Пургаторий

Глава пятнадцатая. Келвин

Наступило утро среды; Бильге лежала рядом, прижавшись ко мне. Я проснулся; спалось мне, как ни странно, не так уж плохо, учитывая, что она лежала на мне всю ночь и пахла спиртными напитками. Меня словно успокаивала мысль, что со мной лежала именно она.

— Бильге… — сказал я.

— М? — очнулась она.

— Убери руку.

— Ох… бля-я-я… — Бильге убрала руку; я тут же обернулся к ней.

Мы смотрели друг на друга, лежа под одним одеялом.

— Мы трахнулись? — спросила она.

— Сегодня мы стали ещё ближе к этому.

— Ну и что теперь?

— Давай, иди сюда, — сказал я и приобнял её.

— Ох…

Не знаю, что на меня нашло, но я подумал, что самое время попытаться сделать это; я наклонился к ней и принялся целовать её шею — она глубоко вдохнула.

— Что ты делаешь? — спросила она.

Я решил промолчать; она задержала дыхание, а потом я услышал, как она громко сглотнула слюну.

— Эй… — прошептала она.

Я продолжал делать то, что мне хотелось делать — продолжал обнюхивать и целовать её шею.

— Хорош! Всё! — крикнула Бильге, оттолкнувшись от меня и свалившись на пол.

Она поднялась на свою кровать; на ней было лишь нижнее бельё. Я приподнялся и присел напротив неё.

— Ты что делаешь?! — спросила она.

— А что не так? — спросил я. — Почему ты постоянно меня отвергаешь?

— Ты идиот! Кто тебе разрешил меня лапать?!

— А кто тебе разрешил меня лапать?

— Когда я тебя лапала?

— Сегодня ночью. Ты не только меня лапала, но даже поцеловала в шею.

— Ты дурак! Я была пьяная.

— Да какая разница?

— А то, что пьяные люди порой делают всякую хрень. Не смей больше ко мне прикасаться!

— Да что с тобой такое? Что тебе будет, если я прикоснусь к тебе?

— Мне как-то странно от этого.

— Что тебе странно? Ведёшь себя так, будто ты реально моя сестра.

Бильге, молча, присела на свою кровать; несколько секунд мы смотрели друг на друга.

— Келвин… — сказала она.

— Что такое?

— Не понимаю, почему ты считаешь, что это нормально.

— Это нормально.

— Нет, это не нормально, Келвин; я не готова к такому. Да, пару раз я, может быть, позволила себе распустить руки, но это было спонтанно; я ошиблась.

— А что не так? Что тебя смущает? Давай напрямую.

— Келвин, я понимаю — ты не хочешь принимать меня как сестру; это жестоко с твоей стороны. Но пойми же — я не могу трахаться с парнем, с которым росла всю свою жизнь.

Я просто был в изумлении; да она чокнутая. О чём она толкует?

— Не неси чепухи, — сказал я. — Мы не росли вместе.

Бильге расширила глаза.

— Келвин Горрети, — сказала она.

— Что?

— Твою мать зовут Вивьен Горрети.

«Что?! Откуда она это знает?!». Даже если она и читала досье — этой информации в нём быть не могло; и я никому об этом не говорил.

— Откуда ты об этом знаешь?!

— А твоего отца зовут Серхан.

Она опять была права.

— Откуда?! — снова спрашиваю я.

— Назови фамилию твоего отца, — холодным тоном сказала она.

— Его фамилия — Башаран… — сказал я и тут меня как молнией ударило.

Досье, Бильге Башаран. «Не может быть… она… она — моя сводная сестра?!». Я не понимал, что происходит.

— Ну? — говорит она. — Мой отец.

— Как… как это может быть?

— Очевидно у тебя проблемы с памятью; или ты меня не узнал.

— Я тебя узнал, — вдруг вспомнил я. — Я узнал с самого начала; просто что-то меня останавливало от того, чтобы я об этом… — Я потерял дар речи.

— Забавно, а я ведь реально однажды почти поверила, что перепутала тебя с кем-то; ещё тогда, в пещере. Но не может же быть два таких Келвина Горрети, правильно? Честно, я постеснялась спрашивать.

— Нет, я точно тот самый Келвин Горрети, — ответил ей я. — Ты не ошиблась; я твой брат.

— Значит, ты меня всё-таки помнишь?

Я действительно помнил всё. Когда я был совсем маленький, моя мать вышла замуж за турка по имени Серхан; у него была дочь по имени Бильге, которая была меня на два года старше. Мы с ней жили как брат и сестра в благополучной семье, увлекались видеоиграми. Когда мне было семнадцать лет, моя девятнадцатилетняя сестра добровольно отчислилась из университета и пришла домой, а затем целыми днями сидела за компьютером; она наотрез отказывалась восстанавливаться, либо поступать куда-либо снова — её отец был недоволен и вскоре решил, что ей пора преподать урок — он выгнал её на улицу. Конечно, он надеялся на то, что она вернётся и попросит прощения, согласится снова куда-нибудь поступить; однако она не вернулась…

— Я помню, Бильге, — промолвил я. — Я помню тебя.

Она, молча, кивнула.

— Вот только не пойму, — продолжил я. — Как я мог забыть?

— Тебя контузило гранатой, — предположила она.

— Нет, невозможно; я точно помню, что не отдавал себе об этом отчёта ещё до нашей первой битвы — до того, как меня контузило. Граната здесь не причём — я уверен на сто процентов.

— Тогда я не знаю; да и мне как-то похрен — вспомнил и ладно. Ты точно не придуриваешься?

— Нет, — ответил я. — И я постараюсь выяснить, почему это произошло.

— Так ты признаёшь меня сестрой?

Я кивнул; в ответ, она улыбнулась.

Мы оделись и вышли из номера; было очень тихо. Мне всё ещё было не по себе из-за этого казуса. Удивительным было ещё то, что, как парадоксально не звучало, удивлён я не был — будто уже заранее знал об этом.

Когда мы спускались вниз, чтобы позавтракать, мы неожиданно наткнулись на Кусрама и членов нашего отряда в вестибюле.

— В чём дело? — спросил я.

— Они ищут тебя, — сообщил Кусрам.

— Кто ищет?

— Альянс.

— Альянс? — переспросил я. — Почему?

— Хотят получить свою способность обратно.

«Мою способность? Откуда они знают? Почему „обратно“?».

— Что за способность? — спросил я. — О чём вы?

— Способность воскресителя, — ответил кот.

— «Способность воскресителя»? Вы что? Дуанте был нашим воскресителем.

— Келвин, прекращай, — сказал Кусрам. — Понимаю, ты хотел его выдать за воскресителя, но это не прокатило; удивительно, что я тебе вообще поверил — он ведь умер так легко и быстро. Мы даже отвезли его труп на то поле, но EWA распознали ложь, когда его осмотрели.

— Погодите, нет, не может быть. У Дуанте были способности — спросите у других.

В разговор встрял Говард:

— Да, Келвин прав — нашим воскресителем был Дуанте.

Кусрам явно удивился тому, что сообщил Говард.

— Келвин, — сказал Кусрам, глядя на меня. — Ты ведь Келвин Горрети, так ведь?

— Да, — ответил я.

— И ты хочешь сказать, что ты никого не воскрешал?

— Нет, я просто был очень живучим и регенерировал быстро.

— У всех воскресителей есть повышенная живучесть и регенерация — это естественно. Если бы воскреситель умирал так же быстро, как и все остальные, какой тогда в нём смысл?

Я был в шоке. «Как это может быть? А кто же тогда Дуанте? Откуда у него эти способности?».

— Хотите сказать, что я — воскреситель? — спросил я.

— Так и есть, — ответил Кусрам. — Нам прислали твоё имя и фотографию перед боем.

— И что теперь?

— Власти Земли закрыли свой порт; никто не сможет вернуться на Землю, пока ты лично не сдашься.

И тут я опять полностью запутался. «Я — воскреситель?». Вот, значит, откуда у меня была такая уверенность в себе на турнире? А ведь и правда. А это странное чувство, когда я держал Дуанте за руку? Значит, я мог его оживить? Но его труп уже забрали. «Чёрт!».

— Что мне делать? — спросил я.

— Тебе нужно явиться в космопорт завтра утром, — ответил Кусрам. — Только нам нужно им об этом объявить.

Мы отправили сообщение — завтра я вылетаю; один. Это будет индивидуальный полёт; я отправлюсь на Землю и верну Альянсу свою способность. Неизвестно, что со мной будет; возможно, меня убьют.

В честь этого, весь оставшийся день мы с Бильге просидели в интернет-кафе. На прощание мы с ней зарубились в кучу игр, что мы когда-то давно играли вместе. Это наводило на меня воспоминания забытого прошлого; мне пришло осознание того, что я никогда не был одинок в этом деле. У нас с ней действительно было много общего.

Когда мы вернулись в номер под самый вечер, я просто упал на свою кровать; Бильге стояла надо мной.

— Кел, — сказала Бильге.

— Что?

— Я…

Я вопросительно взглянул на неё.

— Как же это неловко… — сказала она.

— В чём дело?

Бильге почесала своё левое плечо от волнения. Через несколько секунд молчания, она сказала:

— Прости меня за то, что я пыталась тебя соблазнить.

— Бильге, нет, — говорю я. — Это моя вина.

— Нет, не пизди! Да, это ты пытался меня трахнуть сегодня утром; это понятно — ты ведь парень. Но это я завела с тобой разговоры о сексе, ещё тогда, в казарме; и это я тебя поцеловала. Я хочу извиниться за это.

— Да за что ты извиняешься?

— За то, что я, возможно, разбила тебе сердце.

— Нет, Бильге, ты не разбила мне сердце; ты ведь моя сестра — мы всегда будем друзьями.

Бильге присела на свою кровать, напротив меня.

— Сводная сестра, — напомнила она.

— И что? — Я поднялся и присел.

— Между сводными братьями и сёстрами порой бывает роман.

— Это странно и неловко. Как ты это объяснишь родителям? Мы ведь росли вместе с самого детства; даже без кровного родства, это как-то стрёмно.

Бильге кивнула:

— Да, ты прав — это стрёмно.

— Давай не будем, — предложил я.

— Знаешь, — сказала она, — а мне как-то грустно от этого. Вот ты только сейчас вспомнил, что я твоя сестра, а я уже успела отвыкнуть от этой идеи; за то время, пока мы находились на этой планете.

— Предлагаешь всё-таки заняться сексом? — спросил я.

— Я не знаю, чего хочу.

Я присел рядом с ней и дотронулся до её плеча.

— Бильге…

— Что? — тихо прошептала она, глядя мне в глаза.

Я потянулся к её губам, чтобы поцеловать, но она отвернулась.

— Я не могу, — сказала она.

Я кивнул:

— Хорошо; я тоже не могу. Я просто проверил, можешь ли ты.

На следующее утро я отправился в космопорт; он был неподалёку от отеля — примерно, в пяти минутах ходьбы. Меня сопровождала Бильге, естественно.

— Кел, — сказала она.

— Не переживай, — говорю я. — Если меня убьют — я пришлю открытку.

— Почему ты согласился?

— Иначе вы не сможете отправиться домой, а Альянс нападёт на эту планету, отправив каких-нибудь огромных меха-рыцарей из аниме, которые уничтожат здесь всю жизнь; и всё из-за дурацкой сверхспособности.

— С чего ты так уверен?

— А с чего бы мне бояться вернуть способность, если это не так?

— Да, блин, не поняла вопроса. С чего ты взял, что они прилетят?

— Потому что земляне создали разумную жизнь на этой планете; они здесь боги и могут сделать с этой планетой что угодно. — Я пошарил у себя в кармане и протянул Бильге деньги, что она дала мне позавчера. — Вот возьми.

— Нахрена мне они? — спросила Бильге.

— А нахрена они мне? — спросил я.

— Купишь чего-нибудь, когда прилетишь на Землю.

— Например?

— Шоколадки какие-нибудь.

— Сомневаюсь, что шоколадки такие дорогие.

— Ну, ещё чего-нибудь купишь.

Я усмехнулся и положил деньги обратно в карман.

— Ладно, — кивнул я.

Попрощавшись с Бильге, я вошёл в космопорт; меня ждал челнок, управляемый роботами.

— Келвин Горрети, верно? — спросил робот, похожий на консервную банку, который встречал меня сразу возле челнока.

— Да, можете поверить на слово.

— Я и был создан для того, чтобы верить на слово.

— Интересно. А паспорт вы не проверяете?

— Откуда у вас паспорт? Вы же гладиатор — ваш паспорт у нас.

— А когда вы вернёте паспорта остальным?

— «Остальные» — это кто? — спросил робот.

«Вот чёрт!». Я забыл, что Альянс не в курсе того, что все остальные члены отряда выжили.

— Остальные… — говорю я, — это те мексиканцы, у которых пограничники украли паспорта. Когда вы им их вернёте?

«Что за бред я несу?!».

— Нам неизвестно ни о каких мексиканцах, — ответил робот. — Зачем кому-то красть документы?

Я подумал и сказал:

— Ну, как зачем? Чтобы их корректировать и нелегально продавать тем, кто хочет въехать в Мексику.

— Какое вы имеете отношение к подобным аферам?

— Я лишь предполагаю.

— И вы обвиняете нас?

— Нет, что вы; я просто… — Я даже и не знал, что сказать. — Я хотел сказать… — сказал, наконец, я, — Что вы, наверное, хотели бы найти тех мошенников и вернуть мексиканцам их паспорта?

— Нас не волнуют их проблемы; мы здесь посланы для того, чтобы доставить вас на Землю.

— Ну, вот и хорошо, — кивнул я. — Доставляйте. — Я был рад, что ушёл от абсурдной темы, в которую случайно вляпался; ну и ещё я отвёл внимание от того факта, что отряд выжил.

— Вы здесь не имеете права отдавать распоряжения, — распорядился робот. — Пожалуйста, пройдите в свою каюту и, нахуй, не высовывайтесь оттуда до окончания полёта.

Что-то меня в последнее время слишком много гнобят; и, всё же, я изо всех сил пытался не расстраиваться, утешая себя своим мировоззрением.

Я прошёл туда, куда меня повёл робот; моя каюта была действительно довольно уютной. И так, мы летим на Землю; что со мной теперь будет — я не имел ни малейшего представления.