С чистого листа, главы 166-174, Эпилог

Глава 172. Избирательная кампания 2008-го

В 2008-ом вряд ли будет принято много заметных законопроектов. Это год президентских выборов, по-настоящему крупных. Мы стартуем с предварительного голосования, которое займёт большую часть второй половины зимы и раннюю весну. После чего будет короткое затишье на всё лето, потом начнётся выдвижение кандидатов.

А после выдвижения развяжется полномасштабная кровопролитная война. Этим и заканчиваются обычные политические развлечения и игры. Выборы пройдут на все места в Палате представителей и на три места в Сенате. Шанс действительно чего-то достичь в лучшем случае очень далёк.

Но это не значит, что ни один законопроект не пройдёт. И демократы, баллотирующиеся в Сенат, и республиканцы, контролирующие Палату представителей, могут рассчитывать на то, чтобы провести законопроекты, у которых в остальное время нет ни единого шанса, потому что их никогда не примут в другой палате.

Неважно для чего он послужит, реальная цель — связать чьё-нибудь имя с проектом или проголосовать против него.

«Конгрессмен Имярек проголосовал против продовольственных талонов для голодающих детей! Пора уволить конгрессмена!»

Но это не то, что произошло на самом деле. На самом деле законопроект, за который надо было проголосовать, был о повышении налогов в округе конгрессмена Имярека и, голосуя против него, он голосовал против увеличения продовольственного талона. Обе стороны играли в такие игры. Конгрессмен Имярек мог бы взять то же самое голосование и раструбить, как он придерживался собственной линии касательно налогов, поэтому его надо переизбрать, чтобы он мог продолжить борьбу.

Я рассчитывал принять несколько законопроектов, но в большинстве своём они лишь будут дополнять уже имеющиеся. Например, в прошлом году я продлил на пять лет расходы на основную инфраструктуру — мосты, шоссе, улучшение водоснабжения и канализации, шлюзы каналов и тому подобное — а в этом году нужно провести надлежащий бюджет и расходы. Во сколько обойдётся подкуп непокорных политиков в специальных ассигнованиях и резервах, я пока не был уверен.

В какой-то степени это было даже забавно. Каждый год находились лидеры Конгресса, которые вопили и охали о гибельном влиянии резервов, твердя, что они ни что иное, как подкуп избирателей на деньги налогоплательщиков. Они обещали закрыть все резервы и сделать правительственные расходы более прозрачными.

Храни нас господь, если это действительно произойдёт! Если небольшой подкуп избирателей нужен для того, чтобы провести часть важного законопроекта, так подкупи их, чёрт побери! С моими деньгами политика — это искусство возможностей, а должное их, денег, распределение даёт намного больше возможностей.

На самом деле резервы не используются для того, чтобы набить чей-то карман. Это было бы незаконно. Вместо этого ты используешь деньги, чтобы вложить в проект или снизить налог для кого-нибудь в своём округе. А если благодарные граждане и бизнесмены захотят вознаградить твою незаурядную деятельность поддержкой в избирательной кампании, это же просто превосходно! В Америке лучшее правительство, которое можно купить за деньги. Что до его эффективности, это уже другая проблема.

В 2004-м я баллотировался на переизбрание, а так как республиканская партия была в этом заинтересована, у меня не было конкурентов. Рон Пол попытался выступить против меня, но не помню, чтобы он получил хотя бы один голос. Теперь, в 2008-м, у нас настоящая гонка. Джон Маккейн её фаворит и возможный победитель. Митт Ромни и Майк Хакаби единственные заметные игроки. Всем остальным, примерно полудюжине кандидатов от Айовы и Нью-Гемпшира, остаётся лишь молиться о чуде.

У Джона есть всё для победы, пока мы ничего не испортим. Поэтому скандал с секретной службой был таким неприятным. Девиз Джона прост — «Ещё четыре года!» В этом отношении я был не столь непопулярен, как Джордж Буш. ДУБа погубили две очень непопулярные войны, катастрофический ответ на ураган Катрина, бесконтрольные правительственные расходы и триллионный долг, тогда мне просто удалось не испачкаться.

Тем временем я смог выиграть свою войну, по крайней мере, частично решил некоторые миграционные проблемы и продвигал относительно популярный план по восстановлению инфраструктуры. Экономика была крепка, мы оправились после спада, вызванного Катриной и, хотя у нас ещё оставались Уолл Стрит и жилищные пузыри, всё было не так безумно, как могло быть.

Мантра Джона проста. Если он сохранит пост, хорошие времена продолжатся. Мы взрослые и знаем, что делать. Джон принимал непосредственное участие во всём хорошем, что сделал президент Бакмэн, так пусть он останется на посту, чтобы хорошее продолжалось!

Митт и Майк были представителями двух крайних ветвей партии. Митт нажимал на то, что он сильный бизнес-руководитель, основавший Bain Capital тогда же, когда я основал Buckman Group, а нам нужно, чтобы страной управляли как бизнесом. Вообще, этим не воспользуешься, но я всегда говорил Джону, что Митт не такой уж великий бизнесмен.

Buckman Group при случае не раз съедала его Bain Capital на завтрак. Кроме того, общая политика Bain Capital куда ближе к акульей, чем у меня с моей Buckman Group. Вместе с деньгами клиентов мы вкладываем и свои деньги. Bain в основном ставит на слияния, после которых целевая компания остаётся с высоким уровнем заёмных средств.

Bain зарабатывает на гонорарах и льготах; если целевая компания всплыла кверху брюхом, Bain может не беспокоиться, так как они уже получили свои деньги. Buckman Group зарабатывает на повышении акций, гарантиях и опционах. Рисков больше, но и выигрыш очень и очень хорош!

Митт беззастенчиво обращался на Уолл Стрит и в финансовый сектор, и его щедро спонсировали. Джон тоже получал большие деньги из деловых кругов, но его круги, судя по всему, гораздо разнообразнее. Оба часто имели дело с одними и теми же людьми, пытаясь оградить свои ставки. И обещали снижение налогов.

С другой стороны, Майк Хакаби, он апеллировал к крайне правой основе партии, её базе, чётко позиционируя себя консерватором и христианином, и был единственным, кому те действительно доверяли. К несчастью для него, он никому больше не нужен! У него в распоряжении примерно четверть избирателей, голосующих за республиканцев, может, чуть больше.

К несчастью для Майка, остальные части партии, такие как бизнесмены, защитники и либеральное крыло, не желают иметь с ним никаких дел. Никто не ожидал, что Хакаби добьётся большего, чем победа в нескольких изолированных штатах на юге и среднем западе, но огромное беспокойство вызывало то, что он сформирует третью, крайне правую христианскую партию, и пройдёт в основное голосование.

Если это произойдёт, он разделит голоса за Республиканцев, и Демократы выиграют с подавляющим большинством голосов! Со стороны Демократов только два серьёзных кандидата, это Хиллари Клинтон и Барак Обама, и никому не предугадать, кому будет отдано предпочтение. Хиллари первый серьёзный претендент женского пола, на её стороне все демократы старого образца, её поддерживают женщины.

Обама — первый чёрный кандидат, у которого есть шанс получить голоса белых, он постоянно обращается к меньшинствам, которые представляют большую часть избирательной базы Демократов. Денежные вливания получают оба. Между ними идёт ожесточённая борьба, и выглядит это невероятно скверно. Оба кандидата обещают «Перемены!». Мне не совсем понятно, что именно они хотят менять, кроме расходов на социальные программы в сторону увеличения.

Поддержание сбалансированного бюджета будет достигаться крупными сокращениями в вооружённых силах и принуждением бизнеса платить «справедливую долю», что бы это ни значило (и, вероятно, резким ростом налогов). Оба кандидата во многом представители старой либеральной школы Теда Кеннеди. Иначе единственным заметным кандидатом был бы Джон Эдвардс, который получил большое признание во время выборов вице-президента в 2004-ом, его позиция такая же, как у двух других.

У остальных, а их имён в бюллетенях значится, по меньшей мере, с полдюжины, шансов на прохождение хоть одного делегата в списки кандидатов в президенты не больше, чем у снега в аду.

Первое предварительное голосование было в январе, оно началось с предварительного совещания в Айове 3-го января. Никогда не понимал, как «самый белый», самый консервативный и самый религиозный штат в стране получил право выбирать кандидатов в государственное управление. Если ты победил в Айове, или хотя бы превзошёл ожидания, ты получишь серьёзный толчок в будущих выборах.

Спонсоры начнут выделять тебе деньги, и ты сможешь продолжить участие в предвыборной гонке. Самые перспективные кандидаты начинали в Айове и Нью- Гемпшире, молясь о том, чтобы эта победа обеспечила им доверие, необходимое для продолжения кампании.

Майк Хакаби выиграл большую гонку в Айове на стороне Республиканцев, получив около трети всех голосов. Маккейн и Ромни прочно обосновались на втором месте с четвертью голосов каждый. Остальные довольствовались крохами. Даже телевизионные эксперты не придали значения этой победе Майка, так как единственная причина, по которой он выиграл, заключалась в том, что большая часть населения штата — христиане-фундаменталисты, их голоса ему обеспечены.

Никто не ожидал, что он выиграет в Нью-Гемпшире, население которого разнообразнее. Джон получил большинство в Нью-Гемпшире, причём Митт тоже выступил хорошо, а Майк с большим отрывом занял третье место. После чего Ромни победил в своём родном штате Мичиган, обойдя. Джона, при этом оба нанесли сокрушительное поражение Майку. В супервторник они шли вровень.

В стане Демократов всё было очень неопределённо. В Айове, Нью-Гемпшире и Неваде, невзирая на огромные расходы, Обама и Клинтон шли голова в голову. Эдвардс плёлся позади. В конце января Обама одержал крупную победу в Южной Каролине, и это было очень важно. Южная Каролина — первый штат, принимающий участие в первичных выборах, с большим числом чёрных избирателей, это сыграло свою роль.

Полагаю, в нём был один чёрный избиратель, голосовавший за Хиллари, но не думаю, что её имя когда-нибудь будет обнародовано. Тем не менее, он получил практически все чёрные голоса в стране. Он обошёл Хиллари в отношении примерно два к одному и сильно нарушил её планы.

Супервторник был 5-го февраля, в этот день все должны были выиграть. К концу января все выскочки с обеих сторон отсеялись. Со стороны Республиканцев остались только Маккейн, Ромни, Хакаби и Рон Пол. У Рона не было делегатов, денег и шансов, но он продолжал участвовать ради своей либеральной пропаганды. От Демократов остались только Обама и Клинтон, к тому моменту Обама лидировал с преимуществом в десять процентов голосов.

Даже Джон Эдвардс вылетел, но он создавал много шума как лучший кандидат в вице- президенты. Он надеялся, что борьба Обамы и Клинтон будет настолько грязной, что окончательный победитель не выберет другого своим соратником. Та же стратегия, что в 2004-ом обеспечила ему избрание в качестве кандидата на пост вице-президента.

Буду честен и признаю, что был удивлён силой Митта Ромни и Майка Хакаби. Эти трое шли не так близко, как демократы, но я ожидал, что на данный момент Джон уже будет безоговорочным лидером. Я сделал для него всё, что мог. Разумеется, он пользовался моей официальной поддержкой, но это ожидаемо.

Если бы я не поддержал собственного вице-президента и своего преемника, я бы заявил на весь мир, что выбрал неквалифицированного соратника, что плохо отразилось бы на мне самом. Не афишируя, я сделал столько звонков, сколько мог. Его шанс победить в супервторник был довольно высок. Более 40 процентов голосов на республиканском съезде будут в один день разделены по 21-му штату. Джон должен одержать решительную победу над Ромни и Хакаби.

Большую часть января Джон провёл в дороге, ведя свою кампанию. К концу месяца у меня появилась возможность поговорить с ним:

— Как дела, Джон?

Он улыбнулся и спросил:

— Беспокоишься, Карл?

Я скривился:

— Не сказал бы, но беспокоился. Может быть, «заинтересован» будет правильнее. Не думал, что Митт и Майк будут так близко к тебе.

— Игра ещё не окончена. Давай посмотрим правде в глаза, Майк хорошо играет религиозными массами, но это ему не поможет. Они никогда не доверяли ни тебе, ни мне, и наверняка не будут голосовать за мормона. Что касается Митта, он выступает против тебя. Я слышал, как он говорит финансистам, что ты предал свой класс, — отозвался Джон.

Я коротко глянул на него:

— Мой класс? Я парень среднего класса из пригорода, который заработал в двадцать раз больше денег, чем когда-либо видел! Что там Энн Ричардс сказала о папаше Джорджа? Он родился с серебряной ложкой во рту? Это про Митта, не про меня.

Джон засмеялся:

— Не стреляй в гонца! Я просто передаю. Позвони кому-нибудь из своих давних приятелей и спроси.

— Я мог бы это сделать! Мой класс, мой таз! Чтоб ему пусто было!

— Как я уже говорил, игра ещё не окончена. Что скажешь, какие штаты для меня будут важнее для победы в супервторник?

Мне нужно было секунду подумать:

— Калифорния — хороший приз, уверен, они не станут голосовать за Хакаби. Хм-м, — на этот раз мне пришлось подумать подольше. — Иллинойс велик. Как и Нью-Джерси. Может, Нью-Йорк. Они не станут голосовать за тебя на основных выборах, но тебе нужно победить в первичных. Заполучи четыре или пять крупнейших штатов и день твой, — я снова пожал плечами.

Он улыбнулся:

— Я знаю, ты делаешь звонки. Как и я. Я занимался этим дольше, чем ты. Пока не сбрасывай меня со счетов.

Я согласно кивнул:

— Хорошо. Я начну писать речь для съезда.

Комментарии Митта меня разозлили. Я позвонил Джейку Эйзенштейну младшему и получил подтверждение сказанному Джоном; Митт действительно проверил моё участие в Buckman Group и, за компанию, участие работающего на меня Джона. Я напомнил Джейку о былых временах, когда мы с ним давали Митту по заднице, что вызвало хороший смех у моего давнего партнёра.

— Планируешь вернуться сюда, когда лишишься работы? — спросил он.

Технически у меня достаточно средств в слепом трасте, чтобы я мог это сделать.

— Только не тогда, когда Джон президент. Если шоу заказывает Митт или, боже упаси, Демократы, я просто буду вынужден! Ты уже начал говорить своим приятелям правду о Митте Ромни, а?

— Нет ничего лучше небольшого стимула! Я посмотрю, что можно сделать.

Мы были хорошими друзьями, но он сам любил заказывать шоу, а я просто обожал. Он не хотел бы моего возвращения. Мы закончили разговор обсуждением слухов о своих семьях и повесили трубки.

Не уверен, насколько это помогло, это был вопрос нескольких дней, но ещё до супервторника деньги с Уолл Стрит стали утекать Джону Маккейну, а для Митта кран начал пересыхать. Для обоих это был переломный момент. Айова и Нью-Гемпшир очень маленькие штаты, и во время кампании особое внимание стоило уделить тому, чтобы встретиться с как можно большим количеством людей.

Штаты, принимающие участие в голосовании в супер-вторник, гораздо крупнее, здесь пожать столько рук и посетить столько гостиных было невозможно. Требовалось огромное число субсидий из фонда кампании, чтобы купить эфирное время, нужное, чтобы дотянуться до стольких людей. 31-го января Джон получил общее одобрение губернаторов Калифорнии и Техаса. Это также два критически важных для победы штата.

Одним из преимуществ Джона было то, что его главные денежные ресурсы не доступны Митту или Майку. Предприятие, основанное Марти Адрианополисом и мной в Остине, Austin Consulting Group, развивало все виды интернет финансирования. Помимо традиционной кампании и сайтов RNC под управлением Остина, они также вели страницы McCain Friendster, MySpace, Linkedin и Facebook.

Тогда ещё никто не знал, какая из социальных сетей будет важнее, но они вели кампанию Маккейна и занимались сбором средств в каждой из них. Не менее важен тот факт, что они не работали ни на Ромни, ни на Хакаби. Через интернет они вытягивали миллионы.

Брюстер Макрили не работал на Джона Маккейна напрямую, но управление моей предвыборной кампанией в 2004-ом проложило ему дорожку к высшим уровням Республиканской партии. Если Джон Маккейн победит этой осенью, Брюстеру беспечен пост следующего председателя RNC. Как бы то ни было, он координировал много денежных вливаний RNC.

В то же время его McRiley Associates Group вела три сенаторские кампании и шесть ставок в Палате представителей. Также он работал над покупкой Austing Consalting Group, желая получить её под своё управление. Брюстер хотел создать единый орган комплексного обслуживания всех республиканских выборов! А ещё он хотел, чтобы Джон одержал победу.

Всё стало ещё удивительнее, когда известие об ожидаемой покупке Остина появилось в политической колонке BusinessWeek. Цитировались Марти и Брюстер. Оба были известны как мои давние друзья и настоящие партнёры, поднимался вопрос о моём финансовом участии в Austin Consulting Group. Донна Бразиле спросила их об этом в следующее воскресенье на программе «Неделя с Джорджем Стефанопулосом».

Брюстер посмеялся над обвинением:

— Карл Бакмэн связан с Austing Consulting Group только в той мере, в которой предполагает её создание. Это всё.

Потом спросили, откуда я взял эту идею, Марти фыркнул и ответил: — Все знают, что Карл Бакмэн миллиардер, что Карл Бакмэн солдат, что Карл Бакмэн филантроп, но никто не помнит, что Карл Бакмэн ещё математик и специалист в области теории вычислительных машин и систем. Они забыли, с кем я пришёл в RPI, кто получил степень доктора математических наук в возрасте 21 года, кто писал коды для Билла Гейтса и заседал в советах Microsoft, Adobe и Dell. Карл сказал, что пора парочке старых кегсов показать людям, как зарабатывают деньги на компьютере. В конце концов, он помог создать современные компьютерные сети.

— Что значит «кегсов»? — спросил Стефанопулос.

Марти улыбнулся:

— Каппа Гамма Сигма — это наше братство, КГС. Мы называли себя кегсами. Что также было уместно. В те дни мы с Карлом подрабатывали барменами на вечеринках.

Брюстер добавил:

— Я так верил в вас обоих!

Все рассмеялись. Это стало забавной интерлюдией. Как и многие, во вторник вечером я смотрел по телевизору результаты выборов. Со стороны Республиканцев Джон продемонстрировал реальную силу и в целом вырвался вперёд. За Республиканцев проголосовал 21 штат, Джон выиграл в девяти, Митт в семи, а Майк — в пяти.

Не очень похоже на внушительную победу, тем не менее это она. Джон Маккейн получил Калифорнию, Нью-Йорк, Нью-Джерси и Иллинойс, четыре самых крупных штата, от которых голосует наибольшее число делегатов на съезде. Таким образом Джон собрал две трети всех делегатов. Внушительная победа.

В стане Демократов всё было не так ясно. Супервторник не стал днём, предопределившим победителя. И Обама, и Клинтон претендовали на победу. Обама выиграл в 13-ти штатах, Клинтон — в 10-ти, но Клинтон собрала чуть больше делегатов из штатов покрупнее, в которых победила. Похоже, в лагере Демократов это будет продолжаться ещё как минимум месяц.

Тем временем, они швырялись деньгами, словно конфетти, риторика становилась всё отвратительнее и отвратительнее, все ждали, кто окончательно облажается и вылетит. Для того, чтобы кампания провалилась, требовался один единственный идиотский комментарий, который кто-нибудь снимет на камеру или сотовый телефон.

Я не мог посвятить всю свою жизнь этим первичным выборам, какой бы профессиональный интерес к ним не испытывал. В феврале Фидель Кастро сложил с себя обязанности президента Кубы, после открытого голосования его сменил брат Рауль. Как выразились The Who: «Встречайте нового босса, такого же, как старый!» Я сомневался, появится ли у США политическая воля помириться с кубинцами, пока эти двое не лягут в землю.

А где-то за границей, в Венесуэле, сидел главный мудак высшей лиги — Уго Чавес. Он считал себя новым лидером социалистического мира, исполняющим предназначение своего героя — Фиделя Кастро. А делал он это, играя в игры с нефтью, которую экспортировал, национализируя бизнес, раздавая деньги странам, которые поддерживал, и всё время отдавая средства бедным в грандиозной схеме, созданной для того, чтобы купить их преданность.

За все эти годы я получил от правого крыла своей партии немало просьб сделать что-то с Чавесом и поставить там президента, более подверженного американскому влиянию. Я всегда их отвергал. Мне не нужна война, которую я не смогу выиграть, а к югу от границы у Америки и так довольно паршивая репутация колониалиста и интервента. Чавес может сколько угодно разгуливать там с важным видом, как болван, и говорить всё, что хочет, но он не может навредить нам.

В России Владимиру Путину оставался месяц до конца президентского срока, время поджимало: он не мог снова баллотироваться на пост президента. Но для Владимира это не проблема. Лично выбранный им преемник Дмитрий Медведев, премьер-министр. Медведев станет президентом, а Путин — премьер-министром и всё равно будет управлять страной.

Это, как если бы Джон Маккейн победил на выборах и назначил меня вице- президентом, а потом позволил бы мне управлять страной от его имени. «Встречайте нового босса, такого же, как старый!» Никто не ждёт ничего иного от российской политики.

На лето у меня была запланирован ещё один тур по Ближнему востоку. Относительно простой, затрагивающий Турцию, Курдистан и Израиль. Это будет моя третья поездка в Курдистан и вторая в Турцию и Израиль. В какой-то мере это мой прощальный тур. Турки и курды ссорились, но не слишком серьёзно. Никто не хотел испортить милые нефтяные отношения, которые они развивали. Когда перерисовывали карты, курды оттяпали столько нефтяных территорий, сколько смогли, и сейчас у них до безобразия много нефти.

За кулисами государство и коммерция разрабатывали соответствующие договоры и трёхстороннее соглашение, которые я должен был подписать. Я не прошу, чтобы они друг друга любили, только чтобы вели себя хорошо и не стреляли друг в друга. Они могут ссориться сколько угодно, но все хотят, чтобы нефть потекла!

Израиль мне не рад. Да, мы уничтожили Ирак, но этого недостаточно! Он хочет, чтобы мы уничтожили для них и Иран! Они постоянно верещат об иранских ядерных амбициях, планах и оборудовании для создания собственной бомбы. Иранцы знают, как её сделать, но им нужно произвести достаточно расщепляющих материалов. Мы наложили на иранцев кучу экономических санкций, но они медленно развивают свои возможности, и с ними ничего не поделать, разве что нанести полномасштабный упреждающий ядерный удар. Нет, я этого делать не собирался.

Распространение ядерного оружия — общемировая проблема. Технологии достигли такой точки, если есть возможность получить расщепляющие материалы, любой сможет изготовить бомбу. Она может оказаться большой и неуклюжей, но будет работать. Уменьшить её до такого размера, чтобы поместить в ракетную боеголовку, уже другое дело, куда более хитрое, но легко сделать что-то, что поместится в минивэн, а если немного попрактиковаться, то и в бомбу, которую сможет доставить самолёт.

К пяти первоначальным ядерным державам, к которым относятся Америка, Англия, Франция, Россия и Китай, теперь присоединились Индия и Пакистан. Известно, что у Израиля есть ядерное оружие, но публично они этого не подтверждают.

Южная Африка во время апартеида также владела ядерным оружием, но ликвидировала его ещё до того, как чёрным удалось одержать верх, так что "чёрной бомбы" не будет. С другой стороны, вероятно ещё у дюжины западноевропейских и азиатских стран есть возможность создать бомбу где угодно в срок от шести месяцев, до двух лет.

Вообще, считается, что все эти государства занимают относительно разумную позицию. Даже Пакистан строго контролирует ядерное оружие и не даст придуркам наложить на него лапу. Это не относится к Ирану и Северной Корее, где в правительстве заправляют психи.

Иран — главный пособник исламского терроризма, и опрос за опросом по крайней мере треть населения считает, что применение ядерного оружия Израилем или Америкой — неплохая мысль. В моей первой жизни Иран в конце концов получил бомбу и буквально за несколько месяцев передал её Хезболле, что привело к трагическому результату для всех.

Северная Корея другое дело — полностью закрытая внутри собственных границ, почти не контактирующая с остальной планетой, единственная в мире коммунистическая монархия, кажется, на самом деле верит в тот бред, который несёт. Они постоянно провоцируют Южную Корею и Соединённые Штаты, присваивая берега вдоль границ или захватывая корабли и самолёты. Если бы это была другая страна, я бы давно уничтожил её, если я отвечу соответственно, они нападут на Южную Корею.

На Сеул нацелены десятки и тысячи артиллерийских пушек и ракет, которые находятся достаточно близко к границе, там расквартированы северокорейские войска, способные пересечь её за один день. Бросить туда ядерное оружие, и ситуация станет действительно опасной. Они почти успокоились, надеясь, что хорошее поведение принесёт выгоду. Я не видел ни одной бомбы, но знаю, что несколько следующих составов администрации Южной Кореи будут придерживаться совсем другого тона.

Семь лет моя реакция на любые требования сделать что-нибудь одна и та же. Игнорировать! За кадром я дипломатически позаботился о том, чтобы "доктрина Бакмэна" была хорошо известна обеим странам. Лайте сколько угодно, если вы нападёте на нас или на наших союзников, вы никогда не сделаете этого дважды.

Вопрос в том, кому Северная Корея верит больше, мне или собственной прессе. С критикующими я просто не вступаю в спор. Я не разбрасываюсь вызовами или предупреждениями, не рисую красные линии или линии на песке и отказываюсь ввязываться в гипотетические сценарии. Двусмысленность бывает довольно полезна.

Покидая пост, я пришёл к неизбежному заключению, что мир в целом более-менее стабилен, но в некоторых местах сильно трещит по швам. Я не раз задавался вопросом, как мои действия влияют на происходящее, если вообще влияют. Рано или поздно тамошних жителей достанут мудаки, управляющие их странами, и они взбунтуются.

Обычно это приводит к массовой резне и гражданской войне. Однако зачастую мудаки, управляющие такими странами, оказываются единственными, кто удерживает всё от развала! Порой просто нельзя победить!

В Америке, которая, как я считал, временами ничем не лучше всех этих дыр, продолжалось предварительное голосование республиканской и демократической партий, в супер-вторник Джон Маккейн решительно двинулся к победе. Митт Ромни выбыл через несколько дней после супервторника, и произнёс речь, призывающую партию объединиться под руководством Джона Маккейна.

Майк Хакаби решил продолжить борьбу, считая, что он может собрать достаточно голосов южных и западных штатов под эгидой своего религиозного и консервативного послания. Это тоже сработало, но не на нужном уровне.

Майк собрал голоса лишь в нескольких крошечных штатах, а Джон выиграл «Потомак праймери» в Мэриленде, Вирджинии и округе Колумбия, а потом возглавил гонку в «супервторник 2», в начале марта. Это обеспечило Джону гарантированное выдвижение на президентские выборы, а Хакаби вылетел. Джон стал официальным кандидатом от Республиканской партии.

Со стороны Демократов всё затягивалось. Я подумал, что проклятая неопределённость будет продолжаться прямо до съезда, такого не случалось с 1980-го, когда Тед Кеннеди попытался подпортить Джимми Картеру переизбрание. Но это так не работало. После супер-вторника ни у Обамы, ни у Клинтон пока не было существенного преимущества, на всех февральских предварительных голосованиях гонку возглавил Обама, за месяц опередив Хиллари по количеству голосов в соотношении два к одному.

Мартовские голосования вернули всё на прежние позиции. Эта хрень продолжалась весь июнь, Обама медленно отвоёвывал позиции у Клинтон, использовав безумное правило «суперделегата», чтобы собрать больше голосов. В конечном итоге Обама набрал нужное их количество к середине июня, и Хиллари вылетела. К тому моменту пролились реки крови. Шансы, что Обама выберет Клинтон в качестве напарника, были слишком низки, чтобы принимать их во внимание.

Тем временем, несмотря на постоянные опровержения, медленно распространялись и набирали силу слухи о неспособности Джона Эдвардса "держать ширинку застёгнутой". В течение следующих нескольких месяцев он должен был катастрофически самоустраниться. Он не станет даже кандидатом в вице-президенты.

Среди всей «бури и натиска» первичных выборов моя личная жизнь продолжалась. Роман Холли с Джерри (чью фамилию я теперь знал — Спиколи) развивался. Они вместе жили на съёмной квартире в Принстоне и заканчивали докторантские работы. Было неясно, что будет после выпуска. У них обоих ещё оставалась пара лет до того, как что-то произойдёт. Они останутся вместе? Расстанутся?

Стоило ли это того, что Мэрилин и Холли вытащили Джерри в Филадельфию и купили ему приличную одежду, а потом заставили подстричься и подправить бороду. Признаться, однако, теперь он выглядел по-человечески, а не как обитатель ночлежки для бездомных. Я всё ещё подозревал, что он не в восторге от меня, но я могу с этим жить.

В январе Баки и Молли купили дом в Колумбии, Мэриленд. Он был на полпути между его Tusk Cycle (теперь это были четыре торговые точки, а Баки стал исполнительным вице- президентом компании) и её работой в центре космических полётов имени Годдарда в Гринбелт. (Да, я сделал звонок. Директор компании взглянул на её резюме и согласился, что она достаточно квалифицирована.)

Этим моё вмешательство ограничилось. Кумовство не всегда плохо. По ночам она работала над своей диссертацией. Они только начинали заговаривать о детях, у Мэрилин из-за этого уже кружилась голова от восторга! Я улыбнулся и сказал Мэрилин, что уже знаю в чём заключается моя работа с грядущим поколением — нагружать их сладостями и возвращать владельцам! Жена от души рассмеялась и полностью согласилась. Внуки — это месть бабушек и дедушек!

Чарли быстро выздоравливал, но даже спустя долгие месяцы физиотерапии, он вернулся к былой форме только приблизительно на 80 процентов. В этом году он пропустил гонки, и будет ли он вообще когда-нибудь участвовать в них, в лучшем случае, весьма спорно. Они вместе с Меган жили в доме на 30-й улице, она работала у Брюстера Макрили секретарём-ассистентом. (Она оказалась идеальной девушкой — роскошной для Чарли, католичкой для Мэрилин и республиканкой для меня!)

Чарли теперь мог самостоятельно передвигаться, он водил машину, хотя ему пришлось отказаться от езды на мотоцикле, пока врачи не разрешат. Они разрешили в начале марта, и Чарли сел на стрит-байк Хонда, который ему пригнал Баки — поменьше и не такой мощный, как его привычный Харлей. Однако Чарли был расстроен своей формой, что легко читалось по его хмурому лицу. Он ещё чувствовал боль и не мог двигаться, как хотел бы. В его правой ноге было много металла, похоже, это стало настоящей проблемой.

Потом произошло кое-что, что застало его врасплох. В конце марта ESPN, спортивные медиа, взяли у Чарли интервью, что-то вроде «Что случилось?» У них были кадры с места аварии, и даже снимки Чарли в Монровии. Чарли был одет в хороший костюм и выглядел спокойным и расслабленным, но самое важное, говорил хорошо и чётко. Мы с Мэрилин почти никогда не смотрели спортивные новости без необходимости, но посмотрели это шоу. На мой взгляд лучший момент был, когда интервьюер спросил Чарли о происшествии.

В: Вы помните аварию и то, что произошло?

О: Отчасти. Как только Билл упал передо мной, я сразу понял, что стану следующим, но ничего не мог с этим поделать. Потом все стали приземляться прямо на меня, я почувствовал невероятную боль и отключился. Я очнулся только на следующий день, в больнице.

В: Насколько сильной была боль?

О: Достаточно сильной. Я подумал, что справа у меня всё переломано. (С этими словами он подвигал правой рукой и ногой.) У меня пара переломов на правой руке, а остальные полдюжины — на правой ноге, ещё неизвестно сколько с той стороны сломано рёбер. Изнутри я почти превратился в месиво: внутреннее кровотечение, разрыв печени и почки. Сначала я не мог даже говорить, потому что был на искусственной вентиляции.

В: Вам повезло, что вы выжили!

О: Очень верно. Мне сказали, что пятьдесят лет назад я бы скорее всего умер, а тридцать лет назад, вероятно бы выжил, но потерял ногу и не мог ходить.

В: А сейчас?

О: Ну, я немного лязгаю при ходьбе, из-за всего того металла, который скрепляет мою правую ногу, но с другой стороны, я в неплохой форме. Я много занимаюсь и прохожу реабилитацию, постепенно возвращаясь к себе прежнему.

В: В прошлом году у вас был третий подряд чемпионат АМА, однако результаты основывались на накопленных очках, так как вы полностью пропустили две последние гонки. Вы вернётесь в форму к сезону текущего года?

О: Мы пока не уверены. Сегодня я не готов, но мы собираемся принять окончательное решение через месяц или два.

В: Давайте поговорим о другом. Не секрет, что вы сын президента, одного из богатейших людей в стране. Некоторые утверждают, что вы покупали свои титулы на его деньги. Как вы им ответите?

Тут Чарли мог бы разразиться гневной тирадой, но он казался спокойным и собранным. Полагаю ему уже приходилось отвечать на подобные вопросы.

О: Да, мой отец довольно богат, но должен сказать, если бы он и потратил на меня деньги, то только для того, чтобы я перестал ездить на мотоциклах! Они с матерью считают меня сумасшедшим! На самом деле, когда я ушел из морской пехоты и сказал ему, что хочу попробовать себя в профессиональных гонках, он настоял, чтобы я разработал план, настоящий бизнес-план, с расчётом бюджета и расписанием. Моим первым спонсором стала компания Tusk Cycle, и Джим Таек точно так же настаивал на разработке плана, прежде чем инвестировать в меня. Кроме этого, первого, инвестирования мои родители и Таски больше не оказывали мне финансового содействия.

В: Каково это, расти в Белом доме? Вы когда-нибудь ездили на мотоцикле по Южной лужайке?

О: Я никогда не жил в Белом доме. На тот момент, когда мой отец стал президентом, я уже два года служил в морской пехоте. По правде говоря, для меня дом — это Херефорд, в Мэриленде, и, да, я катался по нашей лужайке.

В: Последний вопрос. Что вы подумали, когда узнали из новостей, что ваша мать арестована рядом с больницей, в которой вы лежали?

О: (Лицо Чарли озарила широкая улыбка!) Насколько это было круто? Или что? Я был в восторге! Моя мама просто ПОТРЯСАЮЩАЯ!

Я посмотрел на Мэрилин, которая ответила мне самодовольным взглядом:

— Понял? Я потрясающая!

Я фыркнул от смеха:

— Потрясающая!

Мэрилин выглядела по-настоящему счастливой:

— Потрясающая! — повторила она.

Я считал, что Чарли хорошо держался перед камерой, похоже, ESPN тоже так решили. Через месяц ему снова позвонили, чтобы узнать, не заинтересован ли он в том, чтобы поработать комментатором на канале. ESPN2 собирались освещать мотогонку АМА и подумали, что Чарли мог бы стать хорошим спортивным «экспертом». Мой сын позвонил мне вскоре после того, как принял звонок от агента, всё ещё числившегося его агентом, хотя тот ничего не сделал с момента аварии.

Я сказал Чарли попробовать, может ему понравится, и он даже будет хорош в этом. Он перезвонил своему агенту и согласился, а начать планировалось в мае, с первых гонок. Это было временно, он комментировал гонку или две до объявления рейтингов и оценок, но оно не давало ему выйти и получить настоящую работу, хотя деньги были довольно неплохие.

Мы с Мэрилин обязательно смотрели эфиры с Чарли. Нам было интересно. На самом деле Чарли проводил немного времени в комментаторской будке, ему вручили микрофон и вместе с оператором отправили на обочину трассы взять интервью у одного из гонщиков и спросить, что тот думает о своих перспективах в текущем сезоне. Парень ответил:

— Чёрт побери, как же здорово, что ты сейчас на обочине!

Чарли только посмеялся. Мы с Мэрилин никогда по-настоящему не смотрели все эти спортивные мероприятия. То есть мы всегда смотрели суперкубок, но это, как и всё остальное, было из соображений рекламы. Как политик я должен был посещать какие-то спортивные мероприятия и смотреть их. По крайней мере, мне нужно было казаться «одним из них» со своими спонсорами и другими политиками, так как некоторые очень увлекались спортом.

Каждый год я ездил в Балтимор, в Кемден-ярдс, чтобы сделать первую подачу сезона в первой домашней игре «Ориолс». Кроме того, от меня, как от главного болельщика, требовалось звонить победителям в большинстве чемпионатов и поздравлять их с победой, даже если мне наплевать. Я перестал интересоваться футболом после того, как Колте покинули Балтимор, но мне приходилось звонить победителям суперкубка и поздравлять их, в феврале выборного года это меня уже по-настоящему достало.

Когда «Индианаполис Колте» выиграли суперкубок, я с трудом поборол искушение сказать, куда им идти, но Фрэнк уговорил меня вести себя хорошо. По крайней мере, мне не приходилось никого поздравлять с победой над «Ориолс» в мировом первенстве.

Тем временем всю весну продолжались первичные выборы. Как только выяснилось, что кандидатом от Демократов станет Барак Обама, я попросил Джона встретиться со мной. Что-то очень неприятное творилось в государстве, и я намеревался остановить это.

Все объявляли, что выбор Барака Обамы в качестве государственного кандидата стал доказательством того, что с расизмом покончено, что Америка вступает в славный период, когда мы смогли наконец оставить прошлые грехи в прошлом, и теперь мы действительно государство без расы. Подобной болтовни ожидаешь от либералов, но даже консерваторы трещали об этом. Разумеется, они не собирались за него голосовать, но, в конце концов, Барак Обама либерал, не консерватор, поэтому их не за что винить.

Основной тон консерваторов был не так приятен. Барак Хуссейн Обама не должен быть избран, и не потому, что он чёрный, а потому что он не американец! Его отец из Кении. Он родился на Гавайях. В детстве он жил за границей. Его отец мусульманин. Где его свидетельство о рождении? На самом деле он тайный мусульманин. Он ненавидит христиан и хочет продать Америку Ирану и террористам. Сторонники теории заговора постоянно раздували всё это.

Во время первичных выборов Республиканцы в основном держали рот на замке. Крайне правой основе партии было чем заняться, чтобы выбить Митта и Джона из предвыборной гонки — им не нужно, чтобы голоса отошли Демократам. Вдобавок, они ненавидели обоих главных кандидатов от Демократов! Костяк партии просто ненавидел Хиллари не меньше, чем её мужа когда-то. У них точно случился бы припадок, если бы она выиграла номинацию, возможно, заявили бы, что Билл тайно управляет страной из своего либерально-демократического бункера.

Эта ненависть стала ещё более заметна с того дня, как Обама выиграл номинацию. Сначала она проявилась среди ведущих ток-шоу на радио и телевидении, таких как Раш Лимбо, Глен Бек и тому подобные. И только это случилось, как ненависть стала выплёскиваться с каждого сайта и форума консерваторов. Некоторые образчики извергаемого оттуда дерьма были просто невероятны, они обезумели, вопя, будто теперь мусульмане и чёрные захватят страну и будут насиловать их дочерей.

— Что стряслось, Карл? — спросил Джон, когда появился в моём офисе.

— Эта чушь со свидетельством о рождении, которую несёт база нашей партии. А ещё тот бред, что Обама тайный мусульманин. Ты слышал это?

Он кивнул:

— Да, между делом. Хотя, это не из кампании. И даже не от лица какой-то из 527 групп. Думаю, это просто громкие слова болтунов.

— Тебе это нравится?

— Не особо, но я даже не знаю, сможем ли мы их остановить. Как я говорил, это не политическая позиция. Кажется, всё пошло со стороны развлекательных каналов. Фокс такое любит. Оно позволяет им удерживать высокий рейтинг. MSNBC тоже, вот что я думаю. Это даёт им повод поругать Республиканцев.

Я фыркнул и закатил глаза:

— Может быть, но это не значит, что мне должно нравиться. Помнишь во время прошлых выборов, когда ты спросил меня что я собираюсь делать с этими «свифтбоатерами»*? Теперь мы поменялись местами, Джон.

(n.n: Swift Boaters — люди, которые используют в политической борьбе несправедливые нападки или ложные атаки.)

Маккейн потрясённо посмотрел на меня:

— Как я уже сказал, Карл, никто этого не организовывал. Я не могу выйти перед Американским легионом и сказать, что конкретная группа людей не права — у них нет адреса. Я не могу указать им на дверь и приказать вести себя прилично. Тем, кто несёт эту ерунду, я с самого начала не нравлюсь. Им не нравишься и ты, просто хотел напомнить.

Я почувствовал омерзение. Мой вице-президент был прав, говоря, что у нас нет тех, на кого можно указать пальцем и объявить их ответственными. Но я не услышал даже намёка на то, что он собирается что-то предпринять. Меня это обеспокоило.

— Вот почему я говорил, что мы должны присматривать за этими двумя. Точно так же, однако, как ты должен присматривать за консультантами, которых нанимаешь. Им это нравится, поверь мне!

— Карл, я не…

Я не дал ему договорить:

— Да, им это нравится. Это превосходная антикампания. Тебе не нужно тратить на неё ни пении. Не нужно говорить ничего хорошего о себе самом. Не нужно делать никаких заявлений о том, что ты намерен сделать и кто ты вообще такой. Ничто не обернётся против тебя за то, что ты сделал. Тебе достаточно позволить остальным лгать о другой стороне, а самому не вмешиваться. Это хрестоматийное определение того, что сегодня не так с американской политикой.

— Ты хочешь, чтобы он победил?! Это будет не так просто! Я потратил намного больше денег, борясь с Ромни и Хакаби, чем должен был, в основном из-за того, что костяк партии боролся со мной. Наконец они сделают что-то хорошее для меня! — ответил он в запале.

Чтобы разозлиться, мне этого было уже не нужно:

— Оно тебе ещё аукнется, Джон, и укусит за задницу. Послушай, для тебя, для меня, для любого из нас, единственный способ быть избранным — это завоевать средний класс, независимых и умеренных. База на станет голосовать даже за самого Иисуса, если он баллотируется от Демократов.

То же касается и Демократов, если Иисус будет баллотироваться от Республиканцев. Все потраченные тобой деньги, вся реклама, которую ты запустил, всё, что ты делаешь, направлено на средний класс. Если ты не сумеешь завоевать их доверие и не готов бороться за свои принципы, ты потеряешь средний класс.

— Легко говорить, когда тебя это не касается. Люди любят этого парня. Ввязавшись в это, он получит больше денег, чем у самого бога. Мне понадобится каждый голос, который удастся вырвать.

Я вздохнул и покачал головой:

— Знаю. Поверь мне, я знаю. Он — новая блестящая игрушка, только что вынутая из коробки, волшебный негр, который решит все проблемы страны одним мановением руки. Он не какой-то там старик с закосневшими взглядами, который, вероятно, даже не помнит, как шнуровать свои туфли, — на это Джон тяжело вздохнул.

— Всё, что я говорю сейчас, это то, что тебе не невозможно победить этого парня, не играя в его игру. Конечно, он произносит неприятные речи, но что с того? Что он вообще сделал? Ты не сможешь ответить на этот вопрос, потому что он ни хрена не сделал!

— Верно, — согласился Джон.

— Я должен кое-что тебе сказать. Рано или поздно кто-то спросит меня, что я думаю о том дерьме, которое говорят про Обаму, а когда он спросит, я скажу и не стану лукавить. Ты знаешь, рано или поздно это случится. В нынешней игре ты хочешь быть впереди или позади?

Маккейн показал грубый жест, но уже без жара.

— Я слышу тебя. Я обсужу это с людьми, будет нелегко. База уже ненавидит нас. А теперь они разнесут нас в пух и прах!

Джону может не нравиться, но это дерьмо вредит нам не меньше, чем Демократам. Антикампании работают, но это дьявольская сделка. Когда ты ничего не делаешь, а только ноешь, что кто-то другой плохой, это дискредитирует его, но в определённой степени дискредитирует и тебя. Когда таким занимаются обе стороны, в итоге все оказываются на дне.

В действительности, когда я заткнул свифтбоатеров, мне это помогло не меньше, чем Джону Керри, так как показало, что у меня есть «характер» и «честность», оба качества тем заметнее на фоне их отсутствия в остальной американской политике.

К несчастью, Джон прав насчёт того, что здесь некого прищучить. Это как кипящий котёл с нечистотами, со дна которого поднимаются пузыри и вытекают из трещин, заливая всё вокруг. Я легко представил дальнейшее развитие сценария, по которому я заявляю, что Барак Обама американец и христианин, и призываю вещателей прекратить повторять лживые обвинения, зная, что они лживые. Всё, что нужно, чтобы Раш Лимбо повторил моё заявление в эфире и попросил его прокомментировать.

Раш: Так президент Бакмэн говорит, что ему не нужны доказательства того, что Барак Хуссейн Обама действительно американец и не мусульманин. Что вы думаете об этом? Давайте послушаем некоторых слушателей!

Слушатель: Это неправда! Он родился не здесь! Он родился в Кении и был воспитан как мусульманин! Вы должны увидеть доказательства!

Раш: Это не то, что говорит президент Бакмэн.

Слушатель: Карл Бакмэн убийца. Вы не можете верить ему на слово. На самом деле он демократ, и вы это знаете! Вся его семья — кучка либералов! Он сам даже не христианин. Он не ходит в церковь!

С этого момента всё должно стать только хуже. Любое упоминание о моих принципах, и меня съедят.

Я снова поговорил с Джоном днём позже, по мере того, как всё больше дерьма всплывало на поверхность. Мне не нужно, чтобы мой вице-президент злился на меня, но он должен знать, что я отвечу, если меня спросят, потому что меня наверняка спросят. Хуже всего, что люди, которые скорее всего верили в то, что несли, просто не собирались прислушиваться к правде и логике.

Они знали то, что знали, если ты с ними не согласен, ты их не переубедишь, но определённо разозлишь. Лучшее, к чему могли прийти Джон или я, или участники его кампании, это заявление в духе: "Я не знаю, кто вам сказал, что сенатор Обама [вписать нужное], но они ошибаются. Я знаю сенатора, и он не такой."

Одной из наших проблем не как политиков, но как американцев, было множество новостных каналов. Справа Fox, слева MSNBC, и CNN где-то посередине. Многие целыми днями не смотрят ничего, кроме новостных каналов. Я видел такое в своей семье; с тех пор, как вышел на пенсию, Большой Боб, отец Мэрилин, включая телевизор, не смотрел ничего, кроме CNN. Пятьсот каналов, но он смотрел только один; остальные к пульту не допускались.

Так как новостные каналы не могли ежесекундно выходить в эфир с новостями дня и тому подобным, они даже не пытались. Обычно 24 часа «новостей» это, по сути, 5–6 часов того, что Уолтер Кронкайт определяет, как новости. Остальные 18–19 часов на самом деле лишь комментарии к ним, говорящие головы, как по утрам в воскресных новостях, только с их собственными карманными комментаторами и лоббистами, желающими протолкнуть собственные проплаченные интересы.

Джону пришлось поплясать сразу после того, как Обама выиграл номинацию. Он выступал на собрании мэрии в Небраске, когда некая женщина встала и спросила, что он будет делать с тем фактом, что иностранцы могут баллотироваться на государственные посты в стране, и почему их не арестовывают и не депортируют в Африку, откуда они и происходят. Джон заметно вздрогнул, а потом начал свой

маленький номер.

Он состоял из двух частей, сперва он завёл своё «я не знаю, откуда вы взяли эту информацию…» и продолжил следующим: «Настоящая проблема не в том, является ли Барак Обама американцем. Он американец. Настоящая проблема в том, что он радикальный либерал». Потом он подчеркнул различия между позицией Обамы, взятой из его программы первичных выборов, и собственной. Мне понравился его подход, и я тоже решил использовать его.

Следующими крупными мероприятиями кампании станут партийные съезды. Расчёт времени их проведения всегда осложняется тем, что год президентских выборов фактически оказывается годом летней Олимпиады. Обычно съезды заканчиваются впритык к Олимпийским играм, причём претендент включается в гонку перед ними, а действующий президент — сразу после них.

Я знал, что поговаривали о том, чтобы провести обе гонки после игр, но тогда республиканский съезд проходил бы в сентябре, а это слишком поздно. Я сказал RNC оставить всё как обычно, через неделю после Олимпиады, тогда Демократам придётся провести свой съезд неделей раньше.

Этому способствовал тот факт, что мы с Мэрилин не собирались посещать Олимпиаду. Мы просто не были заинтересованы. Если бы мы пришли, то стали бы представителями Соединённых Штатов и поездка приняла бы совсем другую окраску. Четыре года назад я отправил Джона Маккейна в Грецию представлять страну на Олимпийских играх в Афинах, пока сам вёл предвыборную кампанию.

На это раз Олимпиада была в Пекине, и должна была показать, что коммунистический Китай современное процветающее государство, это их "торжественный выход" для всего мира. Полная чушь, конечно. Поддерживая наш дефицит почти на нулевом уровне, во время моего правления, китайцы даже близко не оказывали того влияния на нашу внешнюю политику, какого хотели бы. Мне не обязательно быть милым с ними.

Джону я сказал, что они с Синди могут съездить, если захотят. Я не собираюсь, а если и он не поедет, китайцам придётся иметь дело с нашим послом. Джон с супругой посетили церемонию открытия и уехали домой на следующий день, чтобы продолжить предвыборную кампанию. Пекинские газеты и телевидение под государственным контролем называли это оскорблением.

На следующей пресс-конференции Уилл отмахнулся от всех обвинений, просто сообщив, что ограничивающие обстоятельства не позволили ни мне, ни Джону остаться дольше. Я не ездил в Пекин для укрепления международных отношений и не принимал у себя китайского президента. Мы встречались, дружелюбно, на паре азиатских конференций, но это всё. Порой их самомнение просто зашкаливало, и они считали Южно-Китайское море своим личным бассейном. Я же постарался убедиться, что наш флот постоянно плавает там, напоминая, что это не так.