Путь чести

Глава 8

— Себастьян, если будешь тут спать, то проспишь рождественский диспут. — голос был мягкий, но настойчивый. — Зачем тебе эти проблемы?

Действительно, не стоило шутить с магистром Вительсбахом. Я совсем не хотел провалиться и не получить степень бакалавра. А вот отец точно бы был рад, что непутевый сын вернется домой и наконец возьмется за семейное дело.

Нет уж. Лучше в наемники записаться, а еще лучше не опоздать на диспут, и все сдать.

— Спасибо, Фабрицио. — я разлепил глаза и улыбнулся своему товарищу с медицинского факультета.

Меня медицина не привлекала, но из-за соседства с этим спокойным тюрингцем я и сам стал разбираться в анатомии. Если не сдам и пойду в наемники, точно пригодится.

Тьфу. Чур меня.

Фабрицио сосредоточено собирал гору книг, он был из зажиточной семьи и мог себе такое позволить, на мое счастье. В отличие от нас, медикам в учебе спуску не давали. Студентам его факутьтета читали избранные книги «Канона» Авиценны, сумму из Галена, выдержки из Гиппократа, трактаты посвящённые физиологии, теории болезни и принципов лечения, а также о лихорадках, которые в наше время были ой как распространены. Друг отучился уже сорок месяцев и был уже в одном шаге от такой желанной степени. Испытание перед своим профессором Фабрицио уже прошел и прошел с блеском. А вот общий — в присутствии всех докторов факультета, вызывал у тюрингца неконтролируемую панику.

— Не волнуйся. — я подбодрил товарища поднимаясь с кровати. — Это всего лишь люди. В конце концов представь их голыми и весь их авторитет перестанет на тебя давить. Я всегда так делаю.

Фабрицио заулыбался, видимо моя идея пришлась ему по душе. Тем лучше. Значит сдаст анатомирование без ошибок.

— Ты сам-то готов полностью? — тюрингец натянул на голову модный берет с белым пером. — Как думаешь сдавать?

— С Божьей помощью, конечно же. — хохотнул я. Я совершенно не готовился к своему диспуту. Я абсолютно равнодушен к алкоголю, но вчера… Вчера произошла невероятного вида попойка в одной из таверн недалеко от католического собора Святой Марии. И было совсем не до подготовки.

Да, Эрфурт необычный город. Здесь протестанты и католики, да и прочие религии мирно могли сосуществовать уже почти сто лет. Такая многоконфессиональность давала прекрасные возможности для торговли. А торговлю здесь любили абсолютно все кроме меня.

— Да бога надейся, а сам не плошай. — Фабрицио шутливо поклонился. — Как я тебе? Хорош?

— Ну если хочешь внешностью затмить знания, то думаю у тебя получится. Идея необычная, но может сработать. Мыслишь оригинально. — я захохотал во весь голос.

— Да ну тебя. — отмахнулся товарищ. — Я дал себе обещание, что если сдам сегодня экзамен, то обязательно расскажу Марии о своих чувствах. Верю, что она ответит взаимностью, и мы будем счастливы.

— Дело хорошее, но, во-первых, ты мог сделать это раньше, а, во-вторых, ты еще сдай. А то празднуешь победу, до которой еще далеко.

— Себастьян, ты как крылатый Гермес. Поддерживаешь и отнимаешь надежду одновременно. Нет бы сказать, что все получится.

Я махнул рукой.

— Иди уже. Все будет хорошо. Сегодня я отпускаю с тобой часть своей удачи, а значит все пройдет отлично.

— Так-то лучше. А то пугаешь только. — ответил Фабрицио.

— Я всего лишь рассматриваю все возможные варианты. — улыбнулся я.

— Отпразднуем потом?

— Само собой, друг мой, а иначе зачем придумали экзамены?

— Отлично. Тогда и тебе сегодня успеха, фон Ронин. — бросил Фабрицио уже закрывая за собой дверь.

Голова, что странно, не болела. Да и отполированный железный лист это подтверждал. В отражении улыбался молодой человек с большими карими глазами, стриженными черными волосами, усами и бородкой по местной моде.

Не так уж плохо.

Я улыбнулся и начал натягивать на себя штаны.

Очень кстати, что товарищ решил меня все-таки разбудить, не рассчитывая на мои собственные силы.

Солнца на улице не было. Мелкий снег падал на мостовую. Путь мой пролегал через мост Лавочников, правда мостом это было назвать сложно, маленькой речки с него видно не было, потому что мост был жилым. На его сваях прекрасно стояли обычные дома и сооружение через реку больше походило на обычное продолжение улицы.

— Крендельки! Свежие крендельки! — надрывался мальчишка с деревянным лотком на шее. Я кинул ему медяк и закинул кусок соленого теста в рот.

— Спасибо, малец! — я улыбнулся.

То, что нужно.

Настроение было отличное, через пару дней наступало рождение Спасителя, а в моей семье оно праздновалось очень пышно и с подарками друг другу. По рассказам матери, отец не слишком любил эту традицию с дарением и настаивал на умеренности, но настойчивая француженка убедила его в необходимости приносить радость друг другу.

За высокими домами показался шпиль Купеческой церкви. Настоящей святыни для протестантов. Именно на кафедре этой церкви проповедовал человек изменивший все. Мартин Лютер. Он не побоялся выступить против Папы Римского и перевёл Библию с латыни на народный язык. Перевод реформатора впервые сделал Библию доступной для широких масс мирян, которые до этого не понимали в мессе ни слова. После перевода Лютера люди начали самостоятельно изучать святое Писание и даже толковать библейские тексты.

Мартин опубликовал свои «Девяносто пять тезисов» и начал то, что сейчас называют великой Реформацией. Основной целью его тезисов было показать народу, что священники не являются прямыми посредниками между Богом и человеком, они должны лишь направлять паству и являть собой пример истинных христиан. Смелый священник выступал против непогрешимости Папы Римского, ссылаясь на греческую, то есть православную, церковь, которая также считается христианской, но прекрасно обходится без папы и его безграничных полномочий. «Человек спасает душу не через Церковь, а через веру», — писал Лютер. Я не был хорошим верующим, но его слова отзывались даже в моей душе. И вызывали еще больший интерес к далекой Московии.

Все-таки я нервничал, иначе столько мыслей бы не роилось в моей голове.

Ничего. Не боится только дурак, а смелый человек может держать свое беспокойство в узде. Эти слова сказал мне мой отец. А он как старый солдат кое-что знал о страхе. Кстати, он отступил с увещеваниями о семейном деле перед учебой в университете именно из-за города где проповедовал Мартин Лютер. Мама как настоящая француженка могла великолепно и мягко манипулировать кем угодно.

— Сударь, не хотите ли посетить нашу прекрасную таверну! — зазывала бесцеремонно схватил меня за руку, вырывая меня в реальный мир. — Сегодня три кружки пива по цене двух и вепрево колено в меду за медяк. Такого не у кого нет! Даже ваши жена вас так не порадует! Не проходите мимо!

Предложение заманчивое. Даже очень.

Кренделек упал в бездонную пропасть желудка и исчез там без следа. Фантазия живо нарисовала подкопчённое колено, и рот сразу же наполнила слюна. Но времени на это не было. Я хотел заранее прийти к корпусу, чтобы опросить тех, кто уже сдал к чему быть готовым.

Я мягко освободился от руки и улыбнулся.

— Клянусь честью, сегодня я буду у вас! Но чуть позже. И возьму все в двойном размере. Можете не сомневаться.

— Я рассчитываю на вас, сударь. У вас лицо человека, который держит свое слово. — весело крикнул в спину зазывала.

Снег прохладными каплями оставался на лице. Настроение было все лучше и лучше.

Я свернул на короткую и узкую улочку на дороге к корпусу университета. Улочка была тиха и пуста, только снежок кружился быстрее завывающем в узком месте сквозняке. И вдруг тихий вскрик из-за поворота примыкающей улицы.

Собака что ли подраненная?

Я ускорил шаг и завернул за угол. Дорогу мне перегородили два здоровяка. Я подался назад, а в голове промелькнула мысль о грабителях. Заманивают сердобольных прохожих на скуление собаки. Но предположение было слабым. Здесь не трущобы на окраине, а почти центр города, нет-нет, но стражники здесь проходят. Да и одежда громил не была похожа на дранье лихих людей.

Взгляд быстро скользнул за спины преградивших дорогу, за ними был виден еще один в дорогом красном плаще и черной маске на нижней половине лица. Он крепко держал в захвате вырывающуюся женщину. Тьма подворотни не давала разглядеть больше чем рапира на его поясе.

Насильники? Работорговцы? Похитители?

Ближе ко мне находился настоящий великан. Сломанный нос, щербатый рот, три волосины на огромной голове, а за поясом обитая железом дубинка вышибалы. А вот второй неожиданный встречный вполне мог оказаться дворянином. Аккуратная бородка и подкрученные усы, прямая как жердь спина. На поясе кинжал и рапира. А взгляд как у волка. Этот был, на первый взгляд, самым опасным.

Я обезоруживающе улыбнулся.

— Прекрасный денек, господа. — у меня из оружия был только талмуд по философии в кожаной обложке.

— Не имею чести быть знакомым. — процедил дворянин за спиной лысого громилы. Девушка в руках третьего замычала.

— Да не переживайте, сеньор, небольшая я птица, чтобы расстраиваться от отсутствия знакомства со мной. — я развел руки.

Похитители.

Человек в красном плаще сделал шаг на свет и стало видно дорогое платье девушки. И не самое дешевое ожерелье. Оно осталось на шее, так что сразу было понятно, что троица грабить и насиловать девушку не собирается.

Вот тебе и сходил на экзамен.

— Иди отсюда, пока здоров. — угрожающе промычал гигант.

Я его слов не заметил, и обратился к дворянчику слева.

— Сдается мне девушка не очень довольна вашей кампании, судари милостивые. — девушка согласно замычала, я отступил еще на шаг назад разрывая дистанцию с похитителем что был ближе ко мне.

— Зачем вам это, сеньор? — с нажимом на последнее слово произнес светлоглазый дворянчик. — Возвращаем домой неверную жену. Сбежала с актеришкой. Бросила мужа и больных детей. Семейные разборки.

— Да. Гулящая. — прогремел здоровяк.

— Какая нехорошая женщина. — я покачал головой.

Стало видно юное лицо девушки с заткнутым в рот платком. Она была чудо как хороша. А на лице ее пленителя были видны свежие кровоподтеки. Значит она еще и нашла в себе смелость отбиваться. Браво!

Я быстро просчитал свои шансы. Их не было вовсе. Но бросить смелую девушку теперь было бы для меня ужаснейшим грехом.

— А давайте я вас угощу, — быстро заговорил я, — тут недалеко подают отличное вино и пиво, а уж вепрево колено такое что языки проглотите.

Я заметил, как рука громилы потянулась к дубинке, и резко шагнул вперед просто впечатывая носок сапога в его пах, в этот же момент кинул увесистую книгу в лицо дворянина.

— Оох! — лысый похититель еще заваливался на спину, а я уже подскочил к дворянину вырывая из ножен его рапиру.

Плечо ожгло болью, дворянчик успел выхватит кинжал, и только моя удача спасла от быстрого удара в шею. Я отскочил назад и добавил лысому в лицо ногой. Не нужно чтобы он очухался слишком рано.

— Ублюдок! — тонко вскричал похититель в маске. Девушка в его руках извивалась ужом. — Держи. — он кинул свою рапиру моему светлоглазому противнику.

— Судари. — рапира в моих руках было оружием непривычным, отец больше тренировал меня на родном полуторнике или подаренной новгородским гостем сабле. — А может нам как людям благородным и благоразумным пожать руки и разойтись? Зачем нужно насилие, если все можно решить миром?

Дворянин напротив удивленно вскинул брови.

— Вы отпустите девушку, а я вернусь к своему предложению угостить вас в таверне. Почти Сочельник, господа, зачем так страшно грешить?

Девушка замычала так обреченно, что я без слов понял, она считает меня скорбным на голову.

Дворянин молча начал атаку с прямого укола, рассчитывая, что имеет дело с идиотом, который не умеет сражаться на клинках. Я отбил клинок вниз и попытался сам нанести укол, теперь отступать пришлось уже светлоглазому. Острия шпаг несколько секунд звонко бились друг о друга. Никто не начинал атаку первым.

— Заканчивай с ним! — визгливо вскликнул, державший девушку, бандит. — У нас нет времени.

Противник отбил мой клинок влево и вверх с расчетом нанести быстрый укол в шею, но я просто кузнечиком отскочит на три шага назад. По глазам похитителя я понял, что с таким противником он еще не сталкивался. Следовать правилам я не собирался.

Я дважды добавил в голову громиле, который слабо начал шевелиться в снегу, тот затих.

— Хорошо бьешься. — улыбнулся светлоглазый.

Он мне льстил, но отступать все равно уже было некуда.

В голове молнией промелькнула мысль о том сколько придется упрашивать пересдать диспут, и сколько уйдет на подарки преподавателям.

Но это если выживу.

На снег стекала кровь с моей левой руки.

Атака светлоглазого была стремительной. Я отвел клинок, но чуть снова не пропустил удар кинжалом. Защита, атака, отвести клинок, закрыться от атаки.

Я послал небесам обещание обязательно найти себе учителя рапиры, если выйду живым из этой передряги. От наших тел на морозе шел пар.

Укол, уклонение, защита, снова укол. Противник плел острием смертельные кружева. Я попросту отмахивался своим клинком, чувствуя как покидают меня силы. В похитителя словно дьявол вселился, он, казалось, совершенно не устал, только все больше усиливал напор.

Кончик рапиры распорол мой камзол. Светлоглазый гадко улыбнулся.

Вот сволочь! Не возьмешь меня!

Я сделал выпад. Рапира оказалась в замке кинжала и клинка противника. Я резко расставленными пальцами ударил в светлые глаза нападающего. Да, не очень благородно, но сейчас думать о благородстве было бы смертельным.

Противник взвыл и отмахнулся рапирой, выронив кинжал и держась левой рукой за глаза. Я разорвал дистанцию, а потом резко выбросил руку с оружием вперед, нанося быстрый укол.

«Лучшая схватка это та, которую можно закончить одним ударом» — всегда говорил отец.

Одним не вышло, но думаю он был бы доволен. Острие пробило шею, державшегося за глаза противника, тот хрипя завалился на снег. Я быстро отскочил в сторону и вогнал клинок в грудь поднимавшегося громилы. Делать было нечего, такие люди не остановятся если захотят отомстить. Прости меня, Господи!

Снег усилился, начиналась настоящая метель, редкая в этих местах. Я повернулся к последнему похитителю. Тот ошарашенно смотрел под мои ноги, у которых лежало два бездыханных тела. Девушка в его руках тоже затихла и удивленно смотрела на меня.

Тихо щелкнуло и со звуком выстрела мои ребра с правой стороны ожгло адским огнем.

Не попал!

Я перекинул оружие в левую руку и метнулся вперед, нанося молниеносный укол в лицо бандиту. Рапира в моих руках словно молния прошла выше плеча девушки, пробила маску и вышла из затылка. А я оказался в объятиях девушки.

— Больно… — выдохнул я, оседая на снег.

— Держитесь, сеньор! Прошу вас не умирайте! — девушка вытащила платок и теперь им пыталась перевязать руку.

Глаза мои непроизвольно начали закрываться.

— Не молчите! Скажите что-нибудь!

Я хотел сказать, что не могу дать таких гарантий, что не умру прямо сейчас, но губы словно слиплись. Сознание меркло. В голове стоял непонятный шум.

— Не засыпайте! — девушка трепала меня за щеку и терла снегом лицо. — Как вас зовут? Помогите!!! — изо всех сил закричала она в сторону улицы.

Все-таки учеба — это зло, пронеслось в мной голове.

Не пошел бы в этот университет и не лежал бы истекающий кровью на снегу. Вот тебе и экзамен.

Я улыбнулся. Спасенная была очень хороша. Снег немного заглушил боль.

— Себастьян. Себастьян фон Ронин.

Девушка, размазывая слезы по щекам, удивленно посмотрела на меня и тоже улыбнулась. Боль ушла вовсе. Стало легче дышать.

— А я Виктория.