Самая темная ночь

БЬЯНКА

Она поежилась от холода и резко захлопнула окно. Теплая шаль на плечах никак не могла согреть озябшее тело. Бьянка подошла к камину и вытянула руки. И вздрогнула, ощутив прикосновение чужих ладоней к талии.

— Вернулся?

Дыхание перехватило, на лице расцвела счастливая улыбка. Саддам легким поцелуем коснулся ее волос.

— Вернулся. И сразу поспешил к тебе.

Не оборачиваясь, Бьянка чуть откинулась назад в кольце сильных рук, крепче прижалась спиной к мужской груди. Саддам потянул шаль вниз с ее плеч, но в его объятиях Бьянка уже согрелась.

— Хорошо. Все дела уладил?

— Да, — сухо ответил он.

Бьянка знала, что возлюбленный не желает рассказывать ей о своих таинственных делах, но совсем сдерживаться не могла — ей было интересно все, что имело хоть малейшее отношение к жизни Саддама.

Он подхватил ее на руки, устроился в кресле, усадив Бьянку себе на колени. Она прильнула к нему, прижалась щекой к плечу, слегка прикоснулась губами к обнаженной коже над воротом сорочки.

— Я скучала.

— И я, милая. Я тоже.

Он обхватил ладонью ее затылок, заставляя запрокинуть голову, и наконец-то прильнул поцелуем к ее губам: сначала нежно, осторожно, затем все более страстно, властно вторгаясь языком. Бьянка покорно раскрыла губы, прижалась сильнее, чувствуя, как разгорается в ней уже знакомый жар.

Шаль окончательно улетела куда-то на пол, пальцы левой руки ласкали шею и затылок, а правая скользнула под тонкую ткань домашнего платья, жадно сжала грудь. Бьянка выгнулась дугой и тихо застонала, а потом неохотно отстранилась.

— Нет, пожалуйста, не надо. Мы не должны, мне нельзя, — лепетала она.

— Не бойся, — шепнул Саддам в порозовевшее ушко. — Обещаю, мы не зайдем далеко. Просто позволь себе чувствовать. Вот так.

Большой палец погладил напрягшийся сосок, и Бьянка ахнула. С каждым разом она сдавала свои рубежи, позволяя Саддаму все больше и больше. И он все время заверял ее, что не будет ее заставлять, что он себя контролирует, что ей нечего бояться. А она со сжимающимся от сладкого ужаса сердцем думала, что боится вовсе не его, а себя. Ее тело предавало ее, лишало разума. Она не могла думать ни о чем ином, кроме этих уверенных пальцев, что сейчас гладили, сминали, пощипывали. Бьянка обессиленно откинулась на грудь возлюбленного и полностью отдалась в его власть, прикусив губу, чтобы не стонать от наслаждения. И разочарованно вздохнула, когда Саддам отстранился сам.

— Хватит, — хрипло сказал он. — Иначе я не выдержу.

Он прижался щекой к ее волосам и замер, переводя дыхание. Бьянка смотрела на огонь в камине широко распахнутыми, но ничего не видящими глазами, и чувствовала странную опустошенность. Лишенная тепла мужской ладони нежная кожа стремительно остывала, в низу живота неприятно ныло.

— Я хочу выйти за тебя замуж, — внезапно произнесла она. — Стать твой женой и навсегда принадлежать только тебе одному. Меня передергивает от отвращения, стоит мне представить, что Ланс тоже будет прикасаться ко мне вот так, как ты. Я хочу быть только твоей.

— Я тоже хочу, чтобы ты была только моей, — грустно ответил Саддам. — Но, увы, пожениться мы не можем.

— Почему? — Бьянка даже ощутила прилив сил и повернулась лицом к своему любимому, забрасывая одну руку ему на шею. — Мы ведь можем убежать. У меня есть кое-какие драгоценности, мы их продадим и купим себе дом. Да, я понимаю, что моя жизнь изменится, но я к этому готова, лишь бы быть с тобой. Я готова отказаться от богатства, от власти, от друзей и даже от семьи, лишь бы быть с тобой.

Но Саддам только горько усмехнулся.

— Ты не понимаешь, милая, — тихо сказал он и поцеловал ее. — Мой Повелитель везде меня найдет по зову крови.

— Разве это возможно?

Уже вторая женщина за последние дни задавала ему этот вопрос. И Саддам ответил столь же честно и почти теми же словами:

— Для Повелителя нет ничего невозможного.

Но Бьянка лишь недоверчиво качала головой, и тогда он добавил:

— Я слышал лишь об одном удачном побеге. Сбежавшая сумела прервать связь крови, но расплатилась за это жизнью. Ты хочешь для меня такой судьбы?

Глаза Бьянки округлились от испуга.

— Нет, нет, нет! — повторяла она, покрывая поцелуя смуглое лицо. — Ни за что! Но и расстаться с тобой я не смогу. Ничего, свадьба еще нескоро, мы что-нибудь обязательно придумаем.

Саддам крепче обнял доверчиво льнущую к нему девушку, слегка отклонил ее, чтобы удобнее было целовать изящную белоснежную шею. Расстегнутое домашнее платье сползло вниз, и Бьянка, всхлипнув, прикрыла рукой обнажившуюся грудь. Саддам прижался к тонким пальцам губами.

— Позволь мне, прошу. Тебе ведь понравилось, когда я гладил тебя? А сейчас ты убедишься, что поцелуи гораздо приятнее. Если тебе что-то не понравится, ты только скажи, и я сразу прекращу. Договорились?

Бьянка промолчала, но покорно позволила убрать свою ладонь. А потом только хрипло дышала и тихо вскрикивала, когда удовольствие становилось слишком уж острым. О свадьбе она больше в ту ночь не заговаривала, но ее решимость принадлежать только своему возлюбленному после испытанного лишь укрепилась.