Пять песен мира. Книга 2

Глава 19

Пещера превратилась в бойню. Вид кровавых пятен на стенах, запах пота и разодранной плоти вызывал у Данни тошноту, и он проглотил рвотный ком. От треска раздираемой ткани хотелось стиснуть зубы, а крики заставляли сердце Линды сжиматься, хотя жалости, на ее взгляд, бандиты не заслуживали. Твари рвали раненых живьем, а тем, кому повезло, сразу перекусывали глотки.

Отбиваться от ящеров было нечем. Одна смертоносная проблема быстро сменилась другой. Ящер вырвал бандиту руку, и тот, корчась в агонии и захлебываясь собственной кровью, потерял сознание от болевого шока. Ящер поднял голову, зажимая руку в окровавленной пасти, и взглянул на Алекса. Алекс отразился в янтарных глазах ящера, попал в разрез узких от злобы зрачков, будто на прицел. По спине Алекса пробежались мурашки, а в животе от ужаса похолодело.

Ящер выплюнул оторванную руку, и коротко прорычал, привлекая внимание сородичей. Твари точно пришли сюда не за едой. Они что-то потеряли, и утрата эта вызвала в них почти осознанную и почти человеческую ненависть. Ящеры грозной поступью приближались к пленникам, согнув лапы в коленях, и двигали лопатками, как пантеры, готовившиеся нанести смертельный удар.

Они скалили грязные от крови клыки, угрожающе рычали, и Василисе стало страшно до дрожи в руках. Она вдруг отчетливо осознала, что выхода не было. Алекс не мог превратиться в гиганта, да и толку от этого никакого. Враги были слишком малы. Раздавить их, не раздавив своих, было невозможно. Когда все уже успели попрощаться с жизнью, в палатке прошелестел целлофановый пакет, и из палатки с диким шипением выскочила ящерка, и встала между ящерами и пленниками крохотной, но непреодолимой стеной.

— Мяшка? — Василиса глаза от удивления выпучила, не понимая, чем маленькая ящерка могла напугать крупных рептилий. Но стоило ей сравнить ящерку и ящеров, она сразу все поняла.

Ящерка сердито шипела, взмахами лапок отгоняла ящеров, в глазах ее был пугающий охотничий блеск. Ящеры поникли, прижали уши к голове, и зрачки их расширились. Они точно обрадовались появлению ящерки, движения их стали мягче, а взгляды добрее. Как только обстановка разрядилась, Данни затаив дыхание наблюдал, как ящерка радостно запрыгала на месте, закружилась, словно гоняясь за собственным хвостом, и бросилась к ящерам. Она счастливо урчала, носилась у ящеров под ногами, стала ластиться к ним и ласкаться, мордочкой отираясь об их стопы и хвосты.

Это была стая. Скорее всего, родители пришли за потерянным детенышем, нашли свое, и успокоились. Сначала ящеры спокойно взглянули на группу, затем наблюдали, как ящерка кинулась к Василисе и стала тереться мордочкой об ее колено. Василиса взяла ящерку на руки, и ласково почесала ее за ушком, услышав довольное мурлыканье.

— Я думал, нам жопа, — облегченно выдохнул Данни, придя в себя, и вытер скопившийся на лбу пот. — Жесть. Они и нас могли так порвать.

— Пришли за Мяшкой, — сказал Алекс, не зная, какие еще выводы можно сделать. Наблюдать за этим семейным объединением было и радостно, и страшно, ведь непонятным оставалось, что ящеры могли сделать дальше. Но они ничего не сделали. Только зазывающее проурчали, и, когда ящерка попрощалась с Василисой, проурчали еще раз.

Ящерка в последний раз взглянула на Василису, облизнула ей щеку раздвоенным языком. Немного грустно было смотреть, как ящерка вместе с ящерицами убежала из пещеры, махнув на прощание хвостом.

— Мяшка нам жизнь спасла, — резюмировала Линда. — Обидно, что в животных больше человеческого, чем в людях.

— Нужно сниматься отсюда, — сказала Василиса и встала. — Данни, в себя пришел?

— Голова болит только, — Данни болезненно сморщился. Он выглядел нормально, в целом, только на челюсти желтела гематома. Может, у него было сотрясение мозга, но это не самое страшное, что могло произойти. — Тошнит немного.

— Остался инъектор? — спросила Василиса.

— Ага, — ответил Данни. — Парочка есть.

— Спасибо, — Линда обратилась к Данни. Она обняла его, и нежно поцеловала в губы. — Спасибо, что заступился за меня. Ты смелый.

— Алекс бы никогда не струсил, — ответил Данни, выражая восхищение Алексом. — И я больше трусить не буду.

— Тебя даже от вида крови не вырвало, — заметила Василиса, собирая вещи в рюкзак. Она застегнула его, и надела лямки на плечи. Плечо совсем не болело. Ноги тоже. Целебный раствор оказал положительный эффект на весь организм. Василисе было приятно шевелить пальцами, не чувствуя при этом обжигающей боли.

— И как мы поедем…. — хотел спросить Данни, но увидел свет фар за брезентом, и вопросы отпали сами собой.

— Скупой платит дважды, — сухо сказала Василиса, разглядывая изуродованные трупы бандитов. Бандиты устроили погоню из-за крохотных потерь, и в итоге потеряли намного больше, хотя могли просто забыть об этом и сохранить себе жизни.

Данни забрал у мертвого бандита излучатель, и брезгливо поднял с земли грязный лучемет, держа его кончиками пальцев за теплую ствольную коробку. Кровь перемешанная с пылью пусть и не вызывала чувства тошноты теперь, но отвращение никуда не делось.

— Ай! Вася! Что ты делаешь?! Зачем ты прижала это гадость к моей груди?!

— Сейчас любой ствол не будет лишним, — сказала Василиса, с интересом наблюдая, как Данни разглядывал свою испачканную форму. Ну, хотя бы за рукоятку схватился, чтобы отвести винтовку в сторону. — Какой же ты нежный еще. Не бойся. Дождем на улице смоет все. Хотя не факт. Еще инфекция попадет какая…. Умрешь.

— Вася, — ужаснулся Данни, и лицом изобразил отчаяние. — Глупая шутка! И ствол этот бесполезен против звуковиков. И я не умею им пользоваться.

— Стреляет, и ладно, — усмехнулась Василиса, и похлопала Данни по плечу. — А как пользоваться — разберешься. Против людей он точно хорошо работает.

Они погрузили вещи в машину, Линда села за руль, включив обогреватель. Алекс хлопнул дверцей, усевшись на заднее кресло, и с наслаждением ощутил на руках дуновение теплого воздуха из печки. Дождь лить не перестал, но ослаб.

— И куда ехать? — спросила Линда.

— Выберите пункт назначения, — сказал бортовой компьютер женским голосом, отреагировав на голосовую команду.

— Эм, Демьян, — ответила Василиса. Дисплей навигатора тут же вспыхнул, показав карту местности, которую пересекала извилистая желтая линия.

— Круто, — изумился Данни. — А как у них навигация работает? Неужели к системе слежения Дираксиса подключились?

— Не думаю, — Василиса покачала головой. — Мне кажется, бандит сказал правду. На орбите есть корабли. За нами следят.

— Что? Ты поверила в этот бред? — удивленно спросил Данни. — Это же околесица.

— Нет, — спокойно ответила Василиса. — Я вспомнила все. Бандит говорил чистую правду.

В дороге Василиса рассказала историю, которую вспомнила в стрессовой ситуации. В салоне стало тихо. Лишь колеса стучали, попадая в ямки, да подвеска гремела на ухабах.

— Что здесь вообще происходит? Мы не на Земле, а на Мадэране? Я не могу в это поверить.

— Это объясняет несоответствие размеров планеты заявленным размерам Земли.

— И ты убила своих товарищей из-за этого? Из-за правды? — поинтересовалась Линда.

— Не совсем, — ответила Василиса, стараясь сохранять невозмутимость, хотя по выражению лица было видно, что вопрос ей не понравился. — Их я убила потому что хотела спасти себе жизнь. Мы тогда впервые оказались на поверхности. У нас кончилось топливо, а до этого мы попали в грозу, где большую часть звена убило молниями. Те, кому повезло, всего лишь лишились автоматики, и оказались под облаками вместе со мной. Пилоты были не такие опытные, как я, так что не всем удалось выполнить повторный запуск двигателя в воздухе. Половина группы разбилась, часть успела катапультироваться, но погибла где-то в лесах, и лишь немногим удалость сесть в сохранности. Мы хотели домой, хотели показать, что на поверхности можно жить, и поймали лебедя, видимо сбежавшего с Дираксиса еще до взлета. Или его родители сбежали…. Я не в курсе. Знаю, что Земную фауну тут тоже пытались выращивать. Но не в этом суть. Баки четверок были пусты, а в пятке стоял расширенный запасной бак, и там еще оставалось горючее. Для возвращения на Дираксис мне вполне хватило, и я вернулась туда благодаря показаниям летного автомата. Мы бы все уместились в одну кабину, без проблем, но сын капитана Шэдоу настроил всех против меня, ведь я когда-то его отвергла. Меня хотели убить и забрать аэролет. Четвертого пилота убил сын Шэдоу с подельником, а меня они решили оставить на последок.

— Почему? — тихо спросил Данни. Эта история его удивила, и немного шокировала.

Василиса усмехнулась, а затем лицо ее помрачнело. Она продолжила:

— Я же говорила, что отвергла сына Шэдоу. Он просто был не в моем вкусе.

— Страшный? — спросила Линда.

— Можно сказать и так. Его папаша помешан на красоте, и всегда называл сына уродом, а тому хотелось отцовского признания и славы. Вот он и подумал героически вернуться на Дираксис с ценными сведениями о Земле, чтобы ни с кем не делиться подвигом. Уверена, он бы и подельника своего потом убил. Он попытался изнасиловать меня, но я смогла дать им достойный отпор, и прикончила обоих. Сынуле Шэдоу отстрелила член и свернула шею, а его подельника просто задушила голыми руками.

Вообразив это, Данни почувствовал холодок между лопаток, и передернул плечами.

— Но вы же могли улететь вместе, — сдавленно произнес Данни. — Почему люди такие жестокие?

— Алчность и месть заставили их напасть на меня, и алчность с местью их и погубили. А у меня просто не оставалось выбора, — вздохнула Василиса. — Или они меня, или я их. Я всё равно жалею об этом, пусть и защищалась. Мне довелось ранить множество сердец до Мадэрана, и потому я стала искать одну любовь и один дом. Только они могут помочь мне обрести покой на душе, и хоть как-то загладить вину перед Вселенной, отдавая тепло любимому, а не делая ему больно. Я больше не хочу причинять боль. Алекс помог мне вспомнить всё это, и осознать. И теперь я знаю, почему так полюбила тебя. Вы с отцом очень похожи. Его я тоже любила, просто у нас были слишком разные цели. Прости меня, Алекс.

Василиса замолчала, наблюдая за Алексом, и пусть внешне он ничего не показывал, его внутренняя борьба, наверное, ощущалась всеми присутствующими. Конечно, еще бы ее не было от новости, что ты закрутил роман с бывшей любовницей отца.

— Я вернулась на Дираксис. Но вместо радости увидела суровые лица командиров, будто бы они вовсе не хотели, чтобы я возвращалась. Ривз, Шэдоу, и остальные капитаны — бессменные правители Дираксиса, которые навечно хотели сохранить власть любой ценой, даже если цена будет измеряться нашими жизнями. Вылазки на Мадэран со временем открыли бы людям правду, а это ни капли не выгодно ни верховному консулу, ни тем, кто под ним ходит.

— Всё это, получается, ради власти? Массовый обман? Ради этого нас изгнали?

— Коалиция нас просто бросила, так может показаться на первый взгляд, но я теперь думаю немного иначе, потому что беременна.

Алексу тяжело давалось понимание всего услышанного. Он поразился тому, что Василиса когда-то была с его отцом, и, более того, приходилась его матери Софии родственницей. От этого становилось не по себе. Так еще и выходило, что Василиса собиралась родить от Алекса ребенка, а это поражало вдвойне.

— Но как, если люди не могут иметь детей, ты смогла от меня забеременеть? — спросил Алекс.

— Определенные типы людей наделены даром репродуктивной функции, — слишком уж по-научному выразилась Василиса, и, увидев непонимание в лице Алекса, поправила себя: — Некоторые могут иметь детей, как я теперь вижу. Коалиция ценой целых цивилизаций пыталась вывести поколение, способное размножаться. И ты, как я думаю, один из первых его представителей. Эксперимент успешен, а не провален, как говорил бандит. Эксперимент успешен, и если коалиция об этом узнает, то шанс появится не только у Дираксиса, а у всех людей во всей галактике. Мы сможем выжить, как вид, при этом не принося никого в жертву.

— Но почему раньше ничего не получалось? — любознательно спросил Алекс.

— Пробы и ошибки, я считаю. Я не ученый, и не разбираюсь в деталях, но очевидно одно — аборигены Мадэрана идеально подходили для операции по спасению человечества.

— Сначала мы размножались ценой чужих жизней, а теперь сможем этого избежать? — спросил Алекс. — Если это так, то я хочу раскрыть правду людям, а потом связаться с коалицией, чтобы прекратить истребление. Мне без разницы, кого защищать, аборигены это, или люди — значения не имеет. Доберемся до мастерской отца, вскроем ее, расскажем людям все, и свяжемся с этой коалицией, и прекратим жертвоприношения.

***

Валериан точным выстрелом отсек звуковику щупальце, лазер оставил на полу черный след с оплавленными краями, и резко запахло горелой плотью. Звуковик взвыл, и обнажил маску, на которой был черный рисунок красивого цветка. «Тебе нравится моя татуировка? — Валериан услышал в воспоминаниях голос Софии, вспоминая, как она демонстрировала ему свежую татуировку на плече в виде цветка. — Цветы символизируют плодородие и новую жизнь. Я верю, что у нас будут дети, и мы счастливо заживем всей семьей» — мысль вспыхнула в голове Валериана как молния среди ясного неба. Цветок с маски звуковика был точно таким же, как татуировка на плече Софии, и от понимания этого Валериан застыл на месте, не в силах пошевелиться.

Он хотел выстрелить, но не мог. Лучемет был мертвым грузом в ослабевшей руке, сердце Валериана до боли сжалось, и он стиснул зубы в порыве бессилия. Хорошо было бы выстрелить, прямо в маску, но тело не слушалось, и скованные напряжением руки невозможно было поднять.

— Валим отсюда! — Клиф с криками пытался утянуть Валериана за плечо, но тот стоял подобно столбу. — Валериан, приди в себя! Валим!

Чудовище бросило к ним щупальца, Валериан дернулся, чтобы уклониться, но щупальца вдруг замерли. Звуковик задрожал всем телом, в нем возникла жестокая внутренняя борьба, и он с хрустом приоткрыл клыкастую пасть.

— Милый, беги. Бери малыша, и беги. Я…. Я не могу себя долго контролировать, — изрек звуковик голосом Софии, измученным и похожим на болезненное эхо. — Беги!

— Чего? — Клиф чуть челюсть от удивления не потерял. — Это София?!

— Беги! — крикнул звуковик, жутко прорычал, его щупальца рванулись еще на метр вперед, заставив Валериана одернуть голову. — Бе-е-еги-и-и! — крик этот был страшным, полным боли и страха. — Я не смогу себя долго контролировать! Меня уже не спасти! Я чувствую, — из пасти звуковика потекла густая черная кровь, испачкав острый подбородок. — Кха…. Чувствую телом, что я такая навсегда! Беги! Беги, ради нашего сына! Я люблю тебя!

Душу разрывало от желания сбежать и броситься Софии на помощь. Ужасно было смотреть на человека, которого любишь, и которому никак нельзя было помочь. Пусть шансов спасти Софию не было, тело упорно сопротивлялось бегству. Валериану стало горестно до слез, и он жалобно посмотрел на звуковика, но проникновенный младенческий крик заставил прийти в себя, и броситься прочь.

Валериан и Клиф выскочили в коридор, дверь за ними закрылась, и створки вспухли от нескольких мощных ударов щупальцами. От грохота и металлического скрежета колени Валериана дрогнули, он оглянулся на дверь, и с трудом переборол в себе желание вернуться. Ему показалось, что София осталась в плену у чудовища, а не она сама им стала, потому надежда спасти ее не угасала.

Они неслись по коридору, слушая вой сигнала тревоги, и грохот железного пола под армейскими ботинками эхом отскакивал от забрызганных кровью стен. К резкому медицинскому запаху примешался запах крови и расплавленного металла. В соседних коридорах слышался гул лучеметов, истошные предсмертные крики, и пронимавшие до дрожи вопли звуковиков.

Похоже, что многие еще не выбрались, но Валериан не задумывался об этом. Тело его само мчалось к выходу, само перепрыгивало изуродованные трупы солдат, само восстанавливало равновесие, когда поскальзывалось на луже свежей крови.

Сам Валериан мысленно остался с Софией, слышал ее мольбы о помощи, и ее крики. Он знал, что ей было очень страшно, что она хотела зацепиться за любой шанс выжить, но ей хватило смелости преодолеть себя и спасти жизнь любимым людям. Валериан не заметил, как по его бледным щекам катились слезы, от которых щипало в носу. Он заплакал впервые за сотню лет, ведь стоило ему найти свое счастье — жизнь тут же все отняла.

Нужно было быть сильным. Быть сильным ради Алекса и Софии, и быть сильным даже не смотря на то, что остался один. Легко выполнять приказы, когда они не касаются твоей семьи и любимых. Стоило Софии пострадать от инициативы Колации, как Валериан сразу же возненавидел правительство, позабыв о былом патриотизме.

Они выскочили из родильного дома во двор, под открытое небо. Еле-еле успели запрыгнуть в последний транспортный аэролет, оторвавший шасси от бетона посадочной площадки.

Вслед за Дираксисом в небо поднимались тысячи аэролетов. Гул лопастей эхом разносился по округе, привлекая внимание любопытных животных, что провожали взглядом покидавших поверхность людей.

Валериан держал на руках плачущего младенца, и наблюдал за четвертым кольцом Дираксиса с высоты птичьего полета. Густые столбы дыма валили из охваченных пламенем домов, и накрывали лабораторный комплекс, сожранный очередной войной, затеянной людьми.

Иногда в прорехах дымного покрывала показывались ленты дорог, на которых велись ожесточенные бои, и лазерные лучи. Длинные и стремительные, пронзительные и горячие, но совершенно бесполезные.

Уцелевшие бойцы вели огонь из-за брошенных машин, но звуковиков было слишком много, и удержать их не получалось. Теперь велась битва не ради выживания, а ради возможности на миг продлить жизнь, оттянуть себя от края пропасти. Но люди не привыкли сдаваться. Ни в чем.

Звуковики черными облаками набрасывались на людей, оставляя на улицах след из кровавых пятен и изуродованных человеческих тел, обезображенной и разорванной военной техники. Валериану было больно наблюдать за этим. Это не первый бой, увиденный им в жизни, но первый бой, вызвавший в нем чувство глубокой тоски.

Жены убивали мужей. Ведь если София превратилась в эту тварь, значит, и другие роженицы, которых на четвертом кольце было сотни тысяч, тоже превратились, и те, что уже родили детей — тоже превратились. Сотни тысяч некогда любимых женщин обратились безжалостными монстрами.

Как можно было жить в государстве, которое даже вероятность подобного зверства допустило?

— Совсем по-другому живется, когда понимаешь, что происходит, да? — щуплый седоволосый мужчина в научном белом халате обращался то ли к Валериану, то ли бредил сам с собой, отстраненно сидя на лавочке в сторонке, и уныло глядя в пол. — Где же я допустил ошибку? Что сделал не так? Неужели при акустическом воздействии на струны пятой глубины я создал остаточные вибрации? Вибрации, — мужчина стиснул зубы и процедил сквозь низ. — Провальная работа! Крах! Я создал мутантов! Создал гибридов Белых гигантов и людей, и людская сущность испортила все, превратив миролюбивых существ в чудовищ! Это моя вина!

— Что ты сказал? — Валериан передал Алекса Клифу, и впился в мужчину уничтожающим взглядом. — Кого ты создал?

— Полегче, — предостерег Валериана Клиф. — Это Джонатан Суонсон. Создатель программы «Экспансия», главное светило науки в галактике. Чревато.

— Да мне насрать! — выпалил Валериан, и схватил Джонатана за воротник, оторвав его от лавки и притянув лицом к своему лицу. Джонатан был легкий, и дрожал от страха, боясь смотреть Валериану в глаза. — Внизу моя жена! Что ты с ней сделал?! — Валериан кричал, брызгая слюной. Глаза его покраснели как у разъяренного тигра. — Что ты сделал с ней, урод?!

Но Джонатан ничего не ответил. От испуга он побледнел, и слова произнести не мог. Сделался будто мертвый. Громко сглотнул и спрятал глаза, а Валериан кричал на него, сжимая ткань белого халата до треска.

Валериан отпустил Джонатана, рухнул на колени, и закрыл ладонями лицо, крича от отчаяния. Сколько не ори, сколько не колоти ученого, да хоть убей — ничего бы не изменилось.

Джонатан прерывисто выдохнул, и медленно опустился обратно на лавку, слыша стук собственного сердца. Тело стало ватным и непослушным. Джонатан боялся Валериана, но прекрасно понимал его чувства.

— Я всего лишь ученый, поймите…. Не я решаю, какими методами будет пользоваться коалиция. Я лишь изобретаю, даю в пользование, и слежу. Я не знал, что все так обернется. Мама бы никогда не простила мне такого поступка. Я шел в науку ради того, чтобы показать ей, что наука способна творить добро, способна спасти нас, но теперь…. Она бы меня не простила. И я себя не прощу. Но вы меня простите. Пожалуйста, — всхлипнул Джонатан. — Но вы поймите, каково быть сыном давно умершей матери, единственным сыном. Ничего…. — он жалобно шмыгнул носом, едва ли не плача. — Ничего, кроме себя, не видеть. Не иметь семьи и братьев. Я хотел, чтобы люди снова могли почувствовать себя счастливыми. Чтобы мама мной гордилась. Простите меня.

— Что можно сделать? — Валериан обессилено опустил ладони себе на колени. Взгляд у него стал сумрачный, направленный куда-то вглубь себя. — Как можно спасти людей? Вы же ученый. Так помогите им, черт бы вас побрал.

— Науке это неизвестно, простите, — с сожалением ответил ученый дрожащим голосом. — Я всю жизнь изучаю струнную акустику, но с таким страшным феноменом сталкиваюсь впервые. Мы коснулись фундамента мироздания, и задействовали какой-то невиданный механизм.