заслуга перед вышестоящим начальством.

Как и сдача трофеев в казну. ну. сдача именно кое-каких, а остальные можно нормально так поделить.

Отдадут мне мою долю, потом еще для империи что-то отложат по минимуму, а все остальное ему и его проверенным товарищам достанется. Как говорится — плавали, знаем.

Поэтому начальник гарнизона хочет понять, как мы сможем договориться между собой, чтобы наши слова совпали полностью. Даже в мелочах.

— Если люди верные окажутся, тогда все возможно, — намекаю я мужику, кого стоит взять с собой.

— Половина от такой толпы — слишком много для тебя, — продолжает торговлю командир усиленной когорты.

Я делаю вид, что напряженно думаю. Хотя, все уже решил давно про себя.

— Четверть и все, больше не спорим, — оглашаю я свои условия.

Ну, на это командир согласен и командует своему ординарцу, кого из стражи поднимать на выход.

Мне четверть, империи столько же, все остальное ему с ближними — такой расклад даже нет смысла обговаривать, и так все понятно.

Пойдут только проверенные воины и те молодые, кто к ним уже стал приближен, остальные останутся в крепости под командованием его заместителя.

Я тоже не в пролете, почти все монеты и лучшее оружие я забрал с собой, пока спрятал под приметным кустом около реки на подходе к крепости.

Да и где мне все здесь оставить, чтобы с гарантией? Когда я буду на выходе в степь?

Правильно — негде!

А так все спокойно дождется меня в укромном месте и я буду спокоен.

Кота оставляю там, где кухня гарнизона, наваливаю кисе полную миску требухи, которую мне выдали по первому требованию, как только увидели диковинного зверя. Во второй миске чистая вода, Музрик так увлекся подношением, что забыл про меня. И хорошо, что за животинкой повар с помощником присмотрят и обижать не дадут никому. Уже проверили своими ладонями, как он мурлычет, словно трактор на холостых оборотах, сильно истосковавшись по простой человеческой ласке.

Про трактор я, естественно, аллегорию тоже никому не стал говорить, не то еще время на дворе.

Выходим ватагой в пятнадцать воинов, если и следят за нами нелюди сейчас, с восемью орками мы справимся в любом случае. А больше их тут и оказаться не должно, если мои наблюдения верные.

Только, это если они тактику схваток не поменяют, так то могут нас всех издалека стрелами утыкать, как ежиков.

Всегда в прямой бой кидаются, луки оружием против трусов считают. Однако, могут и поменять свое мнение, как уже начали меняться сами. Вон, даже за ремонтом крепости наблюдают с какой-то целью, значит, начинает что-то соображать уже в долгую. Переходят от примитивной тактики навала к какой-то стратегии, это опасно на самом деле.

К обеду добираемся до места схватки, тут все осталось по-прежнему, раненые мной гиенокони далеко не ушли, оба валяются в стороне, уже едва живые.

Приходится их добить, чтобы добраться до сбруи, седельных сум и луков с колчанами, полными стрел, это все нужные в хозяйстве предметы.

Хорошо, что забрали из крепости всех лошадей, теперь парней сможем увезти, чтобы похоронить на берегу и все трофеи тоже влезут. Даже вся кожаная сбруя с гиеноконей и козлов нелюдей будет забрана, она пошита из очень качественной кожи и за ее сдачу военные закупщики неплохо платят.

Час на хлопоты, потом забираем припрятанное мной добро и спешим в крепость. Воины с интересом посмотрели на выкопанные из-под земли инструменты, однако, куда больше их заинтересовало оружие, часть которого они поделят среди них.

Спешим, мало ли, зверолюди выследили наш небольшой отряд и послали за подмогой.

Если она тут есть, эта подмога? Да вряд ли, видно, что пока только наблюдение людоеды ведут зачем-то?

Так прошел этот день, к темноте оказались уже под защитой стен, поужинали дружно, поделили все привезенное добро по справедливости.

Что получше — себе и мужикам, что похуже — в казну Империи.

Так все обычно и происходит, ждать благодарности от властей — нет никакого смысла, а украсить свою жизнь хорошим палашом или дорогой орочьей саблей — это же совсем другое дело.

И просто приятно, и продать можно хорошо по случаю, народ уже опытный в отряде, у всех второй-третий контракт подписан.

Это не считая молодежи, им еще рано о себе много понимать.

Главное — не зарываться от жадности и отдать какую-то часть трофеев в казну.

Тут мне приходится серьезно задуматься, что теперь делать со своей долей в оружии? Куда ее пристроить?

Раз я свой отряд егерей или личной охраны не набираю, значит, оружие придется продать. Чтобы его продать, мне необходимо попасть в достаточно большой город, тогда можно не отдавать его за копейки.

Даже в Датуме, ближнем крупном городе, мне не дадут настоящей цены, там этого трофейного добра еще хватает у всех, кто смог пережить осаду города.

Раньше мне оказалось бы трудно попасть куда-то далеко от Теронила, с моими то двумя золотыми в кошеле, теперь у меня набралось еще пятьдесят золота с трофеев и мародерки, поэтому руки у меня развязаны полностью.

Денег у меня теперь хватает на то, чтобы нанять лодку и добраться до первого небольшого городка выше по течению реки. Там река уходит в сторону, придется пересесть на подводу и через два дня пути оказаться уже в солидном городе Империи.

Который называет все в том же ключе, как и все остальные, с окончанием на -нил или –ум, этот называется Кворум.

Населения в нем гораздо больше, чем в Датуме, тысяч двадцать точно наберется с пригородами. И это настоящий гражданский город, уже в относительном тылу обжитых мест за крепостями по берегам Станы.

Там я смогу избавиться от кучи оружия, добавив еще пару сотен золота к своим деньгам, а с такими средствами можно отправиться уже покорять столицу.

В принципе я и так думал добраться до этого города, продавая по дороге на тех же рынках небольших городков свои неплохие трофеи, накопленные после долгой осады Датума. Тот же пяток кинжалов и боевых ножей, которые у меня запасены, всегда купят на том же рынке, пусть и не за полную стоимость.

На самый худой конец можно и подзорную трубу продать, хотя, я бы постарался этого избежать.

Теперь это точно не потребуется, поэтому я с утра договариваюсь с парнями, привезшими ночной улов рыбы, как договорено у них с местным кастеляном. Скота после нашествия вокруг крепости почти не осталось, приходится солдатам хлебать сплошную уху и далеко не все этим делом довольны, рассчитывая как раньше на густые мясные супы.

— Сколько возьмете, чтобы отвезти меня до Патринила? — спрашиваю я про нужный мне городок, где собираюсь нанять подводу или подсесть на попутную.

— Три золотых, — отвечает первый рыбак после долгого совещания с приятелем и хитрых взглядов в мою сторону.

Ну загнул, это же полторы мои платы месячные за три дня обычной гребли!

Мы недолго торгуемся, я сбиваю цену до двух монет, однако, теперь тоже должен сидеть на веслах по очереди.

Ничего, разомнусь немного, прокачаю спину и трапецию, полезно иногда так веслами помахать.

Мне все равно деваться некуда, или возвращаться сейчас в Датум, где придется ждать отнюдь не часто ходящей оказии до следующего большого города или подниматься вверх по течению Станы, где я окажусь около границы Империи и Вольных баронств.

Поэтому, решено, поеду в Кворум, расторгуюсь, а там дальше подумаю, куда двигать одинокому в этом мире мужчине.

Хотя, чего это я?

Я же теперь не так одинок, со мной Мурзик поедет.

Хорошо, что с лодкой все попроще вышло, чем одному по глухим местам идти несколько дней.

Забрал у начальника гарнизона свое добро, упаковал все в удобные для переноски тюки, использовав для этого ту же хорошо знакомую рогожу нелюдей.

Попрощался с служивыми, перед этим помянули парней, когда нашли они свое место упокоения на высоком берегу Станы. Здесь, конечно, не кресты ставят на могилах, просто две скрещенные палки, связанные по центру.

Обозначают, что место уже занято, а обладатель данного тела теперь в счастливых серых пустошах, где время течет незаметно, а удовлетворение — полное.

Ну, так примерно звучит это дело в изложении местных священников.

Сам я так и не проникся местной верой, даже особо вопрос не изучал, просто научился нехитрому жесту культа, двум касаниям «сердце-лоб» и посещал воинский храм, когда уже мое постоянное отсутствие могло броситься в глаза.

Военные здесь народ не сильно религиозный, ибо и так за правое дело жизни кладут, а вот все остальное население очень даже верующее.

Им то еще попадание в пустоши забвения заслужить нужно тяжелым долгим трудом, еще полным послушанием хозяевам своим, дворянам и священникам. Очень такая удобная религия для правящего класса в этих землях.

Ну и хорошо, что так, меньше плохих дел совершится вокруг. Ведь и наказание за них тяжелое очень, а здешняя высшая мера наказания всех сразу в дрожь бросает.

Отплыли на следующее утро, рыбаки умело используют местный косой парус, лавируют по всей ширине реки галсами, так что грести не так часто приходится.

Была у меня мысль, чтобы Мурзика здесь оставить, видя, как обслуга кухонная к нему привязалась, однако, кот немедленно забрался в свой ящик, как только я его позвал.

Ну, и у меня на душе радостнее стало, что есть тут мой настоящий товарищ, которого не сманить сытной кормежкой, полными мисками требухи и теплом от печи.

Ящик я проложил тканью трофейной, чтобы помягче стало коту лежать и отнес его на лодку. Набралось у меня два тюка трофеев, еще в мешке инструменты выпирают, во втором запас еды с кухни закупленный и жареная рыба на сегодняшний обед.

Еще я попросил рыбаков причалить к берегу, пришлось мы спустится на километр от крепости, быстро выкопал там припрятанное добро. Парни все поняли, искоса посмотрели на новый сверток и оттолкнулись от берега.

Ну, они простые рыбаки, я же по виду — матерый вояка и убивец страшных звероящеров, поэтому, если и появились у них какие мысли насчет моего добра, они их при себе благоразумно оставили. И правильно сделали, если я их на дно отправлю или покалечу, мое слово против их гораздо весомее будет.

Переставили парус, налегли на весла и через десять минут прошли мимо крепости снова, еще раз поприветствовав дозорных на стенах.

Через еще один день прошли мимо первой разрушенной орками крепости, ее в этом году восстанавливать имперские чиновники не собираются. Там отдал рыбакам первый золотой, как уговорено, за половину пройденного пути.

Встаем на ночлег ближе к вечеру, когда меняется ветер опускаем парус и выгребаем на ручной тяге против течения. Вот так погребешь пол часа по очереди и уже хочется отдохнуть, вытянуться нормально на берегу, подложив под спину плащ.

Мурзику путешествие нравится, лопает рыбы сколько влезет, парни бросают прямо на ходу вдоль берега небольшой невод и всегда что-то вытаскивают на уху и жареху.

Лежит себе на носу лодки, дремлет после каждого обжорства и уже весит на пару кило побольше. Видно, что такая жизнь и долгожданный хозяин рядом настрадавшегося котика очень даже радуют.

Еще два дня на воде и показалась пристань городка Патринил, где я собираюсь остановиться на один день, что-то продать из барахла и найти попутку до большого города Кворума.

Рыбаки помогли мне донести тюки и мешки до хорошего постоялого двора на центральной площади и оставили все в отдельном номере.

Выдал парням оставшийся золотой и добавил еще шесть серебра, типа, чаевые на половину золотой монеты. Даже достал из тюка хороший нож и тоже подарил за беспроблемную дорогу.

Рыбаки остались очень довольные, долго и искренне благодарили, потом побежали ловить вечерний ветер. По течению всяко лучше спускаться домой, за пару дней доберутся.

— Сколько номер стоит, уважаемый? — обратился я к трактирщику, достав из-за пазухи свою бирку.

Глаза у хозяина постоялого двора и трактира при нем забегали, однако, нарываться на грубость он не стал:

— Уважаемому воину — всего одну серебряную монету.

Это он прямо в себе жадность задушил, видя, как суровый и заслуженный воин высокого роста с широкими плечами пристально смотрит ему в глаза.

А рядом в ящике зверь невиданный активно принюхивается к запахам с кухни. Пахнет очень неплохо мясной подливой и свежим хлебом.

Да, я именно такой, как будто двенадцать лет около Дикого поля оттрубил, так и должен выглядеть. Смотреть тяжелым взглядом убийцы хреновой кучи страшных звероящеров и ихней кошмарной скотины.

Не будь к ночи они упомянуты, исчадия темные!

Впрочем, здесь цены не должны оказаться особо высокими, это тебе не Датум, где дешевле чем за три серебра отдельный номер не найдешь.

Это глубокая провинция около границы с Диким полем и Вольными баронствами, полная жопа мира по местным понятиям. Поэтому и цены должны оказаться очень невысокими. Если есть здесь бывшие служивые в отставке, скоро они появятся в трактире, узнав о том, что их брат остановился тут же.

Поговорить, послушать, что в мире творится, общих знакомых найти.

Им так уши не зальешь своей внешностью, только, я врать и не собираюсь, очень такое дело здесь не уважаемо, а проверить старым служакам мой реальный послужной список труда не составит.

Заказал себе ужин солидный и еще воды погреть, закрыл номер на ключ, оставив Мурзика в нем и пошел прогуляться по городку из одной площади и двух улиц.

Насчет транспорта попутного спросил хозяина, он посоветовал около еще одного постоялого двора посмотреть.

— У меня никто не едет в ту сторону, ваша милость, — даже польстил мне, назвал дворянским титулом, как благородного.

— Да, глухомань. Но, и здесь люди живут, — заметил, разглядывая справные дома из дерева и второй постоялый двор на окраине городка.

Тот подешевле и поэтому улица перед низким, широким домом занята шестью подводами с каким-то грузом, пока без запряженных лошадей. На ночь, конечно, никто по местным глухим лесам не поедет приключений себе на задницу искать. Они как раз за городком начинаются и тянутся на многие дни пути.

— Это мне как раз и требуется, — обрадовался я, заходя внутрь корчмы.

Разговор с возницами не затянулся на долго, они везут завтра прошлогодний урожай какой-то брюквы, репы и зерна из запасов местного землевладельца в большой город. Именно сейчас, когда цены по весне на продукты выросли.

Конечно, взять с собой крепкого отставника с длинным копьем и небольшим грузом никто не откажется. В окрестностях балуют разбойники, вроде как пришедшие из одного из Вольных баронств. Бывшие стражники, поднявшие восстание против своего господина с целью захвата замка и всего владения, что там случается довольно часто.

И потерпевшие неудачу в своих бунтарских. начинаниях, поэтому сбежавшие на территорию Империи.

Что-то мне эта новость не особенно понравилась, только, не будут же бывшие стражники нападать на обоз с брюквой?

Если только сильно оголодают?

Да и смысла сидеть здесь нет никакого, как я хорошо вижу. Продать пару ножей за пару торговых дней на местном рынке — вот и весь ожидаемый для меня итог торговли.

Поэтому я договорился на одно место на подводе и вернулся в трактир, где славно откушал запеченным мясом, не забывая спускать кусочки под стол, где занял правильную позицию мой верный товарищ.

В такой глухомани не нашлось ветеранов в отставке, поэтому мне не пришлось ни с кем общаться и выпивать, а взгляды, кидаемые очень пышной разносчицей, я оставил без внимания. Не настолько я оголодал еще, чтобы нападать на такую толстуху и тонуть в ее складках.

Поэтому просто уснул в своем номере, постоянно отодвигая подальше сопящего мне на ухо Мурзика, полюбившего спать совсем рядом с хозяином.

Кота можно понять, прожив на кургане кажущуюся ему бесконечной и полной страданий жизнь, он теперь наслаждается каждым днем вкусной еды и теплом хозяина рядом.

Рано утром меня разбудили проезжающие мимо возчики подвод, я подхватил свои тюки, мешки и ящик с котом, оставил ключ от номера на стойке и вышел еще почти в ночь. Закинув довольно тяжелый груз на последнюю подводу, я поставил ящик с не пожелавшим просыпаться котом на самом краю, положил копье и зашагал рядом.

Через пару километров начался лес, сначала еще не густой, лиственный и светлый.

Вскоре я присел на подводу, ответил на пару вопросов любопытному возчику и безмятежно уснул, разморенный теплым утром и качающимся на колдоебинах транспортным средством.

Однако, пробуждение оказалось совсем не таким радостным, меня пихнули в плечо каким-то острым предметом:

— Просыпайся, служивый! Ты уже приехал!

Подняв голову от сена, я обнаружил, что сзади подводы ко мне подобрались два сильно заросших неприятных мужика. Судя по тусклым кольчугам и палашу в руке ближнего ко мне взрослого дядьки — это те самые беглые стражники.

— И вот теперь я с ними встретился, — понял я, разглядев еще пару вооруженных так же мужиков около предыдущей подводы.

— Чего надо? — довольно жевано поинтересовался я спросонья.

Вокруг уже такой серьезный лес из сосен и елей, дорога вьется вокруг каменного склона, с которого и спустились, наверняка, лихие люди

— Ха! Он еще спрашивает! — развеселился держащий у моей груди палаш мужик.

— Все, что у тебя есть, служивый! Все, что есть!