Ревизор: возвращение в СССР 41

Глава 13

Москва, квартира Ивлевых

Вспомнил поутру, что забыл я вчера во время разговора с Ганиной спросить её, нужна ли ей статья в «Труде» по поводу коллекции пожарной Васильева. Мозги молодые, а забывчивость стариковская… Записывать надо, дедушка!

Тут же её и набрал. Как обычно, когда она на месте, сняла она трубку буквально после одного звонка, что, кстати, многие избегают делать. Существует поверье, что, если схватить трубку после первого звонка, разговор может сорваться. Некоторые поэтому специально ждут, когда телефон два или три раза прозвенит.

– Вера, добрый день! Это снова Павел, забыл вчера во время нашего разговора кое-что уточнить. – сказал я.

– Да, Павел, слушаю. Если по поводу твоей статьи, то Силин ее одобрил, а за остальными, думаю, после этого проблем быть не должно... В начале следующий недели и запустим. Правда, в какой именно день не скажу точно… А, хотя ты же сказал, что забыл вчера об этом поговорить. А вчера я этого знать, конечно же, не могла. Видимо, ты о чём-то другом хочешь поговорить?

Вот в этом вся Вера Ганина – мыслит быстро, действует тоже очень быстро. Всегда, даже когда стоило бы хоть немножечко подождать, она уже бежит вперёд. Ну, у неё натура такая, энерджайзер, как говорится.

– Все верно, о другом. Дело в том, что я тут недавно познакомился с одним очень интересным коллекционером. Он собрал большую коллекцию предметов, связанных с пожарными. Там бляхи всякие, шлемы такие красивые... А главное, что он всё что угодно по этому поводу может рассказать. Он уже четверть века эту коллекцию собирает.

– Ага, – сказала Вера, – значит, предлагаешь статью на эту тему сделать? Ну что же, если намекаешь, что там красивые фотографии можно сделать, то я практически уверена, что статью мы напечатаем. Не в твои обычные разделы, конечно, пойдёт, куда-нибудь на четвертую страницу, но тебе же без разницы...

– А можешь ты уточнить у начальства, можно ли мне фотокорреспондента выделить для подготовки этой статьи? Или вы мне доверите самому фотографии для статьи делать?

– Ну, поскольку ты уже начал работать с нашим фотокорреспондентом, есть уже такой опыт, то, наверное, всё же самому тебе фотографии делать не надо. Давай я тогда согласую у заместителя главного редактора этот вопрос, а потом тебе перезвоню.

– Договорились, – сказал я, – Только я сегодня весь день буду отсутствовать, только ближе к вечеру появлюсь. Так что, чтобы зря не названивать, уже тогда часика в четыре-полпятого набирай, не раньше.

– Хорошо, Павел, договорились. Удачи.

И шустро бросила трубку, явно чтобы тут же заняться другим каким-нибудь делом…

Ну ладно, а мне уже и в военную часть надо выезжать…

Встретился с Эммой на остановке, как договаривались, пошли вместе в часть.

– Я что-то так переживаю, – поделилась она, когда подходили к КПП. – Вдруг они там заняты, а я всех буду отвлекать? Захотят ли они на вопросы мои отвечать?

– Так, Эмма, ну-ка расслабься и смени срочно настрой. Это что за упаднические настроения, – в шутку погрозил я ей пальцем. – Ты журналист, тебе вообще должны быть неведомы такие чувства, как стеснительность и неуверенность. Иначе это профнепригодность сразу. К тому же, с чего ты взяла, что тебя будут воспринимать как обузу? Ты же пишешь статьи для очень серьезного издания, статьи про армию. Да здесь каждый будет готов и очень рад тебе помочь, чтоб иметь хоть призрачный шанс в твоей статье засветиться.

– Правда? – Эмма удивленно взглянула на меня.

– Конечно правда, – уверенно кивнул в ответ. – И, кстати, в статье будущей обязательно упомяни и командира части, и, возможно, еще кого из его подчиненных. Смотря какие материалы помогут тебе найти, облегчая твой нелегкий журналистский труд…

– Поняла, – кивнула Эмма сосредоточенно.

– Вот так. И поменьше напряженности, улыбайся. Это же так интересно, в настоящую воинскую часть попасть с бесплатной экскурсией.

– Скажешь тоже, с экскурсией, – усмехнулась Эмма. – Работать ведь приехала.

– Ой да ладно, брось, – шутливо махнул я рукой. – Что там у тебя за работа! Вопросы задавать и все рассматривать? Тебе еще и платят за это?!. То ли дело я – стрелять буду, пока руки не отвалятся. Вот где настоящий труд!..

Эмма весело рассмеялась, погрозив мне кулачком. Вот и отлично, повеселела заметно и явно расслабилась. Никакой нервозности. А то начала бы мне там из-за комплексов своих сейчас тупить нещадно и с ноги на ногу переминаться. Такое себе было бы первое впечатление. А так, веселая симпатичная блондинка, в глазах задор, в руках блокнот и журналистские корочки… Да ее тут на руках по части носить будут, все показывая и рассказывая по первому требованию…

На КПП наши фамилии были в соответствующем списке. Попросили только подождать, когда за Эммой кого-нибудь пришлют, но я пообещал, что сам ее сопровожу куда положено. Я и сам так планировал сделать, чтобы лично познакомить с командиром части и быть уверенным, что девушка нигде не потерялась и с кем нужно общается. Подождет немного меня Догеев, раз такое дело.

Полковник Воробьёв ждал нас.

– Кирилл Аркадьевич, здравия желаю! – поприветствовал я его.

– Здравствуйте, Павел! Добрый день, Эмма, – приветливо улыбаясь, пожал полковник руки нам. – Очень рад видеть журналиста газеты «Красной Звезды» в нашей части. Уверен, вас заинтересуют материалы, которые мы успели подобрать.

– Здравствуйте, Кирилл Аркадьевич! – бодро приветствовала Воробьева Эмма. – Жду с нетерпением, когда можно будет начать знакомиться с вашей частью. Паша очень тепло отзывался про ваше подразделение. Это он посоветовал мне к вам обратиться.

– Да, с Павлом мы уже довольно давно продуктивно общаемся. – подтвердил довольный полковник. – Давайте я провожу вас к своим подчиненным, которые будут сопровождать вас сегодня.

Мы вместе с Воробьевым прошли в соседнее помещение, где он представил нам двух военных. Одному было лет сорок, другому лет двадцать семь – двадцать восемь навскидку. Оба бодренько вскочили с мест при появлении начальника вместе с нами.

– Подполковник Афанасьев Валерий Никанорович, наш политрук, и капитан Деревенко Василий Иванович, старший инструктор по агитационно-пропагандистской работе из дивизионного политотдела, – представил нам Воробьев подчиненных. – Прошу любить и жаловать. Они проведут вас по части, и предоставят вам все материалы для статьи. По любым возникающим вопросам, на которые они вам не смогут дать ответа, если вдруг такое случится, обращайтесь сразу ко мне. Без стеснений!

Поблагодарили с Эммой полковника, после чего тот ушел, а она оживленно принялась общаться с офицерами, которые сразу стали показывать ей какие-то документы и записи. Судя по стопкам документов на столе, к вопросу подготовки к визиту журналистки в части подошли со всей ответственностью.

Увидев, что у Эммы все в порядке, ушел следом за Воробьевым. Быстренько направился к Догееву. Задержался в итоге минут на пять всего, тот даже не хмурился, лишь хмыкнул понимающе, когда я объяснил причину.

– Да знаю я уже… – махнул он рукой. – Ты с этой своей девушкой из «Красной звезды» всю нашу часть на уши поставил… Сколько беготни, как будто нас министр обороны лично решил посетить сегодня.

– Ничего, части это только на пользу будет, – сказал я, сосредотачиваясь на стрельбе.

Настрелялся от души. Реально рук почти не чувствовал через два часа, но доволен был как слон. Стрельба сегодня шла хорошо.

Пообщался минут пять с Догеевым, потом отправился посмотреть, как там у Эммы дела. Пришел в кабинет, а там пусто. Только документы на столе разложены. Видно, что их уже рассортировали и разложили на стопочки. И несколько листков с заметками Эммы тут же лежат. Много успела набросать за два часа… Просмотрел ее записи и часть документов, потом пошел к заместителю Воробьева узнать, где там моя протеже. Он сообщил, что Эмма с сопровождающими в музее части, а потом отправятся на полигон.

– После полигона журналистку отведут на обед, Кирилл Аркадьевич уже распорядился, – сказал мне Кириллов, – потом она сможет продолжить работу. Когда Эмма Либкинд закончит собирать материалы, доставим ее прямо домой на машине. Так что не волнуйтесь, все под контролем.

М-да-а-а! – мысленно присвистнул я. – Лихо за дело взялись. В принципе, чего-то такого я и ожидал, если честно. А Эмма еще стеснялась почему-то… Ну, думаю, теперь после такого приема уверенности у нее точно прибавится. Надо будет только статью готовую посмотреть, чтоб там все было отлично, и тогда я за Эмму буду спокоен.

Поблагодарил искренне адъютанта и попросил передать мою благодарность Воробьеву, а сам с легким сердцем поехал в ближайшую столовую. А то скоро уже и на радио нужно выдвигаться… Сильно наедаться не буду, но немного поесть надо, чтобы пузом не урчать на записи.

Приехал на радио минут за пятнадцать до начала выступления.

Латышева быстро привела меня в студию, где, против обыкновения, уже находился Николаев. Так-то обычно он подходит практически минуты за две до самого начала. То ли время экономит, то ли какие-то другие у него заботы также имеются, о которых я без понятия. Но вот сегодня он пришёл пораньше, расцвёл, увидев меня, и тут же начал трясти за руку, рассказывать, как прошлые передачи мои понравились слушателям.

– Знаете, – сказал он, – мы до сих пор получаем прекрасные отзывы на те передачи по колониализму и его ужасам для отдельных государств, которые вы делали летом.

И, понизив голос, добавил:

– Жаль, что нам не разрешили продолжить этот цикл…

– Ну а что скажете о последних самых передачах за сентябрь?

– О, там тоже всё в полном порядке, – махнул он рукой. – Кстати говоря, из посольства КНДР звонили, расспрашивали про вас. Не звонили они вам?

– Нет, – удивился я. – Никто мне не звонил.

– Ну, поскольку это дружеское посольство, то мы уже вас не тревожили. Они имеют право с вами в любое время связываться, и никаких проблем у вас из-за этого точно не будет. Телефон ваш мы им дали…

– Надо садиться учить корейский, получается, – сказал я с серьёзным видом. – А то вдруг позвонят, а я по-корейски ни полслова...

Алексей Львович засмеялся.

Я подумал и решил прямо задать вопрос, что с сентября меня еще волновал. А мало ли он ответит…

– У меня, к сожалению, не было возможности прослушать ту мою передачу по Японии. Не подскажете, не порезали ли там её? А то мне показалось, что мы лишний объём записали в ней, особенно много по экономике, я помню, было. Возможно, слишком даже много.

– Как же, порезали, – невозмутимо подтвердил Николаев.

А потом, подмигнув мне, уточнил:

– Да, там действительно было слишком много экономики.

Ну вот, два умных человека поговорили эзоповым языком, и оба друг друга полностью поняли. Алексей Львович только что мне подтвердил, что мои слишком оптимистичные слова в адрес экономики Японии таки в эфир не пустили. Цензура… Дело понятное, Япония нам фактически враг, и в дальнейшем оставаться им для нас будет. Мирного договора у нас с ними так и не подписано, так что врага не пожелали расхваливать даже в такого рода безобидной форме, как перспективы развития экономики…

Ладно, вырезали, и ничего страшного. Я все, что вырезали, использовал в той статье, что в «Труд» вчера отдал Ганиной. Там мне полегче печатать то, что я хочу – доверяют они мне. Хотя, скорее, все же порекомендовавшему меня Межуеву.

И не потому, что я такой упертый и хочу побороть цензуру – нет, для меня важно, чтобы советские экономисты, прочитав в «Труде» те вещи, что я считаю нужным там по перспективам японской экономики осветить, поневоле задумались, не применимо ли что-то из этого и для СССР? А то мало ли что-то и позаимствуют…

Начали мы с Николаевым записывать первую передачу по теме гидроэнергетики. Стартовал я, как и положено, когда у тебя радиопередача на такую сложную для людей тему, с почти что прописных истин.

– Несомненно, – сказал я, – что все страны мира делятся на две категории: счастливчиков, у которых есть возможность добывать электроэнергию при помощи гидроэнергетики, и несчастных, у которых такая возможность отсутствует.

И Советский Союз, к нашему с вами удовольствию, относится как раз к тем, кому все по этому поводу завидуют. Крупнейшее по территории государство на планете, и на этой территории сотни тысяч рек, включая и те, что по размеру соответствуют стандартам, необходимым для того, чтобы там поставить гидроэлектростанцию.

Любого инженера или энергетика подкупает сама концепция: ты просто-напросто ставишь специальное оборудование, и вода сама каждую секунду вырабатывает для народного хозяйства киловатты.

Взять, к примеру, для сравнения, электростанцию, работающую на мазуте. Не завезли туда мазут – и всё, электростанция остановилась. Я уж не говорю о том, сколько грязных веществ в воздух выбрасывается при таком производстве электроэнергии.

Но никто, конечно, не говорит, что мы имеем возможность в данный момент отказаться от таких электростанций. Ни мы этой возможности не имеем, ни множество других государств, которые их активнейшим образом используют. При этом, нужно понимать, что если все откажутся от электростанций, работающих на мазуте, упадёт тут же мировая экономика, и уровень жизни граждан практически всех стран резко провалится вниз по одной простой причине: не хватит огромного количества электроэнергии для множества нужд мировой экономики.

Так что выхода у нас нет. Мазутные электростанции используются сейчас и будут использоваться и в двадцать первом веке. Но когда мы говорим о гидроэлектростанциях, тот факт, что у них почти отсутствуют вредные выбросы, – это один из важнейших подкупающих факторов для развития гидроэнергетики.

Также, что очень важно, не во все регионы нашей страны легко доставить мазут или природный газ для того, чтобы вырабатывать электричество. Тянуть туда сотни, а то и тысячи километров труб – да, можно и так. Но сами понимаете, каких денег это будет стоить, особенно если природный рельеф достаточно трудный для этого: сплошные горы или скалы, в которых нужно прорубать проход для трубопровода.

Но в тех же горах и скалах, как правило, много рек, у которых течение, падая с большой высоты, при установке гидроэлектростанции выработает огромное количество электроэнергии. И в этом случае оно обеспечит все нужды крупных предприятий и больших городов, расположенных в этой местности, а также предоставит ещё излишки электроэнергии, которые можно по проводам отправить в другие регионы Советского Союза.

Дальше, после этого бодрого вступления, привёл уже конкретные цифры по развитию советской гидроэнергетики. Затем привёл планы, разработанные на ближайшие пять лет по развитию этой отрасли. Некоторое внимание посвятил и отрицательному влиянию на экологию.

Сказал, что как бы ни был велик соблазн получить побольше дешёвой экологически чистой электроэнергии, необходимо защищать природу. Редкие виды рыб и других животных не должны страдать из-за того, что человек решил поставить на реке гидроэлектростанцию, занимаясь изменением природного ландшафта для своего комфорта.

Нам нельзя забывать, что теоретически мы всю землю можем сверху донизу в асфальт и бетон закатать. Но что это будет за жизнь, если даже ни одна птичка петь не будет?

Так что, как обычно в жизни и бывает, надо считать не только экономические преимущества, но и учитывать те вещи, которые в деньгах не посчитать, но они составляют очень важную часть жизни человека.

Знаю, что сейчас не модно такие темы поднимать. Ну ладно, уж если вырежут – так вырежут, ничего страшного. Главное, что я попытался…

Рассказал также о проблемах, которые гидроэлектростанции создают для речного судоходства. Очень часто приходится выбирать: либо ставить на реке гидроэлектростанцию и получать дешёвую экологически чистую электроэнергию, либо оставлять эту реку в силу её стратегического значения для нужд перевозок грузов. Можно, конечно, совмещать гидроэлектростанции с перевозкой грузов на речных судах. Но это заведомо выходит намного дороже. Хотя уже хорошо, что и такой вариант возможен.

Николаев, конечно, тоже вставил свои пять копеек. Рассказал, как он посещал Днепрогэс и какое огромное впечатление произвела на него эта колоссальная станция, которая и сейчас еще расширяется…

Закончив с гидроэнергетикой, мы посидели минут пять, попили чай в тишине. Дальше перешли к следующей теме – советско-ирландским отношениям.

Я не мог упустить возможности рассказать об ужасах, которые творили британцы на земле Ирландии. Особо сосредоточился на XIX веке, потому что одно дело – рассказывать об ужасах колониализма XVI–XVII веков – многим кажется, что это слишком далеко от современности. А вот XIX век ещё достаточно близок – сейчас ещё полно людей живёт, которые родились в XIX веке.

Рассказал, как британские лорды захватили большую часть плодородных земель на территории Ирландии. Начали выращивать там пшеницу, которую продавали по всему миру за золотые фунты стерлингов. А ирландцы, истинные владельцы этих земель, были вынуждены на крохотных участках выращивать картошку, чтобы хоть впроголодь, но выжить. Даже в XX столетии британцы надменно именовали ирландцев презрительной кличкой «картофелееды». Оскорбительно, но логично, учитывая, что всё зерно британцы из Ирландии сами же и вывозили…

К сожалению, и у картошки бывают неурожаи. Когда такие неурожаи случались, британские лорды невозмутимо продолжали вывозить зерно на экспорт, зная, что сотни тысяч ирландских жителей умрут от голода.

Если неурожай картофеля длился два года подряд, ситуация становилась непереносимой. Из крохотной по населению Ирландии, стремясь выжить, уехали миллионы людей – куда угодно, но в основном в Соединённые Штаты Америки. А куда им было деваться, если только в середине девятнадцатого века за несколько лет от голода умерло миллион жителей этой достаточно небольшой британской колонии?

Но и в США уехавшим ирландцам приходилось несладко. США были основаны выходцами из Великобритании, и они занимали там ключевые позиции. И несмотря на то, что это уже была другая страна, британцы сохранили презрение к ирландцам и там.

Нормой были бары с вывесками «Неграм и ирландцам вход воспрещён» или «Неграм, ирландцам и собакам вход воспрещён». Добиться правосудия от британского судьи на территории США ирландцу было чрезвычайно сложно.

По приведенным мной фактам понятно, как тяжело было ирландцам находиться в статусе колонии Великобритании. Ирландцы были возмущены таким отношением и активно устраивали заговоры против британского владычества. После первой мировой войны им все же удалось вырваться из-под власти британского колониализма. Но плата была очень высока – часть Ирландии была оставлена британцами в составе Великобритании как Северная Ирландия.

Так что и у нынешней Ирландии есть своя трагедия – страна фактически раздроблена на две части.

Сердца ирландцев обливаются кровью, когда они смотрят на те истязания, которые совершает Великобритания над населением Северной Ирландии. Вспомнить хотя бы «Кровавое воскресенье» в январе 1972 года, когда мирное шествие ирландцев было расстреляно британской полицией. Погибло тринадцать человек, при этом ни у одного из погибших никакого оружия обнаружено не было.

Почему же в них стреляли? Потому что могли и знали, что им ничего за это не будет. Казалось бы, век уже двадцатый, просвещённый. Но многие британцы по-прежнему видят в ирландцах тех самых рабов и слуг, которыми они были на протяжении столетий для Великобритании.

Ну и небольшая иллюстрация на тему, как тяжело ирландцам было под властью британцев. Если мы посмотрим на численность населения Ирландии на начало XX столетия и сейчас, то мы увидим, что оно на несколько миллионов стало меньше.

Британцы делали всё возможное, чтобы испортить ирландцам жизнь, даже после обретения страной независимости. Так что, как и в XIX веке, миллионы ирландцев вынуждены были покинуть свою родину, чтобы выжить.

– То есть, Павел, если мы возьмём население, к примеру, нынешнего Советского Союза, на начало XX столетия, то даже несмотря на две серьёзнейшие войны – Первую мировую и Вторую мировую войну, мы увидим, что оно значительно увеличилось.

– Да, всё верно. Несмотря на две кровавых войны, население этих территорий значительно выросло.

Это тем более иллюстрирует те гигантские проблемы, что создали для ирландцев британцы, несмотря на то, что на территорию Ирландии не вторгались враги Британии во время Первой мировой войной, а во время Второй мировой войны она и вовсе объявила нейтралитет.

– Наверное, Павел, это связано с эффектами неоколониализма. – вставил озабоченным голосом Николаев.

Титаническим усилием удержался от того, чтобы не улыбнуться. Николаев же из моих прошлых передач и узнал впервые о неоколониализме. А теперь вот – мне подсказывает с невозмутимым видом…

– Да, вы совершенно правы. Очень часто недостаточно освободить государство от уз колониализма, если по-прежнему вся экономическая жизнь на его территории контролируется теми же самыми британскими компаниями, которые управляли этой территорией, когда она была колонией. Британцы, формально освободив ирландцев, продолжают тянуть соки из них, по-прежнему владея землями, банками и промышленными предприятиями на их территории.

В результате, если посмотреть с точки зрения экономики, нынешняя Ирландия – одно из беднейших государств Европы. Но лично я считаю, что потенциал развития экономики этого небольшого по территории государства достаточно значим. Ключевым фактором успеха может выступить географическое положение Ирландии – оно очень неплохое. Если удастся его задействовать вкупе с мерами по привлечению финансов со всего мира, то Ирландия может начать развиваться очень быстрыми темпами. Главное – наращивать рост тех секторов экономки, которые не принадлежат британцам. Потому что в том случае, если совершить эту ошибку и вкладываться в отрасли, принадлежащие британцам, те просто вывезут эти деньги из Ирландии, как вывозили когда-то зерно, оставляя жителей голодать…

Отметил также, что для Советского Союза значимо, что Ирландия не является членом НАТО – этого военно-политического блока, который только спит и видит, как создать проблемы для Советского Союза или и вовсе покончить с нами.

Николаев тут же оживился, и начал меня наводить на мысль, что может быть, Ирландия может со временем стать той прогрессивной частью человечества, что примкнет к Организации Варшавского Договора? Но я эту тему скомкал – не люблю фантастическими допущениями заниматься. Знаю же, что ничего такого точно не будет. Он немного по этому поводу расстроился, конечно, но попрощались мы после передачи вполне по-дружески.

Вернулся домой, поработал над еще одной статьей. Вскоре и Галия пришла. Отпустили няню, сели чай пить, пока парни спят. Завязался разговор, о том, о сем. Вспомнив, рассказал жене, как вчера на лекции по линии «Знания» наткнулся совершенно неожиданно на Лину. И какие чувства меня по этому поводу обуяли. И тут звонок в дверь.

– Беги, открывай, наверное, это Лина пришла, – со смехом пошутила Галия.

Открываю дверь – а на пороге действительно Лина стоит. Вот тебе и пошутила супруга. А я же, блин, чувствовал, что наша случайная встреча в ее НИИ без последствий не останется... И рука у нее правая почему-то за спиной. Никак снова пришла святой водой окроплять нашу дверь? Или и меня заодно с ней?