Род Иллэниэл (Майкл Г. Мэннинг) читать бесплатно онлайн полную версию книги

Глава 23

На следующий день я вернулся к работе над моими новыми взрывными чарами. Поскольку идея моего отца сработала настолько хорошо, я решил и дальше пользоваться железом для всех своих будущих экспериментов. Я использовал несколько кусков, чтобы поточнее прочувствовать, сколько силы можно было влить в определённый объём железа, не рискуя преждевременным взрывом. Перед каждым тестом я тщательно защищал уши.

Точно определив количество энергии, которое я мог использовать, я перешёл ко второй задаче — к поиску способа инициировать взрыв издалека. Я легко мог это делать лично, если кусок железа был в пределах примерно пятисот ярдов от меня, но для того, чтобы наш план сработал, их нужно будет использовать на гораздо более дальних расстояниях. Самоцвет, который Сайхан использовал во время моего ритуала связывания, дал мне необходимую идею.

Концепция была проста: я включу самоцвет в первичные чары, удерживающие энергию в железе. Впоследствии я, предположительно, смогу его извлечь, и детонировать железо, расколов камень. Настоящей проблемой было то, что самоцветов не хватало — в самом деле, у меня не было ни одного, кроме вставленного в обручальное кольцо Пенелопы алмаза. У меня было такое ощущение, что она будет не очень рада мысли о том, чтобы я его раздробил для тестирования моего нового заклинания. Да и алмазы в любом случае известны не тем, что их легко уничтожить.

В конце концов я выбрал стеклянные бусины. Насколько я мог судить, не было причин, по которым активирующий камень на самом деле должен был являться «драгоценным». Он просто должен был являться чем-то достаточно прочным, чтобы не сломаться случайно, и достаточно хрупким, чтобы легко дробиться.

Что странно, стеклянные бусы было найти почти так же трудно, как драгоценные камни. В Уошбруке уже несколько десятилетий не было стеклодува. Городок довольствовался деревянными ставнями на окнах и самодельными глиняными изделиями в качестве столовой посуды. После бесплодных поисков и опроса различных горожан, я сдался, и вернулся в замок, чтобы пообедать.

Пенни изучала меня взглядом, пока мы ели.

— Ты кажешься сильно задумчивым, — заметила она.

Я осознал, что молчал большую часть трапезы:

— Прости. Я просто пытался решить одну из проблем с новым заклинанием.

— Возможно, тебе следует поделиться своими идеями со мной. Позволь мне их выслушать. К тому же, я хотела бы знать, о чём ты думаешь, до того, как ты себя убьёшь по неосторожности, — сказала она. Меня никогда не перестаёт удивлять, насколько сильна её вера в моё магическое экспериментирование.

У Пенни был живой ум, и она быстро поняла мою проблему:

— Так тебе просто нужны стеклянные бусы?

Я утвердительно кивнул.

— А это обязательно должны быть бусы? Как насчёт поддельных драгоценных камней, ну, знаешь… гранёного стекла? — предложила она.

— Это сгодится не хуже, — ответил я, — но я тут пока особо никаких драгоценностей не видел. А ты?

— Нет, но они есть в Замке Ланкастер, — напомнила она мне.

Я чувствовал себя слегка тупым:

— Где?

— Канделябр в солнечной комнате — в мои обязанности раньше входило чистить его от пыли раз в неделю, на это всегда уходила целая вечность, — сказала она. Солнечная комната была гостиной на одном из верхних этажей, именно там у меня и был мой первый злосчастный разговор с Дэвоном Трэмонтом. Я никогда особо не обращал внимание на тамошнюю обстановку.

— Ты думаешь, герцогиня с ним расстанется?

— Она уже дала тебе всех работоспособных мужчин в её владениях… во время сбора урожая — я думаю, канделябр будет не слишком большой ценой, — сказала она мне.

— Мне не хочется её просить, — неуверенно сказал я.

— Я это сделаю. Могу съездить туда после обеда, — предложила она. — Я уже не первый день сижу тут взаперти, бездельничая. Начинаю чувствовать себя бесполезной.

— Ты не можешь, — напомнил я ей. — Если только я не поеду вместе с тобой, а мне сегодня ещё нужно поработать над другими вещами.

— Почему нет? — ответила она, прежде чем вспомнить о наших узах. Она бросила печальный взгляд на меч, который носила: — Никогда не думала, что это будет настолько неудобно.

— Да кто бы отказался всю оставшуюся жизнь проводить в моём присутствии двадцать четыре часа в сутки? — с сарказмом сказал я.

— Дело не в этом, — сказала она. — Просто странно не иметь возможности перемещаться самой по себе. Полагаю, тебе просто придётся сообщить с посыльным.

Это напомнило мне, что я всё ещё не завёл никаких регулярных посыльных. Единственные люди, которые были мне доступны — горожане, те немногие из них, кто не был вовлечён в подготовку фундамента для дамбы. Казалось, что я был обречён навеки испытывать недостаток в рабочих руках.

— Дориан справится с этим. Всё равно от него это придёт почти так же хорошо, как от меня.

Поскольку я не мог пробовать свои следующие эксперименты без стекла, я потратил остаток дня, читая книги, которые я привёз из своего нового «дома» в Албамарле. Прошло уже две недели с нашего отъезда, а я всё ещё ни минуты не потратил на их чтение. Я нашёл тихий уголок в своей комнате, и устроился там с «Полнейшим Руководством по Созданию и Поддержке Телепортационных Путевых Точек». Книга оказалась интересной настолько же, насколько интересно звучало её заглавие — то есть, вообще ни насколько.

Я заставил себя сосредоточиться, и провёл следующие несколько часов, продираясь через основы телепортационной магии. Я предполагал, что это будет просто, но оказалось, что создавать пару связанных кругов — это дьявольски сложно. В теории, маг мог телепортироваться вообще без использования каких-либо кругов, но на практике это требовало непомерного количества сложной математики, чтобы точно прибыть в определённое место.

Мне бы раньше и в голову не пришло, что движение самого мира могло быть фактором, но именно так и было. Из-за этого круги конструировались так, чтобы создавать искусственные якоря в реальности. Круг создавал что-то вроде независимой локации в пространстве, которая не менялась так, как менялись остальные точки пространства. В результате этого два круга, правильным образом настроенные друг на друга, могли быть использованы для простой телепортации из одного места в другое без риска неприятных «случайностей». Любой более-менее приличный маг мог безопасно ими пользоваться после их создания.

Люди без магических навыков также могли ими пользоваться, если кто-то одарённый предоставлял магическую силу для активации круга. Мне в голову сразу же пришли возможности по использованию круга в Албамарле для перемещения припасов. Если бы я смог создать здесь круг, соответствующий тому, который был там, то я смог бы легко перемещать большие объёмы материалов или людей.

Однако у меня была одна крупная проблема. Я лишь мельком осмотрел круг в столице, и в то время я не ведал, какие его части были ключом к его идентификации. Единственным способом получить нужную информацию было бы ещё раз съездить туда.

Я с отвращением отбросил книгу в сторону, и потёр виски — от её чтения у меня появилась явная головная боль. Я дал глазам несколько минут отдыха, прежде чем посмотреть на «Историю Иллэниэл». Моё прежнее недолгое её изучение оставило мне больше вопросов, чем ответов, поэтому мне всё ещё не терпелось её прочитать. Уж это должно было оказаться приятнее, чем изучать телепортацию. Я снова открыл эту книгу, и потратил несколько минут, чтобы найти нужное место, прежде чем продолжить чтение:

Волшебники тех времён научились опасаться тёмных богов, одновременно остерегаясь новых богов. С тёмными богами никто не общался, а к сияющим богам прислушивались немногие. Человеческий род сам управлял своей судьбой. Всё так и шло бы, если бы один молодой волшебник, Дже́род из рода Мордан, не поддался алчности и жажде власти.

Джерод был рождён с могуществом, но не был достаточно силён, чтобы говорить с землёй. Его ревность к тогдашним архимагам стала частью причин, которые привели к его падению и предательству человечества. В то время жили два архимага — Га́рэс из рода Гэйлин, и Мо́йра из рода Сэнтир. В истории ни разу не было так, чтобы одновременно жили более двух или трёх архимагов, так что это не было чем-то необычным.

Джерод влюбился в Мойру из Сэнтиров, но она сама положила глаз на другого, ничем не примечательного мага из рода Иллэниэл. Подробности их несчастного любовного треугольника не пережили тёмных времён, которые последовали за этим, но известно, что Джерод поддался искушению тёмного бога Балинтора. Посулы могущества более великого, чем у архимагов, совратили молодого Джерода. Полагая, что более великое могущество завоюет ему расположение архимага Мойры, он призвал тёмного бога, и открыл ему свой разум.

В этот момент Балинтор полностью захватил над ним власть, и использовал Джерода, чтобы открыть мост между мирами, который он мог пересечь, войдя в земли людей. Оказавшись там, Балинтор поглотил разум Джерода, и использовал его тело в качестве своего аватара.

Создания моста между мирами привлекло внимание многих наиболее великих волшебников того времени, и они приложили усилия, чтобы сдержать тёмного бога. Под предводительством Гарэса Гэйлина они сплотились против Балинтора, но не смогли победить. Гарэс погиб, и волшебники пришли в смятение.

Именно в это время «сияющие боги» заняли своё место на переднем крае умов и сердец людей. Многие менее великие волшебники и другие люди, позже ставшие известными как святые, заключили пакты с сияющими богами — Миллисэнт Вечерней Звезды, До́роном Железным Богом, Ка́рэнтом Справедливым и Сэлиором Ярким.

Великие волшебники и архимаг Мойра Сэнтир продолжали с недоверием относиться к сияющим богам, но работали вместе с растущей силой церквей, чтобы спасти остатки их расколотой цивилизации. Их война против Балинтора и его приспешников затянулась на многие годы, но в конце концов стало очевидно, что победить они не могли.

Род людской неумолимо катился к грани вымирания, пока наконец не осталась лишь одна примечательная твердыня в землях, ныне известных как Королевство Лосайон. Мойра, великие волшебники, и святые новых церквей долго и упорно боролись, но в конце они поняли, что поражение было близко. В отчаянии, Мойра воззвала к земле так, как никогда прежде не взывал ни один архимаг. Из земли поднялся великий камень, всё ещё стоящий там, где позже появилась столица Лосайона, и Мойра вступила в переговоры с землёй.

Волшебники того времени знали, что всё вещественное, живое и неживое, было разумно и имело сознание. Сама земля была самым великим и большим из этих существ, но её разум был странным и чужеродным для умов людей. Архимаги прошлого были способны взывать к ней, творя великие дела, но их соединение было ограниченным. Мойра отбросила прочь свою человечность, и соединилась с землёй полностью, войдя в поднявшийся перед ней камень.

Случившиеся после этого события трудно принять, если бы не физические доказательства, оставшиеся для современных учёных. Элентирские Горы родили массивный каменный колосс, который напрямую сразился с тёмным богом. Сила Балинтора превосходила силу любого смертного существа, но он был встревожен почти бесконечной силой, которой обладал страж земли. Днями и неделями он отступал, пока не пришёл в землю, известную тогда как Га́рулон.

Гарулон в те дни был красивой страной, но уже был разрушен войной. Все обитатели этого региона были мертвы, или бежали с выжившими, которые всё ещё сопротивлялись Балинтору. Земля выбрала это место в качестве могилы для Балинтора, и именно там колосс схватился с тёмным богом. Он стащил его на землю, и сама земля поднялась над ними. Под ними открылась великая пропасть, и Балинтор был проглочен, раздавлен в лоне земли. Его смерть выпустила мощный взрыв, и остатки региона были разбиты на куски, оставив великую пропасть, которую скоро заполнило море.

Позже это событие стало известно как «Раскол». Когда бог был повержен, остатки человечества уничтожили его слуг, тёмных существ, известных как «шиггрэс». Неживые твари, шиггрэс плохо поддавались искоренению, но в конце концов им всем положили конец. Человечество снова было в безопасности.

Цивилизация медленно восстановилась, но не осталось ни одного живого архимага, и осталось мало магов из великих родов. Новые религии заполучили многочисленных последователей во время войны против Балинтора, и их власть росла среди правителей новых наций. Действия Джерода, спустившего тёмного бога на человечество, не были забыты, и люди стали бояться, что другой волшебник может повторить его ошибку.

Была достигнута договорённость между правителями того времени, новыми церквями и оставшимися волшебниками великих родов. Чтобы уберечься от слабости и человеческого несовершенства, каждый волшебник, имевший силу для создания моста между мирами, создавал магические духовные узы с другим человеком. Узы защищали их разум от нежелательных внешних воздействий, вроде тёмных богов, и если они предавали род человеческий, добровольно отдаваясь одному из тёмных богов, то партнёр по узам мог оборвать жизнь нарушителя. Узы соединяли жизнь волшебника с жизнью его партнёра — смерть одного обеспечивала смерть другого.

Со временем носители уз стали называться Анас'Меридум, что по-лайсиански означало «Носитель Пакта». Они были последней защитой от очередной трагичной ошибки. После этого больше не родилось ни одного нового архимага, а великие рода истощились. Узы означали, что любой могущественный волшебник имел в два раза более высокую вероятность умереть от несчастных случаев или болезней, и они были более уязвимы для убийц, вопреки легендарным бойцовским способностям Анас'Меридум.

У меня закружилась голова от информации, которую я только что вычитал. Создание Анас'Меридум было результатом какого-то договора? Судя по написанному, оставшиеся после раскола волшебники находились в очень невыгодном положении, политически. Что важнее, было ясно, что волшебники долго жили, не нуждаясь в узах, чтобы спасти их от безумия. Я всё больше и больше убеждался в том, что причины для уз вращались в основном вокруг угрозы повторения ошибки и политических необходимостей того времени.

Другим, что воистину меня увлекало, был термин «архимаг». Мне не с чем было это сравнить, но судя по написанному, слышать «голоса» было всё-таки совсем не так уж плохо. Судя по моему опыту до связывания узами, я явно был способен определить один из голосов как принадлежавший тому, что я описал бы как «сама земля» — если так, то означало ли это, что я был потенциальным архимагом? Я снова обнаружил себя проклинающим тот факт, что мой биологический отец умер, ничему меня не научив. Я понятия не имел, какие у моего потенциального статуса архимага могли быть последствия — я всё ещё пытался понять, что означало просто быть волшебником.

Это также заставило меня задуматься о каменной леди. Она сильно отличалась от других «голосов», которые я слышал, и теперь я подозревал, что она, возможно, была архимагом, которую упоминала книга. «Мойра Сэнтир…» — подумал я вслух. Если бы только книга назвала имя её любовника. Было сказано, что он был из рода Иллэниэл, но если его звали так же, как меня, то я мог быть уверен, что она и моя «каменная леди» были одним и тем же лицом. Если она действительно была каким-то историческим архимагом, всё ещё живой, после прожитых в самой земле веков… я совершенно не мог представить, какие у неё могли быть знания.

Стук в дверь заставил меня вернуться в настоящее — снаружи я обнаружил Марка.

— Входи, — сказал я ему. — Я тебя не особо видел последние пару дней.

— После того, как я доставил твоё сообщение Арундэлу, я оказался призван помогать больным, — ответил он. — Там было несколько человек, пострадавших летом.

— Ох, — не смог я придумать никакого другого ответа.

— Однако я подумал, что тебе следует знать: Шэлдон вернулся вчера вечером в ужасном настроении. Ты правда произвёл на него мощное впечатление.

Я мрачно улыбнулся:

— Это у нас с ним взаимно. Что он сказал?

— Я не буду тратить твоё время, цитируя большую часть его слов. Оратор из него не очень вдохновлённый, наиболее оригинальным оскорблением у него было «синолорд», — сказал Маркус, улыбнувшись мне на миг, прежде чем его лицо приняло серьёзное выражение. — Гораздо тревожнее тот факт, что он уже готовится провести зиму в столице.

— Он уже уезжает? — спросил я, удивлённый тем, что он двигался так быстро. — Что он сказал своим людям?

— Ничего — это выглядело бы почти нормальной поездкой за границу баронства, если бы не тот факт, что он забирает с собой всех своих воинов… и упаковывает все имеющиеся у него ценности, — сказал мой друг, покачав головой. — Он собирается их всех бросить, Морт.

Моё плохое мнение о бароне опустилось ещё ниже — его сущее безразличие к судьбе его людей раздражало меня больше, чем я мог выразить словами.

— Он ещё не уехал?

— Когда я покинул баронство, он всё ещё был там. Думаю, он собирается выехать утром.

У меня в голове начал очерчиваться план. Это, вероятно, было не самым мудрым из моих намерений, но совесть не позволяла мне поступить иначе. Я пошёл вниз, чтобы приготовиться к следующему утру.