Путь меча

Глава 23

Возвращаясь из Гильдии Охотников, я с трудом сдерживал себя, чтобы не бежать, ведь внутри всё ликовало. Ядовитая железа, надёжно упакованная в свинцовую шкатулку, вместе с оставшимся живым серебром просто требовали срочно отправиться к кузнецу. Но прежде чем окунуться в мир ковки, мне нужно было домой. К семье.

Я свернул на свою улицу, и первое, что увидел — это два незнакомых работника, аккуратно приколачивающие доски нашего нового забора. Возле них стояла А Лань, смешно задирая голову, чтобы смотреть им в глаза и что-то оживлённо объясняя.

— … и вот там, дядя Лун, нужно сделать светлое дерево. Вы же помните, что его нужно расписать узорами со стороны улицы? — её голос был полон важности, словно она взрослая, хозяйственная женщина.

— Не беспокойся, сестрица, — улыбнулся один из плотников, мужчина лет сорока с загорелым и немного морщинистым лицом. — Всё сделаем как нужно. Ваша семья очень щедра, так что недостатка в материалах нет.

— Это всё мой брат! — с гордостью заявила А Лань и, заметив меня, просияла. — А вот и он сам!

Я подошёл, обнял сестру и кивнул работникам.

— Как успехи? — я попробовал одной рукой пошатать вкопанный столб, но всё было сделано на совесть.

— Приветствую, молодой господин, — поклонился тот, кого А Лань назвала дядей Луном. — К вечеру забор будет стоять. Завтра утром покрасим и начнём делать пол в доме. Дерево хорошее привезли, сосну, пахнет на всю улицу.

— Вижу, трудитесь честно, — я улыбнулся, чувствуя странное тепло в груди. Это были не просто ремонтные работы. Это было строительство нового, светлого будущего для моей семьи. — Если так продолжите, то по окончании выдам премию.

— Братик, а ты опять какой-то другой, — А Лань оглядела меня с прищуром. — Такой спокойный, как глубокий омут.

Её проницательность снова поразила меня. Видимо, она подсознательно чувствует уровень Ци. Надо бы её отправить учиться на алхимика.

— Просто удачно сделал несколько дел, вот и спокойно на душе, — уклончиво ответил я, заходя вслед за ней во двор.

Мать сидела на скамье под навесом, штопая одну из моих старых рубах. Её тёплый взгляд встретил меня ещё у калитки.

— Сынок, — сказала она просто, откладывая шитьё. — Подойди поближе.

Я подошёл и присел перед ней на корточки. Её пальцы, тонкие, но уже не дрожащие, легонько коснулись моего лба, будто проверяя температуру.

— Ты уходишь далеко, — прошептала она. — Всё дальше и дальше. Я чувствую, как этот мир забирает тебя у меня всё больше.

— Я всегда буду твоим сыном, мама, — тихо сказал я, кладя свою руку поверх её руки. — И иду вперёд, чтобы вы с сестрой жили в безопасности. Чтобы у вас была крепкая крыша и сытный ужин.

— Знаю, сынок. И я горжусь тобой. Но запомни, — её глаза стали суровыми, — каким бы сильным ты ни стал, не позволяй силе стать твоим хозяином. Я видела много людей, кто в погоне за могуществом потеряли себя.

— Запомню, — улыбнулся я. — Как только стану самым сильным и богатым, то сразу всё брошу и начну бездельничать. Буду лежать в гамаке, есть виноград и заставлять А Лань меня обмахивать веером. Так, я точно сохраню себя.

Мама фыркнула, и суровость в её глазах сменилась тёплой усмешкой.

— Вот в кого ты у меня такой несерьёзный. А Лань, слышишь? Готовь веер, брат хочет заставить тебя обмахивать его.

— Слышу! — донёсся с порога голос сестрёнки. Она стояла, подперев бок рукой и смотря на нас с притворным негодованием. — Я тебе этим веером по лбу отвешу! Лучше скажи, ты надолго?

— Только пообедать, — ответил я, подходя к ней и легонько щёлкая её по носу. — Нужно проконтролировать один заказ. Кстати, а что это у тебя?

Я указал на небольшой свёрток, аккуратно перевязанный лентой, который она пыталась спрятать за спиной.

А Лань покраснела и нехотя протянула его мне.

— Это… это тебе. Новые портянки. Из мягкого льна со специальной пропиткой. Я спрашивала у охотников, они говорят, в походах без хороших портянок — никуда. Можно натереть ноги, простудиться, если они холодные, и вообще.

Я развернул свёрток. Действительно, несколько пар аккуратно сшитых, мягких портянок. Простой, но до слёз трогательный подарок. В этом был весь смысл нашей новой жизни — мы могли позволить себе уже не просто выживать, а заботиться друг о друге по-настоящему.

— Спасибо, сестрёнка, — я потрепал её по голове. — Как раз то, что нужно. А то мои старые совсем никуда не годятся.

Мы пообедали неспешно. Я рассказывал им обезличенные истории из жизни Гильдии: о смешном приёмщике, о странных заказах, которые иногда попадались. Я не говорил об охоте на зверей, о битвах и опасностях. Для них в этот момент я был не воином, а сыном и братом, просто делившимся новостями с работы. И это было невероятно ценно.

Перед уходом я ещё раз обошёл дом, поговорил с плотниками, удостоверился, что у них есть всё необходимое и они не столкнутся с проблемами. Старший из них пообещал, что к моему возвращению пол в главной комнате будет готов.

С этим чувством тепла и уверенности я и отправился в кузню-поселение.

Путь до «Пылающего Горна» на этот раз казался иным. Я проходил через знакомые участки леса, где совсем недавно охотился на духовных зверей, и теперь видел, насколько они были слабы по сравнению с теми противниками, что ждали меня впереди. Но сейчас это не вызывало волнения, лишь спокойную уверенность.

Воздух, как и в первый раз, начал пахнуть гарью и раскалённым металлом задолго до того, как я достиг котловины. Само поселение жило своей привычной жизнью — грохот, дым, суета. Я, не задерживаясь в шумных внешних рядах, направился прямиком к той самой неприметной двери с иероглифом «Оружие».

Кузница была закрыта. Я постучал. Сначала тихо, потом настойчивее.

Из-за двери послышалось ругательство, затем скрип щеколды. Дверь приоткрылась, и в щели показалось заспанное, раздражённое лицо Го Рена.

— Кого черти несут в такой… — начал он, но, узнав меня, замолчал и открыл дверь шире. Его взгляд скользнул по мне, и в глазах мелькнуло что-то вроде уважения. — Четвёртая звезда? Неплохо, неплохо. Заходи. Надеюсь, принёс то, о чём договаривались.

Внутри мастерская выглядела ещё более захламлённой, чем в прошлый раз. На столе стоял недопитый кувшин с какой-то мутной жидкостью, а в углу валялась грубая соломенная подстилка.

— Ну? — Го Рен уселся на единственный табурет, смотря на меня с ожиданием.

Я молча достал из кольца хранения обсидиановый клык Хрустального Змея и положил его на стол. Затем — свинцовую шкатулку.

Го Рен даже не взглянул на клык. Его внимание всецело поглотила шкатулка. Он открыл её с почтительным трепетом, которого я никогда не видел на его лице. Он не стал нюхать. Он поднёс шкатулку к уху и замер, прислушиваясь.

— Шёпот смерти, — прошептал он. — Да, это он. Железа Королевской Кобры Пустыни. Четвёртый уровень, пиковый. Сухой, концентрированный яд, без примесей страха или агонии. Идеально. — Он медленно закрыл шкатулку и наконец перевёл взгляд на клык. Его пальцы, покрытые мелкими ожогами и следами химикатов, с неожиданной нежностью провели по гладкой, прохладной поверхности обсидиана. — И основа… Древняя, чистая. Насыщенная силой кристаллов, но не одичавшая. В ней есть структура и порядок. Хорошо.

— И «Живое Серебро», — сказал я, доставая заколки.

Глаза Го Рена расширились. Он схватил осколок и поднёс его к слабому свету, проникавшему через закопчённое окно. Он повертел его, постучал по нему ногтем, прислушался.

— Совсем не похожи на те, что в прошлом году сделали для клана Цзынь, — усмехнулся он, смотря на меня новым, оценивающим взглядом. — Тех пара была, а тут полторы. Ну да ладно, будем считать, что это тебе от бабушки досталось.

— Вы очень проницательны, мастер, — вернул я ему усмешку. — Ну так мы начинаем?

— Начинаем? — он фыркнул, но в его глазах уже горел тот самый огонь творца, который я видел в прошлый раз. — С таким материалом отказываться — преступление перед самим искусством. Но слушай внимательно. Процесс будет долгим. Сначала я должен подготовить основу. Потом очистить клык от энергетической скверны, накопившейся за время жизни. И только затем я смогу превратить его в металл. Это тонкая работа, на грани алхимии и кузнечного дела. Мне нужна абсолютная концентрация. Малейшая вибрация чужой Ци, малейшее дуновение посторонней воли — и всё, трещина в сердцевине, брак. Твоё присутствие сейчас будет только мешать. Уходи. Вернёшься через шесть часов, не раньше. Тогда и начнётся настоящая работа.

Я кивнул, понимая логику. Мне при создании эликсиров тоже мешал бы посторонний практик. Это был не каприз, а технология.

— Хорошо. Я вернусь через шесть часов.

— И накопи побольше Ци, — крикнул он мне вслед, уже поворачиваясь к своему горну и доставая странные инструменты. — Она тебе понадобится.

Дверь захлопнулась, оставив меня на пыльной улочке «Пылающего Горна». Целых шесть часов ожидания, время, которое нельзя было тратить впустую.

Возвращаться в город не имело никакого смысла — слишком много времени ушло бы на дорогу. Я обошёл поселение и нашёл узкую тропинку, ведущую вверх на скалистый выступ, нависавший над всей котловиной. Отсюда открывался вид на дымящиеся трубы, движущиеся фигурки людей и огненное зарево главных плавилен. Воздух здесь был немного чище, пропитан не только гарью, но и запахом горных трав и нагретого за день камня.

Я уселся на плоский камень, удобно расположенный в тени огромного валуна, и принял позу лотоса. Закрыв глаза, погрузился в себя, наблюдая за током энергии в меридианах. Сейчас моей задачей было накопление и очистка Ци.

«Дыхание Острой Стали» медленно наполняло меня энергией. Тут она была грубой, пропитанной металлом и огнём, но моя техника, отточенная до автоматизма, фильтровала её, превращая в чистую Ци, которая наполняла Даньтянь.

Часы текли медленно. Я перебирал в уме всё, что привело меня сюда. Перерождение, бедность семьи, первая охота, триумф от победы, унижение от бандитов Цзинь Тао, встреча с Сяо Бай, месть… Каждое событие было словно удар молота, что делал меня сильнее. Значит, всё идёт правильно.

«Эмоциональный фон: стабильный. Уровень Ци: 102 % от текущего максимума. Наблюдается эффект переполнения. Рекомендуется прекратить поглощение и перейти к циркуляции».

Я последовал совету, теперь не втягивая энергию извне, а прогоняя по кругу ту, что накопил, уплотняя её, заставляя каждую частицу Ци светиться чуть ярче. Проверял каждый меридиан, прочищая малейшие заторы.

В какой-то момент я отвлёкся от внутренней работы и просто наблюдал. С высоты жизнь «Пылающего Горна» напоминала муравейник. Каждый человек был крошечной точкой, занятой своим делом. Кто-то таскал уголь, кто-то зазывал в свою лавку посетителей, кто-то просто сидел у входа в свою мастерскую, отдыхал и смотрел в небо.

У каждого была своя история, свои цели, свои битвы. Я был всего лишь одним из них. Эта мысль не унижала, а наоборот, придавала спокойствия. Я не центр вселенной, но я её часть. А значит, я смогу подняться на любые высоты, которые в ней есть.

Когда солнце начало клониться к закату, окрашивая дым над поселением в багровые тона, я почувствовал, что готов. Моя Ци была чистой, плотной и послушной, как хорошо отточенный клинок. Сознание — ясным и холодным.

«Стабилизация сознания завершена. Контроль на уровне пика 4-й Звезды достигнут. Время отправляться».

Я спустился с выступа и медленно, не спеша, направился обратно к кузне Го Рена.

Дверь была приоткрыта, и из щели доносился едкий запах озона, расплавленного металла и чего-то горького, почти ядовитого. Я вошёл без стука.

Го Рен с лицом, почерневшим от копоти и испарины, возился у своей каменной плиты. Белое пламя, которое я видел в прошлый раз, теперь пылало алым, багровым светом, и в его сердцевине плавился тот самый обсидиановый клык Хрустального Змея. Но теперь он не был чёрным. Он переливался всеми цветами радуги, словно внутри него заточили само полярное сияние.

Го Рен обернулся. Его глаза горели лихорадочным блеском.

— Ты. Наконец-то. — Его голос был хриплым от напряжения. — Слушай и запоминай: я буду бить по металлу, но каждый удар будет приходиться и по твоей душе. Ты почувствуешь каждый удар. Это будет очень больно, но, если дрогнешь — металл треснет, и всё насмарку. Понял?

— Понял, — ответил я, снимая жилет и оставаясь в простой рубахе. — Я готов.

— Тогда начинаем. Встань там. — Он указал на круг, выложенный на полу из кусков нефрита и железа. — И выпусти свою Ци. Всю. Без остатка. Направь её в свой будущий клинок.

Я занял позицию, сделал глубокий вдох и направил энергию в клык Хрустального Змея. Серебристо-стальной поток устремился к багровому пламени, и оно взревело, взметнувшись до самого потолка. Заготовка начала дрожать, словно пытаясь сбежать из пламени.

Го Рен взмахнул рукой, в которой из ниоткуда появился раскалённый до красна молот.

— Первый удар! К основанию!

И он «ударил». Его инструмент не коснулся металла. Он пронзил пространство перед ним, и я почувствовал, будто раскалённую иглу вогнали мне прямо в затылок. Невероятная боль и жар. Я стиснул зубы, с трудом удерживая поток Ци.

— Второй! По лезвию духа!

Ещё один «удар». На этот раз — по груди. Во мне что-то звенело, трещало. Перед глазами поплыли круги. Я видел, как в пламени сияющая масса металла начинала вытягиваться, формируя очертания клинка.

— Не отвлекайся! — рявкнул Го Рен. — Ты сталь! А сталь не чувствует боли!

Я вспомнил тренировки с Юнь Ли. Боль — это шум. Я отсёк её и сосредоточился на образе. На своём «Зародыше Меча». Я представил, что это я сам нахожусь в том тигле, и меня куют. Каждый удар Го Рена был не пыткой, а отсечением всего лишнего.

— Теперь — сердце пламени! — Го Рен бережно поместил в раскалённую заготовку небольшой, пульсирующий красным камень. Внутри него бился крошечный, но невероятно плотный сгусток огненной Ци. — Это — Нерождённый вулкан, найденный в жерле спящей огненной горы! Он ещё маленький, но со временем сможет обрести невероятную силу.

Камень взорвался ослепительной вспышкой, и багровое пламя вмиг стало ослепительно-белым, словно миниатюрное солнце вспыхнуло в центре мастерской.

Жар, исходящий от него, был уже не физическим, а духовным. Я почувствовал, как по моим энергетическим каналам разливается всепоглощающий огонь, будто меня сжигают заживо.

— И Живое серебро!

Заколки с уникальным металлом внутри медленно вошли в пламя, после чего мгновенно растворились, превратившись в миллиард сияющих частиц, которые обволокли формирующийся клинок.

Пламя погасло. В воздухе над остывающей каменной плитой медленно кружился клинок.

Он был длиннее «Спутника Охотника», но тоньше и изящнее. Лезвие — из чёрного, матового обсидиана, сквозь который просвечивали красные прожилки, словно внутри него текла магма. По центру шла тонкая, почти незаметная линия живого серебра, пульсирующая мягким светом. Гарда была минималистичной — два изогнутых, острых шипа, напоминающих змеиные клыки. Рукоять из тёмного, полированного дерева, обтянутая кожей, идеально легла в мою руку, когда я, почти не дыша, протянул её.

В момент, когда мои пальцы сомкнулись на рукояти, клинок издал едва слышимый вздох. Между мной и мечом установилась связь. Я чувствовал его так же отчётливо, как чувствовал свою собственную руку.

— «Огненный вздох», — прошептал Го Рен, смотря на своё творение с благоговением. — Потенциал этого меча даже выше, чем я ожидал. Видимо, у тебя очень хорошее понимание меча и подходящая Ци.

Я сделал лёгкий взмах. Клинок рассёк воздух без единого звука. Он был идеальным продолжением моей воли: лёгким, как перо, и смертоносным, как взгляд кобры.

— Спасибо, мастер, — поклонился я.

Го Рен махнул рукой, опускаясь на ящик с видом полнейшей опустошённости.

— Просто не позорь мою работу. А теперь проваливай. Мне спать надо.

Я попрощался, пристегнул ножны с «Огненным Вздохом» к поясу и вышел из мастерской. На улице уже царила глубокая ночь. Огни «Пылающего Горна» угасли, лишь в нескольких окнах светились тусклые точки, да где-то вдали слышался пьяный спор. Воздух, всё ещё тёплый от дневного жара печей, быстро становился холоднее.

Я направился к дешёвой, но чистой гостинице на окраине, которую приметил ещё в прошлый раз. Тренировку с мечом можно отложить до завтра. Сейчас тело и дух требовали отдыха после ковки.

Я свернул в небольшой переулок, чтобы сократить путь, и замер.

В центре узкого прохода, залитого лунным светом, стоял он. Высокий, в том самом тёмном плаще, с металлическим кастетом на правой руке. Его лицо было скрыто тенью капюшона, но я узнал его по осанке. По той самой ядовитой, безразличной уверенности, что исходила от него в день, когда он с подельниками избили меня до полусмерти.

Он стоял совершенно неподвижно, и в его позе не было спешки или злости. Была холодная, выверенная готовность.

— Наконец-то вышел, алхимик, — его голос был низким и ровным, как змей, скользящий по замёрзшему камню. — Я тебя ждал.

Я не ответил, лишь медленно опустил руку на рукоять «Огненного Вздоха». Усталость мгновенно отошла на второй план, сменяясь ледяной готовностью. Меч в ножнах отозвался едва уловимой вибрацией, почуяв угрозу.

— Двое моих людей пропали, — продолжал он, не меняя позы. — Ничего не знаешь по этому поводу?

— Совершенно не понимаю, о каких людях ты говоришь, — нахмурился я, не убирая руку с клинка.

— Да? — он сделал шаг вперёд, и лунный свет упал на нижнюю часть его лица, высветив жёсткую линию сжатого рта. — А вот дама, которую они сопровождали в тот вечер, после тщательного расспроса рассказала о странном парне с мечом. Твоего роста, комплекции. Совпадение?

Ещё один шаг. Расстояние между нами сократилось до десяти метров. Скорее всего, боя не избежать. Жаль, я надеялся провести его на своих условиях.

— Ты, наверное, о двух насильниках, — усмехнулся я, обнажая меч. Лезвие отозвалось едва слышным жужжанием, будто просыпающийся вулкан. — Так это не люди, это — мусор. Я просто убрал его с улицы.

Тишина, последовавшая за моими словами, была оглушительной. Я видел, как он напрягся. Видимо, старался сдержать гнев. Что же, по крайней мере, я заставил его выйти из себя.

— Это были мои братья, — прозвучало уже без тени прежней отстранённости. Голос сорвался на низкий, животный рык.

Он снял с себя плащ, и я впервые увидел его полностью. Под плащом — простая, но качественная кожаная броня, на уровне пояса виднелась рукоять короткого, боевого тесака. Но главное — его уровень Ци, который он до этого тщательно скрывал.

Ученик Пять Звёзд. Пик.