Путь чести

Глава 20

…— Стоять!!!

Я натянул поводья Хунда, одновременно с тем подняв над головой сжатый кулак. Где-то впереди и в стороне раздались отдаленные гулкие выстрелы, явно непохожие на пищали или мушкеты. Нет, богатый опыт Себастьяна подсказывает, что стреляли небольшие орудие по типу фальконетов — а, учитывая два последующих негромких взрыва, били они чем-то вроде малых артиллерийских гранат.

— Ждем разведку! Проверить пистоли — и кто без брони, срочно облачиться! Да про шлемы не забываем…

Моя же кираса и бургиньот неизменно защищают тело даже на марше — привычка, выработанная фон Рониным годами, и пару раз спасавшая его жизнь в засадах. Да и все четыре пистоля заранее снаряжены и проверены…

Парой минут спустя от следующего впереди дозора отделился одинокий рейтар, направившийся в сторону главных сил эскадрона. На момент орудийного залпа наш авангард как раз и поравнялся с окраиной густой и, как кажется, непроходимой чащи, вдоль которой петляет дорога — резко уходя влево за поворот…

— Господин ротмистр! Впереди большой отряд тушинцев при двух волконеях! Ворой, по всей видимости, не менее двух сотен — и кого-то они ждут, построившись лицом к лесу!

— Понял. Прикажи своему старшому возвращаться.

Посыльный поскакал обратно — а я обратился к замершему рядом Тапани:

— Друг мой, а ты отправь кого из новичков в арьергард к Ушакову. Пусть подтягивается со своими всадниками — нужно обсудить план на бой.

Непривычно сосредоточенный Йоло молча кивнул, а вот немного нервно поерзавший в седле Лермонт осторожно заметил:

— Себастьян, ты уверен, что стоит ввязываться в драку? Все-таки у тушинцев есть пушки — и у них численное превосходство.

На вопрос друга я только покачал головой:

— Уверен. Если ждут кого-то из леса столь большой силой, значит там кто-то из своих — неважно, отряд Орлова или другие служивые, отправленные Скопиным-Шуйским пощипать тылы Сапеги. Своих выручать нужно при любом раскладе…

Не более, чем десять минут спустя весь полуторасотенный эскадрон собрался воедино; боковое охранение, авангард и арьергард я отозвал, организовав короткий совет с офицерами.

— Итак, господа, я предлагаю следующий план действий с учетом численного превосходства противника — и наличия у него двух орудий. Вперед мы пускаем примерно половину рейтар — тех, у кого броня и снаряжение попроще. На эту роль лучше всего подойдут наши новички из детей боярских, кому еще привычнее атаковать без строя. Именно так они и пойдут в бой — разнородной массой в разомкнутом строю, на значительном удалении друг от друга… Этакой лавой. Таким образом, мы сократим возможные потери от гранат фальконетов; предлагаю также детям боярским при сближении с противником использовать, прежде всего, луки. Тогда враг предположит, что по нему ударили лишь служивые московиты… Но рассыпной, развернутый строй передового отряда, который я предлагаю возглавить Петру Ушакову, скроет две крепкие группы панцирных всадников на флангах. На левом крыле в бой поведет соотечественников финнов и прочих ветеранов эскадрона Тапани Йоло — на правом же крыле панцирную русскую кавалерию возглавлю я и Джок. Наша задача — максимально сблизиться с противником, не дав ворам определить нашу численность. Но в упор будем стрелять уже из пистолей! И да, сегодня обойдемся без караколирования — мой отряд, начав обход противника справа, разрядит по одному самопалу в движение, второй же перед самым ударом. Попробуем себя в качестве кирасир… А вот задача отряда Тапани — по возможно более широкой дуге обойти противника слева, зайти в тыл и уничтожить обслугу фальконетов! Наверняка после одного, двух залпов, вражеские пушкари окажутся в тылу ринувшейся вперед конницы Сапеги… Задача всем ясна?

И Джок, и «Степан» лишь молча кивнули — а вот Петр ожидаемо насупился:

— Ради чего в драку лезть с заведомо более сильным врагом? То, что из леса кого из наших тушинцы выжидают — так то они по своей же дурости! Зачем нашим-то на верную смерть в поле выходить, коли в чаще скрыться всяко вернее будет! Чай не зима, не померзнут, и дичи еще хватает!

Прежде, чем я открыл рот для ответа, в этом самом лесу раздались частые выстрелы — вроде и не залпы, но действительно частые…

— Вот тебе и ответ, Петр. Наших из леса гонят на открытую местность преследователи — и судя по всему, они только что вступили в неравный бой с врагом… Если не убрать заграждающий выход из чащи отряд тушинцев, то твои земляки московиты все полягут в этом лесу. Сможешь с этим жить, Ушаков, зная, что мог помочь соратникам, но ничего не сделал, пока их убивали?

Второй сотник эскадрона угрюмо замолчал — и тогда я, посчитав офицерское собрание законченным, зычно возвестил:

— По коням! Приготовиться к бою!

…Скачка на коне перед схваткой — это нечто особенное. Впрочем, на галоп мы еще не перешли, так, быстрая рысь… Но трава под ногами уже сливается в единый зеленый ковер, ветер бьет в лицо, выдавливая слезу — а в груди все бурлит одновременно и от восторга, и страха!

Заприметившие нас тушинцы быстро развернули фальконеты в нашу сторону — но к моему удивлению, вражеский отряд принялся довольно быстро и организованно делиться надвое, оставив крошечную батарею по центру, в разрыве боевых порядков… На мгновение сердце мое екнуло — уж больно все ладно у противника получается! Боюсь, что это какая-то сильно боевая литовская или польская хоругвь — не иначе.

И что самое противное, возможность разделить скачущих вперед лавой детей боярских также на две группы, оставив по центру пустое пространство (дополнительно сокращая потери своих людей), я заранее не обговорил…

Не так и громко пальнула жидким залпом вражеская батарея — но когда гранатные разрывы подняли комья земли под копытами моих рейтар, раня и убивая людей и животных чугунными осколками и «начинкой» из пуль, от пренебрежения к фальконетам не осталось и следа… В отчаяние сцепив зубы, я едва ли не прорычал:

— Горнист! Играй атаку! Переходим на галоп!!!

Над рядами моих всадников поплыла бравурная, задорная мелодия горна — и тут же эскадрон ускорился, переходя на тяжелый галоп! Но и со стороны противника раздался схожий сигнал — и вражеская хоругвь (вон и знамя над головами шляхтичей реет с какой-то птицей на гербе) ринулась в атаку… А минутой спустя раздался второй залп фальконетов.

Несколько мгновений стремительной скачки — и я, вскинув кулак над головой, принялся заворачивать Хунда вправо, уводя за собой отряд облаченных в прочные бахтерецы служивых. На левом фланге точно такой же маневр принялся выполнять и Тапани… А по фронту атаки уже раздались первые выстрелы со стороны литовцев — и практически сразу, в ответ ударил гулкий залп сапомалов детей боярских! Мне осталось только зло скрипнуть зубами:

— Куда так рано, за пятьдесят шагов?! Они же из карабинов били…

Центр заволокло пороховым дымом, и оценить результаты стрельбы с обеих сторон пока невозможно. Но сердце мое неприятно царапнуло, когда всего за несколько мгновений до залпа в первый ряд хоругви выехали литовские панцирники с копьями… Эти тяжелым тараном запросто опрокинут служивых Ушакова!

Кого бы люди Сапеги не гнали из леса, этот «кто-то» здорово насолил гетману, раз тот оправил сюда столь сильный отряд…

— Вперед, ратники, вдоль вражеского строя! Приготовились стрелять! Целим влево!!!

Себастьян амбидекстр — и мне достаточно лишь направить в сторону противника левую руку с пистолем. Впрочем, остальным рейтарам также не доставляет большого труда положить дуло пистоля на сгиб локтя левой руки, которой всадники удерживают поводья…

Гораздо сложнее выполнить задуманный мой маневр, заранее обсужденный уже с Лермонтом. И все же пока что кулак всадников, следующих за моей спиной, исправно вытягивается в линию по три рейтара в ряд, одновременно с тем огибая справа схватившихся тушинцев и московских служивых! И пока что противник не замечает наш маневр…

— Огонь!!!

Не дожидаясь, когда литовцы что-либо разглядят и поймут, я решил действовать на опережение, разрядив первый самопал по врагу! Из-за моей спины стреляет по врагу еще один служивый, а вот рейтар в третьем ряду вынужден ждать ближнего боя…

— Огонь!!!

Не теряя времени, я выхватываю из притороченной слева кобуры второй пистолет — и так же разряжаю по тушинцам, немного ломая первоначальный план на бой… Гремят выстрелы следующих за мой спиной всадников — а литовцы, поняв, что их охватывают и одновременно с тем расстреливают, принялись разворачивать коней в нашу сторону…

— Стой!

Десятка три следующих впереди ратников осаживают коней вслед за мной, разворачивая их к врагу.

— Вои с заряжеными самопалами — вперед!

Всадники, скачущие в третьем ряду по правую от меня руку — и до того не имеющие возможности открыть по врагу огонь, неспешно выезжают в первую шеренгу. Уже направив первый из пары пистолей в приближающегося врага!

— Залп! И сразу второй!!!

Первая шеренга, только вытянувшись прямой линией, тут же окуталась пороховой дымкой — а следом, уже всего с пятнадцати шагов, разрядила по летящим в нашу сторону тушинцам и парные пистоли.

— Сабли наголо — в бой!

Панцирные дети боярские, нетерпеливо ожидавшие этой самой команды, выхватили клинки — и рванулись навстречу литовцам! Заметно прореженным двумя залпами, пришедшимися в упор… И одновременно с тем правый фланг ринувшихся на нас воров выкосил залп самопалов ведомых Джоком служивых! После чего вторая половина моих панцирников врубилась в ряды тушинцев, смешивая и опрокидывая ошарашенного врага…

Сам я в этот раз решил не лезть в рубку очертя голову, оставив подле себя горниста — и пытаясь разобраться, как протекает сражение за клубами дыма… Но все-таки мне удается разглядеть рейтар Тапани, облаченных в кирасы, также успевших обойти сражающихся с левого фланга — и разрядивших при этом в спины литовцев по одному пистолю! Теперь же финны во весь опор скачут к батарее фальконетов, кои спешно разворачивают в сторону отряда Йоло…

Жаркое выходит дело!

…— Голова, там наши всадники атаковали воров, бой идет жаркий! Палят много и страшно, и я видел рейтар в кирасах!

Сбегавший на разведку к границе леса Никола принес радостную весть, буквально окрылившую меня — и подарившую робкую надежду на то, что мы сегодня все-таки уцелеем.

— Это эскадрон Себастьяна фон Ронина — больше в войске князя рейтар нет. Но братцы, мы не можем вот так вот просто выйти сейчас из леса — очень скоро тушинцы, что преследовали нас, пойдут на выручку своим. Слышите, стрельба у засеки стихла? Значит, уже скоро враг будет здесь… Так вот, если на помощь литовцам успеет подойти подкрепление, то они разгромят эскадрон фон Ронина — и нам тогда уже точно не уйти… Но на тропе мы сможем их задержать и нанести серьезны потери! Делаем так — телеги вновь ставим на дорогу, перегружаем в них раненых, вывозим к границе леса. Лошадей, в том числе и освободившихся заводных, также отведем чуть вперед по тропе… Старший над ранеными Никола — и тебе, мой друг, я выделю на помощь еще троих служивых — остальные остаются со мной! Перезаряжаем все пищали и самопалы, в том числе и взятые с черкасов; саму тропу перетянем веревкой, как и в прошлой засаде. Если успеем, еще пару гранат сделаем…

С гранатами ничего мы, к сожалению, не успели. И даже не все оружие перебитых запорожцев собрали и зарядили — в том числе и казаков, расстрелянных при самоубийственной попытке бежать… Но все одно, когда впереди показались первые тушинцы, на девять стрелков, включая и меня (помимо четверых служивых, оставшихся с ранеными, еще двух человек мы потеряли в перестрелке с черкасами), пришлось по пять заряженных и готовых к бою карабинов и мушкетов! Воровские казаки, к слову, были вооружены кремниевыми ружьями…

Учитывая узость тропы, мы расположились за деревьями с обеих сторон у дороги, прислонив к каждому запасные стволы. Причем встали не напротив друг друга: пятеро стрельцов, включая меня, расположились слева от дороги, ближе к выходу из чащи. Оставшаяся же четверка наоборот, удалилась в сторону засеки… Теперь же приходится нетерпеливо ждать, пока враг поравняется со мной — то есть с «головой» засады. Впрочем, пусть тушинцы и не скачут вперед, очертя голову — но идут довольно ходко, и вскоре окажутся рядом со мной. А потому я, достав огниво, уже начал аккуратно высекать искру — пока при очередном ударе кремня об кресало не задымилась сухая трава и береста, сложенная у моих ног в крошечной ямке, закрытой с дороги кустами… Подув на импровизированный трут, я дождался, пока займется береста — а спустя еще пару секунд подпалил фитиль:

— Бомбы метай!

Я первым же и запускаю гранату с дымящимся фитилем в сторону как раз поравнявшихся со мной и сгрудившихся на тропе всадников! Правда, в этот раз те находятся отнюдь не в низине — так что после моего крика ближние ко мне ратники дружно залегают на землю, повторяя мой маневр.

— Раз… Два …

На «три» под отчаянный вопли тушинцев, понявших, что происходит, но ничего не успевших предпринять по обезвреживанию гранаты (разве что рвануться в сторону деревьев, растущих столь густо и часто, что конному никак не пройти), раздался первый взрыв! А спустя еще десяток секунд, практически слитно подорвались еще две бомбы — посередке и в хвосте засады… Ну вот и все! Я вскочил первым, плотно прижавшись к стволу крепкого дуба — и вскинув к плечу заранее заряженный карабин:

— Бей воров! Огонь!!!

Я устало смахнул со лба обильно проступивший пот — в ближнем бою в этот раз не участвовал, но сколько нервов извел, наблюдая за дракой! Дело вышло жарким и крайне напряженным — но сейчас уже все подходит к концу. Понесших значительные потери от наших залпов и оказавшихся практически в окружение тушинцев теперь беспощадно дорубают дети боярские…

К моему удивлению, литовцы не смогли опрокинуть рейтар Ушакова. Петр приказал дать первый залп по лошадям панцирной кавалерии врага — а вот уже второй пришелся в упор по ринувшимся на служивых литовцам! Так что никакого тарана у врага не получилось… Зато расстрел воров и с флангов, и со спины на обхвате моей группой (и отрядом Тапани!) разом сократил хоругвь на четверть! Кроме того, потеряв семерых всадников от выстрелов фальконетов, финны порубили в капусту и пушкарей. После чего ветераны эскадрона ударили по сражающимся литовцам с тыла, рассекая хоругвь надвое клином облаченных в кирасы тяжелых всадников…

— Смотри-ка, Себастьян! Из леса кто-то показался!

Замерший рядом Лермонт указал в сторону тропы, ведущий на выход из лесной чащи — и я с вновь тревожно забившимся сердцем напряженно всмотрелся вперед… Чтобы пару секунд спустя облегченно выдохнуть при виде крупного, рослого стрельца, родившегося в семье Елецкого служивого:

— Свои! Это Тимофей Орлов!

Пришпорив Хунда, я поскакал навстречу старому другу (так-то еще со студенческой скамьи!) и соратнику; тот также поторопил коня — и уже издали закричал:

— Себастьян, за нами хвост! Мы задержали тушинцев на тропе, но скоро они будут здесь! Разворачивай своих!

Я тотчас обернулся к последовавшему за мной горнисту:

— Скорее труби общий сбор!

…С «Тимофеем» из леса вышел всего десяток воинов, включая возниц на двух телегах с семью ранеными, в спешке кое-как погруженных на возы. Из короткого разговора с Орлом я понял, что его стрельцы, лишь недавно переученные на драгун, крепко врезали по преследователям — вначале уничтожив казачий авангард, а после утроив засаду на узкой лесной дороге, стиснутой густой чащей с обеих сторон. Использовав значительное количество заряженных колесцовых карабинов, оставшихся от павших и раненых товарищей (или захваченных в бою), служивые устроили ворам настоящую бойню, пустив в ход и импровизированные гранаты — при этом начисто выкосив голову вражеской колонны! После чего, не дожидаясь, когда основные силы противника подтянуться к засаде, отступили, выиграв для нас столь драгоценное время на расправу с конной хоругвью…

Теперь же десяток уцелевших «ореликов» построился возле фальконетов, изобразив готовность открыть огонь из пушек. На самом деле с заряжанием они действительно худо-бедно разобрались (как никак, принцип практически тот же, что и у фитильных пищалей). Теперь бы вот еще успеть пристреляться к лесной опушке методом проб и ошибок… Мой же эскадрон, сократившийся практически до сотни (все же и бойцы литовской хоругви бились яростно, до конца), построился в три ряда, заняв позиции справа и слева от «артиллеристов».

При этом враг пока что носа из леса не кажет…

Вдруг из-за деревьев выступили какие-то оборванцы в лохмотьях изношенной одежды, особенно прохудившейся на коленях и животах. Однако же при этом они держат в руках карабины… Мгновением спустя я заметил среди них и мужиков в относительно чистой одежде, очень похожей на кафтаны драгун «Тимофея» — а последний, недолго думая, вскочил в седло и поскакал навстречу неизвестным.

Хотя, судя по всему — Орлу выходца из леса еще как знакомы…

Томящее неизвестностью ожидание продолжалось недолго: стрелецкий (или уже теперь драгунский?) сотник вскоре вернулся к нашему строю, подскакав именно ко мне — да при этом сияя, как начищенный серебряный талер!

— Это мои! Донские казачки и несколько стрельцов — я отпустил их, думая, что нас всех добьют. Со мной-то остались только добровольцы… Однако же и те, кто ушел, вернулись к засеке, да постреляли немного по тушинцам, мешая растащить ее… После чего они отступили в чащу — но продолжили следить за врагом. Так вот, воры, завидев дожидающихся их рейтар да при трофейных пушках, трусливо бежали, поджав хвосты! Победа!!!

— И тебя с викторией, друг мой!

Я широко улыбнулся Орлу, чуя при этом, как отпускает дикое напряжение — а тот ответил столь же искренней, открытой улыбкой:

— Себастьян… Как же я рад тебя видеть, дружище!

— Взаимно, Тимофей. Судя по тому, что ты успел рассказать, твои приключения были невероятно захватывающими! Что же, будет о чем поговорить старым товарищам у вечернего костра… А пока, думаю, нам пора хоронить павших — и быстрее уносить ноги. Не то Сапега за нами уже целый полк лисовчиков отправит!