Римлянин

Глава XV. Трапперство

//Священная Римская империя, близ Штутгарта, 1 июня 1735 года//

– Пусть восьмая и девятая когорты I-го легиона займут ту ферму, – задумчиво приказал Таргус сигнальщику, указав на комплекс построек посреди пахотного поля. – Ещё сигналь, чтобы все мортиры выдвигались туда же, но только после сигнала о безопасности от восьмой и девятой.

Замелькали флажки, началось движение войск.

В данной местности было подозрительно тихо и спокойно, не слышалось стрельбы, хотя впереди уже должна была начаться битва войск принца Савойского с франками, согласно установленному плану.

К разочарованию Таргуса, ставка командования иберов была пуста, будто противник и не сомневался, что его армия будет уничтожена.

Командующие и офицеры куда-то делись, прихватив с собой всю документацию и карты, хотя Таргусу было бы интересно понять ход стратегической мысли их командования и хоть немного узнать об их планах.

Ему не нравилось происходящее прямо сейчас, в основном потому, что он не понимал задумки врага.

Когорты заняли ферму, проверили здание, отсигналили, что всё чисто и мортирам можно двигаться.

– Разведку вперёд, – приказал Таргус.

Кавалеристы выехали по сигналу и исчезли в лесу за фермой.

Спустя двадцать минут оттуда выехал только один из трёх отрядов, причём не в полной численности. За ними была погоня из примерно половины эскадрона польских гусар, судя по цвету мундиров.

– Мортиры, отсечь кавалерию противника от разведки! – проорал Таргус приказ.

Сигнальщик, который со времён Шлезвигской войны обязан носить тяжёлую гренадёрскую броню, замахал флажками и спустя секунд сорок забахали мортиры. Первый залп прошёл с существенным перелётом, что было ожидаемо, так как артиллеристы не пристреливались к данной позиции и, вероятно, не успели даже разметить ориентиры с точным вычислением дистанции.

Конные разведчики мчались во весь опор, отстреливаясь от азартно преследующих их гусар. Коней для разведчиков Таргус выбирал самых быстрых, масса их экипировки была ниже, чем у рядовых легионеров, поэтому скорость у них была немного выше, чем у вражеских гусар.

Короткоствольные карабины стреляли крупной картечью, потому что стрелять прицельно на полном скаку просто невозможно.

Гусары теряли людей, но не собирались отказываться от преследования.

Второй залп мортир ударил чуть впереди войск противника, лишь задев первые ряды и нанеся несущественные потери. Таргус мучил артиллеристов сотнями часов практики по движущимся мишеням совершенно не зря, так как упреждение они берут правильно. Следующий залп должен быть существенно эффективнее.

Одного из разведчиков сбили с коня выстрелом. Таргус наморщился и с недовольством сжал зубы.

Третий залп мортир вышел на загляденье: около двадцати шрапнельных бомб взорвались аккурат над гусарами, снизив их численность до 10–15 %, то есть убив около шестидесяти человек с лошадьми. Выжившие начали остановку, а затем развернули коней и поскакали обратно в лес, из которого начали выходить формации сил противника.

– Сука, так и знал, что тут что-то нечисто! – воскликнул Таргус. – Второй легион, с пятой по десятую когорту – глубокий обход противника с его правого фланга!

Флажки обозначили нужные команды, упомянутые когорты сразу же тронулись в путь.

Местная система управления войсками такой расторопностью похвастаться не могла.

– Собирайте мою башню, живо! – приказал Таргус, соскочивший с пони.

Первая манипула первого легиона начала быстро и со знанием дела собирать командирскую наблюдательную вышку.

Таргус тоже сделал выводы из происходившего во время Шлезвигской войны, поэтому фронтальная часть вышки теперь укрыта двойными стальными листами, чтобы, в случае чего, Таргус мог за ними укрыться.

За десяток минут, пока противник выстраивался на поле, вышка была собрана и Таргус полез наверх.

Сверху, с высоты двенадцати метров, открывался прекрасный вид на поле боя, он сразу же отметил, что в лесу его ждала продуманная засада с применением артиллерии, не зря ему тут всё показалось слишком подозрительным.

Кто-то умный и продуманный собирался разобраться с ним быстро и с минимальными потерями.

– Гаубицы, зажигательными по лесу! – приказал Таргус, которому пришла в голову одна интересная идея. – Все пушки – огонь по пехоте на их левом фланге.

Против легионов сегодня выступали франки, иберы и поляки. Таргус о поляках в своём родном мире никогда не слышал, видимо, это какой-то народ, выделившийся из склавинов. В римской провинции Гиперборея обитали романо-склавины, единый народ, сформировавшийся из конгломерата примитивных племён, доминирующим в котором были склавины. Изначально там были сотни племён и родов, причём не только склавинских, но под действием романизации они сформировали новую общность, с единым языком, разумеется, латинским, единой культурой, разумеется, римской и одной религией, само собой, пантеоном древних римских богов, который после интеграции пополнился рядом новых богов: Перуном, Велесом, Марой, Чернобогом, Хорсом и целой кучей божков разного назначения. Так делалось для наиболее эффективной адаптации новых народностей, богам которых в Пантеоне оказывались максимальные почести и уважение, а также открывались алтари. Нередко, по согласию местного духовенства, происходило объединение ипостасей: например, склавинский Перун был объявлен ипостасью Юпитера. Отсутствие религиозных разногласий очень способствуют ускорению романизации. Ведь если оказывается, что пришедшие в твою глухомань римляне с максимальным почтением заносят идолы твоих богов в Пантенон, что на Марсовом поле, признавая их одними из своих, членами «клуба римских богов», то спорить особо не с чем, придётся признавать, что религия у тебя с римлянами теперь одна. Сбои бывали, религии в мире очень разные, но вопрос с внесением божественных атрибутов и артефактов в Пантенон скорее политический, нежели духовный.

Нечто подобное предлагали сделать и с богом христианских сект, но те возмущённо отказывались, обзывая римских богов ложными и несуществующими. Такое задевает и ранит не только жрецов, но и обычных граждан, поэтому с христианами у Римской республики отношения не сложились.

Остальные народы, без монотеистических религий с радикальным отношением к остальным религиям, за рядом исключений, уверенно интегрировались в состав разрастающейся республики, не теряя своих богов, которые с каждым годом становились всё менее дикими, по мере роста цивилизованности самого народа. И самих народностей в родном мире Таргуса существенно меньше, что порождает куда меньше конфликтов…

Тут же всё пошло совсем неправильно, повылезали какие-то поляки, сербы, чехи, хорваты, боснийцы, русские… Они себя одним народом не считают, воюют друг с другом как попало и практически непрерывно, начиная с момента падения Римской империи и до текущего момента.

«Бардак», – заключил Таргус, разглядывая стройные ряды пехоты противника.

Никто никаких переговоров вести не собирался, все участники этой войны про друг друга уже всё знают, объяснять нечего, остаётся только убивать.

Стрельба методом анфиладного рикошетирования начала давать результаты: левый фланг противника начал терять людей, ядра с жужжанием проносились над головами легионеров, бились об пашню и как теннисные мячики устремлялись в строй врагов. Какие-то ядра протыкали строй насквозь, убивая по десять-двенадцать человек за раз, а какие-то, потеряв слишком много энергии от удара об землю, застревали в толще строя, забрызгивая солдат кровью и внутренностями их товарищей. Это деморализует.

По цели попадали далеко не все снаряды, некоторые бессмысленно исчезали в лесу за противником, некоторые не рикошетили от земли, навсегда там застревая, потому что никто не будет искать после боя эти чугунные болванки, но часть наносила ущерб, причём в первую очередь морали противника.

Отправленные в обход когорты противник без внимания оставить не мог, поэтому левый фланг начал перестраиваться, из-за чего общее построение сначала начало напоминать угол, а затем «встречающие» фланговый обход противники отделились и начали движение вперёд.

Тем временем основная масса вражеского войска вошла в зону действенного огня.

Забарабанили залпы мушкетов легионеров, начали падать вражеские солдаты. Преодолев ещё метров сорок под безнаказанным обстрелом, мушкетёры противника вскинули оружие и начали стрелять в ответ. Для обычных пуль дистанция была бы запредельной, но нелицензионные копии пули Несслера уже разошлись по Европе, разного качества, без понимания принципов работы, с неточной подгонкой калибров, но разошлись.

Эффективность огня была ниже, чем у легионеров, вооружённых единым калибром стволов и точно соответствующим ему калибром. Также отличием легионеров от основной массы армий Европы являлось наличие железных шомполов. Даже франки и иберы использовали деревянные шомпола, что затрудняло перезарядку оружия, снижая фактическую скорострельность. Ещё одним новшеством, которое Таргус внедрил в производимые в «Промзоне» мушкеты, было наличие воронкообразных затравок, что немного снижало вероятность осечки.

Таргусу хотелось принять на вооружение колесцовые замки, но их изготовление в нужных количествах не представлялось возможным, поэтому приходилось использовать хорошо известные и широко распространённые здесь ударно-кремневые замки. Но это только пока.

Он всерьёз задумывался насчёт ударных капсюлей с гремучей ртутью.

Гремучую ртуть получать его научили ещё в Арканиуме, при подготовке к заброске: металлическую ртуть растворить в нагреваемой азотной кислоте, добавить меди, а затем, после её растворения, соляной кислоты. Остудить раствор до 40–50 °C, добавить воды и чистого спирта. Повторно начать нагрев раствора до появления белого пара и держать в таком виде один час, время от времени погружая в холодную воду, чтобы снизить интенсивность реакции. Выпавший белый мелкокристаллический осадок фильтруется и промывается сначала чистой водой до нейтрального pH, а затем спиртом, но в небольших количествах, чтобы убрать избыточную воду. Далее осадок высушивается и уже готов к употреблению.

На фоне остального, чему его учили, это ерундовый процесс, не требующий особых усилий в текущих реалиях: ртуть известна и продаётся свободно, азотную кислоту тоже знают и продают повсеместно, про спирт и говорить нечего, только вот товарных количеств всех этих наименований не достать просто так, химических комбинатов не будет ещё очень долго.

Классический капсюльный ударный состав из гремучей ртути требует сурьмы, которую знают очень давно, а также бертолетовой соли. С последней имелась большая загвоздка: у Таргуса нет электричества, нет хлора, поэтому этой самой соли не будет в ближайшее время. Можно, конечно, обойтись и без бертолетовой соли, но тогда будет высокий процент осечек.

Электрогенератор – это головная боль. Местные мастера даже с концепцией этого не знакомы, поэтому Таргусу придётся делать его самому, ибо на пальцах такое не объяснишь.

Паровые машины здесь уже известны, но повсеместного применения не имеют, только в качестве приводов насосов для откачки воды в шахтах и для подачи воды куда-либо.

Точность изготовления их деталей очень низкая, каждая паровая машина сейчас – уникальное творение и у мастеров может не получиться собрать вторую такую же.

Но Таргусу и не нужна паровая машина для привода к электрогенератору, у него пока что есть реки, на которых стоит множество водяных колёс различной мощности, которые и обеспечивают весь праздник технологий на его «Промзоне». Конечно же, ему хотелось бы создать серийную паровую машину и не быть привязанным к рекам, но он здесь всего шестой год, это невозможно за такой короткий срок, тем более, что начал он где-то три года назад.

Это, разумеется, не значит, что он не делает в этом направлении кое-каких подвижек: многие тысячи различных деталей были произведены в «Промзоне» с совершенно непонятными для рабочих и мастеров целями. Эти детали сейчас лежат на складе, покрытые маслом и обернутые промасленной бумагой в ожидании своего часа.

Благодаря Спарк Таргус знал очень многое про паровые машины, даже имел в голове относительно точные типовые образцы, но это не главное. Главное – он детально понимал принципы их работы, поэтому заказал произвести очень много деталей из бронзы и железа по его собственным чертежам, которые в будущем будут использованы в производстве первых паровых машин с относительно высоким КПД. Естественно, каждая изготовленная деталь прошла отдел технического контроля, поэтому Таргус не сомневался в точности изготовления.

Пока он размышлял над проблемой технологий, бой продолжался своим чередом: в перестрелке выяснилось, что силы коалиции франков, иберов и поляков уступают по огневой мощи и скорострельности, но численное превосходство даёт свой, пока что неопределённый эффект.

Раненых легионеров оттаскивали в полевой госпиталь, где им оказывалась посильная медицинская помощь, а трупы складывали отдельно, чтобы не было сложностей с поиском после окончания битвы.

Коалиционные силы не двигались вперёд, всё ещё рассчитывая перебить легионеров дистанционно, но практика показывала, что когда противник стреляет по восемь-десять выстрелов в минуту, а ты по четыре-пять, не стоит надеяться подавить его огнём.

Пушки гаубицы переключились на стоящих позади основной формации стрелков со штуцерами, которые с приличной дистанции пытались достать артиллеристов.

Стрелки стояли в рассыпном строю, чтобы снизить потери от артиллерии, но в случае со шрапнельными бомбами эффективно помогают только траншеи, а не какие-либо изменения строя на рассыпчатый.

Потери были высокими, Таргус мог следить за этим по состоянию госпиталя, который был уже наполнен сотнями легионеров, а также по горке из трупов, куда оттаскивали точно мёртвых.

Эта война обойдётся им очень дорого, даже несмотря на то, сколько варваров они убьют.

«Надеюсь, это курфюршество стоит того», – подумал Таргус, пристально глядя на зашедших во фланг противника легионеров.

Ложное ощущение, что наличие новых пуль уравняет простую солдатню с легионерами, которых Таргус дрючил на стрельбищах сотнями часов, доводя стрельбу и перезарядку до уровня условного рефлекса, сыграло с командованием противника очень злую шутку и шанс на уверенную победу был упущен: можно было бы применить массированный натиск и пробить формацию Таргуса, разорвать фланги и уничтожить две части армии по отдельности. Потери были бы очень высокими, но зато это давало какой-то шанс на победу, а не текущий расклад, когда на одного убитого легионера приходится по семь-восемь солдат франко-иберо-польской коалиции.

– И где же этот престарелый сукин сын?! – раздражённо вопросил Таргус. – Ненавижу оказываться единственным, который точно следует плану!!!

Врагов было очень много, но их артиллерия вышла из боя, потому что лес, где она скрывалась, горел.

Партию зажигательных бомб произвести удалось, их мало, они предназначались для полного уничтожения городов, но сейчас они сработали против природы: около сотни источников огня быстро превратили ещё недавно цветущий лес в пылающий ад. И если оттуда не успели выйти люди, то им серьёзно не повезло, так как выбраться уже не получится.

Запах дыма доходил до вышки Таргуса, а по полю боя он уже буквально стелился. Очень сложно воевать, когда ничего не видно и тяжело дышать.

Командование противника ввело все резервы, с наращиванием концентрации на левом фланге Таргуса.

– Мортиры, огонь по резерву! – приказал он.

Резерв противника сразу подготовился к ближнему бою, это было видно по тому, что они повально и на ходу примкнули штыки.

Легионеры устали, это было видно, солдаты врага тоже устали, но прямо сейчас решалась судьба виктории.

– Резерв, обход нашего левого фланга! – приказал Таргус.

Из-за дыма сильно снизилась видимость и есть шанс, что движение резерва никто из противников не увидит.

Тем временем левый фланг противника, куда было отправлено пять когорт, начал очередную метаморфозу, только Таргус не понимал её смысла. Они развернулись назад, будто собираясь бежать через ещё не горящий участок леса, но признаков и причин для паники Таргус не видел.

– А! Наконец-то! – разглядел он в подзорную трубу причину для паники противника.

Кавалерия, состоящая из тяжёлых кирасир, вышла из леса и построилась в ударный клин. Судя по цветам формы и штандарту, это от принца Евгения.

– Звуковой сигнал когортам второго легиона с пятой по десятой! Сократить дистанцию и бить врукопашную! – дал приказ Таргус.

Заревел рог, начав передавать условные сигналы в точном соответствии с написанной когда-то давно инструкцией, выученной всеми легионерами до последней десятки последней когорты.

Тем временем резерв вышел на позиции, сумев скрытно зайти во фланг вражескому резерву, который успел соединиться с освобождёнными от перестрелки подразделениями противника и начать движение в сторону левого фланга Таргуса.

Если их не остановить, то они сомнут левый фланг и можно спускаться с наблюдательной вышки, снимая портупею.

Кирасиры принца Савойского ударили прямо в лоб развернувшемуся противнику, видя, к чему ведёт движение пяти когорт Таргуса, которые примкнули штыки и уже были очень близко к врагу, который просто не знал, что делать.

Отчётливо видно, что командир противника потерялся. Таргус демонстрировал слишком сложное управление войсками, недоступное ни одной европейской армии. Если говорить метафорически, они ели китайскими палочками, а он рукой.

Правильно отреагировать на серию скоординированных движений точного количества боевых единиц противника с чёткими и актуальными приказами – это не новые пули отлить и не порох в бумажные брикеты расфасовать. Такому надо учиться и учить своих солдат, а это дело небыстрое. И подсмотреть тут недостаточно. Вот настоящее конкурентное преимущество Таргуса перед ними, а не какие-то там пули Несслера, которые он сам когда-то подсмотрел в специализированной литературе параллельного мира.

От легионерского удара во фланг противник дрогнул, поэтому не смог удержать кирасир, которые прорвались сквозь строй и начали рубить всех, кто попадёт под руку.

– Звуковой сигнал отхода тем пяти когортам! – приказал Таргус сигнальщику. – Не ввязываться в бой! Встать на убойной дистанции и продолжать отстрел врага!

Скорость звука – 343 метра в секунду, в текущих реалиях это практически мгновенная скорость передачи информации. Быстрее только флажками или огнём.

Интерпретировав приказ верно, легионеры отцепились от колеблющегося врага, бегом ушли на дистанцию около пятидесяти метров и открыли огонь.

Кирасиры свою работу знали, поэтому врагу не дали шанса собраться и продолжили резню. Когда остались жалкие кучки солдат, которым никто не пришёл на помощь, кирасиры помчались в направлении рассеянных по полю стрелков-штуцерников, которые сильно потеряли от шрапнели, но продолжали обстреливать легионеров в основной формации.

Из-за дыма было не видно, но в не горящей части леса началось какое-то смутное движение.

Таргус как шахматист-профессионал за шахматной доской просчитывал ходы наперёд, причём мог управлять всеми «фигурами», в отличие от командования противника, которое уже потеряло контроль над ситуацией.

Главная их стратегическая ошибка – они поставили артиллерию в лес. Преимущества есть: её не видно до поры до времени, деревья могут послужить естественной защитой от прилетающих ядер, но они даже предположить не могли, что Таргус может его поджечь. Это будет уроком для выживших в этой битве.

Наступающие колонны на левом фланге Таргуса внезапно для них подверглись обстрелу со своего правого фланга, где в этот момент проявили себя силы резерва.

После пяти залпов, резерв помчался в штыковую атаку прямо в уязвимый и «размягчённый» многими десятками килограмм свинца фланг. Поделать с этим враги уже ничего не успевали, манёвренность войск оставляла желать лучшего.

Столкновение и отчаянное убийство не сумевших достойно встретить внезапный удар врагов.

Пробив фланг насквозь, легионеры начали добивание сопротивляющегося фронта и отстрел уже бегущего тыла фактически переставшего существовать построения франко-иберов.

Поляками уже не пахло, они в настоящий момент сверкали красными кафтанами где-то в районе горящего леса.

Виктория в руках Таргуса.

//Там же, спустя пять часов//

После битвы было ещё очень много работы, которую могли сделать только легионеры.

Был разбит каструм, собраны трофеи с поля боя, добиты раненые враги, найдены выжившие легионеры, а также подсчитаны потери.

Из тридцати тысяч легионеров расширенных легионов было безвозвратно потеряно семь тысяч шестьсот двадцать пять человек, ранено с разной степенью тяжести ранений десять тысяч девятьсот три человека, ещё двести семьдесят семь человек пропало без вести, но их сейчас активно ищут.

Таргус сидел на ящике из-под артиллерийских бомб и задумчиво смотрел в направлении новообразованного кладбища, которое легионеры сейчас оснащали оградой.

Каждый легионер достоин надлежащих похорон, поэтому они задержатся здесь на пару дней, чтобы вырыть нужное количество могил.

Потери огромные, по меркам Таргуса, но для местных это что-то вроде блистательной виктории. Франко-иберо-поляков было около семидесяти тысяч, они были экипированы новейшими пулями и бумажными патронами, которые, как выяснилось сегодня, скорее навредили, чем помогли: деревянные шомполы при интенсивном применении, которое как раз и произошло сегодня, обламываются о края ствола, после чего могут загнать щепку между пулей и стволом, что иногда ведёт к разрыву бумажного патрона и изгибу пыжа. Было найдено несколько мушкетов, которые взорвались от такого обращения.

Победа тридцатью тысячами семидесяти тысяч, тех самых семидесяти тысяч, которые держали за задницу самого принца Савойского ещё в прошлом году – это считается блистательным окончанием битвы. Таргус же думал не о блистательности, а о том, как он будет восстанавливать численность легионов и сколько ему нужно легионов, чтобы безболезненно переживать такие потери.

– О чём думаешь, маленький Карл? – подошёл к нему принц Евгений, севший на ящик по соседству.

Тут был свален десяток ящиков, которые будут отправлены обратно в «Промзону», где их вновь наполнят боеприпасами. Таргус не любил разбрасываться ресурсами, поэтому ничего в его ареале обитания не пропадало зря.

– О сегодняшних потерях, Ваше Королевское Высочество, – честно ответил Таргус. – Неприемлемо много.

– МНОГО?! – поперхнулся принц Евгений. – Разве это много?!

– Ударь вы вовремя, мне бы не пришлось поджигать лес и вступать в неравную схватку, – ответил Таргус. – Я прогнозировал потери в две-три тысячи, а получил семь с половиной тысяч и одиннадцать тысяч раненых.

– Откуда у тебя эти цифры? – удивился принц.

– Мои легионеры очень сильно любят считать, Ваше Королевское Высочество, – пожал плечами Таргус. – Нет. У меня есть специальная служба, которая собирает информацию в войсках, всё это будет использовано в будущем, в исторических хрониках. И я буду выгодно отличаться от вас и вам подобных тем, что про мои потери будет известно точно, а про ваши – сугубо ориентировочно. Отношение к солдату будет видно наглядно.

Принц Савойский кивнул и задумался.

– А-а-а, – протянул он и махнул рукой. – Я уже слишком стар, чтобы изменить историю.

Таргус был с этим не согласен. Принц уже поучаствовал в изменении истории, так как сегодня были разбиты франки, хотя все предпосылки вели к тому, что ничего подобного не должно было быть.

– Я не смог прибыть вовремя потому, что французы оставили заслон в двадцать тысяч, – вновь заговорил принц Савойский. – Они перепутали нас, по всей видимости. С этой армией, которую ты разбил, должен был встретиться я.

Скорее всего, произошла какая-то ошибка и франки подготовили неправильные засады не на тех людей. Заслон из двадцати тысяч должен был встретить Таргуса, разбить или сильно задержать его, а Савойского тем временем должны были долбить эти семьдесят тысяч, при поддержке артиллерии из леса. После Савойского уцелевшие войска должны были ударить в тыл Таргусу. Но кто-то у франков просчитался и его страна очень дорого за это заплатила.

– Это война, – философски произнёс Таргус.

– Да, это война, – согласился принц.