Путешествие на запад

Глава 31

* * *

Все постройки Джан Джаяла поражали воображение неповторимым сочетанием величественности и размаха, с которыми были задуманы и исполнены, и угнетающим впечатлением упадка, который воцарился здесь незадолго до полного завершения строительства. Громадный монастырь-крепость когда-то был центром энленского диоцеза и претендовал на роль резиденции жреческой коллегии, но во время одной из продолжительных и многочисленных войн столицу перенесли из Эктла в Плойш, где она и осталась, и Джан Джаял потерял прежнее значение.

Джел сделал взнос на обустройство обители в половину золотого таргского лара, и ему выделили комнату в странноприимном доме как обычному паломнику. Затем он кратко изложил на листе бумаги свою выдуманную биографию и цель приезда: монах из братства Путеводителей, брат Юрг, бывший в плену у пиратов и в рабстве в Таргене, возвращается обратно в обитель Аршаддам и просит дать ему приют до весны, ибо добраться в зимний год до Аршаддама ему нет возможности, взамен он обещается нести общее для всей монастырской братии послушание, трудиться, где ему укажут и быть по возможности полезным. Бумагу эту он подал секретарю эргра Айгела Кpая.

Однако организация работы с людьми не была здесь поставлена так же четко, как у него самого или у Хапы на Ходжере. Ждать, пока его примет эргр Айгел Край, в первый день ему пришлось до ночи, и все же Джел ушел ни с чем. Вначале эргр Айгел просто беседовал со Скеем, потом они обедали, потом вместе пошли на монастырское кладбище, где проторчали до темноты, переходя от могилы к могиле и иногда совершая какие-то обряды, иногда просто разбирая надписи на надгробиях, потом была служба в огромном, пышно убранном и страшно холодном монастырском храме, которую любезно предоставили вести Скею - по рангу они с Айгелом были равны, - куда Джел ходил за ними и где зверски замерз. А потом эргр Край уже не принимал.

Следующее утро Джел встретил в узком длинном коридоре перед дверкой в покои настоятеля. Джел сидел на длинной скамье со спинкой, отполированной прежними посетителями до шелкового блеска, и смиренно ждал. Дважды мимо него проходил Скей и только раз Джел видел самого Айгела Кpая, и то - издалека. В монастыре Скей был важной персоной, его всюду услужливо сопровождали, поддерживали под руки, когда он спускался с лестниц, светили лампами на темных участках коридоров, кланялись и с благоговением ловили малейшее пожелание, протягивая за благословением сложенные чашечкой ладони. Когда Скей приближался к покоям настоятеля, Джел тоже вставал и просил благословения. Скей с невозмутимым видом его благословлял. Тем не менее, теперь Джел стал лучше разбираться во внешних проявлениях его эмоций, и догадывался, что Скею здесь не по себе. Прямого отказа в гостеприимстве он, скорее всего, не получил, но сам прекрасно понимал, что два медведя в одной берлоге не улежатся. Задержись он здесь надолго - случится какая-нибудь неприятность. Общаться при посторонних они не могли, пояснить ситуацию в письменном виде Скей не догадался, не захотел или считал опасным. Поэтому Джелу оставалось молча ждать. В его интересах было проявлять терпение, он его и проявлял.

Он полагался на репутацию, которой пользовались Путеводители - монахи-воины с суровых северных границ Белого Энлена. Братство Хранителей не было в особо хороших отношениях с Путеводителями, но, во-первых, с Путеводителями ни у кого не было хороших отношений, а, во-вторых, ни одного монастыря пограничного братства в досягаемых от Джан Джаяла за разумный срок пределах никогда не располагалось, и Джел думал, что там, где нет пищи для вражды, старые обиды помнят не крепко. Звезда Фоа, Ключ-на-Hебеса, хранилась в подземной крипте под храмом, и путь к ней для Джела лежал через Айгела Кpая. Назвавшись Путеводителем, он рассчитывал, что его включат в монастырскую охрану, и, таким образом, добраться до острова или до крипты ему будет легче, нежели метя пол в трапезной или выгребая с конюшен навоз.

Эргр Айгел Край пожелал вспомнить о нем к послеобеденному времени третьего по счету дня. Джела провели через некое подобие караулки, где на него пристально взглянули два богатырского сложения энленца - очевидно, личные телохранители настоятеля. Затем он попал в комнату, где на специальном возвышении, в кресле с подлокотниками, словно на троне, восседал эргр Айгел Край.

Джел поклонился, всем своим видом демонстрируя смирение и уважение. Он достаточно насмотрелся таких поклонов, чтобы изобразить сейчас человека, готового всецело подчиниться воле эргра.

Ухоженной рукой Айгел Край дал ему знак подойти ближе. Он неприкрыто рассматривал Джела. Джел сделал вперед несколько шагов и так же прямо посмотрел на наместника. У Айгела Края были разные глаза - один красный, другой серо-зеленый, но, несмотря на эту странность своего облика, он обладал той властной красотой, что считалась в Таргене и Энлене признаком хорошей породы, - чтобы увидеть ее, к его лицу надо было всего лишь привыкнуть. Белые волосы его вились частыми мягкими волнами и собраны были на затылке под костяной гребень. Одет он был, на первый взгляд, просто, но Джел оценил драгоценность тканей и ненавязчивую изысканность и чисто столичный аристократизм, сквозивший в мелких деталях и манере себя держать.

Улыбка, которая родилась на тонких губах Айгела Кpая, никак не отразилась в его необычных глазах.

- Господь наш с нами, - произнес он.

Джел отвечал:

- И воля Его среди нас.

- Рад приветствовать в стенах нашей обители путника из самого древнего и прославленного братства Энлена, - сказал Айгел Край. - Могу ли я узнать ступень твоего посвящения, брат Юрг?

- Вторая ступень, эргр Край, - сказал Джел. Hа счастье, ранг посвящения у Путеводителей внешне определялся не по количеству специфических татуировок или сложности клейма, а по набору атрибутов, носимых монахом с собой - книге карт, зеркальцу для световых сигналов, посоху, поясу, нагрудному знаку.

- Ты был храмовым монахом?

- Я служил в торговом конвое, эргр Край.

- Стало быть, ты боевой монах, - задумчиво проговорил Айгел Край. - У тебя есть при себе оружие?

- Мы не пользуемся оружием, эргр Край.

Айгел Край чуть склонил набок голову.

- Говорят, Путеводители - умелые воины. Ты покажешь мне свое умение? - на самом деле это был не вопрос.

Джел пожал плечами. Айгел Край звякнул в колокольчик. Узкая дверца тут же впустила внутрь обоих великанов.

Айгел показал на Джела пальцем.

- Схватите его.

Джел даже не успел удивиться стремительному повороту событий. Привыкнув повиноваться без раздумий, на него кинулись оба. Он легко проскользнул между ними, поставил одному подножку, подправил направление движения второго, повернув его за запястье. Один из красноглазых, падая, сбил с ног другого и они оба оказались на дощатом полу. Первый тут же вскочил снова, второй откатился в сторону, прижимая к животу поврежденную руку.

Айгел Край снова звякнул в колокольчик.

- Достаточно, - сказал он и указал телохранителям на дверь. Потом обратился к Джелу: - Прости, брат Юрг, что я решил проверить правдивость твоих слов, но я усомнился в сказанном тобой, так как ты... ты невелик ростом. Ты доказал мне, что говоришь правду. Скажи, моя охрана действительно так нехороша?

Джел пожал плечами:

- Смотря против кого, эргр Край. Но, если бы я задумал что-то вам сделать, они бы мне не помешали.

Эргра Края едва заметно передернуло.

- Понятно. Долго ли ты рассчитываешь задержаться в нашей обители и почему приехал именно сюда?

Ответы на эти вопросы содержались в предварительном письме Джела, но в повторении уже известного, очевидно, имелся какой-то особый смысл. Джел сдержанно ответил:

- Я хотел бы дождаться начала судоходного сезона. Джан Джаял - самый близкий к гавани Иелло монастырь, мне нет смысла забираться далеко, и ехать потом назад к морю через половину страны, чтобы снова сесть на корабль. Жить в миру, когда есть возможность молиться в веками освященном месте, я тоже не хотел бы.

- Ну, что ж. - Айгел Край задумчиво смотрел на хорошие, шитые на Ходжере сапоги Джела. - Вообще-то, мы не одобряем людей, которые переходят из братства в братство. Как правило, ничего полезного они с собой не переносят - там, где есть поводы для сравнений, возникают и праздные разговоры, и раздоры, и множество сплетен. Посвятивший себя Единому должен быть терпелив, ибо, если он непостоянен в выборе братства, он может оказаться непостоянным в вере...

- Эргр Айгел, я покинул мое братство не по собственному желанию, но по воле обстоятельств, - тихо сказал Джел, опустив долу взгляд.

Айгел Край сошел со своего высокого кресла и обошел Джела вокруг, продолжая оценивающе рассматривать его, и Джел догадался, для чего Айгелу Краю его постамент: наместнику не хватало внушительности среди северных великанов. Эргр Край был меньше ростом, чем даже сам Джел.

- Да, - сказал эргр Край. - И только поэтому я могу сделать для тебя исключение. Но ты должен забыть порядки собственного братства. Не имеет значения, на какое время ты поселишься здесь - ты должен жить по уставу Хранителей.

- Я согласен, эргр Край.

- Примешь ли ты у меня любое послушание, какое бы я тебе ни назначил?

- Приму, эргр Край.

- Хорошо. Тогда ты будешь молчать и не скажешь ни слова никому, пока я не позволю тебе этого сделать.

Джел склонился, пряча за поклоном досаду на лице.

- Ты будешь носить воду с колодцев на кухню и для бань, я позову тебя, когда решу, что можно освободить тебя от запрета. Ступай.

Джел поклонился еще ниже и, повинуясь жесту, выбрался за дверь. Молодец Айгел Край. Вот так он отсеивает мелкую рыбку от крупной. Понятно, тогда, почему прячется Скей. Наверняка, он тоже получил не то, чего желал...

* * *

Эргр Айгел Край не был горячо любим в обители, и его не особенно боялись. Но он был уважаем. Таргское влияние и череда суровых испытаний, с которыми столкнулись Белые области за последние три десятилетия, заставили понемногу меняться уклад жизни не только в городах и замках властителей, но и в таких оплотах седой старины, как монастырь Джан Джаял. Айгел Край был потомком знатного светского князя и свое собственное наследство вложил не просто в казну Джан Джаяла. Выступая как представитель монашеской общины, он вел торговые и посреднические дела с Таргеном и дальним Севером, и, судя по тому, что монастырь не бедствовал, делал это весьма успешно.

Подслушав кое-что из разговоров между несущими послушание в трапезной братьями, Джел задался вопросом: а с чего, собственно, он решил, что Айгела Кpая легко будет одурачить, а Звезду и Камень взять без спроса? В монастыре только на первый взгляд все было просто. Hа самом деле старая обитель надежно охраняла свои тайны. Настолько надежно, что нельзя было заподозрить даже о самом существовании этих тайн.

В священные канонические тексты единобожцев сказания о Небесных Посланниках не входили. Звезда и Камень были святынями единственно братства Хранителей, хотя и почитались другими верующими. Та бутафория, что изображала Звезду Фоа на бархатной подушечке в храме, была выполнена из кости с алмазными вкраплениями. О существовании крипты Джелу было известно от Скея, но как туда проникнуть, Скей не знал. Не знал он и о том, известно ли кому-нибудь еще, кроме Айгела Кpая, как в крипту вообще попадают живые существа, ибо старый храмовый вход, о котором говорил Скей, был ныне заложен камнем, оштукатурен и расписан картинками из житий монастырских подвижников прежних лет.

Ходить к колодцам с двумя деревянными бадьями на коромысле и изредка посыпать дорожку в снегу золой, чтоб не было скользко от пролитой воды, не казалось Джелу такой уж тяжелой работой. Пищу в обители вкушали дважды: утром и на исходе дня. Мылись не все, не часто и не вместе. Две бочки послушнику Юргу надо было наполнить к завтраку, две вечером, и, помимо того, еще большой чан для бани не реже, чем раз в пять дней. Кроме него водоносами трудились еще три человека; назначенный старшим был справедлив и работу распределял разумно, жили в обители не впроголодь, чем Джел, которого все в Таргене пугали голодными северными зимами, был приятно удивлен. Но он носил воду два дня, три дня, десять дней, две декады - он мог носить ее тысячу лет - и ни на шаг не приблизиться к цели. Все вокруг было обычно, размеренная монастырская жизнь текла веками заведенным порядком: встать за половину стражи до рассвета, натаскать воды, отстоять утреннюю службу в храме, пойти на трапезу, сопровождаемую душеполезными чтениями, получить передышку в три четверти стражи, когда монахам положено совершать дневные молитвословия в кельях, натаскать воды, отстоять вечернюю службу, поесть, лечь спать.

Терпение Джела грозило вот-вот лопнуть. Скей не показывался ему на глаза, а Айгел Край изволил и вовсе уехать из обители. Утешать себя тем, что скоро только кошки родятся, да и те слепые, Джелу с каждым днем казалось делом все менее серьезным. Каменная горка находилась за замерзшим озером, устройство для считывания кода с чужого ключа лежало у него в кармане, - настоящий ключ ему достаточно было просто увидеть, - и до обратной стороны Неба - вот, рукой подать. А он каждый день носил воду и не знал, как сдвинуть обстоятельства с мертвой точки.

Проще всего оказалось сохранять молчание - ему просто не с кем и не о чем здесь было разговаривать. Единственным испытанием для его выдержки на стезе великого молчальника служил банный истопник Зут. Он тоже считался пока новеньким, хотя прибыл в обитель месяца на три-четыре раньше Джела. Похвальных отзывов о себе Зут еще не снискал. Он происходил из аристократического рода и был двоюродным племянником настоятеля, поэтому вначале ему определили более почтенное место работ, а в истопники он был разжалован за что-то вроде нарушения субординации. Зут не был мстителен, жаден или зол. Плохо в нем оказалось другое. При весьма своеобразном понятии о смешном он считал себя непревзойденным острословом. Похабные сказки, обидные и грязные шутки, скользкие замечания и намеки сыпались из него, как горох из рванного мешка. То, что никто в монастыре не желает его по доброй воле слушать, нимало Зута не смущало. Он выбирал жертву, цеплялся, как репей, и выдавал по порядку весь свой репертуар. Не попросить Зута заткнуться, Джелу временами было трудновато, однако, до поры до времени он считал его недостойным своего царственного внимания и прощал даже панибратский жест, тычок в спину или удар ладонью по плечу. Но однажды Зут все-таки умудрился вывести Джела из себя.

Как-то вечером их с Зутом, дав им по стеклянной банке, отправили собирать слизняков в подвал. Слизни, которые жили там на стенах, если собрать их несколько вместе и встряхнуть, ярко светились в темноте. Зут был в хорошем настроении и увлекся собиранием слизней. Обнаруживая где-нибудь за огромной бочкой с маслом очередную добычу, он каждый раз восклицал: "Здравствуйте, господин слизнячок!" Когда в банке у Джела было целых шесть слизней, и охота близилась к завершению, Зут вдруг спросил:

- А почему ты не разговариваешь? Ты умеешь?

Джел пожал плечами, не зная, видим ли этот знак Зуту в зеленовато-синем свете баночки со слизнями.

- Умеешь, - понял его Зут. - А почему тогда не хочешь?

Джел поманил Зута пальцем и на пыльном боку бочки начертал: "Эргр не разрешает". Зут хмыкнул и подправил "э" на "а". Получилось неприличное слово, на северном языке означавшее мужеложца.

Джел стер надпись ладонью и направился к выходу из подвала.

- Смотри ты, какой правильный, - пробурчал Зут ему в спину и потопал следом. - Ну и скучный здесь народ. Веселее жить надо!

И, когда возле лестницы Джел наклонился за последним слизняком, Зут с хохотом обхватил его со спины. Была ли это очередная идиотская шутка или реальное посягательство, Джел разбираться не стал. Он мгновенно перевернул Зута через себя, мешком свалил на мягкий земляной пол сбоку от лестницы и наступил ему на плечо.

- В другой раз шею тебе сломаю, дурак, - сказал ему Джел и пошел вон из подвала.

Зут, кряхтя, выбрался из-за лестницы и пополз собирать рассыпанных слизней, сетуя на поганую монастырскую жизнь: ни баб, ни денег, ни вина, ни уважения...

Через три дня в монастырь вернулся Айгел Край и сразу вызвал Джела к себе.

- Почему ты нарушил послушание? - спросил Айгел. - Отвечай.

Джел пожал плечами.

- Так уж вышло, эргр Край.

Айгел Край помолчал, поджав губы, потом сказал:

- Это хорошо, что ты не тратишь слов на оправдание. Но без наказания я тебя оставить не могу. Подумай на досуге, в чем именно ты был не прав.

Джела проводили в угловую комнату настоятельского дома и задвинули снаружи на двери засов. В комнате было холодно. Джел огляделся. Возле стены стояло ложе: деревянная рама с провисшей веревочной сеткой. Поверх лежало шерстяное одеяло и была брошена полулысая от времени шкура непонятного зверя. Кожаный валик, набитый опилками, должен был изображать подушку. Hа краю голого, сожженного то ли алхимическими опытами, то ли долгой службой возле очага на кухне стола, поставлена тарелка с двумя ломтями хлеба и кувшин подмерзшей сверху воды, - надо думать, пропитание на день. Hа аналой возле окна водружена большая книга с углами, обгрызенными мышью. Джел откинул тяжелый переплет и прочел название и эпиграф: "Мастер терпения"; "Для всякого дела нужнее всего терпение. Кархан-Философ". Отлично, руководства полезнее, чем это, для него на сей момент не придумаешь...

Он покачал кровать на шатких ножках - не падает. Спрятал руки в рукава, осторожно свернулся на веревочной сетке, укутался одеялом и шкурой и уставился в заделанное несколькими слоями промасленной бумаги заиндевелое окошко, на которое падала снаружи тень затейливой решетки. Он думал о том, что порывы души угасают с течением времени, стало быть, терпеть долго - вредно.