С чистого листа, главы 166-174, Эпилог

Глава 168. С гонки

Август 26, 2007

Кажется, к началу делового понедельника нам удалось привести свои жизни к видимости порядка. Молли и Баки увезли в Хогомон на G-IV, Холли и её парень вернулись в Принстон в воскресенье, Чарли и Меган тоже уехали в воскресенье. Он отвозил её обратно в Голливуд, а потом летел на встречу со своей гоночной командой.

Профессиональная карьера Чарли как мотогонщика стала настоящей легендой. Ещё подростком став чемпионом местного уровня, он бросил гонки, когда ушёл в морскую пехоту. Но вернувшись из армии осенью 2003, решил попробовать ещё раз. Он участвовал в сезоне 2004 года, не пропустил ни одной гонки и к концу сезона попал в американскую гоночную серию чемпионатов — АМА. Он друг за другом выигрывал серии MX на тяжёлых мотоциклах в 2005 и 2006 годах, а в этом году защищал свой титул, стремясь завоевать третью победу подряд.

Свадебные выходные совпадали с неделей перерыва в гонках, поэтому он ничего не пропускал и не терял очки. А вот в предыдущие выходные это стало проблемой. Он пропустил Баде Крик в Мэриленде, чтобы отвезти свиту жениха и невесты в Вегас, это спонсорам не слишком понравилось. Услышав, как он упомянул об этом, я спросил его.

И что же ответил Чарли?

— Полагаю, мне просто нужно выиграть оставшиеся гонки в сезоне и снова завоевать первенство. Это избавит меня от них.

— Как приятно видеть кого-то столь скромного. Это глоток свежего воздуха после всех этих самодовольных типов в Округе Колумбия, — сухо отметил я.

Он только посмеялся:

— Это не хвастовство, а просто факт!

Я поворчал и закатил глаза. Будь он проклят, даже если в хвастовстве не преуспел! В следующие выходные он выиграл в Бьюкенене, штат Мичиган, а две недели спустя — в Унадилле в Нью-Йорке. Он занял второе место только в Лейквуде, Колорадо, 22 июля, но выиграл следующие две гонки в Уошугале, штат Вашингтон и Милвилле в Миннесоте. Следующая крупная гонка была в Делмонте, Пенсильвания, 26 августа, что к востоку от Питтсбурга. Достаточно близко, чтобы взять воздушный борт морской пехоты — Marine One.

Каждый год мы пытались посмотреть одну из гонок Чарли. Однако это было затруднительно, так как президент везде должен таскать с собой гигантскую свиту. Я слышать не хотел о том, чтобы взять весь этот зоопарк в личную поездку. К счастью, в Мэриленде, Вирджинии или Пенсильвании гоночная трасса была достаточно близко, чтобы взять вертолёт.

Мы должны были уведомить соответствующие службы и улететь на день, а к вечеру вернуться в Вашингтон. Некоторое время пресса нас даже не замечала, потому что на Южной лужайке не было пылающих обломков, чтобы привлечь их внимание. Мы ничего не сказали, просто улетели к ближайшей посадочной площадке — возможно казармы местной полиции или парковка пожарного отделения — и взяли небольшое сопровождение, чтобы отправиться на гонки.

Мы старались сохранить всё в тайне. Мы не давали интервью, и никто пока не совал камеру мне в лицо. Мы не встречались с местными политиками. Я не устраивал никаких сборов и обедов. Не такое было путешествие. А само мероприятие совсем не походило на NASCAR. Здесь не было ни трибун, ни роскошных лож.

Зрители просто стояли за ограждением или сидели на садовых стульях, между которыми стоял холодильник с пивом и пляжный зонт на случай дождя. Для нас с Мэрилин это не имело значения. Мы бы ни за что не пошли, если бы не участие Чарли, но он участвовал, он наш сын, поэтому мы хотели воспользоваться возможностью в этом сезоне.

Обеспечить безопасность в секретных случаях вроде этого было сложно. Президент просто никуда не ходит. Где бы я ни оказался, за мной по пятам следовали тяжеловооруженные агенты секретной службы. Военные фургоны, в которых находились врач и медсестра, бронированный лимузин и, как правило, несколько дополнительных машин в качестве приманки, плюс целая автоколонна местной и государственной полиции.

Если я хотел более тонкого подхода, были и менее катастрофические альтернативы: посадить местную и государственную полицию в машины без опознавательных знаков, убрать приманки, вместо лимузина использовать военный фургон и одеть всех в гражданское.

Другим приёмом была простейшая дезинформация. Сказать, что собираешься куда-то, а потом отправиться в другое место. Хотя людям может быть известно, что мой сын Чарли признанный чемпион мотокросса, им также известно, что мы не посещаем его соревнования. Добавим ещё, что я выгляжу совсем не по-президентски!

Настоящие президенты похожи на Билла Клинтона, Митта Ромни или Джона Керри: высокие, с густыми волосами и квадратной челюстью, — они красивы. Я же при случае шутил с женой, что я просто плешивый мужик средних лет, в очках и со сломанным носом. Может я и в хорошей форме, и у меня нет лишнего веса, но мне 51.

Мои волосы более чем слегка поредели, они скорее серебристые, чем светлые, у меня под глазами мешки и небольшой двойной подбородок. Одеть меня в тёмный костюм, добавить немного макияжа, дать мне выступить, и тогда я буду похож на президента. Но когда на мне шорты карго и гавайская рубашка, я похож на вашего соседа, собравшегося стричь газон.

Если принять во внимание историю, это не так уж и необычно. Как правило, до вице- президента никому нет дела, и ему не обязательно быть таким уж красивым. ФДР походил на какого-нибудь патриция; Трумэн был похож на служащего в обувном магазине. ДФК* был молод и красив; ЛБД* выглядел как печальная гончая!

Ни у Трумэна, ни у ЛБД не было бы ни единого шанса в президентской гонке, если бы их начальники отслужили полный срок, но разве все не были поражены, когда они умерли! Теперь в той же ситуации оказался я. Наверняка, ДУБ выглядел лучше меня, и моя замена, вероятно, будет выглядеть лучше.

(П.п: ДФК — Джон Фицджеральд Кеннеди, ЛБД — Линдон Бэйнс Джонсон)

Отправляясь в Делмонт, мы взяли с собой маленькую и тихую версию зоопарка, большая часть которого осталась на парковке. Хоть я и пережил покушение всего год назад, я не слишком беспокоился. Вокруг нас находилось несколько десятков агентов в три слоя — в непосредственной близости, в ближайшей толпе, остальные дальше, в случайном порядке.

Тем временем, мы с Мэрилин надели шорты карго и гавайские рубашки, солнечные очки и большие полосатые шляпы. Мы ничем не напоминали президента и первую леди США, а походили скорее на парочку учителей физкультуры из местной средней школы.

Я обратил внимание, что почти на всех виденных нами снимках с гонок и награждения призёров была Меган. Чарли мог целовать местную мисс Мотокросс, но при этом он обнимал Меган. Мне этих фотографий хватило, чтобы позвать одного из секретных агентов несколько недель назад и нарушить с десяток законов. Кто эта девушка? Я поручил ему незаметно её проверить.

Факты вполне совпадали с тем, что она рассказала мне на свадьбе. Меган Морган, урождённая Меган Пуласки, родилась 4 мая 1984 года в Элкхорне, Небраска, в небольшом районе на окраине Омахи, который только в этом году был присоединён к Омахе. Её отец Джон был адвокатом по семейному праву, мать Барбара вела приём и регистрацию посетителей в местном парке под названием Чалко Хиле.

Она всю жизнь прожила в Элкхорне в одном доме с родителями и двумя младшими братьями, Джоном младшим и Уильямом (отзывается на Уилл). Посещала бесплатные государственные школы: сперва начальную школу в Уэстридже, потом среднюю школу Элкхорна и, наконец, старшую школу Элкхорна. Получала хорошие отметки, состояла в команде чирлидеров и в девочках-скаутах, всё как обычно.

Она сыграла роль в школьной постановке в 7-м классе и увлеклась. В выпускных классах играла главные роли в школьных постановках и получила восторженные отклики. После окончания старшей школы Меган поступила в университет Небраски, где специализировалась на театральном искусстве.

После окончания университета Меган села на автобус и уехала в Голливуд в надежде, что её скоро заметят, и она станет следующей Мэрилин Монро или Элизабет Тейлор. К счастью, там у неё была кузина, у которой можно было остановиться, пока она ищет признания. По совету своего агента сменила имя на творческий псевдоним Меган Морган, чтобы звучало не так этнично и в имени присутствовала аллитерация. Н

Не удивительно, что открытие так и не состоялось, и как миллионам честолюбивых актрис до неё, ей пришлось работать в барах и клубах, периодически играя небольшие роли без слов или просто создавая массовку на заднем плане. Иногда работа требовала частичной наготы (безымянная танцовщица стрип-клуба в фильме про байкеров, безымянная жертва в ужастике и т. д.), но никаких доказательств того, что она участвовала в чём-то похуже, не было.

Хоть я и не был экспертом по Голливуду, но достаточно хорошо знал законы бизнеса, чтобы понимать, что ежегодно тысячи таких мальчишек и девчонок запрыгивают в автобус из Омахи и отправляются в это проклятое место с сияющими глазами и мечтой в сердце. И лишь горстка добивается желаемого.

В конечном итоге большинство несколько лет играет крошечные роли в фильмах, соглашаясь на всё, что смогут найти, а потом уезжают. Некоторые зарабатывают на жизнь характерными ролями или снимаются в рекламе. Некоторые опускаются на самое дно и занимаются XXX, а потом больше не могут показываться на публике.

Меган не опустилась до этого, она оставалась одной из бессчётного ряда людей на средних планах. В Элкхорне и Линкольне была чертовски хороша. В Голливуде она всего лишь ещё одна красивая длинноногая блондинка с большими сиськами. Там их разве что на деревьях не выращивают.

Я держал рот на замке и даже не заикнулся Мэрилин, что проверил Меган, это было бы равносильно тому, что рассказать Чарли. Чарли казался счастливым. Может он действительно остепенится, как бы невероятно это ни звучало. Если она и золотоискательница, то очень хитрая. Она не требовала от моего сына денег, ссуд или влияния.

Просто Меган могла заключить, что то, чего она искала в Голливуде, недосягаемо, а отношения с Чарли Бакмэном более долгосрочная перспектива. Но даже так всё звучало чересчур холодно и расчётливо. А может они просто влюблены друг в друга, и поэтому она теперь с ним.

Вот где были мы с Мэрилин в начале дня в воскресенье 26 августа. Возле гоночной трассы среди складных стульев, с шестью упаковками Iron City в холодильнике между нами. Погода тянула на 75 из 100, небо было ясным, а день прекрасным. Перед нами кружила кучка чумазых, забрызганных грязью парней.

Они были одеты в разноцветные гоночные костюмы, половину времени ехали по земле, вторую — пролетали по воздуху. Не раз я и Мэрилин сжимались от страха, но потом привыкли. Я не могу ездить даже на велосипеде, не держась обеими руками за руль. В этом отношении больше всех в семье повезло Чарли. А потом удача оставила его.

Он лидировал в третьем круге, обгоняя другого гонщика, остальные висели у него на хвосте. Вдруг парень перед ним упал, и моего сына ударили сзади. Он врезался в лежащий мотоцикл и вылетел, рухнув на обломки. Гонщики за ним, половина из которых были десантниками, не смогли избежать столкновения.

Один за другим они валились в кучу, как правило, стараясь не задеть тело моего сына. За считаные секунды на трассе образовалась чёртова куча переломанных мотоциклов и тел, на дне которой лежал Чарли.

Это произошло за какие-то тридцать секунд, мы с Мэрилин в ужасе смотрели на случившиеся, не веря своим глазам. Гонка закончилась. Устроители высыпали на трассу, размахивая флагами, и закрыли её. Вокруг нас все с криком вскакивали на ноги. Выскочили члены команд и спонсоры, подъехали две машины скорой помощи. Мэрилин держалась за меня и плакала. Один из агентов рядом со мной перепрыгнул через ограду и пошёл посмотреть, что с Чарли. Через несколько секунд рядом с нами стояли доктор Табб и его медсестра.

Я со странным чувством смотрел на развернувшуюся передо мной трагедию. Мой сын был погребён под этим хаосом, в голове пронеслась странная мысль: "Об этом расскажут в новостях, но не потому, что там был я". Подобная авария определённо попадёт в центр внимания всех СМИ. Потом по спине побежал холодок. Об этом могут и не сообщать. Обычно такое не включают в основные моменты, если кто-то погиб.

Потребовалось несколько минут, чтобы разобраться. Большинство парней смогли уйти сами, хотя некоторые выглядели потрёпанными и их трясло. Нескольких унесли, но они были в сознании и махали зрителям или поднимали большой палец. Часто приходилось ждать, пока кого-то достанут из-под мотоцикла, чтобы добраться до следующего. Оглядев группу людей перед нами, я увидел на периферии своего агента, а также нескольких парней в форме Red Bull, рядом с ними стояла Меган Морган, с потрясённым выражением на лице.

На самом дне этой кучи лежал Чарли, и он не смог встать на ноги. Меган бросилась туда, вызвали скорую. Агент прибежал к нам и окликнул нас из-за ограждения. Мэрилин и я кинулись к нему.

— Он жив, сэр! — воскликнул он.

— Как, что.

— Он жив!

На нём нет живого места, но сам он жив. Я слышал, как он попросил, чтобы его перевезли в Питтсбург. Они хотят отправить его туда на вертолёте. Я махнул рукой в сторону места происшествия:

— Вернись и предложи им Marine One! Иди!

Он убежал обратно, но я больше не мог ждать. Я попытался перелезть через ограду, но только соскользнул назад. Всё-таки паршиво быть стариком. Другой агент остановил меня и сказал:

— Нет, сэр, вы не можете!

— Прочь с дороги!

Он сгрёб меня обратно:

— Нет, сэр! Вы будете только мешать! Они знают, что делать! Вы должны оставаться здесь!

— Дерьмо! — я отошёл и обнял жену — знал, что он прав, но это было ужасно. Я схватил доктора Табба и толкнул его к ограде: Посмотрите, что вы можете сделать!

Он убежал и догнал агента. Я видел, что Чарли лежит на боку и не двигается, но шлем снят. Им занималась группа работников скорой помощи, они расчистили путь, вернулись к машине и вытащили носилки. Один разговаривал по рации. Агент вернулся к месту аварии вместе со скорой. За ним шли Меган и Табб.

— У них есть борт с оборудованием. Сейчас его готовят к транспортировке. Мне сказали, что шансы хорошие, если удастся доставить его в больницу, но он в тяжёлом состоянии.

Я посмотрел в ту сторону и перевёл взгляд на агента. Потом кивнул:

— Да, хорошо, но мы должны поехать за ними. Как только улетит живой борт, мы полетим следующими рейсами.

— Я всё устрою, сэр.

Он заговорил в микрофон на рукаве. Мэрилин стояла и плакала, с ней Меган, они обнимались, последняя была на грани истерики. Я передал им свежие новости, и мы просто ждали, секунды тянулись как часы. Чарли положили на носилки и погрузили в скорую, подъехавшую к пустому месту на парковке.

Послышался шум винтов, мы видели, как приземлился вертолёт скорой помощи, Чарли перенесли на него. Через минуту после борта приземлился Marine One, и мы торопливо сели в него. Мэрилин и Меган всё ещё обнимались, поэтому мы взяли Меган с собой.

Прежде чем приземлиться, нам пришлось подождать, пока борт взлетит с больничной вертолётной площадки. Многие видели, как мы вошли, но нас сразу направили в реанимационное отделение, и это всё, что мы могли сделать. Чарли понесли в травмпункт, но нам, как и всем остальным, пришлось остаться в приёмном покое.

И тут меня настигла моя работа. Должно быть секретная служба связалась с Белым домом, потому что почти мгновенно зазвонил сотовый и один из агентов протянул его мне. На связи был Фрэнк Стаффер, мой начальник штаба:

— Как он, мистер президент?

— Господи Иисусе! Как ты.

— Сэр, пожалуйста! Это Белый дом. Мы знаем всё, помните об этом! Я узнал от секретной службы.

Я фыркнул и даже посмеялся:

— Да. Мы пока незнаем. Его повезли в медицинский центр университета Питтсбурга. Мы полетели за ними. Сейчас он в реанимации. Мы просто не знаем.

— Через несколько часов мы с Уиллом будем там. Ни при каких обстоятельствах ничего не говорите прессе. — предупредил он.

— Фрэнк, нет нужды.

— Мистер президент, при всём уважении, заткнитесь! Об этом уже сообщают в новостях. Если пресса ещё не на парковке, они будут там в считаные минуты. Уилл пообещал нанести всем телесные повреждения, если вы вдруг появитесь в новостях.

Я что-то пробормотал про себя, но рациональная часть меня понимала, что он прав:

— Хорошо, Фрэнк, увидимся через несколько часов.

Мои начальник штаба и директор службы коммуникаций оказались невероятно проницательны. Я вернул телефон секретному агенту и сказал:

— Нам нужно убраться из вестибюля.

— Мы работаем над этим, сэр. У нас должна быть возможность перейти в зал совещаний. Сегодня воскресенье, поэтому многих администраторов нет на месте.

Не успел он закончить фразу, как дверь парковки распахнулась. В глаза ударил яркий свет и вспышки фотокамер, кто-то громко выкрикнул: — Он уже мёртв? Можно сфотографировать тело? где тело?

Мэрилин вскрикнула и упала замертво. Обернувшись, я увидел, как она падает, а стоявший рядом агент подхватывает её и поднимает. Он казался несколько озадаченным, главный агент выругался и пальцем указал на двоих:

— Заткните их!

Остальным он сказал:

— На счёт шесть!

Через входную дверь мы ворвались в больницу, пронеслись по пустому коридору и свернули за угол, оставив кричащих репортёров позади. Выглянув из вестибюля, повернулся к агенту, который был его правой рукой:

— Мне плевать, воскресенье сегодня или нет, кто-то должен тут быть. Я требую его сюда и начальника охраны тоже. Нам нужно разобраться с этим, немедленно!

Всё было не так плохо, как казалось. Мэрилин пришла в себя и встала. Примерно через тридцать секунд появился кто-то вроде секретаря и повёл нас в глубь больницы, нас разместили в зале совещаний. Спустя несколько минут пришёл администратор, и они достигли необходимой договорённости с секретной службой.

Тем временем, мне сообщили, что остальная автоколонна уже в пути со всей возможной скоростью и будет здесь примерно через полчаса. Фрэнка и Уилла привезли в военно- морскую обсерваторию, оттуда их забрал вертолёт морской эскадрильи, и они улетели.

Я отодвинул несколько стульев, стоявших вокруг стола для совещаний, усадил Мэрилин и Меган, а сам сел между ними. Моя жена ещё не совсем пришла в себя, а Меган рассеяно следила за суетой вокруг. Наконец из хаоса начал возникать порядок.

Доктор Табб и медсестра осмотрели Мэрилин и дали ей снотворное. Через несколько минут она отключилась, мы уложили её на каталку в углу и укрыли одеялом. Не нужно её втягивать. Мы всё ещё не знали, что с Чарли. Спустя полчаса прибыла автоколонна, мы были во всеоружии. Прибыли ещё несколько агентов и сотрудников.

Странновато было просто сидеть и смотреть, что будет дальше. Наступил воскресный полдень, в эти выходные в Америке было сравнительно спокойно. Мы никуда не вторгались, не были в разгаре бюджетного кризиса, не происходило крупных скандалов. Всё как обычно, и нам с первой леди удалось взять выходной. Видя, как суетятся все вокруг, Меган сказала:

— В это невозможно поверить!

После того, как доктор Табб позаботился о Мэрилин, я спросил его:

— Док, вы не могли бы узнать, что с Чарли? Нам никто ничего не говорил.

— Да, сэр, я посмотрю.

— Найдите лучшую больницу. То есть, если тут есть больница или врач, или лечебница, мы это сделаем.

Он на секунду задумался и ответил:

— Это то, что вам нужно, сэр. Питтсбург действительно хорош. Если бы с вами что-то случилось неподалёку, мы бы привезли вас сюда.

— Хорошо, спасибо. А теперь, пожалуйста, разузнайте о Чарли.

Он кивнул и вышел за дверь, оставив медсестру присматривать за Мэрилин. Внезапно я почувствовал себя неподобающе одетым. На нас всё ещё были шорты и цветастые рубашки, а на Меган — заляпанные грязью джинсы и футболка. Я встретился взглядом с одним из агентов, и он подошёл:

— В какой-то момент мне придётся показаться на телевидении, а сейчас я выгляжу как чумазый турист в Мауи. Есть ли возможность раздобыть одежду поприличнее?

— Да, сэр, она в автоколонне; мы вам что-нибудь пришлём. Один из агентов Чарли с одеждой для него и мисс Морган уже в пути; они будут здесь через час. Другой сохранит мотоцикл в ожидании расследования.

Меган казалась смущённой:

— Какого расследования?

Я уже знал ответ, но кивнул агенту, чтобы тот объяснил:

— Сын президента получил увечья, когда президент присутствовал на гонках. Случайно ли это? Или это часть заговора, призванного ослабить волю президента? Будет проведено расследование.

— Но это безумие! Он наткнулся на упавший мотоцикл!

— По этому поводу тоже будет проведено расследование.

Прежде чем Меган успела что-то ответить, я взял её за руку:

— Не беспокойся. Я уверен, что это случайность. Ребята профессиональные параноики, но так и должно быть. Просто они должны расследовать всё. Год назад меня чуть не убили. Это неизбежно.

Агент кивнул и вышел. Почти сразу вошли Фрэнк и Уилл, приблизившись, оба спросили, как дела у Чарли. Я повторил речь про "я не знаю", и Уилл ушёл, чтобы найти врача. Фрэнк просто направился к дежурному администратору и поговорил по телефону. Я же не обращал на него внимания. Я повернулся к Меган и сказал: — Думаю, нам придётся здесь задержаться ненадолго. Расскажи мне о Меган Морган.

— Что?!

— Добро пожаловать в кошмар. О, чёрт, ты мне напомнила, что я должен позвонить девочкам!

Я схватил телефон и позвонил Холли и Молли. Я рассказал им, что случилось и что мы знаем на данный момент — почти ничего, и обе пообещали приехать к вечеру. Молли приведёт с собой Баки. Повесив трубку, я сказал Фрэнку всё устроить, не моргнув глазом, он взялся за телефон.

Минутой позже вернулся доктор Табб и сообщил, что Чарли в хирургии. Большего через час мы и не ожидали. После этого я посмотрел на Меган и сказал:

— Так, на чём мы остановились? Ты собиралась рассказать мне, как вы встретились с Чарли.

Она удивлённо на меня посмотрела:

— Как вы это делаете?

— М-м-м?

— Так переключаетесь, как вы это делаете? Такое впечатление, как будто в голове вы ведёте сразу пять разговоров!

— Ах да, — я кивнул и пожал плечами:

— Это и Мэрилин сводит с ума. Просто удаётся. С такой работой, если ты не можешь управлять своим временем и разделять его — будешь очень несчастен и не сможешь ничего сделать. Это просто есть. Не каждый так может. Мэрилин точно нет.

— Это кажется так. так.

— Холодно?

Меган не ответила, но по её глазам я видел, что она согласна со мной.

— Не волнуйся, я слышал это и раньше, от собственной жены. Это всего лишь мой способ справляться со всем. Я всё разделяю. Не смешиваю дом и работу, на такой работе просто приходится. Так что я стараюсь. Не всегда срабатывает, но я стараюсь. Расскажи мне о своих родителях. Чем они занимаются?

В течение следующего часа или около того я заставил Меган открыться и рассказать о своей жизни, однако каждые пять-десять минут мне приходилось отключаться от этой части собственной жизни и на несколько минут превращаться в президента. В основном она рассказала мне то, что я и так уже знал. Через некоторое время я просто сказал ей:

— Я должен задать тебе очень личный вопрос. Вы с Чарли настроены серьёзно? Я имею в виду вас обоих.

— Думаю, да.

— Ты так думаешь? Пожалуйста, я не хочу показаться грубым, но я отнюдь не шутил, когда сказал, что вы попадёте на первые полосы газет. Ты видела шумиху вокруг свадьбы Молли. А Чарли гораздо известнее моих дочерей.

Она улыбнулась:

— Он из тех, кто любит внимание, вы же знаете. В любом случае, да, думаю наши отношения серьёзны. Я хочу сказать, он, конечно, не предлагал мне выйти за него, но мы оба относимся друг к другу по-особенному. Весной он сказал мне, что никогда не встречался с девушкой больше нескольких недель, к тому моменту мы были вместе уже четыре месяца. Мне пришлось над этим посмеяться.

Я улыбнулся ей:

— Насколько я его знаю, это вполне в духе моего сына. А что насчёт тебя? Что ты чувствуешь?

— Это странно, но я чувствую почти то же. Нет, я никогда не меняла парней каждые несколько недель, но в этом что-то есть. Думаю, я поняла это летом. Послушайте, вы когда-нибудь слышали о постельном кастинге? — спросила она.

Я вопросительно посмотрел на неё.

— Ты имеешь в виду в Голливуде? — она кивнула.

— Это когда надо, как вы это зовёте — пройти "горизонтальное прослушивание", чтобы получить работу? Это правда?

— Да. То есть, это самый отвратительный случай с некоторыми скользкими продюсерами и режиссёрами, мне всегда удавалось держаться от них подальше. Всё же, есть и более тонкий способ. Можно получить приглашение на важный обед или вечеринку в качестве чьей-то спутницы, но всем известно, чем подобное может заканчиваться. Чарли знал, что я пробовалась на эту роль в комедии, и знал, что я бывала на разных вечеринках, но он никогда по-настоящему не понимал, что происходит за кулисами.

— То есть я могла бы сказать ему, что просто должна там присутствовать, но никогда бы не сказала, что за этим стоит, может я бы и смогла воспользоваться случаем, и он никогда не узнал, что происходит на самом деле, но я не стала. Я всё отменила и провела выходные с Чарли и ни разу об этом не пожалела. Мой агент был в бешенстве, но я не хотела лгать Чарли.

Она казалась немного виноватой, признаваясь в том, что происходило в Голливуде, и в том, что это подразумевало её участие. Я просто пожал ей руку:

— Меган, я последний, кто будет судить. Чарли не святой, и я до встречи с Мэрилин не был святым. И если бы я оценивал добродетели, то поставил бы верность гораздо выше целомудрия. Неважно, что вы делали до того, как встретили друг друга, если после этого ты можешь высоко держать голову, мы с Мэрилин будем только рады.

Кажется, после этого она почувствовала облегчение. Мэрилин дремала на каталке, а сейчас начала громко храпеть. Глаза Меган широко раскрылись, она уставилась на первую леди Соединённых Штатов, храпящую как пьяный лесоруб. Я только усмехнулся и сказал:

— Мы все несём свой крест. Это мой!

— Это ужасно.

— Мэрилин бы согласилась, а потом стукнула меня.

В дверях началось какое-то движение, и вошёл доктор Табб с другим врачом, с усами щёточкой. Табб провёл его внутрь и представил:

— Мистер президент, это доктор Уайтман. Он ведущий хирург вашего сына.

— Мистер президент, — сказал он, взглянув на храпящую в углу Мэрилин.

— О, может нам разбудить миссис Бакмэн?

Я посмотрел сначала на него, потом на Табба, а потом на Мэрилин:

— Доктор, возможно будет лучше, если сначала вы скажете мне. Это Меган Морган, девушка Чарли. Как он?

— Он должен выкарабкаться, мистер президент. Он в тяжёлом состоянии, но он выкарабкается.

По всему залу пронёсся вздох облегчения. После этого мы сели за стол, к нам присоединились Уилл и Фрэнк. Главный агент тоже присел. Я представил их и объяснил, что они должны знать, что происходит. Потом мы погрузились в конкретику.

— Ваш сын пока без сознания, но сейчас так даже лучше. У нас две проблемы. Во- первых, у него много переломов. Похоже он лежал на левом боку, пока остальные приземлялись на него. Почти все повреждения справа. Правая рука сломана в нескольких местах, а правая нога — как минимум, в пяти.

Я поёжился, а доктор продолжил:

— Хуже то, что у него множественные переломы рёбер, состояние, известное как флотация грудной клетки. Это довольно серьёзно. Потому что рёбра удерживают мышцы грудной клетки на месте, некоторое время ваш сын пробудет на искусственной вентиляции; мы опасаемся, что у него пневмоторакс. Лёгкое начинает спадаться. Мы зафиксировали переломы. Всё это потребует обширного хирургического вмешательства и длительной реабилитации, но с медицинской точки зрения это ещё не самая серьёзная проблема.

— Нет?! До сих пор всё и так звучало довольно ужасно! — заметил я.

Уайтман покачал головой:

— Нет, сэр. Настоящая угроза жизни — повреждения внутренних органов. То, над чем сейчас работает моя команда. Сломанные кости мы зафиксировали, можно подождать, пока он окрепнет. У мистера Бакмэна несколько очень серьёзных повреждений внутренних органов. Нам пришлось удалить почти четверть печени и сшить остальное. Это не так серьёзно, потому что печень восстанавливается практически полностью. Было повреждение печёночной артерии, которое мы устранили, потом я ушёл, другая бригада проводит резекцию тонкого кишечника, он разорван.

Мы также зашили разрывы правой почки, но даже если это не поможет, он сможет жить и с одной почкой. Это повреждения, совместимые с жизнью, по крайней мере, по отдельности, но из-за остальных повреждений всё становится гораздо серьёзнее. Тем не менее, при хорошем уходе он должен выжить. Это займёт много времени. Мы не можем заняться повреждениями скелета, пока его жизненные показатели не стабилизируются, а функция печени и почек не улучшится.

Уилл прервал его:

— Извините, но я должен что-то сказать прессе. Как мы это назовём? Серьёзное состояние? Критическое состояние? Как?

Врачи переглянулись, потом Уайтман сказал:

— Критическое состояние.

Табб добавил:

— Я бы добавил «но стабильное». Насколько я слышал, его состояние не ухудшается.

Уайтман задумался на секунду, потом кивнул:

— Я могу с этим согласиться. Всё гораздо сложнее, но для прессы мы можем сказать критическое, но стабильное. Если повезёт, мы сможем улучшить его состояние до просто серьёзного за день или два.

— Критическое, но стабильное. Понял.

— Когда он очнётся?

— Возможно не в следующие 24 часа или около того. Сейчас он без сознания, мы держим его на обезболивающих. Может быть завтра днём.

До этого момента Меган только слушала, но у неё были вопросы:

— Он сможет двигаться? То есть не прямо сейчас, а потом, он сможет ходить, передвигаться?

Паралич? О, Иисус милосердный! Я даже не подумал об этом! Уайтман слегка побледнел и ответил:

— Даже не знаю. Он без сознания, поэтому мы не можем провести обычные пробы. Однако могу сказать, что видел его рентгеновские снимки, их сделали целую кучу, и, кажется, у него нет травм позвоночника или черепа. Нет причин думать, что будут дополнительные проблемы, но в точности мы не узнаем, пока он не очнётся.

— Можно его увидеть? — спросила Меган.

— Нет, пока нет. Он в блоке интенсивной терапии. Может быть завтра. Он без сознания, и не узнает были вы там или нет, — сказал Уайтман.

— Узнает, — произнесла она.

Доктор посмотрел на меня:

— Обычно посещение ограничивается членами семьи.

— У мисс Морган есть наше разрешение, — ответил я и сжал её руку.

— Спасибо, — она слабо улыбнулась и кивнула мне.

— Я должен вернуться и посмотреть, как мистер Бакмэн. — сказал доктор, вставая.

Я тоже встал:

— Спасибо, доктор. Когда Мэрилин проснётся, мы ей скажем.

Я отпустил доктора и повернулся к остальным. Своему начальнику секретной службы я сказал:

— Я останусь здесь на ночь. Меня не слишком волнует, будет ли это Ритц-Карлтон или гостиница Холидей, но мы должны всё устроить. Вероятно, завтра я вернусь в Вашингтон, но нам нужно что-то более постоянное для Мэрилин. Уверен, она останется здесь до тех пор, пока Чарли не сможет уехать.

— Я тоже! — воскликнула Меган.

Я кивнул ей:

— Можете снять хороший люкс где-нибудь. Девочки приедут сегодня вечером. Рассчитывайте и на них на ближайший день или два.

— Да, сэр. Мы уже работаем над этим.

— Хорошо, — я посмотрел на Фрэнка и Уилла.

— Я буду здесь или с Мэрилин, но завтра вечером вернусь в Вашингтон. На самом деле, я хотел бы быть рядом, когда Чарли очнётся.

— Да, сэр, — ответил Фрэнк.

— Я поговорю об этом с администрацией больницы, но до вашего возвращения в Вашингтон мы пока можем оставить за собой зал совещаний.

— Нам нужно сделать заявление, сэр. Вы должны привести себя в порядок. Там снаружи уже шесть репортёров, — добавил Уилл.

— Окей. Начинайте писать. В любом случае, мне нужно привести себя в порядок и переодеться. Меган тоже, собственно говоря.

Фрэнк посмотрел на Меган:

— Добро пожаловать на борт, мисс Морган. Вероятно, вы должны позвонить родителям и дать им знать, с чем они могут столкнуться. К окончанию заявления репортёры будут у них на пороге.

— Вот дверь, — она оборвала восклицание на полуслове и смутилась. Мы лишь улыбнулись.

— Хорошо, — закончила она.

К тому времени начали подходить с гонок. Это была команда Чарли, Меган взяла дело в свои руки, подбежала к ним и выложила все новости. Они больше походили на друзей моего сына, а не только на деловых партнёров, кажется, они были искренне обеспокоены, что хорошо их характеризовало. Они не смогут поговорить с Чарли, пока его не переведут из блока интенсивной терапии, но Меган пообещала держать их в курсе дела, уходили все медленно и неохотно.

Я успел быстро принять душ и побриться, а потом переоделся в костюм. Тем временем, Уилл торопливо склепал речь, в которой я говорил, что Чарли пока жив, хотя находится в критическом, но стабильном состоянии, мы благодарили всех за их молитвы и выражали благодарность сотрудникам скорой помощи, экипажу вертолёта и работникам больницы. Бла, бла, бла! Никаких вопросов и ответов.

Я слышал, как журналисты выкрикивали самые разные вопросы, но игнорировал их. По меньшей мере пара из них касалась Меган, я уже знал, что кота из мешка придётся вытащить. К тому моменту, как мы закончили, и я вернулся в зал совещаний, прибыли близнецы и Баки, проснулась Мэрилин, доктор Табб рассказывал им последние новости.

Я сказал Мэрилин, что мы сняли люкс, пока Чарли не будет готов к перевозке. С этого момента к разговору подключилась секретная служба, они сказали, что сняли просторный люкс в Хаят Редженси в пригороде Питтсбурга. Они были не в восторге от того, что я остановился в отеле, о котором не позаботились за недели до моего прибытия, но тут была и другая сторона: это настолько спонтанно, что ни одни злоумышленник не ожидал бы. Даже главный агент согласился, что несчастный случай был именно тем, чем казался — несчастным случаем, а не странным заговором, чтобы отослать меня в Питтсбург. Вероятность того, что это нечто более зловещее, несущественна и скорее из области романов о Томе Клэнси, чем из реальной жизни.

После последней проверки состояния Чарли (всё ещё без сознания, хирургическая операция окончена, он восстанавливается, мы пока не можем его увидеть) мы поехали в Хаят. У Меган была отдельная комната в люксе, и они с девочками встретились. Мы заказали обслуживание в номерах, так как никто не хотел, чтобы пресса ворвалась в столовую. Мэрилин была расстроена, и доктор Табб на ночь дал ей снотворное. Баки и я не спали, немного поговорили о женитьбе и делах, потом он заглянул к жене. После этого я лёг спать.

В понедельник утром я проснулся в обычное время, Мэрилин тоже встала.

— Тебе лучше? — спросил я.

Она кивнула:

— Думаю, да.

— Сегодня я собираюсь вернуться в Вашингтон, но номер будет за нами столько, сколько понадобится. Полагаю, ты планируешь остаться.

Она снова кивнула:

— Конечно!

— Хорошо, но с тобой всё будет в порядке? Мы не можем постоянно держать тебя на успокоительных и снотворных. Тебе придётся быть сильной, ради Чарли и ради тебя самой. — Сказал я ей.

— Нет, всё будет хорошо. Вчера просто это был настоящий шок, а потом репортёр захотел увидеть тело. Этого я уже не выдержала. Я пройду это вместе с тобой. Всё будет хорошо. — Ответила она.

Мы привели себя в порядок и переоделись, потом вышли в гостиную номера. Нужно отдать должное секретной службе. Они организовали сытный континентальный завтрак, с соком и выпечкой и прочим, и этого было достаточно. Дети медленно выходили из своих комнат, в том числе Меган, все были одеты в гостиничные банные халаты. Мы сказали, что собираемся ехать в больницу, потом я возвращаюсь в Вашингтон. Они могли оставаться столько, сколько хотят. Если повезёт, их брат очнётся позже. Всё это касалось и Меган. Она может остаться или уехать вместе с остальными.

Когда мы добрались до больницы, Мэрилин и я вошли через боковой вход, где не было видно репортёров, через вереницу коридоров нас проводили в зал совещаний, который мы занимали в воскресенье. К тому времени, как мы дошли до него, шёл обычный рабочий день, явилось всё руководство больницы.

Мы встретились с главным администратором, главным врачом, всевозможными заведующими отделениями и начальниками того и сего, нас заверили, что Чарли в хороших руках. Я охотно в это верил с определённой долей спокойствия, так как Табб не раз говорил нам, что у Университета Питтсбурга первоклассная клиническая больница.

Чарли всё ещё был без сознания, но его жизненные показатели стабилизировались и, возможно, улучшались. Ему ежечасно делали анализ крови, проверяли функцию печени и почек, результаты были обнадёживающими. В моче Чарли обнаружили кровь, но её количество несколько уменьшилось. Заведующий терапией высказывался с осторожным оптимизмом, если всё пойдёт хорошо, его состояние удастся серьёзно улучшить ко вторнику.

С этого момента всё переходило в руки заведующего ортопедией. Он просмотрел рентгеновские снимки Чарли и описал необходимые процедуры. Переломы правой руки были самыми лёгкими. Переломы лучевой и локтевой костей без осложнений, достаточно наложить гипс. Переломы правой ноги потребуют большего вмешательства. Бедренная кость сломана в двух местах, малоберцовая в трёх, большая берцовая — в одном, поверхности переломов неровные. Возможно Чарли поставят титановые пластины и винты.

Самые серьёзные повреждения — множественные переломы рёбер и как следствие — флотация грудной клетки. Обычное лечение при переломах рёбер — наложение тугой повязки, чтобы стянуть рёбра и дать им срастись, в его случае может потребоваться хирургическая реконструкция. Через несколько дней можно будет сказать точнее. В довершение ему предстояла довольно длительная и интенсивная реабилитация. Скорее всего, карьера Чарли как профессионального мотогонщика окончена.

Последним говорил невролог, приглашённый на консультацию по поводу возможных осложнений со стороны спинного или головного мозга. Опуская тот факт, что Чарли просто помешан на мотоциклах, он был согласен с врачами неотложки. Ничто в снимках Чарли или его физическом состоянии не указывало на неврологические проблемы. Когда Чарли очнётся, будут проведены пробы, но, если проблемы не обнаружатся, ему не придётся вмешиваться.

После консультации я собрал штаб президента в нашем импровизированном офисе, Мэрилин разволновалась. Около 10 часов утра, когда пришли дети, она немного успокоилась. Теперь ей было с кем поговорить, пока я говорил с людьми из Округа Колумбия. Похоже, половина звонков была от друзей, другая — от врагов, желавших

Чарли скорейшего выздоровления.

Как говорится, «держи друзей близко, а врагов ещё ближе». Уилл смог устроить пресс- конференцию в другом зале, и мы написали ещё одно заявление. Мы старались не усложнять, поэтому сказали, что Чарли всё ещё в критическом, но стабильном состоянии, и оно медленно улучшается. Потом поблагодарили всех и каждого.

В полдень Уилл пригласил меня на пресс-конференцию и представил, потом я зачитал заявление. Закончив, я предупредил, что отвечу только на ограниченное число вопросов. На аудиенции было до ужаса много незнакомых лиц, потому что привычный пресс-корпус Белого дома в большинстве своём находился в Вашингтоне. Всё же, я узнал нескольких, но мне не было дела до их имён, я просто указывал на человека и отвечал на вопрос.

В: Как долго вы намерены оставаться в Питтсбурге?

О: Я вернусь в Вашингтон к концу дня. Миссис Бакмэн намерена оставаться столько, сколько потребуется.

В: Что мы будем делать, если состояние нашего сына ухудшится?

О: Этого не должно произойти. Состояние Чарли улучшается, возможно медленно, но улучшается. Мы уверены, что он выживет и поправится.

В: Не могли бы вы рассказать подробнее, а если нет, то почему?

О: Мы не станем сообщать больше, чем уже сообщили.

В: Были сообщения, что ваш сын парализован и находится в коме.

О: Эти сообщения недостоверны, и я понятия не имею, откуда они взяты. Чарли без сознания, что не равнозначно коме, он не парализован. (В этот момент я вскочил на ноги).

В: Правда, что вы присутствовали вчера на гонках и вмешались, когда вашему сыну потребовалась помощь?

О: Мы были на гонках. Мы никак не вмешивались. Я не понимаю о чём вы.

В: Правда, что девушка вашего сына стриптизёрша из Голливуда?

О: (В этот момент я посмотрел на Уилла. Он выглядел так же озадаченно, как я). Я не знаю о чём вы говорите. Мисс Морган актриса, лучше задайте этот вопрос ей. Хотя, я бы спросил, как можно скорее, потому что, когда Чарли очнётся и сможет ходить, сомневаюсь, что он будет настолько же вежлив с подобными грубыми комментариями.

В этот момент вмешался Уилл, и заставил комментатора замолчать. Я вернулся в зал совещаний и отвёл Меган в сторону, чтобы сказать ей о произошедшем:

— Я слышала и худшее. Омаха довольно консервативна. Определённая часть её населения считает, что всем, кто живёт в Голливуде, или актёрам место в аду, — ответила она, пожав плечами.

— Хорошо, но не стесняйся позвонить родителям и предупредить их.

— Я уже это сделала прошлой ночью. Я позвоню им ещё раз, сейчас.

— Передавай привет от нас с Мэрилин.

При этой мысли Меган вытаращилась. Я снова стал президентом, и мы позавтракали в зале совещаний вместе с остальными. Чарли очнулся в два дня или около того, и все мы бросились в его палату. Чтобы увидеть его, нам пришлось надеть халаты и маски, но это никого не смутило. Первыми пустили нас с Мэрилин, но мы обещали остальным, что у них тоже будет возможность. Только мы вошли, нам навстречу с улыбкой вышел невролог:

— Я только что сделал несколько стандартных проб. Нервная система вашего сына и позвоночник в полном порядке. Никаких проблем.

Мы с Мэрилин облегчённо вздохнули, потом вошли к нему в палату. Он был погребён под лесом трубок, но мы его нашли, Чарли смотрел на нас и улыбался. С вентиляционной трубкой во рту он не мог говорить, но его глаза были открыты, взглядом он следил за нами. Он поднял большой палец левой руки вверх.

Я улыбнулся и сказал:

— Я всегда говорил, что ты готовишься стать донором органов, — глаза Чарли улыбались, он показал мне средний палец. Я рассмеялся за нас обоих. — Рад, что ты очнулся. Все так беспокоились.

— О, Чарли! — воскликнула Мэрилин.

Он хотела обнять его, но медсестра её остановила. Нас подвели к койке слева, где у него не было травм. Мэрилин взяла Чарли за руку и пожала её, я заметил, что он пожал ей руку в ответ.

— Должен сказать, Чарли, прямо сейчас у тебя немного органов, которые могли бы кому-то понадобиться. Тебе рассказали, что произошло? — спросил я.

Он еле заметно кивнул.

— Это было страшно, — Чарли снова кивнул, но ещё раз показал палец вверх.

— Не беспокойся об этом. Мы говорили с доктором утром. И я не стану приукрашивать. Ты очень серьёзно ранен, но ты жив и поправишься. Тебе понадобится реабилитация. Мы не уверены, сколько времени на это уйдёт, но скоро ты будешь ходить.

Он медленно кивнул. Тут заговорила его мать:

— Я побуду здесь, — кажется, Чарли это смутило.

— Ты в Питтсбурге. Это была ближайшая крупная больница, — пояснила она.

Чарли снова кивнул.

— Время! — сказала медсестра. Мы пробыли в палате не более пяти минут.

— Меган хочет тебя увидеть, — сказала Мэрилин.

— Мы можем позвать её?

Лицо Чарли озарилось, и он с энтузиазмом закивал, насколько ему позволяло его состояние.

— Хорошо, — сказал ему я.

— Чарли, пока мы не ушли, я должен сказать, что возвращаюсь в Вашингтон сегодня. Однако твоя мама останется здесь, и придумает, что делать дальше. Я постараюсь приехать в следующие выходные.

Он понимающе кивнул. Мы вышли и отправили в палату Холли и Меган, как и мы, одетых в медицинские халаты. Молли и Баки пойдут последними, и, думаю, на сегодня мы закончим.

Мы с Мэрилин сняли халаты и пошли обратно в зал совещаний. Пока мы шли, я сказал:

— Что ж, это два.

— О чём ты?

— Ты видела, как обрадовался Чарли, когда ты сказала, что Меган ждёт снаружи? Он у неё на крючке. Остаётся только подсечь.

Я согнул правый указательный палец в крючок и изобразил это, будто он вонзился мне в рот и оттянул щёку.

— Давно пора! Может она убедит его оставить гонки и найти настоящую работу.

Мне пришлось посмеяться:

— Дорогая, не думаю, что Чарли будет счастлив, занимаясь чем-то с девяти до пяти. Пусть сначала встанет, об остальном будем беспокоиться потом.

В зале совещаний я сказал остальным, что Чарли проснулся и в сознании, похоже, он будет жить. После чего Уилл, Фрэнк и я уехали, чтобы отправиться в Округ Колумбия. Я пожал руки администратору больницы, всем врачам и медсёстрам, кому смог. Потом поцеловал на прощание жену, и меня сопроводили на вертолётную площадку, где уже ждал Marine One, чтобы отвезти нас в Белый дом. Я улыбался про себя, когда мы приближались к Округу Колумбия. Впервые с того момента, как девочки уехали учиться и Мэрилин перебралась со мной в Вашингтон, я мог побыть один. Думаю, в обозримом будущем моя жена будет много времени проводить в Питтсбурге.

Как бы я ни мечтал вернуться в резиденцию и выспаться, мы должны были подготовить и обновить пресс-релиз, а также узнать какие катастрофы произошли, пока меня не было. Было много добрых пожеланий, я благодарил всех за беспокойство о моём сыне и сообщал ограниченные, но достоверные сведения. Потом всё пошло наперекосяк. Я сидел на вращающемся стуле, когда в дверь постучали, и вошёл мой главный агент:

— Мистер президент, у нас проблема, — казалось, он был в ужасе.

Я посмотрел на него отсутствующим видом:

— А?

— Первая леди, сэр. Она в тюрьме!