Путь меча

Глава 20

Я проснулся ещё до рассвета, впрочем, как и всю последнюю неделю. Воздух в доме был прохладным и спокойным. Умылся ледяной водой из колодца, размялся, прогнал остатки сна и помог матери разжечь очаг для готовки завтрака. Запах горящей хворостины и варёной каши — простой, но такой знакомый и важный запах дома. А Лань сегодня до последнего копошилась на своём матрасе, не желая просыпаться. И вышла, только когда всё уже стояло на столе.

Позавтракав и убедившись, что с семьёй всё в порядке, я направился в сарай. Здесь, в прохладном полумраке, начинался мой настоящий день.

Я уже доставал «Спутника Охотника», когда воздух передо мной затрепетал, и возникла знакомая сияющая фигурка.

— Достаточно разминаться, — без предисловий начала Юнь Ли, её голос был собранным и чётким. — Пришло время для тонкой работы. Не факт, что тебе удастся обойти все защитные формации в клане Сяо, поэтому сегодня ты научишься их дестабилизировать.

В её руке материализовался клинок из чистого света.

— Забудь о «Рассекающем Горизонте», — начала она свою лекцию, вышагивая перед моим лицом прямо по воздуху. — Он очень силён, но неточен. Для тонкой работы с формациями это так же полезно, как топор для ювелира. Тебе нужно не резать, а прокалывать. Поэтому сегодня я покажу тебе технику «Игла дракона». Пропусти Ци через Даньтянь, максимально сожми и отправь в самый кончик меча, после чего сделай быстрый и выверенный укол. — Закончила она, и световой меч в её руке совершил короткое, едва заметное движение, попав остриём точно в пролетающую мимо пылинку.

Я принял боевую стойку, сжимая рукоять «Спутника Охотника». Мой взгляд сосредоточился на такой же пылинке, подобной той, что поразила Юнь Ли. Глубокий вдох, пропуск энергии через Даньтянь, уплотнение и удар!

Остриё меча просвистело в воздухе, оставляя за собой тонкий, светящийся след. Но, к сожалению, мимо моей цели.

— Если сделаешь такой же удар, когда нужно будет дестабилизировать формацию, то считай ты труп. — Усмехнулась Юнь Ли. — Так что начинаем отработку.

И я начал. Следующие часы слились в череду бесконечных, изматывающих повторений. Сарай превратился в мою личную темницу, где тюремщиком была Юнь Ли.

«Игла Дракона» требовала невероятной концентрации и точечного расхода Ци, к которым моё тело не было готово. После сотого укола, предплечье свела судорога, будто в мышцы вонзились раскалённые иглы. Плечо горело огнём, а спина ныла от постоянного напряжения. Каждый раз, когда я промахивался или импульс получался слишком слабым, перед моими глазами возникала красная надпись: «Повторить!».

К полудню первого дня я уже едва стоял на ногах. Рука дрожала так, что я не мог удержать еду за обедом. Мать с тревогой смотрела на меня, а А Лань забавно передразнивала мои скованные движения, пытаясь меня рассмешить. Я лишь помотал головой и ушёл обратно в сарай.

Спасением стала мазь «Настойка Железных Мышц». Благо, теперь на её создание мне требовалось не более двадцати минут, да и все необходимые компоненты у меня всегда были под рукой. Закончив с приготовлением, я втёр её в онемевшие мышцы, чувствуя, как усталость сменяется приятным теплом. Это было лишь временное облегчение, но его хватало, чтобы поднять «Спутника Охотника» и снова начать тот же проклятый танец: вдох, сжатие Ци, укол.

К вечеру я уже не чувствовал своей правой руки. Она стала чужим, деревянным придатком, который лишь по привычке сжимал рукоять.

Ночью я провалился в сон, как в бездну, а наутро проснулся оттого, что всё тело корёжило от боли. Даже поднять руку было испытанием, но я уже знал, что нужно делать. Снова мазь, снова короткая разминка, сквозь стиснутые зубы, и снова — сарай.

Сегодня острая боль сменилась тупой, выматывающей ломотой. Тело умоляло о пощаде, разум затуманился от усталости. Но именно тогда начало появляться что-то новое. Сквозь боль и онемение я начал чувствовать клинок. Я начал предугадывать, куда ляжет остриё, ещё до того, как рука заканчивала движение.

— Медленнее, — вдруг сказала Юнь Ли, прервав многочасовое молчание. — Ты борешься с мечом. Перестань. Позволь ему стать частью руки. Дай Ци течь в него, а не вталкивай силой.

Я замер, пытаясь перестроиться. Это было невероятно сложно. Вместо того чтобы напрячься, нужно было расслабиться. Вместо того чтобы заставить — позволить. Ещё десяток неудачных попыток, и вдруг… получилось. Энергия не толчком, а плавной волной перетекла из моего Даньтяня в руку, в клинок, и сама, будто живая, двинула меч. Пылинка, которую я выбрал целью, разделилась на две части.

— Приемлемо, — прозвучало у меня в голове. В этом слове я впервые уловил нотку чего-то похожего на похвалу. — Механизм усвоен. Осталось отточить его до автоматизма.

К ночи я, измождённый до предела и пропахший мазью, всё же чувствовал странное холодное удовлетворение. Боль стала знаком роста. Усталость — платой за силу. Я был похож на раскалённый металл, который бьют молотом, выбивая примеси и делая его твёрже. И я готов был принимать эти удары снова и снова, пока не стану острее самого лучшего клинка.

— Теория усвоена. Механизм отработан, — констатировала Юнь Ли, её фигурка мерцала в вечерних сумерках, наполнявших сарай. — Но техника, отработанная в неподвижности, мертва. Ей нужен ветер скорости и хаос реального мира. Иди в город. Испытай «Иглу Дракона» и «Парящий Меч» в движении. Пусть тень научится не только прятаться, но и наносить удары на бегу.

Она была права. Мне нужно было почувствовать, как эти техники работают в условиях непредсказуемости.

Усталый, но довольный собой, я вышел в ночь. Несколько секунд я просто наслаждался прохладой, после чего рванул с места, применив «Парящий Меч». Город стал моим тренировочным полигоном. Я скользил по крышам, как призрак, отрабатывая резкие смены направлений, бесшумные приземления и те самые точечные уколы в воображаемые узлы на стенах, трубах и ставнях. Это был опасный танец, но он дарил чувство абсолютного контроля.

Именно так, перемещаясь по крышам над злачным кварталом, где днём торговали рыбой, а ночью своими телами и чужими жизнями, я и услышал полный отчаяния женский стон, заглушаемый грубым мужским хохотом.

Я замер на карнизе, слившись с тенью. Внизу, в грязном тупичке, заваленном мусором, находились они: та самая парочка бандитов с дубинками, что с таким удовольствием избивали меня в переулке. Сегодня, правда, по какой-то причине они были без своего предводителя с кастетами.

Их «развлечение» было простым и подлым. Они зажали в углу молодую девушку в поношенном, но чистом платье — служанку или бедную мастерицу, возвращавшуюся со смены. Высокий, с той самой ухмылкой, что врезалась мне в память, заламывал ей руки, а коренастый, смеясь, бил её, чтобы она не кричала, и рвал на ней одежду.

— Ну-ка, покажись, красавица! — сипел Высокий. Девушка, рыдая, пыталась вырваться, но её сил не хватало.

— Я сказал заткнуться! — прорычал Коренастый, и его кулак снова опустился на её щеку.

В тот миг что-то во мне окончательно сломалось. Они грабили, насиловали и убивали совершенно безнаказанно. Весь страх перед убийством из прошлой жизни окончательно исчез. Такие люди не должны жить.

Быстрым движением я достал из кольца хранения «Шальную Дымку». Маска прилипла к лицу, превращая меня в безликую тень.

«Парящий Меч» позволил мне легко и тихо спрыгнуть прямо с крыши. Я приземлился в двух шагах от них, ударом ноги отшвырнув Коренастого в стену. Тот грохнулся о камень с глухим стоном.

Высокий, выпустив девушку, с идиотским удивлением уставился на меня. Видимо, его мозг отказывался верить, что кто-то посмел вмешаться.

— Ты кто такой, сволочь⁈ — прохрипел он, и его рука ухватила нож за поясом.

Думаю, он не успел заметить клинок. Он лишь блеснул в лунном свете, и следующее, что увидел Высокий — как его собственная кисть, всё ещё сжимающая рукоять ножа, с глухим шлепком упала на камни. Он замер, глядя на культю, из которой хлестала кровь. Его рот открылся для крика, но звук так и не родился. Моё лезвие, описав короткую дугу, пронзило ему горло. Он захрипел, захлебнувшись собственной кровью, и рухнул на землю, дёргаясь в предсмертных судорогах.

Коренастый, оглушённый ударом о стену, лишь начал подниматься. Он увидел окровавленный труп напарника и меня над ним. В его глазах читался животный ужас. Он пополз назад, бормоча что-то невнятное и пытаясь встать.

Я не стал торопиться. Подошёл к нему, и моя ступня, усиленная Ци, опустилась ему на колено. Хруст раздался оглушительно громко в ночной тишине. Его вопль был полон такой агонии, что даже девушка, прижавшаяся к стене, зажмурилась.

— Нравится? — проговорил я через маску, которая делала мой голос ровным и металлическим, лишённым всяких эмоций. — Ты ведь именно так поступал с другими.

Он что-то пытался сказать, молить о пощаде, но я уже поднял ногу. Второй хруст, на этот раз второго колена, прозвучал ещё отвратительнее. Его тело изогнулось в агонии.

Я наклонился над ним, глядя в его залитые слезами и ужасом глаза. Затем выпрямился. «Спутник Охотника» снова блеснул, на этот раз найдя его сердце. Конвульсии прекратились. Воцарилась тишина, нарушаемая лишь тяжёлым дыханием девушки.

Я повернулся к девушке. Она сжалась в комок, смотря на меня с ужасом, смешанным с облегчением.

— Уходи, — приказал я, не меняя тона. — И забудь всё, что ты видела. Тебя здесь не было. Их здесь не было.

Она, не раздумывая, несколько раз кивнула, после чего быстро поднялась и побежала, не оглядываясь.

Я остался один с двумя трупами. Без всяких эмоций, как мясник, завершающий работу, я обыскал их. В карманах нашлось лишь несколько медяков и потрёпанный игральный кубик. Ничего, что могло бы связать их с Цзинь Тао напрямую. Ожидаемо. Затем по одному, я прикоснулся к каждому телу и отправил их в холодную пустоту моего кольца хранения. Через минуту в переулке не осталось ничего, кроме нескольких тёмных луж на камнях, которые первый же дождь смоет без следа.

Я стёр с клинка кровь и убрал его в ножны. Сердце билось ровно и спокойно. Никакой паники, никакого сожаления. Лишь холодная, безжалостная ясность. Я только что переступил ещё один рубеж в этом мире. И это не отягощало меня, а наоборот, давало ощущение контроля. Я был не жертвой обстоятельств, а стал силой, которая эти обстоятельства меняет.

«Эффективность ликвидации: 98 %. Эмоциональная стабильность: в норме».

Сообщение от Юнь Ли было простой констатацией факта. Ни похвалы, ни порицания. И в этой нейтральности была своя странная поддержка.

Я снял маску и спрятал её в кольцо. Возвращался я также по крышам, ведь тренировку никто не отменял.

Дом встретил меня тишиной и запахом лепестков сушёной лаванды, которую мать развешивала у порога от дурных снов. Все спали. Этот мир, мир простых запахов и спокойного сна, нужно было защищать. И защитить его можно было только силой, без сантиментов.

Я отправился в сарай и снова достал «Живую Карту» Сяо Бай. Теперь, после ночной практики, линии защитных формаций и маршруты патрулей воспринимались иначе. Я мысленно прокладывал путь, представляя, где и как я буду пробираться.

«Оптимальный маршрут проложен. Вероятность успешного проникновения: 67 %. Учти, защита в покоях Цзинь Тао наверняка будет очень сложной. Будь готов к нестандартным решениям».

— А у меня других почти и не бывает. — Усмехнулся я, после чего намазался мазью и, чтобы не беспокоить мать с сестрой запахом, лёг спать прямо там.

Утром я вышел из сарая и первым делом хорошенько помылся, чтобы убрать запах пота и мази. Сегодня тело почти не болело. Лишь лёгкая, приятная усталость в мышцах напоминала о двух сутках бесконечных тренировок.

За завтраком я был спокоен и даже улыбался шуткам А Лань. Мать, конечно, что-то почувствовала и смотрела на меня с тихим беспокойством, но я мягко улыбнулся и попытался её успокоить.

— Всё хорошо, мама. Просто сегодня важный день.

Она кивнула, не спрашивая ни о чём. Всё-таки она была очень мудрой женщиной.

После завтрака я вернулся в сарай, где начал подготавливать всё, что планировал взять с собой. «Шальная Дымка» лежала в кольце, готовая скрыть мою сущность. «Спутник Охотника» был безупречно наточен. Я перебрал свой алхимический набор, убедившись, что все необходимые реактивы и инструменты на месте — никогда не знаешь, что может пригодиться. Мною даже были приготовлены дымовые шашки, на случай, если всё пойдёт наперекосяк и придётся устраивать экстренное отступление.

— Чрезмерная подготовка редко бывает лишней, — заметила Юнь Ли, наблюдая за моими действиями. — Но помни, излишняя осторожность может породить нерешительность. В какой-то момент нужно просто действовать.

— Знаю, — ответил я, ещё раз проверяя все вещи и убирая их в кольцо. — Так что можешь мне поверить, колебаться я не буду.

Наступил полдень. До начала пира в клане Сяо оставалось двенадцать часов. Самое время для последнего акта подготовки — медитации. Мне нужно было привести в идеальный порядок не только тело и снаряжение, но и дух.

Я сел в позу лотоса в углу сарая и погрузился в себя. Ци потекла по моим каналам, ровная и мощная, как вода в горной реке. Я ощущал, как моя энергия, насыщенная после вчерашнего боя и двух дней тренировок, стала плотнее, острее. Внутри Даньтяня «Зародыш Меча» пульсировал в такт моему сердцу, излучая холодную готовность к любому испытанию.

Я отсекал всё лишнее. Страх. Сомнения. Даже ярость по отношению к Цзинь Тао. Всё это было топливом, но сейчас мне нужен был не огонь, а лёд. Я представлял себя клинком — идеально отточенным, без единой зазубрины, без эмоций, без прошлого. Только сталь, воля и цель.

Когда я вышел из медитации, солнце уже клонилось к закату. В доме пахло ужином — мать, чувствуя моё напряжение, приготовила томлёную говядину с кореньями, хотя я и просил её не тратить на меня силы. Я вышел в основную комнату и сел за низкий столик.

А Лань тут же принялась весело рассказывать о каких-то городских сплетнях, пока мама пристально и молча смотрела на меня. Её взгляд, теперь уже не затуманенный болезнью, видел больше, чем следовало.

— Сынок, — тихо сказала она, когда А Лань на мгновение замолчала, — куда ты идёшь? И не говори, что просто за травами. Я вижу это в твоих глазах. Ты смотришь, как твой отец перед уходом в тот последний поход.

Я отложил палочки.

— У меня сегодня миссия по доставке артефакта.

Она медленно кивнула, и на её лице мелькнуло знакомое выражение — боль потери, смешанная с гордостью.

— Я знала. — Она протянула свою исхудавшую руку и накрыла ею мою ладонь. Её пальцы были холодными, но касание твёрдым. — Твой отец говорил: «Сильный не тот, кто может победить, а тот, кто выживет». Ты идёшь по его пути. Я не могу остановить тебя, Хань. Я могу только молиться и верить в тебя. В того сильного мужчину, которым ты становишься.

— Я буду осторожен, — пообещал я, сжимая её руку. — И я вернусь. Обязательно.

— Возвращайся, сынок, — её голос дрогнул, но она улыбнулась. — Возвращайся живым. Это всё, о чём я прошу. А теперь ешь. Тебе нужны силы.

А Лань, поняв серьёзность момента, молча смахнула слезинку и подложила мне в пиалу самый лучший кусок мяса. Этот простой ужин, их молчаливая поддержка и любовь, которую не могли сломить ни бедность, ни болезнь, наполняли меня силой, не уступающей самой мощной медитации.

Когда стемнело окончательно, я в последний раз проверил снаряжение. Всё было на своих местах. Я стоял в темноте сарая, глядя на слабый свет в окне дома, затем глубоко вдохнул и на секунду закрыл глаза.

— Пора.