Разрушитель меча

11

Проснулся я в плохом настроении, со мной такое бывает, хотя довольно редко; как я уже говорил, обычно я человек мягкий и сдержанный. Но время от времени находит и на лучших из нас.

Чаще всего такое состояние утром было последствием ночи, проведенной за акиви (или в постели с несколькими красотками, но это уже в прошлом. Такие забавы не для стариков). На этот раз все дело было в больном колене, которое совершенно не желало, чтобы его беспокоили и постоянно напоминало мне об этом, отчего я всю ночь проворочался.

Дел принадлежит к тому отвратительному типу людей, которые просыпаются относительно легко и не испытывают сожаления по поводу того, что солнце поднялось из-за горизонта. Она спокойно лежала и смотрела как я распутывал одеяло, ворча себе под нос, и потом так же молча наблюдала за моими попытками приподняться. Сидеть было довольно легко. Стоять сложнее. С ходьбой были одни проблемы.

Я проковылял в сторону, сделал свои дела, прихромал обратно. Мышцы ныли, царапины от песка щипало, я очень давно не мылся, щеки и подбородок заросли. Колено болело как в аидах. И не только колено: моей гордости тоже досталось.

— Ты разговаривал, — сообщила Дел, аккуратно раскрывая одеяло.

Вот это замечание было совсем не к месту. Но раз уж она заговорила…

— Разговаривал?

— Этой ночью. Во сне, — встав на колени, она попыталась оживить угли костра. — Я уже хотела разбудить тебя, но… я была… ну…

— Испугана? — процедил я сквозь стиснутые зубы. — Ты думала, что я вытащу меч из ножен и наброшусь на тебя с ним в середине ночи?

Дел не ответила.

И от этого стало совсем больно: похоже мой вопрос был намного ближе к истине, чем я подозревал.

Я вспылил и рявкнул:

— Аиды, баска, давай разберемся с этим раз и навсегда. Если ты так меня боишься…

— За тебя, — тихо поправила она.

— За меня? Почему за меня?

Она наклонилась, раздула угли и посмотрела на меня через пепел и дым.

— Я боюсь того, что он сделает с тобой. Каким ты станешь, после того, как он тебя переделает.

Да, тут было с чем разобраться.

— Ну… Я не думаю, что тебе придется это выяснить. Я становлюсь довольно упрямым, когда дело касается волшебников, мечтающих превратить меня во что-то вроде тех гончих, служивших Чоса, — я не сдержался и скривился от отвращения. — Аиды, так умереть… — я не закончил, потому что не мог больше говорить на эту тему. Неуклюже присаживаясь около костра, я поинтересовался: — Так о чем я разговаривал во сне?

— Об образце, — ответила Дел, бросая мне флягу. — О линиях, узорах и образце.

Я уставился на нее.

— ОБ ЭТОМ я говорил?

— И об этом тоже. Я не все поняла. Ты говорил о рисунках на песке, — она показала. — Вот, видишь?

Я посмотрел. Около моего одеяла, там, где должна была лежать рука, появился «узор» из четырех прямых линий, слегка изгибавшихся внизу.

Я нахмурился.

— Я сделал это?

Она кивнула, сосредоточенно копаясь в седельных сумках.

— Ты прошептал что-то об образце и линиях. Потом ты приподнял руку и провел пальцами по земле. И получилось вот это, — она коснулась своей щеки. — Почти как у тебя.

«У тебя» означало мою собственную щеку, скрытую щетиной. Четыре линии наискосок, ровно проведенные к подбородку. На этом месте я наконец-то заставил песчаного тигра оторвать когти от моего лица.

Линии на земле действительно были очень похожи на мои шрамы от когтей. Наверное их можно было назвать «образцом».

Ухмыльнулся я скорее по привычке.

— Кто знает? Я даже не помню, что мне снилось, — я сделал глоток и закрыл флягу. — Ладно, давай собираться и поедем в Кууми. Это торговое поселение на краю Пенджи — вернее оно обычно на краю. Пенджа переменчива.

Дел рассеяно кивнула, приглядываясь к горизонту. Она прищурилась, потом нахмурилась. Выражение ее лица мне совсем не понравилось.

Я насторожился.

— Что случилось?

— Похоже пыль. Солнце еще не поднялось, не видно… Нет, точно пыль,

— Дел встала, отбросила сумку и, быстро наклонившись, выпустила из покрытых рунами ножен жемчужно-розовый клинок. — Если это борджуни…

— …мы сможем пригласить и их позавтракать, — закончил я. — Я сейчас не в лучшей форме и мне тяжеловато даже стоять… — но я все равно попытался, заставил себя приподняться и вынул меч из ножен.

Жалея, что не могу доверять ему.

Жалея, что не могу доверять себе.

Он оказался не борджуни. Танцор меча. Молодой Южанин, с явным недостатком физической силы и излишком надменности. Он восседал на своей лошади и рассматривал меня, подняв властный, по-пустынному острый нос.

Над выгоревшей, желтоватой тканью бурнуса за левым плечом поднималась рукоять меча, отдыхавшего в Южной перевязи.

— Песчаный Тигр? — спросил он.

Не так легко вложить разумную долю презрения в одно слово — в одно имя в данном случае — не переусердствовав, когда тебе восемнадцать или девятнадцать, но он сумел. Такая тонкость в интонации требует долгой практики и я задумался, занимался ли он танцем с таким же рвением как отработкой произношения этой фразы. Презрение в его голосе заставляло вспомнить еще об одном известном качестве человеческой натуры — а конкретно о глупости: неужели он думал, что я начну дрожать так, что вывалюсь их сандалий только из-за того, что он знал мое имя?

— Если я скажу нет, — мягко начал я, — заставит это тебя оставить нас в покое и уехать в Пенджу? С почти пустыми флягами?

Темные глаза сверкнули. Его лошадь начала нервно пританцовывать. Он успокоил ее, резковато дернув повод.

— Мои фляги почти пусты потому что я предпочел ехать быстрее чем остальные и мириться с трудностями, чтобы честь досталась мне.

«Честь» разумеется означала вызов меня на танец, но это был пустяк по сравнению с очень неприятным упоминанием об «остальных».

— Довольно глупый поступок, или ты не согласен? — вежливо спросил я.

— Как ты собираешься возвращаться без воды?

— Ты отдашь мне свои фляги, — его глаза сверкнули, когда он взглянул на Дел, потом снова повернулся ко мне. — Фляги… и твою женщину.

— И мою женщину, — повторил я. — Ну, не знаю, как ты это воспримешь… может сначала стоит спросить ее. Обычно она предпочитает, чтобы с ней советовались по таким вопросам… и я сомневаюсь, что у тебя что-нибудь получится. Дел предпочитает выбирать сама, когда ей нужен партнер для постели.

Дел лениво приподняла свой клинок. Сталь сверкнула в лучах зари.

Южанин опустил нос, разглядывая ее и не скрывая своего возмущения видом благородного меча в руках женщины, женщины, и тем более чужеземки; потом он снова посмотрел на меня.

— Меня зовут Незбет. Согласно кодексу чести Южных танцоров мечей я предлагаю тебе войти в круг, где мы сможем разрешить наш спор.

— А о чем спор? — спросил я. — Ты думаешь, что я убил джихади? — я улыбнулся и покачал головой. — Но я не убивал его. Я джихади. И я определенно не мертв, так что нет причины танцевать.

Ответ мальчишки меня не удивил.

— Я Незбет, танцор меча третьего ранга. Меня наняли привезти тебя в Искандар.

— Третьего? — я ухмыльнулся, наклонился в сторону, не сводя с него глаз, и демонстративно сплюнул. — У меня седьмой ранг, мальчик. Тебе об этом никто не говорил?

Изящные ноздри раздулись.

— Я знаю кто ты — и что ты совершил. Ты войдешь в круг?

Я окинул его оценивающим взглядом, откровенно провоцируя, подумал и лениво, выразительно пожал одним плечом.

— Силы не равны, — равнодушно сообщил я.

Его смуглое лицо залила краска.

— В круг могут войти танцоры разных рангов. Мне не обязательно иметь твой ранг, чтобы бросить тебе вызов — это правило есть в кодексе чести…

— Я знаю что такое кодекс чести и какие правила он в себя включает. Я изучил их еще до того, как ты родился, — я постарался небрежно отставить в сторону больную ногу, чтобы перенести вес на здоровую. — Я знаю многое, из того, что Незбету, по его молодости, еще предстоит выучить.

Незбет смутился и занервничал.

— Ну тогда, если ты знаешь правила, ты понимаешь, что если откажешься танцевать со мной после формального вызова, предложенного тебе — как то предусматривает кодекс — ты можешь быть изгнан из рядов танцоров.

— Любой человек может отказаться танцевать, — поправил я его. — Конечно каждый отказ не идет на пользу репутации и танцор может лишиться возможности зарабатывать себе на жизнь потому что люди не будут нанимать его, но все же отказаться он может.

— Это формальный вызов, — подчеркнул он и потом произнес одну из тех многословных скучных фраз, которые я с таким рвением заучивал когда был в его возрасте.

Я выругался коротко, искренне и недвусмысленно. Дел взглядом задала вопрос, поскольку фраза прозвучала на Южном диалекте, слышать который приходится очень редко. Человек с Севера, даже такой изрядно попутешествовавший — и изрядно обученный — как Дел, не мог знать его. В пустыне его называли просто — язык круга; настоящее его название было почти непроизносимо.

— Вызов Шодо, — перевел я только что услышанную фразу на разговорный

— немногословный и понятный — язык. — Кажется этот мальчик и я учились в одной школе, если можно так сказать… Мой шодо давно мертв, но остались его ученики, один из них, видимо обучал этого мальчишку, — я неискренне улыбнулся Незбету, продолжая говорить с Дел. — А это значит, что я должен танцевать с ним, иначе я лишусь своего положения. Тогда я стану таким же как борджуни, потому что никто уже не захочет нанять меня, — я посмотрел в глаза Дел. — Помнишь как там, на Севере, они объявили тебя клинком без имени и лишили чести и всех прав? Ну вот. Если я откажусь, со мной поступят примерно так же.

— Но… — начала она и растерянно замолчала.

— Но, — согласился я. И снова посмотрел на Южного мальчишку, который откровенно гордился собой. Был ли я когда-нибудь таким же нахальным?

Нет, не так. Был ли я уже настолько нахальным в его возрасте?

— Не могу принять, — сказал я, — формальный это вызов или нет. Вызов можно бросить человеку рангом выше или ниже, но обязательно такому же здоровому, как ты… — я снова усмехнулся; этот прием часто срабатывает, — …а у меня очень болит колено, видишь? — я показал на повязку. — Я бы с удовольствием вырезал тебе кишки этим мечом, Незбет, но пока ничего не получится. Отказ по причине ранения не считается сдачей если ранение нанесено не в круге и не тем, кто бросает вызов.

Он напрягся так, что стало видно как кожа натянулась на пустынных костях. Он был смуглым, как большинство Южан. Его возраст и манера держаться немного напоминали мне Набира, полукровку Вашни, который хотел получить мой меч с Чоса Деи. Который умер из-за этого. Страшной смертью.

— Я подожду, — наконец решил он. — Я поеду с вами и буду ждать, пока ты поправишься.

— Тебе до такой степени хочется танцевать со мной?

— Если я выиграю у тебя танец и привезу тебя в Искандар, я сразу поднимусь на ранг выше. А может даже на два.

Так вот оно что. Он пошел на это не из-за денег. Дело тут в гордости, в положении, в имени, которое разнесется по всей Пендже, как когда-то разнеслось мое.

Я выругался.

— Ты глупый мальчишка — единственный честный способ получить следующий ранг это оставаться со своим шодо! Сколько бы времени на это не потребовалось! И не нужно выполнять никаких заданий, хвататься за разные поручения и давать обещания. Это РАБОТА, Незбет, и только работа. Годы и годы строжайшей дисциплины, пока шодо наконец-то не объявит, что ты достоин следующего ранга… — я замолчал, потому что был слишком зол. Почему столько молодых танцоров мечей хотят все сократить? Разве они не понимают, что могли бы спасти себе жизнь занимаясь лишний год — или два, или даже три — с шодо.

Нет. Не знают. Или просто не хотят знать.

Глупцы.

Вот теперь я очень жалел, что колено не позволяло мне войти в круг. Я бы от души преподал ему урок.

— Но есть я, — тут же предложила Дел.

Я нахмурился. Незбет не отреагировал, потому что не понял, о чем она говорила; он и не мог понять: она же женщина.

— Есть я, — повторила она. — Я займу твое место.

Незбет покосился на нее, потом снова взглянул на меня.

— Я подожду. Я пойду с вами, — объявил он.

Дел сделала шаг вперед.

— А если Песчаный Тигр ПОЗВОЛИТ мне занять его место? Это не против вашего кодекса чести?

— Ты женщина, — отрезал Незбет.

Улыбка Дел стала холодной.

— Женщина. А это мой меч.

— Если для тебя это так важно, — вставил я, — почему ты работаешь на женщину?

— Я не работаю на женщину.

Я нахмурился.

— ПОЧЕМУ тебя наняли вернуть меня в Искандар?

— Ты убил танзира Джулы.

Дел помрачнела. Она никогда не гордилась совершенными ею убийствами, но похоже ей начинало надоедать, что все ее поступки переваливались на меня. И я ее мог понять.

— Я этого не делал, — сообщил я, — но сейчас речь не об этом. Кто тебя нанял?

— Новый танзир Джулы.

— В Джуле правит женщина, Незбет. Или ты настолько молод, что еще не можешь отличить женщину от мужчины?

Он покраснел.

— Я не разговаривал с самим танзиром.

— А-а, — протянул я, — понятно. Значит ты будешь упорно верить человеку танзира и не верить мне, потому что самого танзира ты не видел. Хотя это все же женщина.

Темные глаза сверкнули.

— Я предложил тебе формальный вызов.

— Ты отказался бы от него, если бы убедился, что танзир женщина? — настаивал я из чистого любопытства.

Дел посмотрела на меня.

— Ты не сможешь этого доказать, — пробормотала она. — Он тебе все равно не поверит.

Она права, не поверит. Так же как не поверит в то, что Дел танцор меча.

Что заставило меня вспомнить о вызове.

— Я официально объявляю ее моим доверенным лицом, — заявил я, весело улыбаясь Незбету. — Жаль, что маловато будет зрителей, а то я бы с удовольствием сделал ставку.

Потрясенный до глубины души Незбет уставился на меня.

— Ты позволишь женщине…

— Попробуй и поймешь, — пожал я плечами. — До того, как затащить ее в постель, узнай какая она в круге.

Дел дернулась. Может это и бестактно, но Незбет поддался.

И высоко поднял острый нос.

— Если она твое доверенное лицо, результат танца будет рассматриваться согласно кодексу чести. Ее проигрыш это твой проигрыш. Если она проигрывает, ты становишься моим пленником.

— Если, — согласился я и наклонился, чтобы нарисовать круг.