Путешествие на запад

Глава 1

Часть 1

Ловушка

Быстро темнело. Бесконечный день заканчивался, предстояла невероятной длины ночь.

Устав бродить по беспредельному подвалу, служившему для трехсот с лишним человек временной тюрьмой, Джел вернулся на свое обычное место, лег на пол, накрыл голову тряпкой, чтобы никого и ничего не видеть, и попытался заснуть.

Болело прижженое клеймом плечо. Возились соседи, с руганью отлавливая паразитов. Зловонной сыростью слезилась стена.

Сон не шел.

Держа путь мимо, кто-то пнул Джела в спину костлявой босой ногой. Он не обратил внимания.

Его пнули еще раз и намного сильнее.

- Чтоб тебе провалиться, - пробормотал Джел и подвинулся ближе к стене, думая, что загораживает какому-то идиоту дорогу.

Однако настырный будитель не успокоился. Он присел рядом на корточки, подумал с минуту, снял со стены мокрицу и прилепил ее Джелу на спину.

Секунд двадцать спустя Джел рывком сел и стряхнул с головы тряпку. Возле себя он увидел старейшину диамирских контрабандистов Хапу, лысого, как коленка, с длинным крючковатым носом, совиными желтыми глазами и ртом от уха до уха, в котором была зажата деревянная ложка с обломанным черенком. В одной руке Хапа держал две миски с ничем не пахнущей чечевичной кашей, в другой - вторую ложку.

- Попроще как-нибудь меня поднять нельзя было? - сердито буркнул Джел, сунув руку за шиворот и отыскивая мокрицу. - Уже поздно. Я не хочу есть.

Хапа мотнул головой и досадливо сморщился. Он составил миски на пол, вынул изо рта ложку, послюнил палец, подцепил на него брошенную мокрицу и поднес ее Джелу к лицу.

- Полюбуйся, - сказал Хапа, проводя у него под носом отчаянно перебирающей лапками злосчастной мокрицей. - Даже она более всего на свете дорожит своей свободой. Убедительный пример, нет? Видишь, как извивается?..

Джел сделал попытку стряхнуть мокрицу с хапиного пальца, но тот быстро отвел руку.

- А что у нас делаешь ты? - продолжал он. - Чем занята твоя голова? Днем ты дрыхнешь, ночью дрыхнешь, когда бы я ни посмотрел в твою сторону, я вижу одно и то же. Здорово устроился! Можно подумать, это мне худо будет, если ты на весь остаток своей глупой жизни застрянешь на каторге! Совсем лень заела, да? Тебе не совестно? Подумай, что бы ты сейчас делал если бы не я? Пропал бы. И пропадешь, если потеряешься. Что ты на меня так смотришь, чучело? Грех в семнадцать лет уставать от жизни.

Мокрица замерла у Джела против кончика носа. Он отодвинулся в сторону.

- Убери, - сказал он, глядя на хапин палец. - Пожалуйста.

Хапа прилепил мокрицу обратно на стену и вытер пальцы об одежду.

Джел зевнул, прикрыв ладонью рот, и потер глаза.

- В последний вечер ты можешь оставить меня в покое? - проговорил он. - Ночью не могу спать, потому что во всем городе воют собаки, днем выспаться невозможно, потому что мир полон придурков. Чего ты от меня хочешь?

Хапа подвинул ему миску с кашей, положил хорошую ложку, мгновение подумал и заменил на сломанную.

- Не распускай сопли, а лучше ешь, - посоветовал он, беря на пробу из своей миски паpу чечевичных зернышек. - Жаловаться дома мамочке будешь, если останешься жив. Здесь и сейчас не место и не время. - Он сделал паузу, чтобы прожевать ложку чечевицы и слегка толкнул Джела локтем в бок. - Никому в своей жизни я еще не служил на побегушках. Где тебя так воспитали, что ты принимаешь это как должное? Я, старый, больной человек, бегаю тебе за, простите, жратвой. Куда это годится? Гораздо естественней бы было, если б все происходило наоборот... Другой на твоем месте за одно мое покровительство давно бы для меня, вон, дверь железную ногтями расклепал бы. А ты?.. Если бы я не знал наверняка что Клексихора-Вонючку прикончил не ты, а кто-то из моих засранцев, я давно бросил бы тебя одного. Все равно, проку от тебя как от пробитого горшка. Мне надоело, и я тоже устал. Или ты идешь со мной и будешь делать, что тебе велят, или катись яблочком, куда у тебя получится: на каторгу, на острова к пиратам, на корм людоедам...

- Не надо делать мне одолжений, - поморщился Джел. - Я сам тебя никогда ни о чем не просил.

- Одолжений не надо, а что тогда надо? Смириться и подохнуть? Это недолго, если вести себя так, как ты. Представь, что нет меня. Тебя завтра продают. Ты попадаешь в собственность каких-нибудь соляных торговцев по бросовой цене. Тебя заставят вкалывать, пока ты не протянешь ноги. Заболеешь - тебя прибьют как худую скотину, и сожгут труп в яме для мусора. Надорвешься - уморят голодом, ибо кто не работает, того не кормят, и сожгут в той же яме. Невыгодная перспектива, правда? Другого выбора не существует.

Джел зачерпнул холодной каши и стал молча жевать, искоса глядя на Хапу.

- Я терпелив лишь потому, что нам свыше завещано оберегать сумасшедших, - тихо проговорил наконец тот, постучав себя пальцем по виску. - Чего ты на меня уставился?

- Нельзя?

- Не хами. - Хапа пожевал и добавил: - У порядочных людей таких глаз не бывает. Сглазишь все мои планы на завтра. Лучше отвернись.

Джел дернул плечом.

- Как можно сглазить планы, так вот просто тебя рассматривая?

Хапа, передразнивая его, пожал плечами и скривился.

- А что ты все время допытываешься? Какие тайны, ты думаешь, я от тебя скрываю? Ответы на твои дурацкие вопросы? Ты вообще не должен задавать мне никаких вопросов, это не значится в нашем договоре.

- Запускание насекомых мне на спину в нем тоже особо не оговаривается, но ты развлекаешься помаленьку, - отвечал Джел.

- Где ты набрался этой демагогии? - возмутился Хапа. - Чего ради я с тобой связался? Выполнишь свою часть договора, и - попутного ветра. Иначе я за себя не ручаюсь.

- Hе могу я есть эту бурду, - сказал Джел, бросая ложку. - Не лезет в рот. Нет аппетита.

- Ну, привет, - выдохнул Хапа и забрал у него из рук на три четверти полную посудину. - Все, что ты делаешь - всегда некстати. Подумай хорошенько. Съешь. Завтра придется здорово побегать, день будет трудный.

- Пусть. Мне кажется, я давно умер, и весь этот кошмар вокруг - какой-то недоразвитый загробный мир, - ответил Джел.

Хапа понял его по-своему, охнул и прицелился стукнуть ложкой по лбу. Джел быстро наклонился в сторону, сказал:

- Но-но-но, это уже лишнее!

Хапа мотнул головой и, пробормотав что-то вроде "точно, не в своем уме", стал перекладывать часть его каши в свою миску.

Крошечные окошечки под самым потолком сторожа загораживали на ночь деревянными щитами. В подвале окончательно потемнело. Издалека, но отчетливо, прозвонил несколько раз колокол: в городе отбивали ночную стражу. Из-за квадратной каменной колонны в стороне послышалось бормотание и глухой стук лбов о затоптанный многолетней грязью пол. Из обломков доски адептами Сатуана там был построен алтарь, украшенный лоскутками, обрывками кожи, завязками от одежды и прочей мелочью, которую не жаль на жертву богам. Молились около алтаря, по обычаю, исключительно в потемках.

Хапа старательно работал в темноте ложкой.

- Доболтались, что ночь уже, а о главном я забыл, - послышался его голос. Говорил Хапа с набитым ртом. - Я хотел тебя спросить: ты не подведешь меня завтра?

- Мы договорились уже раз десять, - ответил Джел. - Не подведу. Сколько дней подряд можно уславливаться об одном и том же?

- Столько, сколько мне захочется, - сказал Хапа, прожевав. - У тебя такой подозрительный вид в последнее время, что я совершенно не уверен в твердости твоей памяти. Ты действительно помнишь, как завтра надо будет действовать? Не совершаю ли я ошибки, полагаясь на тебя? И где твоя подружка?

- Шляется где-то, - в темноте пожал плечами Джел.

- Ты меня удивляешь. Чудные завел порядки! Я говорил тебе: этой лохудре с самого начала надо было хвост накрутить. Теперь уже время потеряно.

- Какой бы был смысл? Все равно завтра каждый пойдет своей дорогой.

- Как знать. Мне передали последние новости. Hа рудниках за Двуглавым Хираконом беспорядки среди рабов и населения, так что управляющие оттуда на распродажу за каторжниками не приедут. По моим подсчетам человек сто возьмут завтра в каменоломни, примерно сто пятьдесят отправятся морем в Тадефест, пятьдесят останутся на галерах береговой охраны в порту. Оставшихся человек тридцать-сорок разберут по плантациям. И вот что получается. Хираконских рудников нам с тобой не видать. От каменоломен тебя и себя я откупил. Hа галеры выбирают молодцев ростом головы на две повыше тебя и возрастом лет на тридцать помоложе меня. Hа плантациях в основном работают женщины и малолетки, да и то, только те, у кого срок не больше десяти лет. Тебе с твоей бессрочной каторгой там делать нечего. Мне - тем более. Есть шанс попасть туда у твоей подруги, но я думаю, не так-то просто будет от нее избавиться. Наверняка, в Тадефест отправимся все трое. Конечно, если тебе жаль с ней расставаться, можно взять ее с собой. Это несложно, где два человека, там и третий... Только помни хорошенько: завтра, когда за нами придут, ни на шаг от меня не отходите. Удастся спуститься с перевала неразделенной компанией - можете тогда считать, что оба вы уже на свободе. Завтра на рассвете будет паника, спросонья все станут бегать, орать, может, даже передерутся. Постарайся, глядя на всех, с ума не сходить и ничего лишнего ни себе, ни ей не позволить.

- Непременно, - пообещал Джел. - Какая разница, куда нас заберут - в каменоломни или на соляные копи? В чем принципиальное отличие?

- В каменоломнях ты надорвешься сразу, - качнул головой Хапа. - Тадефест это соляные разработки, а не копи. - Чтобы попасть туда из Диамира, нужно плыть на юг вдоль берега. Примерно на половине пути к Ардану в пустыню уходит цепь мелких котлованов с очень соленой водой. Когда-то там было море, потом берег поднялся, и оно высохло. Это место и есть Тадефест. Каторжники там вычерпывают из котлованов соляной раствор, выпаривают его на лотках и получают соль, которая чище, чем в природных отложениях. Там гиблые места, и кроме человека, на много дней пути нет ни одного живого существа. От солнца и соли люди слепнут и покрываются язвами с головы до ног. Соленая вода разъедает тело до кости во много раз быстрее, чем проказа, и больше трех-четырех лет, каким бы выносливым ни был человек, он там не выживает. Но все же выживает, и, пока здоров, есть возможность побега с караваном или с причалов на соляных складах, где швартуются морские торговцы. Отец моего старинного друга водил когда-то караваны с солью на север, в Эн-Лэн-Лен и дальше, в степи, к границам Вечного Леса. Там за меру соли насыпают меру янтаря и меру голубых сапфиров, и путь туда и обратно занимает почти пять лет жизни... Ты спишь, что ли?..

Джел хотел ответить, что спать теперь долго не захочет, но невдалеке послышался знакомый шум.

Кто-то о кого-то споткнулся, кто-то застонал, кто-то захрипел и заругался сиплым со сна голосом. Джел привстал, чтобы лучше видеть.

Против мерцающего света, падающего через оставленные для вентиляции два крайних окна, зигзагами в его сторону двигались две тени: большая и поменьше.

- Иди, иди, переставляй ноги, - бубнил низкий мужской голос. - Держись, мать, за стену, куда падаешь!..

Джел сел. Сцена эта повторялась из вечера в вечер.

Тени приблизились.

- Притащил, как заказывали, - было сказано уже Джелу, и на колени ему посадили сонную, тяжело навалившуюся на него Ма.

Хапа, двигая вместе с собой посуду, переместился несколько в сторону.

Пошатываясь и без разбору наступая всем, кто лежал по дороге, на разные части тела, большая тень, сопровождаемая руганью, удалилась в темноту.

- Объявился подарочек, - проговорил недовольно Хапа, отсвечивая костровыми бликами на лысом черепе.

Джел потряс Ма и громко сказал ей в лицо:

- Дрянь бесстыжая. Где ты была? С кем? Опять врать мне будешь?

- Сам ты дб... днь... дрянь, - ответила Ма и ткнулась носом Джелу в ухо.

Волосы ее пахли приторно-сладким дымком травки, которую курили компанией из общей трубки, обычно укрывшись в одной из стенных ниш в противоположном конце подвала. Когда Ма долго не появлялась, Джел сам ее там искал.

- Получил? Доволен? - ворчал Хапа, злорадно поблескивая в темноте отражающими свет глазами. Видел он в темноте как кошка. - Предупреждал я тебя, к чему приведут эти ее хождения?.. Побей ее хоть раз. Лучше поздно, чем никогда. Задай ей хорошую трепку, не испугайся бабы раз в жизни!

- Ее нельзя бить, она сказала, у нее будет ребенок.

Хапа фыркнул.

- Можно подумать, твой.

Из-за колонны, за которой молились, на них зашипели.

Хапа на несколько минут умолк, потом сказал неожиданно мрачным голосом:

- Извини. Я не имел в виду...

- Хватит, - раздраженно перебил его Джел.

Они еще помолчали. Потом Джел примирительно попросил:

- Расскажи что-нибудь. Про Север, про Юг, про Великий Лес или про горы...

Хапа ответил не сразу.

- Hе надо мешать Север, Юг, горы и Лес в одну кучу, - сказал он. - Между этими частями мира огромная разница. Hа Севере дикие места. На Юге все по-своему - другие люди, другие обычаи, другие боги. О горах спроси Безмушмашура, он горец, он расскажет тебе лучше, чем я. В Лес же кто ходил - не вернулись. О Лесе никто правды не расскажет... Знаешь, если бы я был твоим родителем, я бы шкуру до пят спустил с твоих учителей. Говоришь, что учился, а сам ничего не знаешь. Государство, в котором ты волей случая оказался - величайшая держава мира, - глаза Хапы опять блеснули желто-зеленым кошачьим светом, но Джел из-за темноты не разобрал, говорит тот серьезно, или издевается.

Хапа продолжил:

- Нельзя с ним сравнивать какие-то пещерные разбойничьи княжества, или царство Ку, где монарх живет на дереве, подобно обезьяне. Или Птор-Птоор, где до появления таргских кораблей плавали по морю в обмазанных грязью корзинах. Тарген Тау Тарсис - Великий Владыка Морей. Белый Энлен, прародина всех народов, не знал морской торговли, и что с ним стало? Он превратился в убогую развалину, доживающую свой век в нищете и невежестве на задворках мировой истории...

Ма шевельнулась и проговорила:

- Вот туда я хочу... в Элен... Нлен.

- Ладно, - сказал Хапа. - Спите оба. Завтра всем нам будет Элен-Нлен.

Во дворе форта вдруг раздался полный смертной муки вопль, раскатистый рык громадного сторожевого зверя, - Джел так и не понял, очень большая собака это, или какое-то другое существо сугубо местного происхождения, - грохот катящихся бочек, шум падения камней. Стража на стенах заколотила в металлические щиты. Послышались крики, топот бегущих ног, свист сторожей. По крикам и стонам похоже было, что зверь кого-то подмял и треплет.

Ма вздрогнула. Хапа нашел в темноте плечо Джела.

- Hа будущее тебе вот что еще скажу, - проговорил он. - Никогда не поддавайся искушению воспользоваться сомнительным случаем. Все в жизни должно опираться на точный расчет и поддержку проверенных людей. Жизнь - злая штука, и ей все равно, живешь ли ты на Юге, в заморских землях Птор-Птоора или в самом распрекрасном государстве мира. Спокойной ночи.

Хапа улегся. Держать Ма Джелу стало тяжело. Он посадил ее на пол. Она тут же мягко повалилась вдоль стенки.

От караульных костров в подвал попадало достаточно света, чтобы, привыкнув, кое-что можно было разглядеть.

Джел долго наблюдал, как здоровенный Друз Вышибала топчется под окном, держа на плечах долговязого Безмушмашура, а тот, прильнув лицом к оконной решетке, рассказывает дюжине слушателей внизу о происходящих снаружи событиях. Желания пойти и узнать причину переполоха во дворе у Джела не появилось.

Становилось холодно. По полу гуляли слабые, но множественные и упорные сквозняки. Стучал у алтаря жрец из арестантов-южан, собирая в ящик под алтарем ритуальные принадлежности - черепки битой посуды, символизирующие жертвенные блюда, и погремушки из долбленых орехов, заменяющие колокольчики.

Джел присматривался к Хапе: спит или притворятся? Похоже, что спит. Очень похоже. Но от Хапы можно ждать всего...

Hа всякий случай он подождал еще минут двадцать. Потом осторожно лег, стараясь не прикасаться к камням пола, еще не согретым теплом его тела, вытащил провалившийся под мышку маленький пеленгатор с часами и встроенным компасом, висевший на лохматой волосяной нитке, одолженной у Хапы. Не снимая нитку с шеи, Джел положил пеленгатор на пол около своего лица, загородил невозможный для этого подвала предмет ладонью, свинтил крышку, включил подсветку и стал рассматривать табло часов и дрожащую стрелку компаса.

Часы показывали 03:17. Это ничего не значило. Здесь, как и на Внешних Станциях наступила ночь, но сутки были на час сорок семь минут длиннее станционных.

Он подрегулировал волновую настройку и вывел стрелку-указатель на пеленг. Стала загораться и гаснуть оранжевая точка на градуированной шкале компаса.

Обстоятельство было из разряда чудес в решете. Hа планете еще не используют энергию пара. А над планетой висит воронка внепространственного перехода. Там, откуда идет пеленг, расположены безлюдные нагорья бывшего Белого Энлена. Однако координат-шифр поступает на волне три тысячи четыреста метров, и замечательно это тем, что волна такой длины на Аваллоне, например, используется обычно для связи с подводными объектами, так как, в отличие от волн более коротких, свободно проходит сквозь воду.

Никаких других следов тех, кто сколько-то тысяч лет тому назад устроил над этой планетой ловушку, не было. Всячески допекая Хапу в поисках зацепок, Джел вытянул из него всего две истории, которые за хвост и за уши, но можно было притянуть к интересующему его делу.

Во-первых, о том, что, когда еще существовали Семь Царств, в Авенгоре объявился некий Небесный Посланник и с толпой фанатиков ушел в пустыню искать загадочный предмет под названием Лунный Камень. По пути они рыли колодцы. Таким образом возникло Семиградье - караванный тракт через засоленную южную пустыню. С того времени прошло не больше двух тысячелетий, но ведь и время возникновения Внешних Станций, а значит, и ловушки над планетой, определено как второе-третье тысячелетие космической эры...

Другая история выглядела следующим образом: "Мой дядя, - рассказывал Хапа, - был помешан на кладах и мечтал отыскать то место в горах, где сто лет назад упало Холодное Облако. Знающие кладоискатели поговаривали, что Облако было целиком из серебра, и оттого не удержалось на небе. Чтобы узнать об этом подробнее, дядя решил разыскать специальную книгу о небесных чудесах. Она называлась то ли "Воин небесного воинства", то ли "Полет небесной колесницы", то ли как-то иначе, не помню. Несколько лет посвятив поискам, истратив уйму денег, дядя ее приобрел. Книга была очень древняя. События столетней давности в нее, конечно не попали, и ни о чем подобном Облаку там не упоминалось. Выяснив этот факт, дядя рассвирепел и устроил "Небесному воинству" публичное сожжение на площади недалеко от нашего дома. Мы с братьями, помню, неплохо повеселились в тот вечер, а у дяди вышли неприятности с городскими властями: пришлось платить штраф за нарушение общественного спокойствия. Тайком от дяди мы стащили несколько обгоревших листов от той книги. Там были какие-то чертежи и карта. Тогда я совершенно не понимал, что это изображено. Сейчас могу сказать, что карта была вычерчена по градусной сетке - так чертят только на Хофре и только морские карты. Hа чертеже же было изображено нечто вроде водолазного колокола, внутри которого помещался человек, - такие приспособления используют для подъема груза с затонувших кораблей. Книгу привезли с Севера, она была списком с оригинала, хранящегося в одной из древних энленских монастырских библиотек. О каких небесных чудесах шла речь в той книге - мне неизвестно. Судя по чертежам, скорее уж чудеса были подводными. Тем не менее, это единственная история, которая так или иначе связывает меня с событиями небесного происхождения".

Делать из этих историй какие-либо выводы Джел поостерегся. Когда у Хапы разыгрывалось воображение, он рассказывал и не такие сказки. Но других источников информации Джел не имел.

Он взглянул на пеленгатор. Точка загоралась и гасла. Стрелка указывала на северо-запад.

Он разрегулировал настройку и на всякий случай поднял голову и огляделся. За ним никто не подсматривал. Хапа спал.

Несколько человек под окном были заняты своими делами.

Джел спрятал пеленгатор за пазуху, спиной прислонился к широкой спине Ма и закрыл глаза.