Рогатое величество и ведьма уборщица

Гадалка и «приглашение» в ССБ

Я сидела в своей комнате, придирчиво рассматривая своё отражение в зеркале.

— Крас-о-о-отка! — Сам себя не похвалишь — никто не похвалит.

В зеркале отражалась молодая ведьма с распущенными чёрными волосами по пояс, которые пышным каскадом спадали вниз и закрывали спину. Брови всё так же привлекали взгляд своим изломом, глаза всё так же заставляли завороженно в них тонуть, а вот кожа… Представьте, у вас не очень хорошее зрение и перед собой вдруг видите неземную красотку. Но как только надеваете на нос очки, то видите сорок слоёв маскирующего крема на лице, под которыми находятся все прыщи и фингал, поставленный от широты души лордом Гайлоном. В общем, если хватит выдержки сохранить невозмутимое выражение лица, то моё уважение, господа.

Рядом на тумбочке валялся раскрытый конверт, из которого я совсем недавно вытащила «приглашение» Столичной Службы Безопасности в гости. Хотят поболтать, значит, наказать за то, что использовала тёмную магию против леди Элизабет Хассей из-за которой та сломала себе ногу.

Огнедар Воиборович, уже прознавший каким-то образом от других слуг о нашей перепалке с леди, когда я пришла просить перенести на пару часиков свою смену, согласился, с осуждением глядя вслед. Нет, ну, а что я ещё могла сделать с этой Элизабет? Она прошлась по ведьминской красоте, которая, к слову, не подлежит ничьей критике. Все разумные существа в курсе, что любая ведьма в молодости априори считается чуть ли не богиней. То, что у меня «изюминки» по всему лицу с подросткового возраста сохранились, вовсе не значит, что уже можно обижать.

Это вообще, между прочим, можно за оскорбление принять!

Стянув с себя чистый сарафан, решила, что пойду во вчерашних штанах и рубашке, только возьму все деньги и распихаю по скрытым кармашкам. Я уже заранее чувствовала, что размер штрафа заставит меня плакать крокодильими слезами и закладывать в ломбард собственную жизнь.

Красивые столичные улицы сменяли друг друга одна за другой, поражая величием. Каждые несколько десятков метров, страдая от любопытства, приходилось останавливаться и глазеть на многоэтажные дома, которых в Симофорде не было вовсе. Когда «посчастливилось» разговаривать со Светлокудром, то он соловьём заливался, расписывая симофордские столичные дома, возвышающиеся над землёй на четыре этажа. Тут же, в Эгильере, количество этажей доходило аж до десяти! А ещё все дома определённой улицы строились в одном стиле и в одной цветовой гамме, но изредка вспыхивали яркими красками то там, то тут, различные строения. Красный, ядовито зелёный, ярко жёлтый, иссиня-чёрный…

Я прошла примерно две третьих всего пути, когда в спину впился чей-то внимательный взгляд. Пришлось обернуться, чтобы в следующую секунду узнать лицо. Передо мной стояла в своей яркой и довольно потрёпанной за столь короткий срок одежде гадалка. Стояла и чуть не плакала, блестящими, некогда наглыми глазами смотря на меня.

— Ты! Ты меня прокляла! — Без обвинений, но очень эмоционально заголосила женщина, привлекая лишнее внимание. — Госпожа ведьма, я Вас умоляю, снимите с меня его! С того злосчастного дня на меня каждый день наваливается столько неприятностей, сколько я в жизни не переносила.

В голове моментально всплыли слова самого проклятья, помогая сообразить, что делать дальше.

— Знаете, госпожа гадалка, Вам несказанно повезло, — убитым и хриплым от недавнего волнения голосом пробормотала эта самая ведьма, то бишь я, пытаясь улыбнуться. — Если отдадите мой амулет счастья и благополучия, то проклятье само себя уничтожит без чьего-либо вмешательства.

— Амулет? — Притворилась, что ничего не знает, гадалка, смешно выпучивая глаза. Но видя, что я как-то безразлично реагирую, погрязнув в собственных размышлениях, она решила не юлить. — Ах, амулет! Понимаете, я его… подарила одному магу, поэтому… у меня его нет.

— А проклятье есть, — резко заметила я, недовольно поджимая губы. Очень не хотелось разговаривать с воровкой своего амулета. — Идите, ищите мой амулет. Без него так и будете страдать.

— А нет ли другого способа? — Яркие янтарные глаза на пятидесятилетнем лице гадалки сверкнули по лисьему хитро и алчно.

— Да что Вы ко мне прицепились? — Гаркнула на женщину, что в разы старше меня, а потом стыдливо покраснела. — Извините, просто столько всего навалилось… Извините. Если Вам так важно снять проклятье, то ищите меня в императорском дворце. Я там уборщицей… подрабатываю.

Женщина задумчиво посмотрела на меня, закусывая ярко накрашенную сливового цвета помадой губу, и прищурилась. Если бы не каштановые кудрявые волосы, вылезающие из-под яркого платка, можно было бы смело приписывать ей рыжину. Тонкие тёмные брови слегка нахмурились, прочерчивая на переносице большую морщинистую складку, напоминающую про приближающуюся с каждым годом старость.

— До свидания…

— Стой! — Женщина резко выкинула свою руку вперёд и ухватилась за моё запястье. — Тебя как зовут?

— А Вас? А зачем Вам моё имя? — Недоверчиво сузила зелёные очи, ожидая ответа гадалки. Нет, ну я предполагаю, что, возможно, ей оно для дальнейших поисков неуловимой ведьмы из деревни нужно. А вдруг нет? Пойдёт к какой-нибудь волшебнице и татна на меня нашлёт какую хворь по имени? Тьфу-тьфу-тьфу.

— Я — Матильда Глазнич, — представилась женщина. — Не знаю, зачем я сейчас хочу предложить тебе помощь, но что-то внутри не хочет отпускать просто так молодую ведьму. Расскажи, что случилось, пожалуйста. Да, я знаю, это странно, рассказывать что-то тётке, которая меньше месяца назад украла у тебя амулет, но сейчас я действительно хочу помочь тебе.

— Меня зовут Вальдемара, и…

Даже не представляю, что подтолкнуло взять и рассказать Матильде свою историю, не умалчивая о других приключениях. Вот просто взяла и выдала женщине огромный перечень своих проблем и приключений, в красках расписывая каждый момент. И последняя неприятность, как вишенка на верхушке тортика: прокляла теоретическую невесту императора так, что та сломала ногу, и в ответ накатала жалобу в Столичную Службу Безопасности. И сейчас я иду выкладывать, предположительно, все свои денежки.

Гадалка со смесью неверия и удивления, приподняв тонкие брови, смотрела на такую маленькую и с виду безобидную тёмную ведьму. А тут, оказывается, она проклинает быстрее, чем думает, попеременно влипая в истории. После рассказа, к слову, стало немного легче, словно с плеч сняли пятикилограммовые мешки с камнями.

Матильда покачала головой, пощёлкала пальцами, вытягивая на первый план ускользающую идею, помычала и, расширив очи, радостно вскрикнула. Неужели, в такой безвыходной ситуации ей удалось придумать что-то дельное?

— Скажи, а ты считаешь, что она тебя оскорбила, назвав дурнушкой? — Начала издалека гадалка, скрещивая руки на груди и уводя бедро немного вбок так, что у нее вывалился вперёд живот.

— Естественно! Кому приятно слышать, что он недотягивает до планочки? Тем более, я ведьма! Я, конечно, не так много ведьм видела в своей жизни, но слухи-то правдивые ходят, что краше ведьм дев на свете не найти… наверное. — Я надулась, как хомяк, которого недокормили.

Женщина рассмеялась, сверкая глазами. Какие же они у неё живые, все эмоции так ярко читаются.

— Тогда, когда придёшь в отдел ССБ и начнёшь разговаривать с сотрудником, начни опровергать её заявление. В законах Аркараса, девочка, месть между магическими существами разрешена, исключая кровную, когда затрагиваются последующие поколения. — Захотелось достать блокнотик и карандаш и по пунктам начать записывать всё то, о чём говорила женщина. — Так как ты относишься к таковым, можешь назвать причину — оскорбление.

— Даже если и так, то факт использования мной тёмной магии может, в случае чего, подтвердить сам император.

— Так ты лазейку найди, Вальдемара, — нахмурилась Матильда, будто начала разочаровываться в моих умственных способностях. — Закон предполагает использование тёмной магии только в общественном месте.

— А императорский дворец назвать общественным местом можно с большой натяжкой! То есть, я у него в доме колдовала, — продолжила мысль Матильды, расцветая с каждым словом. Кажется, у меня даже плечи расправились. — А в домах можно мстю вершить? Ну, то есть, месть.

— Да, закон такое предусматривает. Если ты не причинила вреда хозяину дома… в нашем случае, дворца, то закон ты не нарушила. А что законно, то не наказуемо! Император цел? Цел. К нам вообще с вопросами не должны лезть. — Довольно заметила гадалка, широко-широко улыбаясь, будто представила волшебный патент Магическому Комитету Новшеств и ей премию Гардакарта дали вместе с денежным вознаграждением. Неужели так раза, что девчонке помогла?

Договорившись, что меня обязательно отыщут в ближайшее время (оно и понятно, с проклятьем не комильфо жить), я отправилась к указанному в письме отделению ССБ. Когда подошла, то с облегчением поняла, что сбегала на метле в обличии мужика вовсе не из этого здания. Значит, не узнают!

Немного посидела в коридорчике, дожидаясь, когда дознаватель смилостивится меня принять, попаниковала, попыталась успокоиться, но вдруг дверь ССБшника резко открылась, являя народу низенького, но жилистого мужчину с орлиным носом, холодным взглядом серых глаз и лысой блестящей макушкой, которая к затылку переходила в жиденький хвостик светлых волос. Зато усы у мужика были — закачаешься! Пышные, длинные, гелем приподнятые кверху.

— Вальдемара Тихомировна? — Высокомерным тоном поинтересовался дознаватель, окидывая с ног до головы цепким взглядом. Не вспомни в нужный момент, что я пришла права качать и от штрафа уклоняться, так обязательно вздрогнула бы и с порога начала просить прощения. А тут нет, в руки себя взяла.

— Да, я, — уверенно подтвердила свою личность, вскакивая с места. — Как к Вам обращаться?

— Ашур Рашрок, — представился мужчина, рукой подавая знак, чтобы я зашла в кабинет.

Пока проходила мимо дознавателя, в памяти всплыл какой-то момент, дающий понять, что фамилия кажется очень знакомой. А ещё я заметила, что господин Рашрок на целую голову ниже. Между прочим, когда сидела на стуле, он казался куда выше.

Уже в кабинете, когда мы расположились друг напротив друга: он, в роскошном кожаном кресле за рабочим столом и я, на обычном деревянном стуле, точно таком же, как и в коридоре, мы начали разговор. Мужчина пытался вывести меня из колеи, мрачным и убитым голосом зачитывая заявление Элизабет Хассей.

— Погодите-ка! Тяжкого вреда здоровью? Вы издеваетесь? Перелом не входит в эту категорию. Мне за клевету писать на вас всех заявление? — Дядька крякнул, не ожидая, что ведьма будет хоть что-то говорить. Я бы и не говорила ничего, но это… наглость какая-то!

Дальше в заявлении кратенько описывалось, как я воспользовалась тёмной магией и сломала ей ногу. Подпись и дата. Всё.

— Ну, уважаемая Вальдемара Тихомировна, Вы не торопитесь так. Тут написано, что Вы использовали тёмную магию. Знаете, что за это возбудят административное дело? — Вальяжно протянул Рашрок, сцепляя пальцы в замок.

— Я ничего не нарушала.

— Что? — Взвился моментом лысеющий дознаватель, моментально вскакивая с места, как заяц. — Что Вы хотите этим сказать? В общественном месте использование тёмной магии запрещено!

И я с улыбкой от уха до уха, как ранее Матильда, начала рассказывать, что дворец не считается общественным местом, а магическая месть не запрещена даже в доме, даже не в своём. Мы оба долго и упорно не хотели сдавать позиции, даже притащили свод законов, в котором нашли для меня спасительные статьи.

Скрипя сердцем, Ашур отпустил меня, признав невиновной. И только после разговора, когда вылетела из кабинета лысика, я поняла, что разговаривала не с обычным дознавателем каким-то, а с начальником ССБ. Ёлки-палки, ну должна же была догадаться, что за благородную леди похлопочут начальнички!

Однако, ох, как ведьма прыгала от счастья на улице, как радовалась, что денежки удалось при себе сохранить, как светилась! И всё было замечательно, до тех пор, пока…