Регрессор №15 (Условный финал)

Глава 9 Товарищ Артем

Дорога в Москву началась с электрички. Вечер, пассажиров немного — в основном дачники с корзинами, усталые лица, запах яблок и влажных курток. Я уселся в уголок, держа сумку на коленях, будто это дипломат с ядерными кодами. Впрочем, эффект от её содержимого ожидается под стать «красной кнопке».

Перед тем как забрать осколки устройства из тайника, я тщательно их протёр платком стирая возможные отпечатки пальцев. Конечно детали планшета ранее уже побывали в луже и никаких отпечатков там уже толком не было. Но предосторожность никогда не бывает лишней. Пришлось повозится. Зато теперь я был спокоен и знал что через пальчики на меня точно не выйдут, тем более что моих отпечатков в милицейской картотеки нет, никогда не было и надеюсь никогда не будет.

Тут неожиданно вспомнил, что забыл сказать бабушке, чтобы она предупредила охрану, жившую в доме напротив.

«Приеду в город, позвоню Кравцову и скажу, что никуда не сбегал и что всё нормально. Орать, конечно, опять будет. Ну, я человек творческий, так что с тараканами, обитающими у меня в голове, он по идее, уже давно смирился», — сказал себе и, достав листы бумаги, чтобы время даром не терять, начал прикидывать, где и как мне лучше будет производить съёмку фильма о киборгах.

За раздумьями время пролетело быстро, и вскоре я уже был на трёх вокзалах. Оттуда добрался до Арбата. Тайник выбрал не случайно — старый подвал в доме, где жил мой знакомый однокурсник. Там в подвале дома стояла никому не нужная фанерная тумбочка. Она простояла там как минимум до 1998 года, когда мы собирались этот подвал арендовать под студию звукозаписи. Это я прекрасно помнил, а потому был уверен, что и сейчас с данной мебелью ничего не случится. Осколки планшета завернул в тряпку и сверху кинул пару советских журналов «Наука и жизнь» для маскировки.

Всё, дело было сделано. Если сюда кто и заглянет, решит, что тут старый хлам. К тому же лежать ему тут совсем недолго, ибо уже скоро за ним обязательно придут.

Телефонная будка стояла прямо у выхода из подземного перехода. Я достал из кармана две копейки, бросил в прорезь, снял трубку и набрал семизначный номер. Щёлкнули реле, послышались короткие гудки.

— Да, слушаю, — раздался настороженный голос на том конце провода.

— Товарищ Артём на связи, — прикрыв динамик платком произнёс я.

Наступила пауза. Потом голос изменился, и как мне показалось, словно бы потеплел:

— О, это вы! Наконец-то! Сколько времени прошло… Я думал, вы умерли!

— Не дождётесь! Я живее всех живых. Ну а пропадал я по, так сказать, личным мотивам.

— И всё же мне не нравится, что вы пропускаете сеансы связи! — недовольно забурчал министр.

— Ничего не могу с этим поделать. Я вообще-то рабочий человек и меня иногда тупо начальство с работы не отпускает, — немного наврал я и, кое-что вспомнив, произнёс: — Да и вообще, вы кто? Почему себя не идентифицировали?

Щёлоков, который явно собирался продолжить давать мне нагоняй, тут же осёкся, потом тяжело вздохнул и монотонно произнёс:

— Я умер у себя в кабинете в 19…

— Последние цифры называть не надо! — прервал его я. — Я думаю, теперь вы и сами прекрасно понимаете почему. Мы с вами меняем исторический процесс, а значит, теперь ваша судьба в ваших руках, поэтому старое выкидываем за ненужностью куда подальше и приходим к парадигме, что вы будете жить долго и счастливо.

— Вашими бы молитвами, — буркнули в трубке.

— Тогда давайте перейдём к делу?

— Разумеется. Докладывайте, я записываю, — по-военному приказал министр, очевидно тоже желавший поскорее перейти к сути.

— Начну с необычной новости: я тут пошукал по закромам и нашёл кое-что интересное. На мой взгляд, эта находка крайне ценная и может пригодиться в изучении микроэлектроники.

— О чём идёт речь?

— Осколки вычислительного устройства из будущего.

— Гм, осколки? То есть оно не работает? Насколько оно повреждено? — явно заволновался голос в трубке.

— Повреждено, — вздохнул я, помня, с каким остервенением я запустил когда-то верный планшет в кирпичную стену. — Но при желании, при умелом использовании той документации, что я вам передавал ранее, при подключении специалистов, думаю, его вполне можно починить. А если и нет, то на его основе полученных из его конструкции данных, скорее всего, будет возможно создать что-то подобное.

— Вас понял. Где оно находится?

— Спрятал в надёжном месте.

— Где? — голос Щёлокова вновь немного дрогнул.

Я его прекрасно понимал. Одно дело — информация и просто документы из будущего, а совсем другое — потрогать это самое будущее своими руками, прикоснувшись к нему и ощутив, что в бездне неизвестности точно есть что-то такое, что обязательно случится.

— Арбат, подвал дома номер… — я назвал адрес. — В тумбочке, под фанерой, свёрток в синей тряпке.

В трубке послышался звук шариковой ручки — министр конспектировал.

— А как называется это устройство и какова его функциональность — для чего оно? — уточнил он.

— Это планшет — тонкий компьютер. Сенсорный экран, работает от аккумулятора, соединяется с глобальной радиосетью, которая в будущем называется Интернет, без проводов. — Я услышал, как он тихо присвистнул. — Микросхемы там — на уровне, о котором НИИ этого времени пока только мечтают. Но повторюсь, при желании и ясности цели всё осуществимо и всё возможно. Зная, что путь стопроцентно верен, идти по нему будет в разы легче.

— Понял, — ответил он. — Я сейчас же туда отправлюсь. Вы молодец, товарищ Артём!

Я усмехнулся:

— Я всегда молодец, Николай Анисимович. Только не дайте учёным сломать там всё кувалдой. Пусть аккуратно разбирают.

— Само собой.

Договорившись о новом сеансе связи, который будет не ранее чем через месяц, я повесил трубку и, поправив лежащую в рюкзаке пишущую машинку, бегом направился к метро. Отсюда нужно было уходить, причём быстро.

Воспользовавшись вначале подземным транспортом, а затем и автобусом, который, к сожалению, пришлось ждать весьма долго, в конце концов был на своей, теперь уже родной киностудии. Однако тут меня ждал неприятный сюрприз, доказывающий несерьёзное отношение прочих работников к серьёзной работе и творческому процессу.

Двери на проходной оказались закрыты.

— Так нет никого, — сказал мне вышедший на стук вахтёр и по совместительству сторож Петрович.

— Это почему? — удивился я и тут же завёлся. — Работать надо, а не шляться непонятно где! Роботы-убийцы не ждут! Где все?

— Э-э, спят, наверное, — пожал плечами тот.

— Безобразие!

— Ну почему же, — усомнился в моих словах сторож. — Устали люди, вот и спят. Ты приходи часов через семь и все будут на месте.

— А почему через семь? — язвительно осведомился я.

— Так с девяти ж работа киностудии начинается. Вот к девяти и приезжай.

Я удивился такому повороту, а потом осмотрелся по сторонам и неуверенно спросил:

— А сколько сейчас времени-то?

— Так это… второй час ночи пошёл.

— Ни хрена себе, — прошептал я, ошеломлённо прикидывая, как это выглядит со стороны — кромешная ночь, пустырь, бывший кирпичный завод и я с мыслями о роботе-убийце.

«Жуть!»

Интерлюдия

Министр МВД СССР

Щёлоков, разумеется, не доверил столь деликатное дело никому. Даже самым преданным своим людям. Дело было настолько щепетильным и странным, что он лично сел не в «Чайку», а в обычную милицейскую «Волгу», после чего поехал в центр города и забрал свёрток, оставленный загадочным «товарищем Артёмом». Секретность была запредельная, а потому даже водителем был сотни раз проверенный человек.

Свёрток нашёлся быстро и уже через несколько минут автомобиль Николая Анисимовича для обеспечения алиби направлялся на дачу.

В машине Щёлоков аккуратно развернул тряпицу. Внутри оказались куски какого-то непонятного устройства — осколки пластика, странные платы с микросхемами и что-то похожее на разбитый экран. Понимая, что, скорее всего, тот, кто называет себя путешественником во времени, не обманул и это действительно артефакт из будущего, он аккуратно сложил находку обратно, запер в небольшом дипломате и всю дорогу до дачи думал, как лучше ему теперь поступить.

С одной стороны, нужно было бы попробовать снять отпечатки. Но с другой стороны, для этого пришлось бы привлекать несколько новых лиц для дактилоскопической экспертизы. Профессионалы в этой области должны были быть надёжными и проверенными. Таких людей Николаю Анисимовичу ещё только предстояло найти. Но дело не терпело отлагательств. Прежде чем идти дальше министру нужно было точно знать — правда ли то что находится у него в руках прибыло из другого времени, или это всё бутафория и фарс. И помочь в решении этой проблемы, мог лишь один человек.

Наутро Николай Анисимович позвонил академику Алфёрову. Жорес Иванович, человек энергичный, но невероятно загруженный, услышав, что речь идёт о какой-то особой аппаратуре, согласился принять министра немедленно.

В назначенный час Щёлоков вошёл в кабинет одного из НИИ. Алфёров поднялся из-за стола, пожал министру руку и кивнул на стулья:

— Прошу, Николай Анисимович. О чём идёт речь?

— Дело секретное, — сказал министр МВД, глядя учёному прямо в глаза. — Секретное настолько, что никому, кроме вас, я это не доверю. Взгляните.

Он раскрыл свёрток на столе, и куски странного устройства высыпались на зелёное сукно.

Учёный на мгновение замер, прищурился и взял одну из плат двумя пальцами.

— Любопытно… — пробормотал он. — Микроэлектроника, явно не наша.

— Вот именно, — тихо сказал Щёлоков. — Мне нужно, чтобы вы дали хотя бы оценку того, что у вас в руках. Не разбирать прямо сейчас всё по винтикам, но… за час вы могли бы сказать хотя бы в общих чертах, что это?

Алфёров на пару секунд задумался, а потом кивнул.

— Если только в общих чертах, то конечно, разумеется, попробуем.

Министр одобряюще кашлянул, прошёл к креслу у окна и, достав из портфеля папку с докладами, которые всё равно нужно было прочитать, принялся листать бумаги, иногда украдкой наблюдая за учёным.

А тот был уже весь в работе. Он аккуратно разложил осколки по столу и раскладывал платы рядом друг с другом, словно собирал мозаику.

Сначала он просто рассматривал микросхемы, водя пальцем по дорожкам, а затем брал ту или иную часть устройства и всматривался в неё. Щёлоков видел, как на лице учёного сначала появилось лёгкое недоумение, потом интерес, потом — нечто вроде детского восторга.

— Вот это да… — шепнул он сам себе, глядя на одну из микросхем. — Такого у нас даже в проекте нет…

Министр оторвался от доклада.

— Что-то интересное?

— Интересное⁈ Это мягко сказано, — ответил Алфёров, не поднимая глаз.

Министр ничего не сказал, только ещё плотнее сжал губы.

Через несколько минут учёный резко поднялся, пробормотал «минуточку» и почти бегом выбежал из кабинета. Не прошло и трёх минут, как Алфёров вернулся с переносным микроскопом. Он установил его на стол, аккуратно положил одну из плат под линзу и стал всматриваться. Сначала молча. Потом его лицо начало меняться — удивление, шок, даже лёгкое недоверие.

Щёлоков тихо перевернул страницу доклада, но всё больше смотрел на учёного, чем читал.

— Ну? — наконец спросил он.

Учёный выпрямился, снял очки, протёр их и снова надел. Потом посмотрел на министра.

— Я не знаю, как это возможно, — сказал он тихо. — Но по технологии изготовления… по толщине дорожек… по типу полупроводников… да что там, по типу… тут же даже маркировки с годом изготовления стоят, — он снова ткнул пальцем в микросхему, — это сделано в будущем.

— Насколько будущем? — ровно спросил Щёлоков.

— Не знаю. Далёком, — Алфёров покачал головой, снова наклонился к микроскопу. — Господи, это же… это же даже не кремний! Это уже гетероструктуры… такого у нас нет и ещё долго не будет…

Министр молчал.

Вдруг Алфёров резко выпрямился и прошептал почти неслышно:

— Две тысячи девятнадцатый год…

— Что? — Щёлоков подался вперёд.

— Запчасти этого устройства… — он указал пальцем на лежащую микросхему и медленно, почти по слогам прошептал. — Сделаны в 2019 году. В Тайване!

— Вы уверены в этом?

— Да! Там маркировка стоит! Но как⁈ — воскликнул он, наконец. — Как это могло оказаться здесь, в 1978 году?

Щёлоков поднёс палец к губам.

— Спокойно, Жорес Иванович. На вопрос, как это здесь оказалось, вы мне ответите чуть позже. А сейчас я хочу услышать, что вы думаете о перспективе применения этих технологий.

Алфёров глубоко вздохнул и, не веря в происходящее, вновь посмотрел через микроскоп на маркировку.

— Если мне дадут всё необходимое и людей… мы сможем сделать скачок лет на двадцать вперёд, а может, и больше. Но предупреждаю — это работа на годы.

Министр согласно кивнул, ведь теперь годы у него были.

Конец интерлюдии