Пургаторий

Глава тринадцатая. Келвин

— Во время сражения тебя изрядно потрепало гранатой.

— Это я помню.

— Тебя контузило.

— Возможно.

— И ты считаешь, что с памятью у тебя всё в порядке?

— Ну, насколько я могу судить…

— Тогда, может, расскажешь, когда мы впервые встретились?

— Мы встретились на турнире по Роял-Рэмпейдж.

— …

— В чём дело? Я ошибся?

— …

— Не молчи!

— …

Я проснулся; было раннее утро, Бильге лежала рядом. Мы переночевали в отеле; номер выделили люди из земного посольства. Помимо этого, они забрали нашу экипировку и выдали нормальную, чистую одежду. Через несколько дней мы должны были лететь на Землю. Дело в том, что рейс на Землю происходит лишь раз в неделю — по субботам; мы же обратились в посольство в понедельник, поэтому нам придётся побыть здесь пять дней.

Я повернулся к Бильге. Когда я на неё посмотрел, она ещё спала, но, как ни странно, сразу же очнулась; она, словно, почувствовала мой взгляд.

— Доброе утро, — сказал я.

— Мы трахнулись? — спросила она.

— Нет.

— А чего ты тогда лежишь со мной?

— Я не лежу с тобой, мы на отдельных кроватях.

Бильге посмотрела на промежуток между нами — мы действительно лежали на двух отдельных кроватях.

— А, ну да, — согласилась она.

— Ты что, вчера ходила в бар?

— Не-не-не — просто, когда я просыпаюсь, я немного не в себе.

Люди из посольства для экономии разложили нас по парам в разные номера. Номеров было десять (на девятнадцать человек); одному человеку из отряда пришлось спать… одному; ведь Дуанте был мёртв. Я решил спать в одном номере с Бильге, потому что мы с ней… ну, мы были знакомы, как минимум.

— Бильге, слушай.

— М-м-м? — промычала она спросонья.

— Помнишь, когда мы встретили друг друга?

Бильге случайно цокнула языком, открывая рот, чтобы ответить.

— Да, — кивнула она. — На турнире по Роял-Рэмпейдж.

— Точно?

— Ну, да, — ответила Бильге. — А что? В чём проблема?

— Да ни в чём.

— Ну-ка, давай, будь честен со мной!

— Ну, мне, типа, сон приснился.

— Ох, блядь! — вздохнула она отягощено. — «Сон». Ну, давай, рассказывай.

— Да, ладно, забей.

— Нет, я хочу выслушать — давай рассказывай.

— Да не важно, о чём сон; важно то, что он навёл меня на одну мысль. В общем, меня, вроде как, контузило во время первой битвы; я ведь бессмертен — мои ранения заживают через какое-то время. Знаешь же?

— И что?

— И вот у меня такая мысль: «А вдруг мне всё же отшибло память и я чего-то не помню?».

Бильге пристально взглянула мне в глаза.

— А что ты можешь не помнить?

— Не знаю.

— Ты помнишь своё детство?

— Ну, уж своё детство я вряд ли забуду.

— Наше детство. Мы же с тобой брат и сестра; ты ведь сам объявил об этом в вертолёте. Помнишь?

Я усмехнулся.

— Помню. Ты вставать-то собираешься?

— Давай сначала ты.

— Но я же в одних трусах сплю.

— Я тоже.

— Ой, ладно.

Я встал и начал одеваться; Бильге, молча, смотрела на меня. Мне стало неловко и я начал одеваться быстрее. У меня была обычная бежевая рубашка и джинсы: вся одежда, которую нам выдали, была из местного Сэконд-Хэнда; всем посетителям отеля, так же, выдавали чёрные тапочки. Полностью одевшись, я подошёл к двери и начал искать ключи в тумбочке. Бильге всё ещё лежала в кровати, накрывшись одеялом.

— Где ключи от номера? — спросил я.

Бильге пошуршала; я обернулся.

— Лови, — сказала она и бросила мне ключи.

Я попытался их поймать, но не смог и они упали на пол. Я присел, подобрал ключи, встал и открыл дверь.

— Я оставлю ключи здесь, на тумбочке, — сообщил я. — Хорошо?

— Не понимаю, как мы при таком раскладе не переспали? — спросила она. — Ну, то есть, не в смысле сна, а друг с другом; вряд ли я когда-нибудь пересплю — я слишком нервная, чтобы долго спать.

— Думаю, не стоит — это будет слишком поспешно.

— А может ты всё-таки гей?

— Ну, может быть и так.

Я вышел из номера. Это был огромный, достойный отель, высотой в пять этажей, имеющий концепцию колодца; каждый этаж имел отдельную площадку, а между площадками располагались лестничные марши, обтекающие стены по кругу до самого первого этажа и огороженные перилами. В общем, с любого этажа можно было посмотреть вниз и увидеть огромный вестибюль первого этажа; из вестибюля можно было попасть в столовую, в бар, в лифт, на лестницу, ну и естественно — просто выйти на улицу.

В коридоре стоял Говард и курил сигарету; как раз возле таблички со знаком «Не курить!».

— Откуда у тебя сигарета? — поинтересовался я.

— Стрельнул у соседки, — ответил он.

— У какой соседки?

— Ну, там, утка из номера почти у самой лестницы; она уже ушла.

— В каком смысле «утка»?

— В прямом смысле! Не заёбывай!

«Утка… ах, да». Странно, ни разу ещё в этом городе не видел уток.

— Симпатичная хоть? — поинтересовался я. — Ну, утка.

— Да заткнись ты, — огрызнулся он; меня опять это чуть не взбесило, но я постарался сохранить хладнокровие.

— Почему ты всё время меня презираешь? — спросил я.

— Я не презираю. Просто… — Говард остановился и вздохнул. — Просто ты, сука, меня бесишь своей рожей!

— Может, давай мир? Хочешь — побей меня ещё раз.

— Да я уже знаю, что тебя бесполезно бить; на тебе всё заживает как на собаке. А у меня до сих пор лицо опухшее с того раза.

Я посмотрел на Говарда: у него были мелкие синяки, но я бы не сказал, что его лицо было опухшим.

— Мне кажется, твоё лицо уже зажило, — подметил я. — Чутка синяки есть, но уже более-менее.

— Понимаешь, тут дело не только в этом. Меня избила твоя подруга. И с тех пор я много думал о жизни.

— Хочешь сказать, она направила тебя на путь просветления?

— И не только она, знаешь ли, — сказал Говард; возможно, он говорил о Дуанте или ещё ком-то.

— Слушай, Говард, хочу задать тебе вопрос.

— Ну, давай, задавай.

— Я выгляжу как гей?

Говард осмотрел меня с ног до головы, а затем сказал:

— Ты — самый гейский гей из всех геев, что я когда-либо видел.

— Серьёзно? — удивился я.

— Да.

И тут из номера вылетела Бильге, которая уже успела одеться; на ней была белая футболка и серые шорты — у неё действительно было довольно солидное тело, но, в целом, она выглядела как-то даже обычно. И с чего я взял, что у неё телосложение мужское? Наверное, из-за брони и роста.

— Не пизди, сука! Он — нормальный парень! — завопила она.

«Серьёзно? — подумал я. — Сама же меня назвала геем, а теперь сама же и защищает? В чём смысл?». Видимо, ей просто по нраву ссориться с Говардом.

— О, смотрите-ка, снова пришла защищать свою подругу, лесбияночка? Опять разобьёшь мне ебало? — сказал с издёвкой Говард. — Ну, давай — мне насрать.

— А ну забери свои слова назад, а то я тебе сейчас как уебу! — крикнула Бильге.

— Ну, давай, уеби.

— Ну, вот сейчас и уебу.

— Давай! Не тяни!

Бильге подошла к Говарду — тот, сохраняя спокойствие, затянулся сигаретой и пустил ей в лицо дым, после чего засунул сигарету в рот и проглотил; довольно странный способ избавиться от сигареты. Бильге стояла и злилась, но, через какое-то время, успокоилась и, закрыв глаза, начала яро нюхать сигаретный дым.

— М-м-м. Заебись, — сказала она.

Я подошёл к Бильге.

— Любишь заниматься пассивным курением?

— Начинаю понемногу, — ответила она, а затем вновь открыла глаза.

Говард выдал ей кривую улыбку; однако в этой улыбке не читалось ни грамма страха или доброжелательности.

— Вы, ребята, ебанутые, — сказал Говард.

— Ну и что?! — спросила Бильге.

— А то, что вам не стоит общаться с моей сестрой.

— А что ты нам сделаешь, если мы пообщаемся с твоей сестрой?!

— Ничего, но знайте — я не одобряю.

— Ох, как страшно; «не одобряет» он, — саркастически завопила Бильге. — Пиздец, как же так!? Пожалуйста, одобри!

— А вот и не одобрю.

— Нет, серьёзно, — сказала она, резко сменив тон. — Одобри, пожалуйста.

«Она и вправду хочет одобрения от Говарда на общение с его сестрой? Что она опять несёт?».

— Я больше не стану играть с вами в игры, — объявил Говард. — До свидания.

Он ушёл обратно к себе в номер; Бильге подошла ко мне и прошептала:

— Интересно, он спит со своей сестрой в одном номере? Попахивает инцестом.

— Вряд ли, — ответил я. — Она, наверное, в одном номере с Чандрой.

— Та индианка что ли?

— Ну, да, она же общается с Хэйли.

— Что за Хэйли?

Я, молча, посмотрел на Бильге с недоумением.

— Да я ни у кого имена не знаю, — сказала она. — Что ты на меня так смотришь? — Она секунду подумала и нахмурилась. — Хэйли — это и есть сестра Говарда, да?

— Ну, да.

— Бля-я-я. Откуда ты вообще их имена знаешь?

— Ты ведь знаешь; прочитал досье, в отличие от некоторых.

И тут я задумался над тем, что сказал Говард.

— Так, что, я и вправду похож на гея? — тут же спросил я у Бильге.

— Нет, ты похож на девочку, — ответила она. — Сколько можно повторять?

— Но разве это не одно и то же?

— Знаешь, я не шарю, но думаю, что гей бы одевался как гей, а ты выглядишь как девочка, которая косит под парня. Почему тебя это так волнует?

— Ну, не знаю; волнует и всё.

— Много волноваться будешь — реально геем окажешься; ты просто подумай, кого бы трахнул, и всё встанет на свои места.

Я решил последовать её совету и задумался. «Кого бы я трахнул?». Я почесал подбородок, чтобы показать Бильге, что я задумался.

— Будь честен с собой, — сказала она.

«Я должен быть честен с собой». Я посмотрел на неё; думаю, я бы трахнул… Бильге. Да, но стоило ли мне это ей говорить? Пожалуй, я постараюсь не выкладывать все карты на стол раньше времени.

— Я бы трахнул девушку, — ответил я.

— Ну, вот, — сказала она. — Значит, натурал.

«Интересно, она заподозрила, что я говорю о ней? — подумал я. — Хотя, погодите-ка — мы ведь с ней вчера поцеловались». Думаю, это было очевидно. Что ж, по крайней мере, я не слишком навязываюсь. Надеюсь.

— А какую именно бы девушку ты трахнул? — спросила Бильге.

«Вот чёрт! Зачем ей это?».

— Я бы… эм… ну… — промямлил я.

— Я знаю, кого ты хочешь…

«О, боже! Что?! Она это скажет сама?».

— Ты хочешь Хэйли, — продолжила Бильге. — Я права?

«Что?! Хэйли?!». Она серьёзно? Да у меня и в мыслях не было. Я ведь поцеловался с ней вчера — с чего она взяла, что мне может нравиться Хэйли? Мне кажется, что Бильге здесь единственная, кто не честна с собой.

— Почему это? — спросил я.

— Ну, вы же с ней подружились; она твоя ровесница, блондиночка, симпатяжка.

— Но ведь я поцеловался вчера с тобой.

— Это была тренировка; я же знаю, что ты страдаешь не по мне, а по ней.

— Я же вчера тебе сказал, что хочу тебя!

— Ой, да хорош заливать — ты просто пытался меня утешить.

Я почесал затылок. «В чём её проблема? Хотя… может я действительно просто пытался её утешить?». Я уже сам не помнил; как бы я не старался быть с собой честным — я просто физически не могу понять самого себя.

— Но ты же сама говорила, что мы — «влюблённая пара», — напомнил я.

— Да я же шутила. Мне просто грустно было, что мой единственный друг… мой брат, хочет меня покинуть.

— То есть, вот так, значит? Я для тебя всего лишь брат?

— А почему нет? В этом ничего нет плохого.

— Знаешь что?! Да пошла ты! — закричал я. — Ты мне разбиваешь сердце; не буду я с тобой дружить и я тебе не брат!

Она помрачнела; не знаю, почему я так быстро перешёл на такой откровенный разговор. Бильге молчала некоторое время.

— Это ты мне разбиваешь сердце, — сказала она плаксивым голосом; я заметил, что у неё снова потекли слёзы.

«Она ещё и плачет?!».

— Я-то? — отвечаю ей я. — Но ведь я и вправду хотел тебя трахнуть; и хочу до сих пор.

— «Трахнуть, трахнуть», — раздражённо сказала она. — Да все парни бы не отказались трахнуть кого угодно — это не показатель любви.

— Но ведь… — начал я.

— Да пошёл ты нахуй! — злостно закричала она.

Мы опять замолчали; в воздухе висело напряжение. Я попытался дождаться, когда она остынет.

— Бильге, — проговорил я, наконец, — ну прости…

Она продолжала смотреть на меня озлобленно, но затем покачала головой и вздохнула:

— Если ты хочешь, чтобы я тебя простила — больше никогда не смей об этом говорить. Ты понял?

— Хорошо.

Она кивнула; мы опять, молча, постояли некоторое время. Наконец-то она успокоилась, глубоко вздохнула и даже слегка улыбнулась; хоть и болезненно.

— Не волнуйся, Кел, — сказала она. — Замутишь с Хэйли, и всё будет хорошо.

— А почему мне нельзя замутить с тобой?

— Потому что я слишком старая для тебя.

— «Старая»? Да ты всего лишь на два года старше меня.

— Два года — это много.

— С каких пор два года — это много? — удивился я. — Ты же говорила, что тебя привлекает Говард.

— А это тут причём? — удивилась Бильге.

— Ему, вообще-то, восемнадцать лет.

— Этому буйволу восемнадцать?! Что?!

— Да, он ведь младший брат Хэйли. Он младше её на два года.

— Ох, ты ж, ёп твою.

Бильге была в ахуе.

— Ну… — сказала она, наконец, — Тогда он не в моём вкусе.

— А кто вообще в твоём вкусе?

— Никто! — крикнула Бильге. — Буду просто… одна всю жизнь. Дрочить.

— Окей, желаю успехов в этом деле.

Как же она меня заебала; теперь я понимаю, о чём говорил Говард — общаясь с ней, я выгляжу таким же ебанутым, как и она. Она всегда найдёт способ выкрутиться и не принимать никакой ответственности; с ней спорить бесполезно: чем больше споришь — тем хуже всё оборачивается. Надо бы просто прекратить общаться с ней. Но как? Она — мой единственный друг в этой вселенной; особенно теперь, когда Дуанте умер. Хотя вряд ли он был, прям таки, моим другом, но всё же. Эх, что за тупость?

— Может, пойдём, позавтракаем? — спросила Бильге; видимо, она хотела уже закончить этот ужасный, неловкий разговор.

Я опять вздохнул и сказал:

— Ладно, пойдём.

Мы пошли завтракать. У нас было что-то вроде пятидневного отпуска в отеле (в обмен на те пять дней, что мы сражались, видимо). Внизу была столовая и бар; всё было оплачено заранее. Довольно хорошо нас наградили за то, что мы прекратили сражения для шоу. Я даже начал задумываться: «А стоило ли нам прекращать?». Может мы бы победили все двадцать отрядов, вернулись на Землю победителями, стали бы богатыми и зажили беззаботно? Эх, не стоит, думаю; нам хватит и этого.