Регрессор №15 (Условный финал)

Глава 13 Неожиданный поворот

Разумеется, у всех присутствующих было множество вопросов по производству будущего бестселлера, и они все хором начали их задавать.

Видя, что заседание мгновенно превратилось в балаган хаотичных выкриков, директору киностудии пришлось срочно вмешаться. Он всем сделал выговор за несдержанность и сказал:

— Не надо устраивать из рабочего процесса не пойми что! Всем уже понятно, что представленный нам фильм очень необычный и сложный в производстве. Задачи, поставленные перед нами, крайне неординарны. Но нужно соблюдать дисциплину! Все выскажутся! Все зададут свои вопросы! Но в порядке очереди! И чтобы никому обидно не было, очерёдность решу я! Начнём слева направо. Прошу вас, Игнат. У вас же есть вопрос?

— Есть! И много, — поднялся начальник цеха спецэффектов. — Саша, ты рассказал, что плохой киборг сделан из жидкого металла. То он блестит, то выглядит, как человек. Как мы это будем делать? Ты думаешь, через хромакей? Скажу честно, мы не настолько виртуозы в столь сложной визуализации. Да и оборудование вряд ли позволит сделать данные кадры неотличимыми от натуры. Народ сразу раскусит подделку.

Я усмехнулся. Честно говоря, я ожидал подобный вопрос и даже был рад, что он последовал. Получалось, что инженеры учились у своих коллег, которых прислал Лукас, как минимум не зря, раз понимают сложность предстоящей работы и трезво оценивают свои силы.

— Товарищ начальник, — начал я спокойно, но внутри уже горело нетерпение, — всё реально. Мы не обязаны показывать настоящее чудо — нужно лишь намекнуть на него. А далее зритель сам дорисует всё, что нужно у себя в голове. И для этого у нас на вооружении есть несколько хитрых приёмов.

Я поднял палец и начал перечислять.

— Первое — сам блеск металла. Тут мы сделаем костюм, покрытый алюминиевыми пластинками, словно чешуёй. На свету он будет переливаться, будто поверхность живая. Если правильно подсветить прожекторами, зритель поверит, что тело и правда металлическое, особенно когда мы доработаем кадры на компьютере.

Игнат кивнул, но нахмурился ещё сильнее.

— Ну хорошо, костюм ладно… А как ты человека в железо и обратно превратишь?

— Второе, — я поднял второй палец вверх. — Мы будем снимать кадр дважды. Сначала — с актёром. Потом тот же план, но уже с блестящей фигурой-муляжом из лакированного пластика. Соединим два изображения. Получится, что человек постепенно превращается.

Собеседник прищурился:

— То есть наложением кадров?

— Именно. Наши операторы умеют снимать многократной экспозицией; это они доказали в фильмах «Терминатор — 1» и «Хищник». Главное, чтобы актёр стоял точно на том же месте и не шевелился несколько секунд. Думаю, с этим может справиться почти каждый. Как только «превращение» завершится, в кадр войдёт дублёр в металлическом костюме. И тут мы переходим к третьей фазе — жидкий переход. Снимаем его через аквариум с густой серебристой жидкостью. Конечно, не ртуть, а обычная краска с блеском или вода со стружкой. Камеру чуть расфокусируем, и зритель увидит, как тело будто бы растекается.

— Вы, то есть ты, думаешь, народ не заметит подделку?

Я покачал головой:

— Не заметит, если мы добавим свет. Резко включим прожектор сбоку — блики побегут, и зритель уже не сможет разглядеть мелочи. А чтобы ещё больше всё завуалировать, мы музыку наложим.

— А проход злодея через решётку как ты реализуешь? — неожиданно спросил Кравцов, который хоть и не был включён в состав людей, напрямую участвующих в производстве, но всё равно уже давно числился для руководства киностудии в своих. А значит и имел право голоса.

Я чуть поморщился и произнёс:

— Этот технический вопрос пока ещё до конца не проработан. Я хотел было заменить в сценарии решётку на дверь… Тогда бы было проще, но пока оставил именно решётку.

— А как бы это могло быть с дверью?

— Там не сложно. Делаем макет нужной двери, разрезанный посередине. Снимаем в два захода: сперва актёр прячется за половиной двери, потом мы её открываем, он выходит, и кадры соединяются. А блеск на месте соприкосновения мы дорисуем прямо на плёнке, использовав не только мультипликацию, но и компьютерную графику. — Я вновь поморщился. — Но это всё будет не очень — не так как было и вообще, не так как надо! — Тяжело вздохнул, а потом, собравшись, добавил: — Но, товарищи, вы не волнуйтесь — я упорный и обязательно придумаю, как реализовать на практике данный кадр. Пока же у нас уже на вооружении есть как минимум три приёма: блестящий костюм, двойная съёмка с муляжом и аквариум с жидкостью. Все переходы между ними будем прятать за светом, дымом и быстрым монтажом. Так что конечный результат будет вполне себе удовлетворительный.

— Александр, а как будет реализовано растекание жидкого робота по полу? — вновь вернулся в разговор глава цеха компьютерной визуализации. Оно, собственно, было и понятно, ведь он прекрасно понимал, что все заморочки, которые напридумывает сценарист и режиссёр в одном лице, полностью лягут на его плечи и плечи его людей. Вот и пытался выяснить, что да как, тем самым, вероятно, стараясь себя успокоить и вселить мысль (хотя бы себе), что его отдел с будущей поставленной задачей справится.

Решил человека успокоить.

— Товарищ Игнат, спасибо, что обратили на это внимание. Сейчас обо всём расскажу, но вначале заверю тебя и всех присутствующих, что перед тем, как в сценарий вписать тот или иной эпизод, я его детально обдумывал с точки зрения будущих съёмок. Это касается как минимум 98% всего сценария картины. Что же касается вопроса с «жидкими сценами», то они будут сниматься по аналогии с примерами, которые я сейчас озвучу. Например, задача будет такая: злодей упал, и его тело «растеклось» серебристой лужей. Как будем с этой задачей справляться? Вначале делаем миниатюру пола — небольшой макет, чтобы работать с жидкостью. Затем наливаем в тот самый аквариум, что я упоминал ранее, густую краску с блёстками или стружкой. Снимаем сверху, медленно перемешивая жидкость. Потом показываем, как актёр поднимается — кадры соединяем монтажом. Если нужны будут промежуточные кадры, то вновь надеваем на дублёра костюм из фольги и дорабатываем графикой на компьютере. Переходы скрываем с помощью сто раз упомянутого дыма, вспышек света и искр.

Другой пример: восстановление жидкого киборга после выстрела. Как сделать так, чтобы после попадания пуль в тело робота дыры от них затянулись?

Решение данной задачи предполагается осуществлять так: на груди костюма делаем специальные вставки из пластика, которые можно «схлопывать». Сначала снимаем костюм с дырами, потом — те же кадры без дыр. Совмещаем обе плёнки, и дыры будто исчезают сами собой. Для предания большей реалистичности добавляем каплю ртутеподобной жидкости на стекло перед объективом, чтобы она «перетекала». Если правильно снимем, то создастся нужный эффект, и зритель подумает, что это металл перетекает на коже.

И последний пример: лицо человека становится «железным». Реализуем задачу так: сначала снимаем обычное лицо актёра. Потом делаем маску из серебристого пластика, точно по его чертам. Снимаем её крупным планом. Кадры накладываем друг на друга, при переходе используем яркий свет и дым. Для предания большей достоверности в момент «превращения» актёр резко поворачивает голову. Этим самым движением мы скрываем монтажную склейку, и никто ничего подозрительного в этом мелькании кадров не увидит, приняв творящееся на экране за чистую монету.

Посмотрев на усердно записывающих полученную информацию в свои блокноты начальников цехов, я решил заканчивать с представлением фильма.

— Как видите, всё, что я задумал, вполне осуществимо и находится в наших руках! Главное сделать это качественно и так, чтобы зритель поверил в происходящее на экране. И тогда всё будет чикибамбони!

После моих слов вначале повисла небольшая пауза, а затем все присутствующие захлопали в ладоши.

Было приятно, ведь это означало, что презентация прошла вполне успешно.

Однако, когда аплодисменты стихли, никто никуда расходиться не собирался. Все собирались продолжить пытать меня вопросами.

Через несколько часов игры под названием «Задай вопрос Васе!» этот самый Вася настолько устал, что уже еле-еле мямлил языком.

И в конце концов, я сказал:

— Товарищи! Все ответы на ваши озабоченности есть в режиссёрской версии сценария! Я сегодня же дам указание своей секретарше, и она сделает копии для всех цехов. На те вопросы, на которые вы ответа не найдёте, попробуем ответить чуть позже. Вы, главное, эти вопросы запишите и мне передайте. Обещаю, что к следующему заседанию ответы я обязательно подготовлю.

Все согласно закивали.

— Александр, а можно ещё один вопрос? — поднялся главный звукорежиссёр.

— Слушаю вас.

— Вы так много говорили про кадр, но совсем ничего не упомянули про музыку и озвучивание. У вас есть идеи по этим вопросам или вся их реализация ляжет исключительно на мой цех?

— Конечно, кое-что я уже обдумал и даже кое-какой саундтрек наметил. Озвучка актёров будет происходить в студии после монтажа. Более того, фильм нужно будет полностью переозвучить — то есть наложить на звуковую дорожку все звуки, начиная от шагов и заканчивая жужжанием комара. Что касаемо самих звуков, то их синтезированием, разумеется, придётся заняться вам. Но придумывать и подбирать эти звуки вы почти не будете. Я дам вам чёткое техническое задание, и мы вместе с вами подумаем, как и где их записать. Например, синтезаторная пульсация и индустриальные ритмы будут нужны для борьбы на ТЭЦ. Для появления Светы нужна будет более тёплая музыка. На «Комсомольской» — хор мозаик: реверберации шагов. Ну и так далее.

Сказав это, я собрался заканчивать. Но не тут-то было. Народ жаждал подробностей о предстоящих съемках, я тут же получил очередную кучу вопросов, и куча эта грозила засыпать меня с головой.

Однако на этот раз я не пошёл на поводу у коллег, а решил проявить твёрдость.

— Товарищи, уже поздний вечер. По поручению Минкульт и МИД СССР мне приказано завтра исполнять на концерте, который будет проходить в Тушино. Кстати, кому хочется поплясать, приглашаю. Поэтому именно сейчас, несмотря на то, что много и долго говорить я, товарищи, очень люблю, не могу этого больше делать, так как горло надо поберечь. Как я уже сказал, всё, что недосказано, находится в сценариях. Читайте. Изучайте. А с вами мы поговорим через пару-тройку дней, как только я немного отойду от того, что мне предстоит.

Народ отнёсся к услышанному с пониманием, и на этом судьбоносное совещание подошло к концу. Пора было ехать в родные пенаты…

Когда машина остановилась, добравшись до нужной точки на карте Москвы, и выскочивший водитель собрался было открыть мне дверь, я его окликнул и попросил больше так не делать.

— Одно дело я бы был немощным стариком преклонного возраста или инвалидом — тогда да. А так я и сам справиться могу.

Попрощался с шофёром, явно торопившимся к себе домой и, обернувшись, поздоровался с вышедшими встречать меня охранниками. Поинтересовался у них, можно ли подобные встречи делать менее помпезными и, например, встречать меня по одному, а не парами. Оказалось, что нельзя. Оказалось — только парами — инструкция. Не стал спорить, ибо сил на разглагольствования уже попросту не было.

Бессильно закатил к небу глаза и неожиданно обратил внимание, что во всех окнах моей квартиры горит свет.

«Маме завтра рано на работу. Почему она не спит? Что-то случилось? Неужели сердце⁈ — забеспокоился я и побежал в подъезд. Как вихрь пронесся по лестнице на свой этаж, быстро открыл ключами дверь и буквально влетел в квартиру. — Только бы не сердце! Только бы всё было хорошо!»

— Мама! Мама! — стал я звать её. — Что случилось⁈

Кинув портфель на тумбочку, не разуваясь, вбежал на кухню и, к своему удивлению, увидел крайне неожиданную картину. За столом, кроме мамы, сидела ещё одна женщина. При виде меня она обернулась, и я встретился с её робким взглядом.

Конечно же, эту женщину я узнал — не мог не узнать. Её красивое личико, её пухленькие губки и её синие волосы говорили только об одном — нас посетила моя заграничная жена Марта. Тут я с удовольствием бы сказал: бывшая жена. Но вот курьёз: разводить меня категорически отказывались все сильные мира сего.

До моего появления женщины пили чай и, вероятно, о чём-то беседовали. И это было тоже очень странно, ведь Марта Вебер была немкой и кроме немецкого языка знала только английский. Мама же моя, кроме русского, вообще никаких языков не знала. Ну, разве что латынь, которую в обязательном порядке учат все уважающие себя медики мира.

Но, к моему изумлению, судя по всему, они каким-то образом в моё отсутствие всё же общались и, вероятно, даже смеялись. Это было видно по их раскрасневшимся лицам.

— Саша, — наконец прошептала Марта, немного коверкая имя и глядя на меня широко распахнутыми глазами, на которых выступили слёзы.

И я понял, что они тут совсем не смеялись, а даже наоборот…

— Сашенька, а к нам Марточка приехала, — вытерев платком уголки своих заплаканных глаз, произнесла мама, поднимаясь со стула. — Вы тут поговорите, а я к себе в комнату пойду. Спать мне уже пора. Завтра на работу. А вы чайку попейте. — Сказав это, она вышла в коридор и негромко прошептала мне на ухо. — Саша, я хочу, чтобы у тебя было всё хорошо. Подумай хорошенько, прежде чем принимать решение. Ты взрослый, сам уже давно знаешь, что делать. И пусть это важное решение подскажет тебе твоё сердце.

Мы сидели напротив друг друга. За окнами была ночь, время будто застыло. Марта нервно перебирала пальцами подол платья, а я смотрел на неё пристально, не сводя глаз, и прислушивался к себе. Тишину нарушало только её прерывистое дыхание.

— Саша… — наконец заговорила она. — Я знаю, ты не хочешь меня видеть. Но я приехала, потому что не могу иначе.

— Марта, — я сжал кулаки. — Ты должна понимать: после того, что случилось… после того, как появился этот ребёнок… всё изменилось.

Она резко подняла глаза, в которых текли реки слёз.

— Да, ребёнок… — её голос дрогнул. — Но ты не даёшь мне договорить! Это не измена тебе. Никогда!

Я горько усмехнулся:

— А как это ещё назвать? Ты родила ребёнка, который не от меня! Все видели. Все знают!

Она резко встала, подошла ближе и почти упала на колени.

— Саша, послушай! Это было до тебя. Понимаешь? До! У меня в университете был один сокурсник. Мы встречались пару месяцев. Я тогда думала, что это любовь… но это было ничто. Просто случайная ошибка. А потом появился ты. И всё перевернулось. Я поняла, что значит любить по-настоящему. Я готова была бросить всё — семью, карьеру, родину. Я и сейчас почти всё готова бросить, ведь я же приехала сюда, в СССР, потому что не могу жить без тебя.

Я отвёл взгляд, сердце билось глухо и больно.

— А ребёнок? — спросил я хрипло.

— Он ни в чём не виноват! — выкрикнула Марта, хватая меня за руки. — Пойми, я сама не знала, что беременна. Когда узнала — уже было поздно. И всё это время я боялась тебе сказать. Боялась, что потеряю тебя. А когда родила и увидела его… я поняла, что правду уже не скрыть. Но я всё равно люблю тебя. Всегда любила только тебя!

Она прижалась к моим рукам. Её слёзы текли по щекам, а я молчал, борясь с собой. Перед глазами вставала толпа шепчущихся людей, недовольные взгляды чиновников, мои собственные мучительные мысли.

— Саша… — шепнула она. — Я не прошу забыть то, что произошло. Я прошу лишь понять и простить. Простить за то, что я не виновата! Дай мне шанс. Дай нам шанс.

В голове шумело.

Я долго молчал. Потом поднял её с колен, посмотрел прямо в глаза.

— Знаешь… я устал от всей этой тяжести. Устал сомневаться. Я хочу понять только одно! Скажи: ты правда меня любишь? Ты готова любить меня и в горе и в радости и будешь верна мне всегда?

— Да! Тысячу раз да! — всхлипнула она и прижалась ко мне, будто боялась снова потерять.

— Что ж, тогда так тому и быть, — вздохнул я и обнял свою жену.

— Значит… мы попробуем? — спросила она.

Я кивнул.

— Да.

Марта застыла на мгновение, подняла на меня заплаканные глаза и, с дрожью в голосе и надеждой, еле-еле слышно прошептала:

— А Вася — мой ребёнок?

Я улыбнулся, прижал её к себе ещё крепче.

— Не твой, а наш. Запомни это раз и навсегда! — сказал я твёрдо и тут же добавил: — Распорядись, чтобы его немедленно привезли к нам. Он будет жить с нами. И я воспитаю из него достойного человека!

Марта закрыла лицо руками и заревела. Но это были уже не слёзы горя, а слёзы облегчения и радости от того что мы снова были вместе!