Пургаторий

Глава шестая. Келвин

Давайте начистоту: мы должны были умереть в своей самой первой битве, но мы выжили только благодаря нашим сверхспособностям; каждая последующая битва становилась всё тяжелее и тяжелее. Удивительным было ещё то, что инопланетные трупы с предыдущего сражения куда-то исчезали, несмотря на то, что следующее сражение происходило в том же самом месте — на объекте «Грязь»; кто-то определённо прибирался на этом поле.

Я наконец-то начал осознавать, что происходит во время битвы. Я начал полностью сосредотачиваться на своих задачах. Задач, на самом деле, было немного, учитывая, что девяносто процентов времени весь наш отряд отсиживался в окопе. Я тоже стал отсиживаться в окопе, дабы не нарваться опять на что-нибудь; хотя, я понимал, что мне ничто не может навредить.

Почти все сидели на своём месте, кроме Бильге, которая постоянно бегала туда-сюда как угорелая; и да — она действительно делала очень солидное количество фрагов; в смысле, бо́льшую часть врагов уничтожала именно она. Я боюсь представить, сколько ей приходилось учитывать случаев; ведь если она говорит правду насчёт своей способности — это значит, что каждый раз я вижу её финальную победную попытку.

Она выглядела невероятно напряжённой; мне было её ужасно жаль. В принципе, ей и не нужно спасать абсолютно всех — лишь защитить достаточно бойцов, чтобы мы одержали победу; но самое главное — не допустить смерти Дуанте, нашего воскресителя; однако, как я понял, он тоже способен о себе позаботиться.

Иногда, под конец битвы, я вылезал из окопа и выходил в открытый бой; первые несколько ранений причиняли огромную боль, а затем я переставал что-либо чувствовать; мои раны быстро заживали после битвы и даже во время неё. Бильге же, в свою очередь, ранений практически не получала, но сколько ей пришлось перетерпеть ранений в предыдущих попытках — известно только ей одной.

Воевали мы, однако, не только против крыс-гуманоидов. На вторую битву против нас были тигры-гуманоиды, на третью — носороги-гуманоиды, на четвёртую — медведи-гуманоиды; противники становились крепче, а наше снаряжение становилось всё менее актуальным и более бесполезным. Враги всё чаще проникали к нам в окопы и рвали на куски бойцов отряда. Неужели это очередное испытание? Может, мы всё ещё в симуляции? Откуда здесь земные животные? Никто из нас не знал.

Несмотря на то, что битвы становились тяжелее, нам очень помогало то, что Дуанте время от времени воскрешал членов отряда прямо во время битвы; теперь, когда куратора с нами не было, он не стеснялся пользоваться этой своей способностью.

И такова была наша рутина: битва заканчивалась, Дуанте воскрешал усопших товарищей, мы с Бильге шли на разведку в пещеры, а затем вновь встречались с остальными, летели обратно в казарму, мылись, ужинали, спали, с утра завтракали и снова в бой. Иногда мы сначала ужинали, а потом мылись — каждый сам решает, как хочет.

Сейчас как раз был конец четвёртой битвы; честно говоря, я уже растерял тот самый энтузиазм, что был у меня в начале. Я действительно не так себе представлял пребывание здесь; всё это начало казаться абсолютно бессмысленным и не имеющим конца.

— Напомни, зачем мы продолжаем это делать? — спросил я у Бильге, уже после четвёртой битвы.

— Хочешь сбежать? — спросила она.

«Вот это было резко», — подумал я.

— Ну, так, не знаю. — Я пожал плечами. — Мне плевать.

— Сейчас нас опять отправят в разведку — мы можем использовать этот шанс, чтобы дезертировать.

Неужели она это серьёзно? Если мы дезертируем — нас убьёт Рен, когда поймает. С другой стороны, у нас есть сверхспособности — это наш шанс выкрутиться; если, конечно, как я уже говорил, наши способности — это не секретная правительственная разработка.

— Ты точно хочешь это сделать? — спросил я.

— Да, определённо, я уже не могу, — устало ответила Бильге. — Меня просто заебало тут сражаться.

— И что, мы потом будем жить на этой планете?

— Всяко лучше, чем бесконечно воевать. Не факт, что нас потом после службы освободят — никто из отправленных рабов никогда не выживал здесь, судя по всему.

— Ты считаешь, что нами хотели пожертвовать в первой же битве?

— Это очень вероятно.

«А ведь верно, — подумал я, — если нами хотели пожертвовать, то какое им до нас дело?».

— Значит, мы валим? — спросил я. — Одни?

— А что?

— Мы не возьмём с собой остальных?

— Ты хочешь у них спросить?

— У одного человека — я ему доверяю. Он нас не сдаст.

— Кто?

— Наш воскреситель — Дуанте.

— Этот взрослый ботаник? Ты и вправду ему доверяешь?

— Я с ним почти не общался с турнира, но знаю, что он не стукач. Просто чувствую.

— Тогда валяй — поговори с ним.

Я подошёл к Дуанте, который как раз закончил воскрешать погибших товарищей.

— Эй, Дуанте!

— О, Келвин! Наконец-то решил поговорить? Как тебе тут воюется? Тяжело? — весело спрашивал Дуанте с такой интонацией, будто мы тут просто дрова колем.

— Слушай, я не могу больше, — сказал я ему. — Я хочу свалить отсюда.

— Значит, ты нас бросаешь? — Дуанте явно расстроился. — Ну, что ж, хотя бы твоя подруга с нами останется. Погуляешь, подумаешь, потом вернёшься — я замолвлю Рену за тебя словечко.

— Она тоже валит со мной.

— Вы… вы хотите свалить вдвоём? — У Дуанте сменился тон. — Как мы без вас справимся? — Честно говоря, я был оскорблён тем, что он явно посчитал способность Бильге полезнее моей.

— Я потому и подошёл, чтобы спросить тебя, — сказал я. — Может, ты сбежишь с нами? То есть не только ты — вообще все вместе; весь отряд. Как относишься к этой идее? Сбежим и построим своё общество здесь, на этой планете; всё равно мы все умрём.

Дуанте призадумался на несколько секунд, оглядел остальной отряд; наверняка, он знал, что им очень тяжело. Затем он посмотрел в небо.

— Я не могу, — ответил он. — Даже если весь отряд согласится дезертировать — я останусь. Я не могу бросить это; я буду сражаться, пусть даже в одиночку.

Я крайне удивился:

— Ты ведь смертный. Погибнешь и всё.

— Потому я и надеялся на вашу помощь. — Дуанте взглянул мне в глаза. — Вы спасаете меня, а я спасаю всех остальных — всё просто.

— Какая тебе выгода из всего этого? — спросил я.

— Если я буду служить — власти не станут преследовать мою сестру, — ответил Дуанте.

И тут я осознал, в какой ужасной ситуации он находился.

Дуанте продолжил:

— Келвин, нам осталось всего шестнадцать битв; если мы сможем это сделать, то нас всех отпустят. На свободу. Понимаешь? Мы выполним свой контракт. Наши способности — это дар божий. Мы станем первыми посланными гладиаторами, которые выполнят свою миссию успешно.

— Откуда тебе всё это известно? — спросил я.

— У меня есть связи на верхушке.

— Может, тогда скажешь, что ты знаешь об этих способностях? Откуда они взялись?

— Я понятия не имею. Я просто был уверен в себе и в своей способности, когда прибыл сюда. К сожалению, дело оказалось тяжелее, чем я думал, но вы — вы показали мне, что у нас есть шанс.

— Ты рассказал о нашей общей цели остальным членам отряда?

— Нет, — ответил Дуанте. — Думаешь, пора? — Это было неожиданно для меня; такое решение должно стоять за лидером, а не за мной, но Дуанте ожидал от меня ответа — я не мог промолчать.

— Да, я думаю, что пора, — согласился я с ним.

Дуанте вышел и сделал объявление всему отряду, рассказав, что происходит; он рассказал о том, что мы должны пережить ещё шестнадцать битв. И когда мы их завершим — мы станем свободными людьми; нас отправят домой.

Я и Бильге в очередной раз отправились на разведку. Пока мы шли, серые тучи сгустились, и начался сильный дождь. Добравшись до пещер, мы их осмотрели и решили сделать небольшой перерыв, чтобы переждать непогоду.

Мы стояли внутри второй пещеры и наблюдали объект «Грязь» в двух километрах от нас: равнину заливало дождём, а травяное море переливалось от сильных порывов ветра. Издалека было видно, что наши товарищи вызвали вертолёт заранее, дабы спрятаться от ливня, но улетать не спешили — они ждали нас и окончания осадков. Снаружи было шумно, однако в пещере было на удивление тихо, и речь была слышна отчётливо.

— Значит, ты решил остаться? — спросила Бильге, её голос раздавался эхом по всей пещере. — Что тебе сказал Дуанте?

— Он сказал, что если дезертирует, то власти найдут и убьют его сестру, — ответил я. — По крайней мере, именно так я понял.

— А если он умрёт в бою во время службы?

— Честно говоря, я не спрашивал. — Я пожал плечами. — Я думаю, она останется в живых, если её брат реализует себя как расходный материал.

— Так давай забьём на Дуанте; если он не хочет, чтобы его сестра погибла, — пусть сам и умрёт. И вообще пусть все умрут. А мы свалим.

Я не мог поверить своим ушам. Неужели Бильге настолько эгоистична?

— Ты не хочешь вернуться на Землю? — спросил я.

— Мне там делать нечего; у меня нет друзей, нет семьи — меня ничто там не держит.

— А что случилось с твоей семьёй? — спросил я.

— С моей семьёй? — Она нахмурилась.

— С твоей, — сказал я.

Бильге покачала головой:

— У меня нет семьи.

— Когда-то должна была быть.

— Моя семья умерла, — твёрдо сказала она.

— Расскажи, как это случилось.

— Ты знаешь не хуже меня, — процедила она со злостью сквозь зубы.

«Что? — подумал я. — Откуда я могу это знать?». В досье не указываются такие подробности, как сведения о семье.

— Я ничего не знаю о твоей семье, — сказал я.

— Что? — вопросила она.

— Я не знаю ничего о твоей семье, Бильге, — повторил я.

— Не может быть.

— Ещё как может, — сказал я.

Бильге глядела на меня, нахмурив брови, будто сканируя моё лицо. Затем она посмотрела в сторону в задумчивости, после чего она вновь посмотрела мне в глаза.

— Я случайно сожгла дом, пока мои родители были внутри. Затем меня нашли полицейские; никто не смог доказать мою вину, ведь я была совсем маленькой. Я стала сиротой, и меня отправили в качестве рабыни к одному извращенцу, — рассказала она. — Тебе не стоит знать, что со мной было. — Последнюю фразу она произнесла уже с, ну, уж слишком явно наигранным пафосом.

— «К извращенцу»? — ухмыльнулся я. — «В качестве рабыни»? Он тебя насиловал?

— Да-а-а… — Она поморщила лоб.

— Но ты же говорила, что ты девственница.

— Я пошутила, — сказала Бильге; её серьёзное выражение лица резко исчезло, и она усмехнулась: — Ты прикалываешься надо мной?

— В каком смысле «пошутила»? — спросил я. — Ты не девственница?

— Я девственница. Я выдумала всю эту историю. Не еби мозги — ты ведь знаешь, что это неправда.

— Конечно, я знаю, что это неправда, — сказал я. — Расскажи, что случилось на самом деле.

— Да, господи, чёртовы предки заебали.

— В каком смысле? — спросил я.

Бильге вздохнула и продолжила рассказ:

— Они хотели меня отправить в университет, а я любила играть в видеоигры целыми днями и смотреть аниме. Они же богатые — почему они не могли меня просто содержать?

— «Богатые»? — спрашиваю я. — Насколько богатые?

Бильге опять на меня взглянула так, будто я сказал что-то не то.

— Ну, — говорит она, — у них огромный особняк, три автомобиля, вертолёт, яхта, да много чего ещё.

— А чем они занимаются?

— Сам как думаешь?

— Мне-то откуда знать?

— Ну, ты ведь… эх, забей, — Бильге покачала головой. — Я не имею ни малейшего представления чем родители занимались. Я тогда была ещё тупее, чем сейчас.

Я ей кивнул, чтобы дать понять, что выслушал её; хотя, это могло выглядеть, как согласие с тем, что она тупая, но было уже поздно.

— Хорошо, родители тебя заебали, — сказал я. — А что ты сделала потом?

— «Что они сделали потом» — вот главный вопрос.

— Что они сделали?

— Выгнали меня из дома; типа, «иди побомжуй малость — может, чему научишься».

— Жестоко.

— Ещё как, — кивнула Бильге.

— И чем ты занималась?

— Потом я гуляла, голодала. Дошло до того, что я решила пойти в армию. Думала, там хорошо — бесплатная еда.

— И как тебе армия?

— Пиздец вообще полный, но отказываться было уже поздно: в тот момент шла война — там я и узнала, что у меня есть сверхспособность.

— А как ты стала рабыней?

— Я дезертировала, а потом меня поймали, но я не стала сопротивляться; я подумала: «А может, мне и стоит немного побыть рабыней? Как-никак, но тоже бесплатная еда».

— Бесплатная — это сомнительно, — сказал я. — Вообще-то рабы работают, если ты не заметила.

— Не знаю, короче. — Бильге явно уже осточертел этот разговор.

— Как это «не знаешь»?

— Короче, мне пофиг. — Она выдала кислую мину, сложила руки, прислонилась к стенке пещеры и отвернулась от меня.

Она глядела вниз.

— Как тебя зовут? — очень тихо спросила она.

Вопрос заданный Бильге мне показался крайне неожиданным и нелепым.

— В смысле? — удивлённо спросил я.

— Знаешь такого человека, его зовут Келвин Горрети?

— Ты со мной говоришь?

— Я говорю с тобой, — сказала Бильге, будто обращаясь к кому-то в темноте. Не знаю, может, она говорила с какой-то пещерной мышью. Она продолжала смотреть во тьму.

— Меня зовут Келвин Горрети, — ответил ей я на всякий случай.

— Ну и зачем ты задаёшь такие вопросы?

— Какие вопросы? — спросил я.

— Забавно, — сказала она. — Ты продолжаешь отрицать; наверное, это значит, что я ошиблась.

— Что ты несёшь? — спросил я.

Она резко обернулась и злостно крикнула:

— Я не с тобой говорю! Заткнись!

Бильге вела себя крайне чудаковато. Зачем я с ней вообще общаюсь? Может, я такой же дебил, как она?

Наконец-то ливень прекратился; мы тут же двинулись в сторону поля. Как же было приятно сразу залезть в вертолёт, когда мы туда дошли. Объект «Грязь» на этот раз полностью оправдывал своё название.

Мы прибыли в казарму. На ужине Бильге сидела рядом со мной; нам подали макароны с тушёнкой и хлебом. Это, конечно, не пятизвёздочный ресторан, но вполне съедобно.

— Как тебе еда? Стоила она того, чтобы не идти в университет? — шутливо спросил я.

— На самом деле я пошутила — я здесь не ради еды, — обречённо сказала Бильге.

— А… тогда зачем ты здесь?

— Я надеялась, что я здесь умру, — сказала она. Её рот скривился, и, неожиданно, у неё потекли слёзы. Она тут же вытерла их тыльной стороной ладони и шмыгнула носом, но я успел это заметить.

Впервые за всё наше пребывание здесь, мне её по-настоящему стало жаль. Не понимаю, почему Бильге хочет умереть; сколько бы я её не спрашивал — она не давала вразумительного ответа. В её жизни всё было хорошо, в отличие от меня, но она пошла дорогой саморазрушения. Зачем ей это? В итоге я понял одну вещь — она бы уже давно умерла, если бы не её сверхспособность.