Ревизор: возвращение в СССР 41

Глава 11

Москва

Поехал от Бортко сразу на ЖБК. Баклашова набрал с проходной – повезло, он был на месте. Вот только подвис, когда я ему сказал, что документы на импортное оборудование готовы, и я их привез. Не поверил, что это возможно в такие сроки. Ну да, если бы не Захаров и его дружеские отношения с берлинским градоначальником, то и не было бы возможно, конечно…

Когда добрался до его кабинета, директор уже всех собрал по такому случают, и Томского, и Пигорева, и главбуха. Я поздоровался со всеми, и выложил бумаги на стол.

– Вот, ознакомьтесь, все должно быть в порядке. – сказал я.

Они начали знакомиться, столпившись вчетвером у стола директора. Я во все это дело не встревал. Как правильно оформляются бумаги на получение импортного оборудования в СССР я понятия не имел, и вникать во все это и не собирался – не моя это стезя. Больше всего интереса углядел в глазах Пигорева, более того, там даже и азарт какой-то наблюдался. В то время как в глазах директора и его заместителя было лишь изумление от уровня связей нашей группировки. Мелькнула мысль – может, для дела будет полезнее, если Баклашова с Пигоревым местами поменять? Пигорев, как главный инженер – почти все нужное знает о заводе, а всякие формальности пусть Томский, оставшись замом, за него улаживает. Главное, чтобы комбинатом руководил человек, который уже мысленно не на пенсии себя представляет, и вместо работы прикидывает, как на рыбалку будет ездить, или огурцы там пропалывать попой кверху… Никогда не понимал этого желания, когда ты уже ничего не хочешь делать, застрять на высокой позиции и всем остальным мешать работать своей безынициативностью… Устал – подвинься, не мешай другим.

Продолжая наблюдать за этой компанией, утвердился в своей мысли. Да, только Пигорев хоть что-то генерирует… А Баклашов и Томский только кивают ему по-барски, словно ничего не понимают в том, что он им говорит, или им просто, что более вероятно, все равно.

От Баклашова я бы и вообще полностью избавился, к чему мне тут свадебный генерал на любой серьезной позиции, но это надо было делать до того, как мы его в наши дела вовлекли. Теперь только можно отправить его на менее важную позицию, а не уволить, пока срок выхода на пенсию не подойдет…

Да, вот и пригодится совещание на «Полете» в этот понедельник… Обязательно подниму там этот вопрос…

Наконец, бумаги были рассмотрены и признаны всеми полностью соответствующими всем правилам. Как только они мне об этом сообщили, я ту же поднял следующий вопрос:

– Так, а что с новым цехом? Место выделено, проект готов, утвержден?

– Место выделили, проект готов, но на стадии согласования сейчас… – неуверенно сказал директор, перед этим кинув взгляд на Пигорева.

– Подтолкнуть нужно это согласование? – тут же уточнил я

– Нет необходимости, там дел осталось на неделю всего, и можно начинать строить, – в этот раз мне сам Пигорев и ответил, директор лишь молча кивнул после его слов.

– Под запрошенное оборудование там места хватит, все влезет? – спросил я, – с учетом, что нужно, чтобы не просто влезло, а и чтобы комфортно работать в цеху было…

– Да, мы же как раз под это оборудование все и рассчитывали, – снова сказал Пигорев.

– Хорошо, тогда попрошу вас начать заранее и кадры готовить. Чтобы, когда цех будет выстроен, было четкое понимание, кто именно там будет работать. И пожалуйста, с учетом того, что эта плитка пойдет в самые видные места столицы, лично каждого человека отберите на производство. А то обычно как бывает – нужно набрать людей в новый цех, так начальники цехов радостно избавляются ото всех рабочих, кто пьет, или прогуливает, или права качает, мешая им нормально работать. Прав же я?

Пигорев и замдиректора кивнули, директор сделал вид, что его и вовсе мой вопрос не касается.

– Так что в этот раз убедитесь, что туда придут лучшие, а не будет этого принципа набора, как в штрафную роту. Лучше всего просто пройдите лично в отдел кадров, да сами там по делам и отберите лучших работников в новый цех. В ваших же интересах, товарищи – оборудование дорогое, импортное, кого угодно к нему подпускать никак нельзя… Да и работать оно, если лучшие кадры туда придут, начнет как следует раньше, чем если кто попало будет с опохмела трясущимися ручками там пытаться продукцию делать. А это уже, товарищи, чтобы производство чем можно раньше заработало, уже и ваш личный интерес. Основная масса плитки пойдет на объекты в столице, как положено, но часть, что сверх плана будет производиться, будет же реализовываться через ваш магазин при заводе, и ваш карман наполнять, в том числе…

Вроде прониклись. Пожал всем руки на прощание и двинулся на выход.

Затем поехал в Верховный Совет. Занес доклад Валерии Николаевне, занес копию доклада Воронцову, все, как обычно. Иду уже на выход, а тут Ильдар, как назло, мне попадается на пути. Поздоровались, беседуем обо всякой ерунде, и смотрю, а у него взгляд, как у кошки, которая к холодильнику подошла, когда ты на кухне сидишь с кружкой чая. Мол, не стыдно тут, пока я некормленая….

Ясно все с ним, новый рейд группы общественного контроля жаждет провернуть чем раньше, тем лучше… Явно результаты таких рейдов для него самое то для карьеры… В принципе, времени после Ярославля прошло достаточно, почему бы и нет? Мне и самому пригодится новая тема, по которой писать в «Труд» нужно…

– В принципе, мне кажется, что у меня для вас кое-что найдется, Ильдар Ринатович, – говорю я ему, – обещали мне на днях новое письмо передать, где нужно вершить законность и справедливость от лица Верховного Совета… Как только в мои руки оно попадет, я его вам с Костей Брагиным сразу и передам…

Как он сразу расцвел, надо было видеть!

Ладно, поехал оттуда в спецхран.

В спецхране просидел в этот раз часа четыре. Раз уж меня теперь сам Андропов на примете держит, явно стоит как можно больше всяких зарубежных журналов и газет просмотреть. Пусть видят, какие у товарища Ивлева широкие горизонты, на основе которых он свои прогнозы делает…

Приехал домой, перекусил, обобщил свои записки, сделанные в спецхране, и с работы пришла Галия. Впустил её в квартиру. Только хотел расспросить о том, как прошёл день, как зазвенел телефонный звонок. Снял быстрее трубку, чтобы не разбудить детей.

– Паша, привет, – сказала Эмма. – Я по поводу твоего предложения о военной части на Лосином Острове. Когда бы ты мог меня познакомить с командиром? Чтобы я могла написать статью о ней.

Я тут же прикинул и сразу ей предложил:

– В пятницу тебе будет удобно? С утра я туда поеду на полигон стрелять, а тебя сразу, пока буду стрелять, к командиру отвезу. Ты с ним все свои вопросы порешаешь, а потом вместе, может быть, оттуда уедем. Ну или я с тобой ещё похожу, если ты не успеешь за два часа со всем разобраться.

– Пятница – это здорово, – радостно сказала Эмма. – Конечно смогу. Спасибо, Паша.

Хотел с ней встретиться где-нибудь в центре, чтобы она по дороге туда не потерялась, но Эмма меня порадовала, сказав, что хочет получше изучить город и поэтому надо встретиться непосредственно на последней остановке перед Лосиным островом.

– Хорошо, – согласился я.

Так с ней и договорились. Единственное, что уточнил: если вдруг командиру части будет неудобно, то мы тогда с ней свяжемся и поменяем время на другой день. На этом и поладили.

Положил трубку. И с любопытством слушавшая меня Галия сказала:

– Эмма твоя, похоже, начинает смелеть в Москве.

– Да, похоже на то, – согласился я. – Бывает такое, что в начале человек из провинции приезжает в Москву, и Москва его как будто оглушает. Столица кажется огромной, чужой, непознанной. Ему страшно и ехать в неё, и тем более страшно представить, что придётся в ней же и работать. Скорее всего, с Эммой это и произошло, когда я с ней ездил тогда и к генералу, и к начальству газеты «Труд». А сейчас, когда уже переехала, осмотрелась, вдохнула, выдохнула – выхода уже никакого другого нет, кроме как в Москве осваиваться. Вот она и начинает шустрить. Это то ли ещё будет…

Галия задумчиво мне кивнула, соглашаясь.

– Так-то она девчонка энергичная, я бы даже сказал, дерзкая, – продолжил я. – Как вспомню, как она ещё недавно в Святославле начала по зекам бегать, как я тогда перепугался. Тихой домашней девочке никогда в жизни такое в голову не придёт. Так что можно сказать, что она рождена журналисткой.

Журналистика и стеснительность никак не связаны. Стеснительный журналист – это всё равно что слепой шофёр, противоестественно для профессии. Ну и тем более всё, что теперь Эмма будет делать, будет тесно связано с армией, а армия опять же тоже не для стеснительных.

Так что мне самому очень любопытно посмотреть, как изменится Эмма через пару лет, когда объездит несколько десятков провинциальных гарнизонов по всему Советскому Союзу. Побывает на военных учениях самых разных, полетает на военных самолётах.

Главное, чтоб курить не начала и водку пить стаканами. А то иной раз некоторым девушкам кажется, что они будут выглядеть более мужественно, делая то и другое.

– Нет, Эмма ни на то, ни на другое не пойдёт, – сказала задумчиво Галия. – Да, и я думаю, что если ты её с сигаретой увидишь, то так начнёшь занудствовать, что ей всё равно придётся бросить. Уж очень она тебя уважает, так что прислушается к твоему мнению.

– Ну ладно, договорились, – рассмеялся я. – Я тогда у неё буду сигареты из пальцев вырывать, а ты стакан с водкой. Так пойдёт?

– А чего это я стакан с водкой? – удивилась Галия. – Думаешь, она меня уважает? За что?

– Конечно, – уверенно сказал я. – У тебя работа тоже очень хорошая. Тебе, наверное, подавляющая часть девушек завидует. Ещё высшего образования не получила, а уже в таком престижном месте, как СОДД, работаешь…

– Эмме, наверное, здорово икалось, пока мы ей косточки промывали, – усмехнулась Галия.

Но я сразу же после этого разговора набрал командира части. Мало ли, он ещё на рабочем месте? Повезло, правда, трубку снял заместитель Воробьева. К счастью, я с ним тоже был знаком, так что, представившись, передал суть задачи, особенно упирая на то, что Эмма Либкинд назначена корреспондентом «Красной звезды» по инициативе генерала Ветрова.

– И поскольку я приведу её лично, то ничего плохого про часть точно в статье не будет написано, только хорошее. – заверил его я.

Попросив меня подождать, подполковник исчез на пару минут, а потом к трубке подошёл уже сам командир части. Заместитель явно пересказал ему всё практически слово в слово, потому что голос Воробьева звучал с интересом.

Он стал задавать вопросы в развитие темы. Он как бы и знал, что я человек непростой, хотя и пустил меня на свой полигон сугубо по просьбе своего товарища из-под Святославля. Но вот то, что я могу притащить ему военного корреспондента, который потом издаст большой репортаж о части в «Красной звезде», – вот этого он явно от меня не ожидал.

Я ещё раз всячески расхвалил Эмму Либкинд. Сказал, что она начинающая журналистка. Ей очень важны позитивные репортажи, которые сделают её заметной. Также подчеркнул то, что мне было бы очень приятно, если бы её репортаж сделан был именно об этой части, потому что эта часть мне лично нравится. Напомнил о его отзывчивости, когда он разрешил мне посещать его полигон. Но сказал, что, конечно же, именно об этом в этой газете не будет написано ни слова, а то мало ли кто-то усмотрит в этом какое-то нарушение. Ну и также назвал адъютанта Ветрова и его номер телефона, если вдруг возникнут проблемы с начальством статью о части согласовать. Это стало финальным аргументом…

Когда понял, что дело сделано, и начальник части уже согласен, попросил его вместе с офицерами заранее продумать всё самое замечательное, что может быть рассказано о его военной части. Рассказал про всё то, что и самой Эмме рекомендовал искать в любой военной части, в которой она окажется для написания статьи: и про военную историю части, и про любых героев, которые отмечены в ней, как прошлого, так и современности.

– О-о-о! Так у меня три года назад отслужил нынешний чемпион Советского Союза по боксу, – обрадовался командир, когда я ему подсказал, на что обратить внимание. – Правда, в наилегчайшем весе...

– Да нет, прекрасно, – сказал я. – Если бы этот вес каким-то образом не соответствовал спортивным ориентирам Советского Союза, наверняка по нему не проводились бы состязания, правда же?

Такая постановка вопроса заставила его немедленно согласиться. В итоге мы согласовали наш с Эммой визит на утро пятницы.

Он положил трубку, а я понял, что у них сейчас, конечно, в части начнётся бурное время. Наверняка поднимут всех и вся в поисках всего хорошего, что можно о части написать. Так что Эмма, можно считать, придёт в пятницу на всё готовенькое.

Ну и прекрасно, потому что она всё же ещё действительно начинающий журналист. Ей сейчас нужны не испытания, а поддержка во всех возможных её вариантах. Так, ну прекрасно. Этот вопрос я закрыл.

Набрал сразу же и профессора, которого порекомендовала логопед Эммы. И тоже повезло – в этот раз он трубку снял. Подумал, что, может быть, он по вечерам в основном в кабинете появляется, потом очень занят где-то. Представился как положено, от кого и зачем.

Побеседовали мы очень даже неплохо. Он мне навскидку назвал полтора десятка нужных заведений для детей по столице. Сошлись на том, что обратиться нужно будет в то, которое ближе окажется после переезда. Когда я высказал опасения, что сейчас уже октябрь, а в ноябре мест уже может не быть, он велел сослаться на него, если будут создавать препятствия, пообещав, что после этого немедленно место найдется. Профессор мне, похоже, попался очень даже серьезный…

Положив трубку, записал себе, что нужно будет Инну попросить ему хороший подарок передать. С Никитой возни еще явно много будет, так что такой благожелательный человек с таким уровнем репутации в этой сфере нам очень даже на будущее пригодится…

Тузик вдруг подорвался с места и стал проситься на улицу. Ясно, сожрал что-то не то, похоже, и в наших общих интересах вывести его на улицу как можно раньше.

Удачно вышел – встретил у подъезда возвращавшихся домой Загита в строительной форме, запачканного и уставшего, вместе с Маратом, точно также выглядевшим… Не понял сначала – неужто Марата все же Загит смог привлечь к шкафам своим, как планировал?

Но начал с того, конечно, что поздравил тестя с днем рождения, и сказал, что мы с Галией хотим сегодня забежать к нему домой ненадолго, уже более конкретно поздравить.

– Заходите, конечно! – улыбнулся Загит, – ополоснемся сейчас, да Аннушка там что нужное приготовит. Часам к восьми и заходите.

– А что вы в таком виде оба? – все же решил спросить я прямо, – шкафы, вроде бы, работа не такая грязная…

– Так это и не шкафы вовсе! – махнул рукой Загит, – дом наш строить начали, вот мы уже и подключились к работе с сыном.

А… Дом! Ну да, уже достаточно времени прошло с момента, как пакет документов собирали… Но каков Загит – в свой день рождения пошел дом строить. Настоящий советский человек… Впрочем, и я бы пошел, если бы нужно было, что уж там…

– А вы же хотели вроде нанять кого-то вместо себя? Чтобы не мешало заказы на шкафы принимать? – решил уточнить я, вспомнив наш разговор примерно полугодичной давности.

– Да нет, по крайней мере вначале нужно самим поработать все же, – ответил Загит, – убедиться, в том числе, что все в новом доме на совесть делать будут, несмотря на широкое вовлечение самих жильцов. И сигналы подать нужные, если что-то не так…

– К тому же, заодно и с будущими соседями познакомимся, – включился в разговор и Марат. – Потом совсем другие отношения будут с ними, чем если бы мы просто заехали в готовую квартиру.

– Ну что же, звучит вполне разумно, – согласился я.

Подумал еще, что для Загита это и повод лишний с сыном пообщаться, это важнее экономии денег. Ну, что же, после пятидесяти все так и есть... Приоритеты жизненные резко изменяются...

Еще раз поздравил Загита, и пошли вместе к лифтам.

***

Святославль

Славка, когда привез командира в город на совещание, по традиции был отпущен на пару часов погулять по городу. Раньше он, конечно, тут же бы кинулся к дому Эммы, но уже как пару недель налаженный график сломался – Эмма со всеми домочадцами переехала в Москву. Поэтому он отправился к Герману.

Тот часто приезжал домой, когда не был нужен своему начальнику, и Славка по часам прикинул, что как раз может его застать. Герман всё же держал тесный контакт с Эммой, тоже волнуясь за неё. Мало ли какие новости о племяннице разузнал…

Его, к сожалению, дома не оказалось, но жена, тут же увидев Славку, обрадовалась и протянула ему письмо.

– Танцуй, парень! – сказала Валя, улыбаясь. – Эмма твоя сегодня со знакомыми, что из Москвы на поезде возвращались, передала. Они как раз недавно мне занесли. И мне для детишек красавица твоя конфет передала. Шоколадные, вкусные! Хочешь одну?

Настроение у Славки тут же подскочило вверх. Письмо было толстое. Ну хоть что-то, хоть так с любимой девушкой пообщаться. Отказавшись от конфет, чтобы не объедать детей, он изобразил несколько танцевальных движений и получил свое письмо.

Он-то, конечно, старался держаться, уговаривать себя, что здорово, что Эмма уехала в Москву, что там у неё огромные перспективы под приглядом Ивлева. Да и ему всего несколько месяцев осталось дослужить – зимой в армию забрали, зимой из армии на гражданку и вернут. Но почему-то даже несколько месяцев оказались очень большим сроком, когда речь идёт о длительном расставании с любимой…

Сев на веранде в любимое кресло Германа, которое тот вытаскивал из гостиной на лето и самые тёплые весенние и осенние месяцы, Славка тут же распечатал письмо и начал его читать.

Первое письмо, что он получил из Москвы через пару дней после её отъезда из Святославля, было достаточно мрачным. Эмма переживала из-за разлуки с ним, всего пугалась, всего опасалась. И единственным позитивом там было то, что она очень тепло отзывалась о Пашке.

На целую страницу расписала, как он плотно опекал её. Помогал сразу после приезда, начиная от того, что встретил на вокзале и на двух легковых машинах довёз до общежития. Также помог полностью обустроиться с мебелью, сделать все необходимые закупки на первое время и даже денег дал на всякий случай.

Читая тогда это письмо, Слава гордился своим другом и даже частично собой, потому что не у каждого парня есть такой хороший друг. Тем более кто он сейчас? Обычный солдат, какие у него перспективы – совершенно неясные. А Паша кто?

А Паша в Москве, в Кремле работает, его статьи печатаются в самой важной газете Советского Союза – в «Труде», по крайней мере, самой важной, если судить по размеру тиража, его голос можно по радио услышать. Он постоянно, такое впечатление, пропадает на этом радио. Если такой человек теряет полдня на то, чтобы возиться с его невестой, то что это означает? Означает, что Паша считает нормальным с ним, простым парнем, дружить. Так что в этом случае можно и за Пашу гордиться, и за него самого вполне обоснованно.

К счастью, в отличие от того письма, это было полностью оптимистичным. И опять это было связано с вмешательством Ивлева. Оказалось, он снова к ней заехал, помог ей отредактировать новую статью, которую ей поручили сделать, а также, как написала Эмма, вывалил на неё кучу новых идей о том, какие новые статьи писать и как делать это правильно, так, чтобы и в «Красной звезде», и в Министерстве обороны были рады тому, что Эмма Либкинд у них новый журналист.

Эмма писала, что планирует уже в ближайшие дни отправиться с Павлом Ивлевым в ту военную часть, где он ходит стрелять на полигон.

А также она написала то, от чего сердце Славки сразу же радостно забилось – его девушка писала, что собирается уже скоро приехать в Святославль и сделать по совету Ивлева репортаж о той самой военной части, где сейчас служит Славка.

«Как здорово! Получается, что я скоро с ней увижусь!» – подумал он. Хотя и опасался раньше, что вплоть до декабря увидеться с ней никак не получится. А вон как все повернуться может…

В заключительной части письма Эмма просила Славу переговорить с командиром части по поводу будущей статьи и указывала те моменты, на которые нужно обратить особое внимание во время её будущего приезда.

Мысленно помечая себе, что нужно сделать, Славка на всякий случай внимательно перечитал эти строки заново.

Так, значит, надо переговорить с командиром, получив его согласие. Пашку он очень уважает, как узнает, что это его просьба, однозначно тут же согласится. Затем нужно как следует пообщаться с сослуживцами в поисках интересных историй как до их службы в армии, так и особенно во время службы. Ну что же, ничего особенно сложного он в этом не увидел, всё вполне по силам. – решил он.

А тут и Герман, хоть и с опозданием, но всё же пришёл домой. Пожал Славке руку и спросил:

– Ну что, солдат, ты такой радостный? Дембель вроде бы ещё не прямо сейчас.

– Да вот, Эмма написала мне, что скоро в Святославль приедет.

– А, это хорошо, – сказал Герман. – А то у меня тут уже один покупатель появился на её дом. Сумму, правда, предлагает не ахти какую, но считаю, что всё же переговорить-то надо хотя бы с людьми. Тем более Эмма перед отъездом не сказала, какую конкретно сумму хочет выручить с этого дома. Если скажет, что мало, то этому откажем, будем нового искать. Вроде она говорила, что какое-то время у неё ещё есть, чтобы оба дома продать и в Москве новый купить.

– Да, вроде бы в Министерстве обороны ей пару месяцев дали на то, чтобы обжиться в столице и найти себе новое жильё, – подтвердил Славка.

– Ну ты знаешь, парень, пару месяцев – это совсем немного, – покачал головой Герман. – Если срок ей такой маленький дали с этим общежитием, то лучше пошустрее искать и особенно не выпендриваться, беседуя с теми, кто может купить дом. Может быть, получится побольше клиентов найти. А то в Святославле у нас точно не так много людей с деньгами, кто себе дом ищет. Тем более я понимаю, когда дом Ахмада продавали, так там и канализация, и горячая вода проведена, и туалет внутри – всё как в современной трёх– или четырёхкомнатной квартире, да ещё и свой участок земли. Вот там, конечно, очередь стояла из желающих приобрести. Правда, в итоге никому из них этот дом и не достался, учитывая, что он своему свойственнику его продал. А у Эммы дом… Ну что мне тебе рассказывать, ты сам его знаешь, до последнего ржавого гвоздя. Крышу уже скоро обновлять надо, внутри тоже ремонт нужен. Как говорится – не фонтан.

– А по Брянску были уже какие-то предложения? – спросил Славка.

– По Брянску я своего хорошего знакомого попросил заняться продажей дома. В субботу жду вот от него звонка, он расскажет, появился ли кто желающий и какие суммы предлагает. Вроде он говорил, что должен быть спрос. Брянск всё же не Святославль, там и институты есть, где учиться можно молодёжи. Сам знаю людей, которые, когда детям пора в институт идти учиться, целенаправленно с ними переезжают в город, в котором институты есть, из таких дыр, как наш Святославль. Время, правда, неудачное – уже октябрь. В августе бы начать продавать – вообще идеально было бы…