Райский Град

Глава 1 (1/3)

Иду навстречу цветным витринам,

Мимо пролетают дорогие лимузины.

В них женщины проносятся с горящими глазами,

Холодными сердцами, золотыми волосами…

Танцы Минус

Глава 1

Терпеть не могу фэнтези. Все эти колдуньи с магией, рыцари с мечами, скелеты в доспехах, гномы с топорами, эльфийки в мини и прочая нечисть вызывают у меня такое раздражение, что глаза на лоб лезут. Конечно, среди фэнтезийной яичницы всё же есть свои жемчужины. «Властелин колец» Толкина, например. Трилогия. И всё, пожалуй.

Я, в отличие от моих коллег, люблю научную фантастику. Лема, Стругацких, Хайнлайна, Азимова, Ефремова.

Так к чему это всё.

Меня зовут Роман Снеговой. Я — писатель. Книги свои не назову, потому что лично ещё ничего крупного не написал. Но по профессии, по образованию и по призванию я — повторюсь — писатель. Работаю в редакции «Ваше перо». Нетрудно догадаться, чем же я там занимаюсь, но расскажу. Мы — шесть дилетантов и я — выполняем заказы по написанию книг. В среднем с книжкой в 16 авторских листов справляемся за месяц, а то и быстрее. Всё зависит от желаний заказчика. Закрученный сюжет, живые герои, динамичные сцены, философские размышления и прочие составляющие хорошей литературы в сумме требуют кропотливого труда, поэтому и большего времени для написания книги. Но наши клиенты неприхотливы: просят фэнтези.

Ну, хватит о работе, скажу о главном.

Почему я взялся писать дневник: виновата всё та же фэнтези — чёрт бы её побрал! Только сдали один «роман» с интригующим названием «Маги против волшебников», так сразу — сегодня утром — прилетел заказ от известного, так называемого «модного» писателя Вергилия Магомедова. Этот… писатель попросил сотворить для него сагу «Басня стужи и зноя».

— Ну, по сюжету ничего не скажу, — промямлил он по видеосвязи (конечно, такие шишки никогда не придут в редакцию лично!) — Вы что-нибудь там придумайте… такое, чтоб всех моих читателей поразило. Книжечек так шесть по двадцать алок каждая.

Шесть книг! По двадцать алок! Да это же самая настоящая кабала! Полгода работы! Ещё и — фэнтези! Господи, боже мой!.. Ладно, Магомедов хотя бы платит достойно.

Так к чему же я решил писать дневник.

Несправедливость. И хочется рассказать о ней, а не о том, как некий Гордомунд, бывший раб, становится рыцарем круглого стола и в одиночку идёт спасать королевство от полчищ гоблинов и трёх огнедышащих драконов в придачу. Фэнтези мне уже по горло! На работе все шесть часов только и делаю, что фэнтазирую. И теперь каждый вечер — начиная с сегодняшнего — буду посвящать написанию мемуаров (если это можно так назвать). Думаю, моя жизнь куда интереснее, чем приключения Гордомунда.

Лелею надежду, что мои записки когда-нибудь будут опубликованы, как самая настоящая книга, но это маловероятно. Мне ли не знать — начинающим писателям, да ещё и одиночкам, в современном книгоиздательском мире очень сложно опубликовать свои работы (имеется в виду: на бумаге, а не в электронном виде в сети на сайте каждодневных авторов). Во-первых, конкуренция именитых авторов; во-вторых, конкуренция объединённых под одним псевдонимом целых цехов писателей — штампуют толстенные книги по одной за месяц; в-третьих, конкуренция именитых писателей, на коих пашут группы объединённых в цех литераторов (где я, собственно, и работаю), штампующих по книге за месяц. Всё для того, чтобы утолить литературный голод ненасытных читателей Града. Кстати, нужно признать, что качество таких книг очень даже неплохое, несмотря на то, что — фэнтези. Во всём виноваты нейросети, сопровождают творчество любого современного писателя. Инструмент незаменимый! Но и опасный. Потом расскажу.

Конечно, есть вариант пробиться: многочисленные литературные журналы нашего города, но и там очень большой, так сказать, кастинг. Лишь один мой рассказ смог попасть в такой журнал. Обязательно расскажу и об этом.

Мой достаток, несомненно, позволяет, чтобы я так же, как сейчас поступают многие, заказал собственную книгу и через месяц получил готовый авторский экземпляр с гордым «Роман Снеговой» на обложке. Но я выше этого. Да. Пишу сам. От руки.

Итак, завершаю эту небольшую преамбулу. Перехожу к повествованию. «Жизнь Романа» — наверное, так назовут эту книгу потомки, когда найдут мой дневник.

2035 год. На календаре — декабрь. Осталась неделя до нового года.

Ресторан «Авеню». Я одиноко сижу на своём любимом месте — в дальнем углу зала — на мягком кожаном стуле за круглым столиком. Зал весь заставлен такими столиками. Почти за каждым — элегантный молодой человек в чёрных блестящих туфлях, в костюме-тройке, смокинге или же просто в брюках и белоснежной, идеально отглаженной рубахе с чёрным галстуком-бабочкой; а напротив — обворожительная миледи обязательно в туфлях на высоких каблуках, в длинном сногсшибательном платье, с крошечной сумочкой на коленях, в чуть сдвинутой набок шляпке.

На небольшой округлой сцене на фоне богато наряженной ёлки стоит она. В красном обтягивающем платье. На талии — широкий пояс, завязанный, словно для подарка, в бант. Одной рукой обняв большой серебристый микрофон на стойке, она поёт. Похоже — джаз, но я не уверен… плохо разбираюсь в музыке.

Её голос божествен. Он льётся, подобно ручью, спокойно, нежно. О чём она поёт? Кажется — о любви. Да-а…

А фигура… алая ткань обтягивает так, что платье будто вот-вот лопнет; идеальная ножка выглядывает в большой разрез до бедра, тонкие руки в беспалых перчатках, закрывающих всё предплечье, плавно двигаются в такт музыке, а длинные каштановые волосы ниспадают на голые плечи.

Эта девушка здесь недавно — мне ли, завсегдатаю «Авеню», не знать, — но уже успела завоевать сердца многих мужчин. После каждого выхода на сцену у её ног целая гора цветов и подарков, а около двери в гримёрную теперь стоит охранник. М-м, такую даму действительно нужно охранять…

Пока я всё это записываю, она продолжает петь. Моя старая добрая шариковая ручка всё выводит закорючки букв в потрёпанном блокноте, наполовину исписанном различными рабочими заметками. Свет светильника с изумрудным абажуром, стоящего посреди столика, падает на страницу.

Мне здесь уютно. Даже уютней, чем в собственной квартире. И хочется думать о чём-нибудь возвыш…

Я говорил, что написанию своей книги буду посвящать каждый вечер. Но то, что произошло со мной вчера в ресторане «Авеню» не может ждать целый день, прежде чем перенесу всё из воспоминаний на бумагу. Поэтому предтрудовое зимнее утро я проведу не в тёплой постели, а за письменным столом.

Полагаю, именно с этого происшествия должна была начинаться моя история. Кому же, как ни Роману Снеговому, знать о той самой экшн-сцене, тут же затягивающей читателя в повествование. Первый же абзац большинства книг модных писателей начинается примерно с такого:

«Над головой — в каких-то миллиметрах — просвистела(л/ло) пуля (пущенный камень, копьё или что-то ещё, выбирайте сами). Я упал, вжавшись в землю и ища взглядом врага. Откуда-то раздался пронзительный крик. Похоже, женский…»

После этого «взрывного» события идёт знакомство с ГГ и миром. Затем начинается развитие сюжета, победа за победой, но в середине книги происходит что-то ужасное: главный герой терпит поражение, разочаровывается в жизни, любимая уходит к злодею и тэ.тэ. Сюжет продолжает развиваться: герой преодолевает и превозмогает. Под конец книги наступает безысходность — герой вот-вот будет окончательно сражён. Но происходит что-то, чего совсем не ожидает читатель, и всё заканчивается хорошо. И, конечно, пишется то, зачем же автор сотворил сей опус. Основная мысль, так сказать. Конечно, не в лоб, а завуалировано, через уста и действия героя. Но дьявол! Я хочу рассказать совсем не об этом! А мысли о предстоящей работе пауками закрадываются в голову…

Итак.

Я сидел в ресторане за своим столиком, писал в дневник и слушал песню обворожительной миледи, как вдруг надо мной раздался голос:

— Вы детектив?

Я поднял глаза и увидел её. Не помню точно, но у меня, кажется, отвисла челюсть. Рядом со столиком, уперев одну ручку в талию, а в другой сжимая крохотную сумочку (клатч — лишь сейчас вспоминаю её название), стояла та самая певица. Похоже, я слишком увлёкся блокнотом и не заметил, как она закончила петь.

Девушка ждала, приподняв одну бровь.

— Я писатель, — наконец, выдавил я.

— Ой, — искренне, как мне показалось, удивилась она и присела на стул напротив. — Мой хороший знакомый тоже — писатель. Вергилий Магомедов, слышали о нём?

Конечно, чёрт возьми, слышал!

Девушка сидела боком, положив ногу на ногу, и мой взгляд упал не её идеальную коленку, выглядывавшую в прорезь платья. Именно тогда я начал понимать, кто же оказался за одним столиком со мной.

— А почему вы сначала подумали, что я детектив? — решил я проявить инициативу.

Певица очаровательно улыбнулась.

— Ваша записная книжка, — указала она глазами на блокнот. — Совсем, как у полицейских. Они порой заходят сюда, знаете?.. И ещё — ваш взгляд.

— Взгляд?

Неужели заметила, что пялюсь? Я тут же не без труда оторвал взгляд с этой безупречной ножки и посмотрел в лицо девушки — мимо мелькнули бёдра, талия… кхм… шея, алые губки... (Написал бы: снизу вверх лизнул взглядом. Но как пошло!)

Было очень сложно смотреть в её безупречную переносицу — взгляд всё время норовил опуститься.

— Да, — чуть кивнула певица, отвечая на мой вопрос, и вдруг взволновано вздохнула. — Ах, как я бестактна. Меня зовут Катерина. — Она протянула ручку. Я заметил тонкие линии расслабленной кисти, острые алые коготки пальцев и петельку перчатки на безымянном.

— Роман Снеговой! — провозгласил я (вот же идиот!), взяв эту расслабленную кисть в свою ладонь, легонько взвесив её и при этом кивнув (полный идиот!)

Катерина, по-видимому, ожидала, что я, как истинный джентльмен, поцелую протянутую дамскую ручку — в её глазах отразилось небольшое удивление, затем крохотная досада.

— Что ж, — сказала она, взявшись за сумочку (от этого движения моё сердце вздрогнуло — неужели сейчас уйдёт?!)

Но девушка всего лишь лёгким движением открыла её и начала что-то искать. А в это время я заметил взгляды посетителей, устремлённые на нас и в особенности — на меня. Среди смотрящих были и те самые поклонники молодой певицы (что, неудачники, завидуете?!)

В руках Катерины появилась длинная ароматическая трубочка. Включив её, певица зажала мундштук алыми полными губками.

— О чём же вы пишите? — спросила она, выдохнув клубничный пар и отведя назад руку с зажатой между пальцев трубочкой, отчего грудь чуть подалась вперёд, и мне вновь показалось, что ткань её платья вот-вот лопнет.

— О жизни, — ответил я, смотря в глаза Катерине (проклятье, я даже не запомнил их цвет!)

— М-м, а с вами происходит что-то интересное? То, чем стоит поделиться с читателями? — промурлыкала она и вновь вставила мундштук в уголок рта.

— Порой, — отрезал я и, вспомнив о времени, глянул на наручные часы. Отведя от них взгляд, я тут же забыл, который час.

— Вы куда-то спешите? — осведомилась следившая за моими глазами Катерина.

— Нет… то есть… нет. — Я попытался как можно очаровательнее улыбнуться, даже дёрнул одной бровью и затем предложил: — Может — вина?

— Благодарю, — улыбнулась певица (кокетничать у неё получалось намного лучше, чем у меня). — Но, если честно, мне тоже пора уходить. Уже так поздно… проводите меня?

— Конечно, — ответил я, наблюдая, как ароматическая трубочка пропадает в клатче, а вместо неё в руке Катерины появляется золотой city-phone. Его дисплей, поначалу мёртвый, встретился со взглядом владелицы и разгорелся красочными символами. Девушка, чуть скользнув по ним большим пальцем, вдруг преобразилась: её взгляд стал томным, губы совсем немного вытянулись, будто нерешительно хотели поцеловать, подбородок вздёрнулся. Она повернула головой, подставив дисплею сначала одну, затем другую щёчку, и, удовлетворившись своей внешностью, убрала телефон обратно и спросила:

— Пойдёмте?

Я тут же среагировал на её вопрос: поднялся со стула, убирая блокнот вместе с ручкой во внутренний карман жилетки, обошёл стол и подал даме руку. Она, мило улыбнувшись, взялась за неё и тоже встала.

На миг мы оказались непозволительно близко друг к другу, учитывая то, что это было наше первое свидание (ага, свидание). Я почувствовал её горячее дыхание на своём подбородке, ощутил кружащий голову аромат духов, посмотрел в невозможно близкие глаза (и вновь не запомнил их цвет).

Но вот мне, теперь преобразившемуся в джентльмена, пришлось отступить, чтобы пропустить даму вперёд.

Идя следом, я поражался грации и красоте, с какой Катерина обходила столики и сидящих за ними посетителей, всё продолжавших стрелять по певице взглядами.

В гардеробе я помогал Катерине надеть её лисью шубку, как вдруг услышал за спиной знакомый голос:

— Мисс Катрин! Миледи, прошу вас…

Появился мой хороший знакомый — Павел, владелец ресторана. На нём, как и всегда, сверкал золотом костюм, и при каждом взгляде на него глаза начинали непроизвольно слезиться, а на лице появлялась глупая прищуренная улыбочка.

Он подбежал к певице, встал на цыпочки, схватившись обеими лапками за воротник своего фрака, потянулся к щёчке Катерины, будто бы для прощального поцелуя, но вдруг промазал, и я увидел, как его губы с шипением зашевелились у самого уха девушки. Та свела бровки, а затем, прикрыв глаза, кивнула.

— Ну, тогда, — уже во весь голос проговорил Павел, отстраняясь и разводя руками, — я возвращаюсь развлекать публику. — Он сверкнул своей знаменитой улыбкой и чуть повернулся, как бы провожая нас. — Роман, Катрин…

К этому времени я уже надел длинное пальто и чёрную фетровую шляпу. Пожав протянутую пухлую ручку Павла, вышел за Катериной в холод зимы.