Род Иллэниэл

Глава 33

Церемонию провели следующим утром, в маленькой, незавершённой часовне Замка Камерон. Там, накануне нашей войны с Гододдином, мы собрались для одного из старейших ритуалов человечества, для торжественного подтверждения жизни и радости. Это был момент вызывающей непокорности перед лицом неминуемого горя.

Марк согласился провести церемонию, хотя у меня были некоторые опасения на этот счёт. Своё мнение я держал при себе. Поскольку Марк был уже занят, роль моего шафера сыграл Дориан. Мне это всё равно хорошо подошло, так как мне было бы трудно выбрать между ними.

Гостей было мало. Джеймс был там, как и моя мать, и отец Пенни. Сайхан также присутствовал, вместе с Джо МакДэниелом и небольшой группой горожан Уошбрука. Если честно, я был благодарен за скудную аудиторию. Свадьба, которую мы изначально планировали почти год назад, включала бы в себя огромный список гостей. Избавление от помпы и пышности такой большой свадьбы было само по себе маленьким благом.

Я ждал у алтаря, пока Патрик Купер вёл свою дочь между скамей. Вздрогнув, я осознал, что Леди Роуз пропустит церемонию. Я был уверен, что позже жестоко за это поплачусь.

Сама церемония была чередой смазанных образов. Позже я буду гадать, что же случилось, потому что первым, что я смог вспомнить, были финальные клятвы. Марк какое-то время пялился на меня, прежде чем я осознал, что от меня требовалось повторять за ним его слова. Моё лицо покраснело от стыда, и он начал снова, и на этот раз я повторял за ним в точности. В конце я мог вспомнить только последнее «согласен/согласна».

Я обнаружил, что гляжу в голубые глаза Пенелопы. У неё не было свадебного платья, поэтому она надела прекрасное жёлтое платье, которое ей давным-давно помогла выбрать Роуз. Кто-то помог заплести её волосы в изящно уложенную причёску, но я видел лишь её милые глаза и губы. Марк что-то сказал, но я его не понял.

— Я сказал… можешь поцеловать невесту, — повторил он твёрже. Я услышал, как некоторые гости тихо засмеялись.

— Ох! — тупо сказал я, и поцеловал. Гости разразились радостными криками и захлопали в ладоши, но я практически их не замечал. «Что ж, свадьбы всё же не такие уж и плохие», — подумал я про себя.

Вскоре мы наслаждались едой и всем элем, который удалось найти Джо. Он может быть весьма находчив, когда хочет. Думаю, это было следствием того, что он заправлял таверной. Дориан наклюкался ещё до начала празднования. Марк несильно от него отставал, и они оба пытались убедить меня пить с ними, кружка за кружку.

— Давай, Морт! Пей! Ты же не каждый день женишься! — порицал меня Дориан.

— Ты же не хочешь быть тут единственным трезвым, а? — добавил Марк.

— Ну, кто знает, с чем нам придётся столкнуться завтра… — заколебался я. Я правда разрывался между желанием пить и своей ответственностью.

— Кхм! — громко сказала Пенелопа. — На случай, если вы забыли — это его брачная ночь, — сказала она им.

— Так почему бы нам сейчас не подняться наверх, любовь моя, — храбро сказал я ей. — Мы можем с этим разобраться, а потом вернуться, чтобы насладиться вечером.

Пенелопа и слышать об этом не желала:

— Я не думаю, что ты понимаешь. Помнишь ту ночь в Албамарле, после нашей ссоры? — напомнила она мне.

— Да, — неуверенно сказал я.

— Это было ничто. Ты будешь умолять меня о пощаде ещё задолго до наступления утра, — ответила она, выгнув бровь. — Береги силы, солдат.

Я серьёзно посмотрел на своих друзей:

— Возможно, мне следует откланяться, джентльмены. Полагаю, долг зовёт.

Они обменялись серьёзными взглядами, прежде чем снова поднять свои кружки:

— За дорогих усопших! — объявил Марк.

Я засмеялся, и последовал за Пенни к лестнице. Моё испытание лишь началось, но, как однажды сказал поэт, «когда женщина хочет, мужчина лишь может ей подыгрывать». Я подыгрывал, и весьма охотно, могу добавить. В грядущие дни у меня больше никогда не будет такой ночи, да и не думаю, что я смог бы пережить ещё одну — но я никогда не об этом не жалел. В ней была вся радость и всё возбуждение нашей молодости, и когда ночь миновала, я оплакивал её потерю. Больше такой ночи у меня не будет.

Заря пришла со своей обыкновенной склонностью к преждевременности. Лучи утреннего солнца вонзилось во мои глаза, напоминая мне о срочных дневных делах. Я застонал, и накрыл лицо подушкой. В дверь постучали, и мои надежды поспать допоздна разбились вдребезги. Я сел, протирая глаза, и Пенни схватила меня за руку:

— Игнорируй, — сказала она мне. По мне, так это звучало просто отлично, и я упал обратно в кровать. К сожалению, стук продолжился с нарастающей настойчивостью. Кто бы это ни был, он очень, очень хотел моего внимания. Громко вздохнув, я встал с кровати.

В дверях с неловким видом стоял молодой человек.

— Разведчики докладывают, что враг входит в долину, ваше сиятельство, — поспешно проинформировал он меня. Я его не узнал, но испытывал сильное искушение сказать ему вернуться через несколько часов.

По нашему плану нам всё равно ещё несколько часов нечего было делать. Наблюдать и ждать — вот и вся его суть. Мы не будем действовать, пока враг не окажется там, где мы хотим его видеть. Но я знал, что надежды на отдых не было. Я с тоской оглянулся на кровать.

— Я спущусь через несколько минут, — сказал я ему.

Когда он ушёл, я вернулся, и сел у кровати. Пенни сидела на ней, имея вид растрёпанный и совершенно великолепный. Несмотря на суровость прошедшей ночи, меня сильно тянуло повторить на бис. Пенни раздражённо посмотрела на меня:

— Худшего медового месяца и быть не может, — объявила она.

Я был склонен с ней согласиться:

— Знаю, милая, — сказал я вместо этого. — А военные обстоятельства ведь не ждут[5], - выдал я, надеясь, что высказывание прозвучало важным и мудрым. Но я забыл, к кому обращался.

— Ты и вполовину не такой умный, как думаешь. Надеюсь, ты это осознаешь, — сказала она мне, и принялась одеваться.

— Знаю, любимая, но покуда ты никому не скажешь они, может, и не догадаются, — ответил я. Несмотря на её слова, я всё равно чувствовал себя чертовских умным. Женитьба, похоже, пошла мне впрок.

Мы спустились вниз. Я знал, что с каждым шагом мы приближались к концу моего хорошего настроения. Войдя в главный зал, я увидел, что он со всех сторон набит людьми. Небольшая толпа собралась у высокого стола, где стоял Дориан. Я восхитился его спокойствием, с которым он невозмутимо раздавал инструкции собравшимся вокруг него людям. Стало как никогда ясно, что он был рождён для таких вещей. Я не хотел думать о том, для чего был рождён я. «Вероятнее всего — для массовой резни», — подумал я про себя.

Когда мы с Пенни прошли через столпившихся людей, все в помещении притихли. Лица, которые я видел уже дюжину раз, смотрели на меня в новом свете. Я чувствовал навалившийся на меня вес их отчаяния и надежды, эту почти вещественную ношу. Я расправил плечи, высоко подняв голову. Если я чему и научился, наблюдая за Дорианом, так это тому, как важно производить впечатление уверенности. Поступать иначе — лишь сеять сомнения и беспорядок.

Дориан при виде меня, похоже, почувствовал облегчение. Вокруг него висела какая-то аура, и я мог сказать, что он нервничал, вопреки его внешнему спокойствию.

— Похоже, что сегодня всё и начнётся, — сказал он мне.

— Сколько их? — спросил я.

На его лице отразилась неуверенность:

— Мы пока не знаем точно. Разведчик только что вернулся, но он сказал, что колонна тянулась более чем на три мили, насколько хватало глаз. Голова колонны всё ещё в нескольких милях от Арундэла, а хвост всё ещё выходит оттуда, где дорога проходит через горы.

Судя по его словам, это была целая прорва людей, но я понятия не имел, как оценить их численность.

— И это значит? — спросил я, позволив вопросу повиснуть, приглашая его развить свою мысль.

— Колонна шагает рядами по пять человек. Предположив, что между рядами три фута, это означает примерно десять тысяч человек на каждые полторы мили протяжения колонны — конечно, без учёта промежутков между отдельными полками, — с чрезвычайно неловким видом сказал Дориан.

Я по-быстрому прикинул у себя в голове:

— Значит, если голова колонны уже углубилась в долину на три мили, по это будет двадцать тысяч человек… как минимум.

— Мы всё ещё не уверены, насколько далеко протягивается их строй, Мордэкай. Их может быть и в два раза больше этого, — добавил он.

По моей спине пробежал холодок:

— Если это так, то их колонна протянется почти по всей дороге от Замка Камерон до Арундэла, более чем на треть длины всей долины. Как они вообще могут надеяться прокормить такую толпу? Логистика всего этого поражает воображение.

Стоявший рядом с Дорианом Джо МакДэниел сказал:

— Однако это их проблема — нас только волнует, как их убить.

Дориан кашлянул:

— Вообще-то нет. Нам следует об этом подумать. Если наш план не сработает, и мы окажемся вовлечёнными в длительную кампанию, то природа их линий снабжения будет жизненно важной. Армия живёт и умирает, пока полон желудок[6].

— Если это превратится в длительную кампанию, то нам голод будет опаснее, чем им. Наши припасы истощаются после зимы. Скоро уже нужно заниматься весенним посевом. Если нас осадят, то мы умрём с голоду задолго до них, — сказал я.

— Перед противником с такой численностью мы не продержимся достаточно долго, чтобы умереть с голоду, — сделал наблюдение Сайхан.

Я видел, как люди стали неуверенно переступать с ноги на ногу из-за нашего разговора, принявшего тёмных характер. Я повысил голос:

— Слушайте сюда! — крикнул я, и, используя скамью в качестве ступени, забрался на стол. Я наступил на несчастную буханку хлеба, но не обратил на это внимания. — Сегодня начинается наша борьба! Вы, возможно, спрашиваете себя, сможем ли мы победить. Вы, наверное, гадаете, стоят ли рисковать жизнью за кусок земли и шанс начать заново. Я прав? — приостановился я, чтобы посмотреть, ответит ли мне кто-нибудь. Я видел, что мои слова задели их за душу, но никто не заговорил.

— Многие из вас были со мной в Албамарле. Другие присутствовали, когда мы сражались с культистами в замке герцога. Некоторые из вас ни черта не знают о том, на что я способен, хотя вы, возможно, слышали дикие россказни, — громко сказал я. Несколько человек тихо засмеялись. Я воспринял это как хороший знак.

— Некоторое время назад один добрый друг объяснил мне, что истинная сила — не в деньгах и не в магии. Я думал, что он глупец! Знаете, что он мне сказал? — спросил я, и приостановился, прежде чем продолжить. — Он сказал мне, что истинная сила — в людях, которые за тобой следуют.

— Но на их-то стороне чертовски больше людей! — крикнул кто-то из задних рядов.

— Ты прав! Но эти солдаты на самом деле нам не враги. Они — люди, как и вы, они — мужчины, пытающиеся заработать себе на жизнь. Вы правда думаете, что они хотят быть здесь? Они — призывники, которых заставили служить теократии, ныне правящей в Гододдине. У нас чертовски больше причин сражаться, чем у них. Настоящие враги — Вендраккас и тёмный бог, которому он служит. Что на самом деле меня бесит, так это то, что они заставили этих людей идти в бой. Знаете, почему?

Все молчали. На помещение опустилась полная тишина, пока я говорил, и я видел вопрос в их взглядах.

— Потому что я убью каждого проклятого солдата, который войдёт в нашу долину! Я никогда не был человеком, которому нравится проливать кровь, но сегодня будет день, за который я войду в историю. День, когда Мордэкай Иллэниэл стал самым великим мясником, каких только видел свет, — сказал я, и остановился, глядя на них в течение долгой минуты.

— Мне нужно, чтобы вы сделали кое-что для меня, — сказал я, окинув взглядом толпу. — Когда минует этот день, погибнут тысячи, но останется ещё больше. Мёртвые будут навалены кучами, от одного конца этой долины до другого, но кто-то останется. Этих людей вполне могут отправить нападать на нас. Они всё ещё могут превышать нас числом. Наши женщины и наши дети ждут нас в Ланкастере. Я не смогу их защитить. Я оставляю это на вас. Могу я рассчитывать, что вы сделаете это для меня?

В помещении долгий миг царило молчание, прежде чем один человек в первых рядах ответил:

— Да, милорд.

Я приложил ладонь к уху:

— Что ты сказал?

— Да, милорд! — повторил он громче.

— Я слышу тебя, а другие есть? — ответил я.

— Да, милорд! — крикнули ещё несколько человек.

— Громче, чёрт побери! — упрекнул я их. Вскоре по помещению эхом загуляли крики «Да, милорд!». Они подхватили эти слова, и понемногу стали их скандировать. В какой-то момент слова изменились, и прежде, чем я сумел это осознать, они уже скандировали моё имя. В другой день это могло бы меня смутить, но не сегодня. Они нуждались в надежде, а я — в их доверии. Я, весьма вероятно, поведу многих из них на смерть, и для этого мне определённо нужно было их доверие.

Они всё ещё стучали по столам и кричали, когда я вышел из помещения. Я стоял в пустом коридоре, слушая, и каждый громогласный клич напоминал мне военный барабан, гонящий меня к моей участи. Пенни подошла ко мне сзади.

— Ты был великолепен, Морт. Они действительно верят в тебя.

Во мне смешалось слишком много эмоций, и я засмеялся. Это был уродливый, истеричный смех — реакция на свернувшееся внутри меня напряжение.

— Ты правда так думаешь? — выдавил из себя я.

Она обеспокоенно наморщила лоб:

— Да, думаю.

— Посмотрим, как они будут себя чувствовать, когда вороны и стервятники явятся пировать. Посмотрим, что будут чувствовать выжившие, когда заполучат немного перспективы, — ответил я.

— Порой ты меня действительно беспокоишь, — внезапно ответила она.

— Не тебя одну. Идём смотреть, как продвигается враг, — сказал я, и мы направились к приготовленным мною телепортационным кругам.

Мы сидели на двух высоких скакунах рядом с усадьбой Лорда Арундэла. На мощёной террасе за домом был вытравлен большой круг. Я создал их несколько штук по всей долине. Имея диаметр в пятнадцать футов, они были достаточно большими, чтобы позволить мне перенести как нас самих, так и наших лошадей. Не имея доступа к каким-то способам обозревания долины получше, я поставил их в местах, которые, с моей точки зрения, могли оказаться полезны для наблюдения за противником. Соответствующие им круги были размещены в большом сарае, который мы построили рядом с конюшней Замка Камерон. Мне будет необходима хорошая информация о позициях противника, чтобы наиболее эффективно использовать мои железные бомбы.

Я перенёс нас туда, зная, что солдаты Гододдина уже будут проходить мимо Арундэла… или пытаться его разведать. Была высокая вероятность того, что они отклонятся от дороги, чтобы увериться в том, что никакие враги не ждут во владениях барона возможности напасть на них с фланга. Выезжая из-за дома, я заметил двух верховых в переднем дворе — их глаза расширились, когда они увидели нас.

На миг я подумал, что они бросятся на нас, но, будучи разведчиками, они пришпорили лошадей и поехали прочь. Я предположил, что информация была важнее схватки с неизвестным врагом. Я спешился, и поднял с земли два камня. Всадники были в менее чем сотне ярдов от нас. Слово и резкий выдох послали камни в полёт следом за ними. После того, как разведчики упали из сёдел, их лошади продолжили скакать. Их я решил отпустить, так они передадут сообщение от меня.

Я заметил, как Пенни наблюдает за мной.

— Ты кажешься довольно спокойным, — заметила она.

— Нет смысла накручивать себя из-за двух человек. Позже у меня будет кое-что гораздо худшее, за что искать искупления, — холодно ответил я.

— Мне не нравится то, что с тобой происходит, — сказала она.

Я снова сел верхом, и подъехал поближе к ней. Наклонившись, я поцеловал её.

— Я люблю тебя, Пенни, но не важно, что случится со мной. Сожалеть о своих действиях долго мне не придётся.

Она заскрежетала зубами:

— А что, если я ошибалась?

— Ты думаешь, что ошибалась? — гладко спросил я.

На это она не ответила, поэтому миг спустя я повернул свою лошадь, и мы поехали к дороге. Я хотел увидеть реакцию, которую вызовут лошади без седоков. Пока мы ехали, я перепроверил щиты, окружавшие Пенни, меня, и наших лошадей. События годичной давности преподали мне ценный урок насчёт защиты моей лошади.

Мы покрыли большую часть мили, отделявшей Арундэл от основной дороги через долину, когда углядели противника. Они маршировали в нашу сторону по пятеро в ряд, с небольшими группами кавалерии, растянувшимися с боков.

— Что теперь? — спросила меня Пенни.

Я засмеялся на этот вопрос, и сделал то, что казалось самым естественным. Привстав на стременах, я с широкой улыбкой на лице начал махать приближающимся солдатам. Они остановились, и я увидел, как их командир приказал арбалетчикам выйти вперёд.

— Пора ехать, — сказал я Пенни. Мы развернулись, погнали лошадей в Арундэл. Пока мы ехали, несколько болтов пролетело мимо, но расстояние было слишком большим, чтобы у них были хорошие шансы в нас попасть. Брошенный через плечо взгляд показал мне, что их кавалерия решила нас не преследовать.

Они, наверное, думали, что это ловушка. Я не мог их за это винить.

Мы вернулись в Камерон сразу же, как только достигли круга в Арундэле. Оттуда мы переместились через другой круг в точку долины, расположенную по другую сторону от дороги, где та проходила мимо земель барона. Я был осторожен, выбрав место чуть дальше полумили от дороги. Больше всего я боялся разместить где-то круг, а потом воспользоваться им, и оказаться в рядах противника.

Оттуда нам хорошо была видна колонна солдат. Она уже тянулась от места, где дорога выходила из гор, через весь Арундэл. Я видел, что последняя часть колонны состояла из повозок и тех, кто, по моим предположениям, являлись маркитантами. Это значило, что колонна солдат была длиной почти в пять миль.

— Чуть больше тридцати тысяч человек, — подумал я вслух.

Бросив взгляд на Пенни, я увидел, что она глазела на них с открытым ртом. — Ты в порядке? — спросил я.

— Их так много, — тихо сказала она.

— Не важно, — напомнил я ей. — десять, двадцать, тридцать… это значит лишь, что их умрёт больше.

— Прекрати, — ответила она.

— Что прекратить?

— Прекрати притворяться, что это не важно. Ты чертовски хорошо знаешь, что тебя это волнует, — сказала она мне.

— Я не могу себе позволить притворяться иначе. Я должен сохранять твёрдость сердца. В противном случае я потеряю решительность, — упрямо сказал я.

— Но все эти люди… у них наверняка есть семьи, близкие, их кто-то ждёт, — сказала она.

— Закрой… рот, — тихо сказал я. К счастью, она так и сделала. Мы смотрели, как они выстроили защитный рубеж на дороге, которая вела к Уошбруку и Ланкастеру, в то время как основная колонна продолжила движение вглубь Арундэла. Они удостоверялись в том, что на них не нападут исподтишка, пока они захватывают земли барона. Миновал час, пока мы тихо за ними наблюдали.

— Я думаю, они нас заметили, — небрежно сказала Пенни.

Глянув вдоль строя, я осознал, что она была права. От основных сил отделилась группа кавалеристов, поехав к нам. Это меня удивило: наше местоположение было хорошо скрыто высокой травой и рощей деревьев. Возможно, они лишь прочёсывали местность, чтобы убедиться, что та была чиста. В любом случае, нам придётся двигаться — я не мог рисковать тем, чтобы нас так рано нашли.

Несколько мгновений спустя мы снова были в сарае в Замке Камерон, и ситуация была не той, что мы ожидали. Снаружи доносились звуки боя, но больше всего нас заботило то, что было в сарае. Сарай был полон солдат, и я никого из них не узнавал. Головы повернулись, мечи обнажились — мы были окружены солдатами Гододдина.

Напряжённый миг миновал в странной тишине, пока окружившие нас люди осознавали наше присутствие. Мы с Пенни тоже были в шоке — а потом разразилось столпотворение. Наши враги бросились на нас, но я прокричал слова приготовленного мной заклинания. Вокруг нас поднялся и метнулся прочь круг из чистой силы, вбивая людей в стены сарая. К сожалению, круг начинался на расстоянии в десять футов от нас (чтобы не попасть по Пенни). Несколько врагов были ближе, и их мечи легко нас достали.

Я ощутил, как мой щит принял несколько ударов, но Пенни уже резко пришла в движение — миг назад она сидела на своей лошади, а теперь она летела над ними в прыжке. Ошарашенные головы повернулись, чтобы проследить за её полётом, но они были слишком медленными. Она приземлилась за спиной у людей с её стороны, и стала прорубаться через них смертоносной дугой, её укреплённый узами меч с одинаковой лёгкостью рубил плоть и броню.

Те, кто был с моей стороны, встретили гораздо меньше сопротивления, и мечи застучали по мне сразу с нескольких сторон. Что хуже, некоторые из врезавшихся в стену людей не вышли из строя, и, стремительно поднявшись на ноги, бросились на нас. Я поднял свой посох и направил в него энергию между падавшими на меня ударами. Из посоха вырвалась черта испепеляющего света, и я стал водить ей вокруг себя, разрезая сталь и кости. Люди закричали от боли, погибая, когда их разрубала эта ужасная черта. Я водил ею из стороны в сторону, пронзая ужасающим лучом сначала тех, кто был ближе, а потом добив тех, что были у стен.

Повернувшись, я хотел помочь Пенни, но было слишком поздно — она уже добивала последних напавших на неё людей. Вид такого числа мёртвых вокруг неё шокировал меня. Наши взгляды встретились, и я не увидел в её глазах ничего кроме адреналина и боевого безумия. Я отвёл взгляд, потому что увиденное мне не понравилось.

Прежде чем мы смогли уйти, чтобы посмотреть, что происходило снаружи, рядом с нами появилась ещё одна группа из пятнадцати человек — на круге, который вёл в Арундэл. Я чертыхнулся, осознав, что они использовали мои собственные круги, чтобы застать нас врасплох. Я поднял свой посох, но Пенни успела раньше меня, и я вынужден был сдерживать свою магию, чтобы не задеть её. Она стихийным бедствиям пошла через них, сверкая сталью, в то время как люди умирали, и кровь заливала пол.

Это даже нельзя было справедливо назвать боем — она их резала, как взрослый мужчина мог бы резать детей. Она бы вырезала их всех, если бы не тот, что стоял в центре и был окружён тёмной аурой, сиявшей силой. Когда она приблизилась к нему, он выставил ладони вперёд, и невидимая рука подняла её, бросив через весь сарай об одну из основных подпорок. Если бы не её щит, удар мог бы её убить.

— «Пиррэн», — сказал я, и пламя с рёвом рванулось вперёд, вытекая из моей вытянутой руки. Люди вокруг него с криками умирали, но его самого огонь не тронул. Он одарил меня чёрной улыбкой, и я понял, что не я один тут был со щитом. Его рука снова поднялась, и я полетел через всё помещение, врезавшись в деревянные стены сарая. Оглушённый, я с трудом встал на ноги. Во рту у меня стоял железный привкус крови.

Пенни — она до невозможности быстро пришла в себя — бросилась на него, но он снова махнул рукой, и снова отправил её в полёт через всё помещение.

— Ты, очевидно, не знаешь, как сражаться с владеющими силой, молодой Иллэниэл, — злорадствовал он голосом, который будто пересекал великий залив. Я видел безумие Мал'гороса в его глазах.

Я встал на ноги и поднял посох, пока он говорил. Я без слов направил вдоль его древка силу, отвечая:

— А тебе, очевидно, следует усвоить, что иногда нужно заткнуть пасть и сдохнуть, — сказал я. Сфокусированный луч света рассёк его щит и аккуратно разрезал его тело надвое. Он был мёртв ещё до того, как он упал на пол — судя по выражению его лица, он не мог поверить в происходящее. Я провёл лучом вниз, чтобы уничтожить круг, который вёл в Арундэл. Второй раз я ту же ошибку не допущу.

— Ты в порядке? — спросил я у Пенни, снова вставшей на ноги.

— А ты как думаешь? — огрызнулась она. Я посчитал этот ответ утвердительным. Я всё ещё слышал звуки борьбы за стенами, поэтому мы приостановились на секунду, прежде чем открыть дверь, которая вела наружу. В взял мешочек заранее припасённых камней, а Пенни приложила ухо к двери. Я мог бы сказать ей, что за дверью никого не было, но я не думал, что она сейчас была в настроении слушать мои советы. — Ты готов? — спросила она меня.

— Ага, — сказал я, и она широко распахнула дверь.

Во дворе замка царил хаос. Куда бы я ни посмотрел, везде сражались плотные группы людей. Не было крепкого строя, не было защитных позиций. Враги и защитники Уошбрука смешались в отчаянной битве за выживание. В ней не было ничего поэтичного, люди резали и рубили, и в некоторых местах крови было достаточно, чтобы превратить землю в грязь. Мы с Пенни обменялись быстрыми взглядами.

— Иди, — сказал я ей. — Со мной всё будет хорошо, — закончил я, и она бросилась бежать раньше, чем слова сорвались с моих губ.

Я не остановился посмотреть на неё — я всё равно не хотел видеть, как она делает своё кровавое дело. Я начал выбирать цели, тщательно избегая попаданий по своим собственным людям. Хорошей особенностью использования камней было то, что они были очень избирательными — после выбора мною цели они никогда не промахивались. Мои цели падали одна за другой. На большинстве из них были шлемы, но это едва ли имело значение — силы удара хватало, чтобы лишить их сознания. Как только они падали, мстительные мечи Уошбрука заботились о том, чтобы они уже больше не вставали.

Ход боя изменился за несколько минут. Захватчиков во дворе было лишь около пятидесяти, и подкрепления к ним больше не приходили. С другой стороны, защитники замка появлялись во всё большем количестве. Их застали врасплох, но теперь мы поменялись ролями, а с появлением Сайхана и Дориана их шансы сошли на нет.

Врагов уже осталось лишь десятеро, они стянулись в плотный оборонительный круг. Выражение их лиц сказало мне всё, что мне нужно было знать — боевой дух они потеряли.

— Бросайте мечи, тогда может быть ещё будете жить! — крикнул я им. Они замешкались лишь на миг, прежде чем оружие стало со звоном падать на твёрдую землю.

— В тюрьму их, — добавил Сайхан, обращаясь к нашим людям.

Дориан тронул его за плечо с пристыженным выражением лица:

— Вообще-то мы так и не построили тюрьму, — сказал он, когда Сайхан повернулся к нему. — В списке приоритетов она была в самом низу, и руки у нас до неё так и не дошли, — добавил он.

Старый воин пожал плечами:

— Ну, тогда, наверное, придётся их убить, — произнёс он, и меч появился в его руке, будто всегда там был, а от его прозаичного выражения лица бросало в озноб.

— Подожди! — крикнул я, выходя вперёд. — Эти люди сдались, мы не можем убить их.

Сайхан вздохнул:

— Честь — дело хорошее, ваше сиятельство, — сказал он с акцентом на последние слова. — Но это — война. У нас нет места, где они не смогут нам навредить, и мы не можем себе позволить приставить людей, чтобы нянчиться с ними.

— Эти люди ничем не отличаются от нас, у них есть дома и семьи, как и у нас. Я не заберу жизнь сдавшегося человека, — прямо заявил я ему.

— А что случилось с «я убью каждого солдата, который войдёт в эту долину»? — спросил Сайхан.

Я заскрипел зубами и проигнорировал его:

— Дориан, отведи их в главный зал, и допроси. Если они ответят на твои вопросы свободно и честно, мы отпустим их вечером. После этого они смогут сами сделать свой выбор.

Реакцией толпы была комбинация из ахов, бормотания и вздохов облегчения. У них явно не было единого мнения о том, что делать с пленными. Кто-то хотел их смерти, но другие терпели убийства беззащитных людей не больше, чем я.

— Как пожелаете, милорд, — мгновенно ответил Дориан. Это был первый раз на моей памяти, когда он так ко мне обратился. Я надеялся, что это не станет привычкой.

— Узнай, кто ими командует. Я также хочу знать всё, что они могут нам сказать о своей численности, составе войск и командной структуре. А потом они могут идти. Если захотят вернуться к своим соратникам, то смогут умереть завтра вместе с остальными, — произнёс я, спокойно глядя на них.

Увидев среди выживших Джо, я облегчённо вздохнул:

— Джо, выдели двадцать человек с луками и мечами, чтобы смотреть за сараем. Если они найдут ещё один мой круг и начнут его использовать, я хочу знать об этом немедленно. Убивайте всякого, кто в них появляется, если я не прикажу обратного. Без колебаний, без переговоров.

— Разве не будет безопаснее их уничтожить прямо сейчас? — спросил он.

— Нет, они мне нужны. Учитывая их расположение, единственный круг, который они могут найти — это тот, которым я только недавно воспользовался. Приглядывайте за ним внимательно, — приказал я, завёл Джо внутрь, и убедился, что он знает, какой из кругов я имел ввиду.

После этого я ушёл от них, и направился в свои покои. Ко мне подкралась усталость, и мне уже давно пора было вздремнуть.