Глава 18



Это какие-то декорации к фильму про агента 007! Видимо, стоило следить за своими мыслями в коморке в Японии на последней акции, потому что сейчас — все с точностью до наоборот.

Красный спортивный "Порше" с двумя бронированными "чемоданами"-внедорожниками из охраны Ченга "на хвосте" лихо тормознул у трапа бизнес-джета.

На белоснежном борту самолета под кабиной пилотов было написано "Гольфстрим, G550". И очень многозначительное для понимающих людей — ниже: логотип с надписью "USAID", с американским флагом и двумя руками, соединенными в рукопожатии.

Экипаж — два пилота и две стюардессы (ну, разумеется, симпатичные! Что за вопросы?!) — выстроились перед трапом: мальчики справа, симпатичные девочки, как и положено, слева. Красивая черная форма, фуражки, белые перчатки, юбочки идеальной длины у девушек и лезвиеподобные стрелки на отутюженных мужских брюках, блестящие черные туфли.

Девушки, кстати, на шпильках. Это они в них собираются все двадцать четыре часа перелета гарцевать? Или хотят произвести первое благоприятное впечатление, а потом, на борту, переобуются в удобные тапочки? Ну, насчет благоприятного впечатления — это у них получилось, да!

Нас с Йонг препроводили в салон, отделанный в светло-бежевых тонах. Светлый велюр, кожа и блестящие хромированные поверхности. Ну, а вы чего хотели — один (один!) процент от федерального бюджета США в год на финансирование программ этой замечательной организации! Судя по богатому салону, нести папуасам свет цивилизации и огонь демократии очень, очень… ОЧЕНЬ выгодно!

Вышколенный экипаж даже намеком не показал своего отношения к тому, что пассажирами является довольно странная пара — парень-блондин и девочка-китаянка… Хотя, судя по глазам, которые никуда не спрячешь (а стюардессы в солнцезащитных очках — это уже был бы перебор), в головах выстроилась простая логическая цепочка: "богатый сынок какой-то вип-персоны — Таиланд, мекка для извращенцев со всего света — только-только вошедшая в пору полового созревания скромная девочка-китаянка".

Через полчаса после взлета стюардессы (а потом, наверно, и пилоты, с которыми они поделились сомнениями), кажется, испытали классический разрыв шаблона: на огромном диване парень, голый по пояс (с каким любопытством они там взглядами все обмерили и мысленно общупали — это надо было видеть!), и девочка, использовавшая живот блондина в качестве подушки… работали с документами!

Вся поверхность дивана была завалена распечатками и справочниками (пользоваться своими планшетами, мобильными телефонами и любыми другими электронными устройствами, содержащими нашу личную информацию, на ЭТОМ борту мистер Ченг строжайше запретил). И непонятная парочка очень вдумчиво просматривала бумаги, перебрасываясь время от времени репликами на смеси китайско-корейско-испанского.

Кормили много и очень-очень сытно. Попытка попросить "чего-нибудь полегче" натолкнулась на стену непонимания: доступны оказались только две опции — сверхкалорийная жрачка в виде фастфудов или, второй вариант, сверх-выхолощенные салатики, состоящие из одной травы. Американцы, что с них взять — сверхдорогой салон суперсовременного бизнес-джета и полное отсутствие гибкости в вопросах питания. Пропащая нация.

Таиланд — Колумбия. Почти противоположные точки на земном шаре. По прямой (если не сквозь земную твердь, разумеется) — что-то около восемнадцати тысяч километров. Разумеется, ни один гражданский самолет на такие расстояния не летает. Ну, а уж бизнес-джет… Поэтому были три остановки-дозоправки.

Первая заправка, кстати, была в Шереметьево. Посмотрел я на родные заснеженные просторы с крупными весенними прогалинами из окна апартаментов для "ВИПов", послушал родную речь… и ничего не ёкнуло, ничего не ворохнулось. Космополит я, наверно.

Лондон я проспал, а в Нью-Йорке мне не дала поспать уже Йонг — пришло время уничтожать документы в шредерах, которых в салоне, кстати, было аж шесть штук! Видимо, распространение демократии — это не только выгодно, но и очень секретно и конфиденциально.

Кстати, стюардессы, действительно, перед каждым взлетом переобувались в удобные и миленькие туфельки-лодочки. А "на земле" вставали на свои шпильки. Что ж… практично и эффектно. Джеймс Бонд одобрил бы!


+++





— В который уже раз? — Своим обычным тихим и невыразительным голосом поинтересовалась Роберта.

— Э-э-э… кабинет сеньора Лавлеса очень сильно захламлен. — С честными глазками объяснила висящая на вытянутой руке Мэй Дзян… в шестой (или седьмой?) раз.

Она сейчас медленно поворачивалась вокруг своей оси — это Роберта разворачивала ее носом к добродушно усмехающемуся дону Диего, очень "вовремя" успевшему на очередную разборку горничных.

— Снова ночную уборку затеяла, маленькая сеньорита? Опять бумаги с синим логотипом из сейфа понадобились?

— Ага! — Кивнула Мэй и спохватилась. — То есть нет! То есть — да, ночная уборка! Вы очень проницательны, сеньор Лавлес! В вашем кабинете еще мыть и мыть! Нельзя так запускать свое рабочее место, сеньор Лавлес!

— Я уже не в первый раз думаю положить какие-нибудь бумажки в сейф и тиснуть на них тот самый синий логотип! — Доверительно сообщил дон Диего.

— Да! — Обрадовалась Мэй. — Только там еще должны быть подписи сеньора Джудоса и сеньора Валенсо. А так же печать муниципалитета провинции!

— М-да! — Дон Диего устало прикрыл глаза. — Ты меня просто вынуждаешь совершить тяжкое преступление — подделку документов, маленькая сеньорита!

— Я уверена, сеньор Лавлес! — Воодушевилась Мэй. — Что такой честный и прекрасный человек, как вы, с легкостью пойдет на преступление, чтобы спасти маленькую беззащитную девочку!

— Какое преступление, па? — Послышался новый голос от двери.

Все трое вздрогнули. Рука Роберты разжалась и Мэй чуть не упала, неожиданно приземлившись на пол.

В дверях стоял сын дона Диего — Гарсия Лавлес. Белобрысый курносый веснушчатый. Невысокий. Обычный сорванец-школьник. Он, конечно, был не так хорош, как породистый дон Диего, но вызывал у Мэй какое-то иррациональное умиление и желание заботиться и потакать, а еще — тискать и гладить… Возможно, дело было в том, что эта самая порода уже давала о себе знать — умные глазки, чарующая полуулыбка (наверняка, бессознательная попытка скопировать обезоруживающую улыбку отца), сдержанная и чуть нарочитая, но уже вполне красивая, жестикуляция и повадки.

— Дон Гарсия! — Мэй всплеснула ручками и бросилась к молодому хозяину. — Уже поздно! Почему вы не спите?! И почему вы босиком, дон Гарсия! Вы же простудитесь!

Она быстро оттерла краешком своей перчатки слюнку из уголка рта Гарсия и поправила воротничок ночной рубашки.

— Дон Гарсия! — Поддержала Роберта, поблескивая очками. — Нужно соблюдать режим! Для молодого растущего организма это очень важно! И правила гигиены — нельзя ходить по каменным полам босиком!

М-да… судя по всему, вкусы у них с этой очкастой, увы, одинаковые…

"Может, мне — молодого, а ей — старшего?" — Пришла в голову дурацкая мысль, которую Мэй пришлось выгонять, резко помотав головой. — "Нет-нет-нет! Что за глупости в голову лезут! Дон Диего! Только дон Диего!"

— Что случилось, Гарсия? — Спокойно спросил хозяин особняка.

— Плохой сон, па… — Поколебавшись, признался мальчик.

Каким бы плохим сон ни был, но сейчас он, скорее всего, как это и бывает со снами, уже стал забываться, а эмоциональная составляющая этого сна — блекнуть. И парень, видимо, уже и сам понимал, что повод бояться и пугаться — какой-то слабый. Несолидно.

— Кхм! — Прокашлялась Роберта. — Извините, дон Гарсия, но, с вашего позволения, я отведу вас в спальню. Там вы мне и расскажете о своем сне. Мы прочтем молитву и попросим Святую Марию послать нам хороший сон. Позвольте, я сопровожу вас в ваши апартаменты, дон Гарсия!

— Чашечку какао, дон Диего? — Не зевала Мэй. — С горячими тостами!


+++





Ненавижу джунгли!

Залил бы их напалмом или вырубил бы топором, невзирая на то, что это, якобы, "легкие планеты". Уж не знаю, насколько наш с Риткой (тогда еще Танькой) забег по джунглям два с половиной года назад был настоящим, но след в памяти остался — будь здоров! — я ненавижу джунгли!

Комары, кровососущие мокрецы, пиявки, ядовитые слизняки, ползучие гады. Влажный, как в сауне, воздух. Духота — оттуда же, из чертовой сауны. Непередаваемые "ароматы" от растений… из тех самых, которые приманивают для своего опыления навозных мух. Хлюпающая под резиновыми "поясными" сапогами болотная жижа. Хлюпанье внутри сапог — толстые неопреновые носки не справляются с потом, которому некуда испаряться… и не должны — не для того их надевают.

И — самое отвратительное — сплошные заросли вьющихся растений, оплетших все вокруг.

Точка высадки, в которую нас выкинули по тросу с вертолета (приземляться было некуда — в джунглях крайне редки места, которые можно даже с натяжкой назвать "поляной"), была за шестьдесят километров от лагеря Черных Орлов, который и станет нашей Целью. В этот лагерь через три дня должны будут доставить Гарсиа Лавлес.

Шестьдесят километров за три дня. Скажи такое какому-нибудь городскому — он долго будет недоумевать, какого черта два супермена — Йонг и Йоган — тащились к этому лагерю аж трое суток?!

Это — городской. А бывалый походник, возможно, пожмет плечами — всякое, дескать, в лесу бывает, но вы, ребята, все-таки тормоза.

И только тот, кто побывал в джунглях хотя бы раз, не увидит в этом ничего удивительного, еще и глаза большие сделает и головой покачает недоверчиво: "Двадцатка" в день?! Какие-то жиденькие джунгли вам попались!"

За спинами — тяжеленные рюкзаки — сорок кило у меня и семнадцать у Йонг. Нет, я знаю, что она — супердевочка — и, как молодая волчица, может закинуть на загривок свой рюкзак, меня, мой рюкзак, повесить на шею обе наши стреляющие "оглобли" и вот так же порхать по кочкам и корягам, как она это делает сейчас. Но — откуда-то вылезло неуместное "джентльменство", не позволяющее нагружать "хрупкую девочку" слишком тяжелым, на мой взгляд, рюкзаком.

Так что самые тяжелые вещи "ушли" в мой рюкзак под неодобрительным взглядом младшей сестры… приправленным, тем не менее, легчайшими искорками удовольствия.


+++





И это, как успокаивал нас инструктор, старший уорент-офицер четвертого класса Джавилевски на военно-воздушной базе США в Паланкеро (возможности и ресурсы Организации меня уже не удивляли… только огорчали и провоцировали мрачную безнадежную досаду), нам еще, оказывается, сильно повезло! "Во времена Вьетнама" рейнджерам (инструктор еще сильнее выпятил бочкообразную грудь и разгладил пышные рыжие усы… Йонг не упустила случая и сделала восторженно-восхищенное "Вау!" с прижатыми к щечкам ладошками, добившись полной полусферичности инструкторской груди) приходилось нести с собой палатки старого образца из брезента и по десять-пятнадцать пинт воды! Рюкзак получался — сто — сто пятьдесят фунтов на одного бойца!

— Вау!

Дело в том, что от заразы, что плавает в этих болотах, речках и озерах (инструктор что-то яростно и беззвучно прошептал в сторону: судя по выражению лица — ругался), не помогает даже специальная химия! Диарея, отравления — только так!

— … А по условиям боевой задачи мы не всегда могли выходить к населенным пунктам с колодцами и источниками сравнительно чистой воды!

— Вау!

Но "американская химическая промышленность, самая развитая и передовая в мире, все-таки справилась с поставленной задачей и нашла решение"! Инструктор показал нам маленькие черные приборы с длинной трубочкой, отдаленно похожие на фонарик "Жучок". Ну, те, которые с генератором — у "виртуального отца" такой был — "с советских времен", неработающий, но прикольно жужжащий… я, помнится, разобрал его, схлопотав от отца по шее. Джавилевски уверял, что этот фильтр можно сунуть даже в выгребную яму и на выходе иметь чистую обеззараженную воду!

— Вау!

— Только, ребята, не советую! — Подумав, он все-таки покачал головой. — Всасывающий патрубок ведь потом мыть придется, чтоб, значит, в рюкзаке другие вещи не испачкались! Так что по возможности воду набирайте из ручьев и источников!

Потом я попытался отбрыкаться от "бонусов" в виде четырех полулитровых "Ред Булов" — это ж лишние два кило!

— Сэр! Разрешите обратиться, сэр! Зачем нам гражданские энергетики, если в аптечке есть спецсредства, сэр?

Инструктор чуть-чуть смутился. Бросив взгляд на Йонг, вдумчиво заполняющей свой рюкзак, он придвинулся ко мне и тихо объяснил:

— Понимаешь, парень… Эта химия из аптечек… она ж крышу срывает. И по ЭТОМУ самому делу бьет… ну, ты понимаешь, да? Мы их в увольнительных используем — стояк до подбородка даже на местных обезьян, богом клянусь! И потом такие приходы — розовые пони отдыхают! Ну, зачем тебе эта гадость, да еще и рядом с… — Он едва заметно мотнул головой в сторону Йонг. — Сорвешься еще… Так что бери "бычков" — не пожалеешь… Я там вам еще тройной комплект кофе положил. Растворимый! С кофеином! Местный! — Он подмигнул… видимо, местный кофе — это что-то. — Бери-бери! Благодарить не нужно!

Уж не знаю, за кого нас принимали и кем нас считали, но никто не удивлялся присутствию на американской военной базе девочки-китаянки и восемнадцатилетнего парня-европейца. И никто не удивился тому, что "малолеток" серьезно готовят к заброске в джунгли в район перманентного ведения антипартизанских действий.

— Задайте им там, ребята! — Перекрикивая свист винтов "Ирокеза", пожелал Джавилевски. — Страна будет гордиться вами!

Ну, тут уж нам подсказки не нужно — ладошку-дощечку к виску и бравое хором:

— Сэр! Есть сэр!

Джавилевски умилился, повторил салют и сунулся к моему уху:

— "Ред Булом" хорошо таблетки от комаров запивать — через джунгли будешь как бульдозер, значит, переть, богом клянусь! Еще и барышню на закорках понесешь! А девушкам это нравится, богом клянусь! — И уже громко, еще раз резко отдав честь и чуть ли не со слезами. — Храни вас Бог, ребята! Сколько я вас, детишки, уже в джунгли проводил! — Смотри-ка… и правда, прослезился!


+++





Вот и идем себе, богом хранимые, по этим чертовым джунглям! Бл… Боже, ну за что, а?!

Под ногами — хлюп-хлюп! Над головой — ж-ж-ж-ж… Вокруг — гомон и щебет местной живности… Ненавижу!

На шеях — оружие "плохих парней". Автоматы Калашникова. Но не последних "приличных" серий, которые даже у Балалайки — в единичных экземплярах, а те самые — кувалды калибра семь-шестьдесят два!

"Тридцать зарядов рок-н-ролла, ребята! Чистый драйв! Как на танцполе!" (с) Джавилевски, конечно же.

Всучили нам их только для того, чтобы мы соответствовали местной "моде"! Джавилевски сочувствующе вздыхал, разводил руками, но…

— Нет, ребята! И не просите! Самый лучший в мире американский М-4 я вам не дам! Там, куда вы направляетесь, американцев быть не должно!

— Сэр! Но на нас же снаряжение явно американское, сэр! — Удивился я.

— Ну, мало ли… — Подмигнул Джавилевски. — Его в любом магазине можно купить!


+++





Да к черту этот "самый лучший в мире американский М-4"! Я ненавижу любые винтовки, автоматы и штурмовые винтовки! Все, что длиннее локтя и тяжелее двух кило. Ненавижу! Люто! Бешено! Даже то, что это — "десантные" АКМС, доработанные напильником после первой серии АК — не спасает. Эта оглобля висит на шее и врезается стволом и магазином то в живот, то в ребра. Она мешает "работать" мачете, она мешает наклоняться, пролезая под поваленными стволами, рукоять строго каждые пять минут вдруг оказывается в зубах, а следующие пять минут ствол упирается в… ну, УПИРАТСЯ, блин…

Ненавижу!

В таких условиях даже Йонг, выглядевшая очень миленько в своем камуфляже, вызывает раздражение. Она пушинкой порхает с кочки на корягу, с коряги на камень, и иногда даже легко перепрыгивает переплетения лиан, не утруждая себя разрубанием препятствия мачете. Ну, как можно в джунглях чувствовать себя вот так свободно?! Да еще и обвешанной снаряжением! Ну, как!

Триста паршагов — меняемся местами. Я забираю у Йонг ее и свою "Беретты" с глушителями, а она у меня — два наших мачете. Теперь ее очередь работать "мельницей"-газонокосилкой.

— Левее! Правее! Еще правее! — Тихо командую в гарнитуру, поглядывая время от времени на экран навигатора.

Сюда бы Шеньхуа — она б нам широкий проспект забацала и не запыхалась бы. Еще бы и успевала с Йонг переругиваться и со мной заигрывать. Разумеется, после того, как убедилась бы, что быстрее прорубаться сквозь джунгли мы не в состоянии.


+++





— А-пчхи!

— Будь здорова… А скажи-ка мамочке, моя сладенькая… — Волнующим голосом произнес кто-то сзади, и Шеньхуа приложила максимум усилий для того, чтобы не вздрогнуть и не схватиться за свои кукри, находящиеся в данный момент на стуле.

Чужие руки оплели шею и талию, а губы защекотали ухо:

— Скажи пока еще доброй девочке Рите, куда отправили моего ненаглядного доверчивого братика? М-м-м?

— По делам… мистер Ченг отправил. — Шеньхуа хотела пожать плечами, но Рита вдруг оказалась вовсе не пушинкой и не дала этого сделать.

— И ты не знаешь?

И голос был ласковым, и за ухо покусывали игриво, но многолетний опыт охотника заставлял напрягаться и искать пути к спасению…

— Н-нет… мистер Ченг мне не докладывает.

— Ой, ну тогда я сама тебе расскажу. — Зашептали в ухо. — Узнав от наивной доверчивой девочки некоторые подробности предстоящих событий, хитрая сестренка Шеньхуа решила провернуть какое-то дельце с горничной Робертой, работающей в семье Лавлес… Судя по всему, кто-то решил спровоцировать похищение Гарсия Лавлеса, дабы безобидная горничная Роберта превратилась в страшную-страшную "модель Т1000" и что-нибудь разнесла в Роанапра… Кста-а-ати! Мистеру Ченгу ведь давно мешают "колумбийцы", да?

— Мистер Ченг мне не докладывает. — Стояла на своем Шеньхуа… внезапно охрипшим голосом.

— Глу-у-упенькая! — Тихонько рассмеялась Рита. — Я просто переживаю, как бы хитрая живая Шеньхуа не сделала чего-то непоправимого и не стала хитрой мертвой Шеньхуа! Это ведь наверняка расстроит братика!

Опыт, опыт и еще раз опыт! Шеньхуа снова была собрана и спокойна. Секундная растерянность от того, что кто-то смог застать ее врасплох — благополучно прошла. В конце концов, это не "кто-то", а сестра Йогана! Старшая! Разумеется, она должна быть еще круче своего брата!

— Ой, а ты обо мне заботишься, типа того? — ненатурально восхитилась Шеньхуа.

— Конечно! Кому еще заботиться о такой замечательной типа девушке, как не девочке Рите? Пока еще доброй…

— И что же тебе типа из-под меня типа нужно?

— Ни-че-го. — Спокойно объяснили сзади. — Ты мне просто нравишься. Ну и брату ты небезразлична… наверно.

Опыт — не опыт, а это простое заявление едва не поколебало спокойствие Шеньхуа! Таких слов ей никто никогда не говорил ИСКРЕННЕ!

— Заявочка — типа на миллион! — Она попыталась за сарказмом спрятать замешательство.

— Насчет миллиона не знаю, а вот помочь тебе добренькая фея Рита сможет…

— Типа феи сейчас работают типа просто так?

— Фи! Какие ж вы все в Роанапра меркантильные! К таким плохим мальчикам и девочкам добрые феи по ночам не прилетают!

— И чем же ты хочешь помочь, типа добрая фея?

— Ты мне расскажешь свое самое сокровенное желание! А тетя фея это желание выполнит! Нет-нет! Сейчас можешь не рассказывать. Думаю, что ты все еще не доверяешь замечательной девочке Рите. Потом расскажешь, когда убедишься в том, что мне можно доверять. Надеюсь, твои устремления не ограничиваются банальным желанием перепихнуться с моим братом?

— А если и так?

— … то я в тебе разочаруюсь. И тогда еби… э-э-э… выкручивайся сама. Как "довесок" — сойдет. А как основная цель — уж прости, ерунда. К тому же, это и для тебя ерунда — тебе только пальчиком поманить, если б ты этого так уж сильно хотела… Но мы к этому еще вернемся. Сейчас я тебе кое-что расскажу. О том, что будет дальше. В конце концов, мне нужна живая Шеньхуа, а не ее трупик.

— Ой! Так бы сразу типа и сказала! — Облегченно выдохнула Шеньхуа. — Значит, все-таки что-то нужно! А то начала тут типа задвигать про безвозмездность… типа меценат "Отеля Москва".

— Ну, чего не сделаешь ради Шеньхуа! — Фыркнули в ухо. — Типа того.

Шеньхуа уже успокоилась и стала просчитывать ситуацию. Одно она знала точно: убивать Маргариту Вайс совершенно определенно нельзя. Ни в коем случае! Йогана Вайса — тоже, но по поводу "сладенького" такой вопрос даже не поднимался. А вот с его… крайне непонятной сестрой вести себя следовало очень-очень осторожно.

До ситуации, когда нужно задаваться теологическими вопросами, вроде: "а не живем ли мы во сне, который видит спящее божество?" было еще очень далеко — Рита никак не тянула на эту придурошную… которая прическу по дням недели меняла. Но одно Шеньхуа помнила твердо: когда главных героев книжки или фильма убивают, книжка или фильм, как правило, заканчиваются — пафосно и торжественно… или "эпическим сливом" — но заканчиваются. И мало кого волнует, что там будет с второстепенными (как бы обидно не звучало) персонажами.

— А-апчхи!

"Кажется, у меня аллергия…"

— Ты б голышом по номеру не бродила, красивая тайская девушка! — Мурлыкнули в ухо. — Тут ценителей нет. А вот простудиться — запросто. Типа того.

В следующую секунду Шеньхуа осталась в номере гостинцы "Дом Чоу" совершенно одна.

"… на Вайс"


+++





— Роберта! Дон Гарсия задерживается в школе… Может быть подать обед дону Диего в кабинет?

— Нет.

— Может, подать дону Диего в кабинет не обед, а полдник?

— Нет.

— Ну, хоть пару бутербродов можно принести — мужчина с завтрака ничего не ел!

— Нет.

— Слушай! Я все понимаю — ревность и все такое… Но морить мужика голодом — это самое последнее дело! Вот так-то ты его любишь, да?!

— Нет.

— Ну, тогда я требую урок игры на гитаре! Отрабатывай деньги, Роберта!

— Бери гитару и играй.

— Роберта! Святая Мария не даст тебе хорошего мужа! Я же не умею! Отрабатывай деньги, что я тебе заплатила! Учи!

— Умеешь. Повторяй аккорды — я их тебе показывала, ты их за мной повторяла. В чем проблема?

— У меня пальчики болят.

— Тебе повезло — у меня, когда я училась, они кровоточили. Цени — я тебе предоставила самую лучшую и дорогую гитару в Сан-Кристобаль.

— Эй! Ты куда?!

— Отнесу мужчине пару бутербродов. Он же с завтрака ничего не ел.

— Кабинет…

— Дон Диего в курительной.

— А…

— А кабинет закрыт на ключ.

— Тю-ю… какой-то ключ…

— Даже не думай — до сейфа ты добраться не успеешь. И я желаю слышать аккорды с восьмого по шестнадцатый! Отрабатывай свое жалование и доброту хозяина, мелочь узкоглазая!

— Шовинистка очковая! — И, очень-очень тихо себе под нос. — Хм… замки с гитарой в руках я еще не вскрывала! Прикольно!

— Что-что?

— Я сказала, что платила тебе, чтобы меня учила ты, а не этот дурацкий учебник на португальском!

— Он с картинками. Чтобы я тебя учила, научись сначала гитару правильно в руках держать. Кстати, это испанский, а не португальский.

— Да один хрен!

— С восьмого по двадцать четвертый аккорды — непростительно оскорблять язык, на котором писали великие сеньор Хорхе Луис Борхес и сеньор Габриэль Хосе де ла Конкордия Габо Гарсия Маркес!

— Конкордия? Вау! Задача усложняется! Прикольненько!

— Уж не знаю, что тебя так веселит. Сходи и встреть дона Гарсия из школы. Стоять! Кругом! Гитару куда потащила? Оставь — не хватало еще, чтобы мою гитару таскали по городу!


+++





За километр до лагеря стало ощутимо суше — место для лагеря, следует признать, было выбрано с умом. Мы, наконец, стянули с себя чмокающие и хлюпающие сапоги и переобулись в нормальные ботинки.

В лагере были собаки — пока эта информация была исключительно агентурной и… "бумажной" — спутниковые карты и данные фото- и видеосъемки с разведывательных дронов.

Если собаки и были в лагере, то надрессировали их очень хорошо и попусту они не лаяли. ("Да просто отстреливают тех особей, которые, значит, склонны брехать… Так точно, мэм! Я тоже возмущен — жестокое обращение с животными и все такое! Я тоже люблю маленьких щеночков и котяток, мэм!") Благодаря предусмотрительности и, самое главное, огромному опыту уорент-офицера Джавилевски, у нас были средства и на этот случай. Специальные таблетки. Их прием надо было совместить с тщательной обработкой всей одежды специальным спреем.

Джавилевски утверждал, что "лучшая в мире американская фармацевтическая промышленность" и в этом случае "справилась с задачей, поставленной доблестными американскими военными" и разработала средство, полностью скрывающее человека в диапазоне запахов! "Слава Америке — самой развитой стране мира!"

— Кстати, от москитов и кровососущих мух тоже действует. — Говорил Джавилевски, все так же стоя перед столом с образцами снаряжения в стойке "вольно", расставив ноги и заложив руки за спину. — Правда, только в течение тридцати минут — потом эти твари все-таки как-то обнаруживают, куда можно присосаться. Кстати, парень, потом попробуй запить препаратом "Кей-восемь" из аптечки — тебе понравится… — Быстрый взгляд в сторону Йонг, слушающей бравого уорент-офицера все с тем же с восторженным видом. — Ну, потом, разумеется. После задания. И, разумеется, вне юрисдикции нашей самой мощной и самой эффективной в мире судебно-исполнительной системы… если найдешь на "шарике" такое место, ха-ха-ха!

Кстати, о птичках… то есть, о комарах. Выяснилось, что на Йонг кровососущие твари не реагируют и по-крайней мере таблетки от комаров ей принимать не нужно! Вообще! Они на нее просто не садятся! Ей даже пиявки не страшны — отваливаются! При этом меня эти твари — и летающие, и ползающие — грызут с большим энтузиазмом!

Но я крут — я держал себя в руках и не позволял новому поводу усилить глухое раздражение. Ведь это не Йонг виновата в том, что у меня такие непростые взаимоотношения с джунглями! Так что я удержал в себе напрашивающийся пассаж про ядовитость своей младшей сестренки, которую, де, даже такие твари, как комары не рискуют кусать.


+++





— Что случилось, Роберта? — Поднял брови дон Диего.

— Дети. Их давно нет. Я отправила Мэй за молодым господином. Час назад. Вы не могли бы…?

— Хорошо.

Дон Диего понял с полуслова, достал свой мобильный телефон, выбрал из списка номер сына и нажал на зеленый значок звонка…

— Абонент недоступен. — Задумчиво проговорил он через минуту. — Может быть…?

— Не извольте беспокоиться, сеньор! Я схожу и потороплю их!

— Как же ты их найдешь? — Удивился Диего. — Если Мэй опять подбила Гарсию погулять по окрестностям?

— Поспрашиваю у людей, сеньор! У меня в городе много знакомых! И всыплю этой безалаберной девке! Всю ночь на гитаре играть будет!

При этом тон Роберты был все таким же ровным и чуть-чуть отстраненным. Она была слишком опытным человеком для того, чтобы хоть чем-то демонстрировать беспокойство, уже полчаса грызущее ее глубоко внутри.


+++





Лагерь занимал примерно гектар и никаких построек или даже палаток в нем не было. И ничем от остального леса этот лагерь не отличался. Партизаны жили в очень хорошо замаскированных землянках. Периметр защищали не только пулеметные точки (замаскированные еще лучше, чем землянки), но и минное поле глубиной пятнадцать метров. А на случай вторжения ниндзя, были, как уже говорилось, собачки, которые поднимут лай и предупредят об опасности.

Сейчас, днем, местоположение лагеря выдавали только люди. В лагере были даже дети! Тоже в камуфляжах, но без оружия, в отличие от взрослых. Я насчитал пятерых детей! Были даже две девочки. Всем пятерым — не более пятнадцати лет.

Люди ходили по своим делам, готовили обед, а потом и ужин, стирали одежду, чистили оружие, развлекались, играя во что-то, похожее на нарды. Одежда на всех была одинаковой — камуфляж с однотипным рисунком и покроем, высокие ботинки, черные банданы или камуфлированные широкополые шляпы с мягкими полями. Хм, действительно — "в любом магазине можно купить".

Обитатели лагеря "развлекались" и другими способами…

На наших глазах два боевика — лет по тридцать — затащили одну из девочек-подростков в землянку…

Я вдруг ощутил на плечах тяжесть — это Йонг навалилась на меня сверху, крепко обхватив руками и уткнувшись носом в шею.

Спасибо, сестренка! У братика есть теперь моральное оправдание — он ничего не предпринял, потому что его остановила его любимая имоото. И ему не пришлось искать другие аргументы: светлое время суток, боевики бодры (если судить по этим двум… нет, уже четверым, ублюдкам), вокруг лагеря минное поле, а в секретах сидят пулеметчики…

Спасибо тебе, сестренка!

"Веселье" продолжалась: еще двое удерживали какого-то щуплого подростка одного с девочкой возраста с ярко-белыми бровями на загорелом лице. Подросток лягался, царапался и, кажется, кусался. И рвался в ту же землянку. И вряд ли для того, же, для чего туда нырнули еще двое боевиков. Маленький партизан вошел в раж, с легкостью стряхнул с себя гораздо более тяжелых и опытных боевиков, и выхватил нож. Один из боевиков отшатнулся, зажимая окровавленную руку. Но парня без затей стукнули сзади по затылку прикладом, и он свалился в траву.

Тот, что с окровавленной рукой, тоже выхватил нож и с явным намерением пошел к валяющемуся мальцу, но другой боевик, вышедший из землянки и застегивающий штаны, что-то резко ему приказал. Парня подхватили за ноги и за руки, и уволокли куда-то вглубь лагеря.

Происходящее было объяснимо. Именно сегодня вечером должны будут доставить похищенного Гарсия Лавлеса. И за "товаром", наверняка, отправился командир всей этой шайки, который имеет тут хоть какой-то авторитет. А вместо себя за старшего оставил… да хотя бы кого-нибудь из этих недоносков. Вот и полетела всяческая дисциплина (если она тут вообще была) в тартарары.

Остальные дети в лагере, разумеется, попрятались.

— Йонг, слезь с меня. — Тихонько попросил я. — Я уже в порядке. Спасибо, Йонг!

Меня поцеловали в шею, и я чуть не взлетел, когда огромная тяжесть сползла с меня и пристроилась рядом. Вот такая вот маленькая и воздушная Йонг — а по ощущениям — центнер!

— Операцию откладываем на четыре-тридцать. — Шепнул я. — Ждем начала стрельбы, снимаем секреты вдоль дороги, там наверняка не минировано, и — проникаем в лагерь.

— Тот мальчик? — Шепнула Йонг.

Я кивнул. Да, тот мальчик. Они сделали огромную ошибку, не убив парня сразу — взгляд у того на секунду стал звериным и в меня "повеяло" чем-то настолько знакомым, что я чуть не вскочил и не ринулся на выручку… и на верную смерть. Странно, что они этого не почувствовали — может, у них инстинкт самосохранения атрофирован? Или они забили его наркотой, на которой, по словам инструктора Джавилевски, в этих джунглях сидит каждый третий?

И, как бы цинично это не звучало, у меня появились большие планы на этого парня. И не только ввиду текущей операции. Если он выживет.

А вот девочка скорее всего не выживет.

И не потому, что "мусор под ковер" захотят "замести" — какой в том смысл? — "Агуилос Негрос", они же "Черные Орлы" — в основном аполитичны и являются чисто и откровенно криминальной структурой. Никаких идей об освобождении от эксплуататоров и торжества справедливости за ними нет. Так что даже формально следовать какой-то идеологии им — никакого резона. Чисто бандитские порядки. Непонятно даже, откуда такой парнишка — смелый и принципиальный. Так что боевикам нет смысла "прятать концы в воду".

Она не выживет потому, что… в землянке уже побывало в общей сложности пятнадцать ублюдков, а это — почти гарантированные травмы внутренних органов и заражение крови. И необходимость срочного квалифицированного хирургического вмешательства.

"Командир"… а точнее, местный авторитет, даже если узнает об этом, и даже если парнишка что-то ему расскажет, сделает вид, что ничего не было, и спустит все на тормозах, пообещав "разобраться с гадами" — вряд ли он не в курсе того, как иногда "спускают пар" его подчиненные. Да и подчиненных он набирал, наверняка, "под себя" — подобное к подобному… Еще и пойдет, дрянь, в эту землянку за своей "долей"…


+++





Бешенство захлестывает волнами. Джонатан осознал это только что. Именно осознал — теоретически он уже знал об этом — инструктор в лагере подготовки в Никарагуа рассказывал.

Спасти Зэриту! — и волна бешенства…

И ты действуешь. Вырезается охрана арсенала… Вот так вот просто. Вы-ре-зается. Режется. Как свиньи. Нож легко вспарывает глотки, не давая караульным возможности крикнуть… одному, так просто голову снес… так легко… странно… И они — такие слабые. И кажется, что они — маленькие, а ты — такой большой… и тебя распирает изнутри от легкости и силы…

Волна спокойствия…

И ты оцениваешь последствия и планируешь следующий шаг.

Спасти Зэриту! — и волна бешенства…

Взять автомат, рюкзак. Набить туда десять снаряженных рожков. За спину. К землянке караула — там отдыхает дежурная смена. Нагло спит, как всегда. Сейчас это кстати.

Волна спокойствия…

Ты оглядываешься назад, но даже ужаснуться тому, что совершил, не можешь — настолько велика апатия. Лишь равнодушно и хладнокровно рассчитываешь следующий шаг, автоматически оттирая нож от дерьма… И не ужасаешься тому, что еще совершишь. И что надо совершить.

Спасти Зэриту! — и волна бешенства…

Вторая "спальная" землянка, третья, четвертая, пятая… Пока — только ножом. Для автомата еще придет время.

Волна спокойствия…

Полгода назад в Никарагуа в лагере подготовки инструктор, явно американец, хоть и по происхождению, кажется, из местных индейцев, упоминал об этом. "Боевой транс". Но — вскользь. Очень сильно вскользь. А о том, как можно добраться до "волны спокойствия" — сказал только ему, Джонатану.

— Нет-нет, тезка! — Усмехнулся тогда "Джон Смит". — Остальным я этого рассказывать не собираюсь. С них хватит и одной волны. Вошли в раж — и пока-пока. Отморозков должно быть как можно меньше. Согласны, молодой человек? Вам дам маленькую подсказку. И только вам она поможет, кстати. Дело в том, что у вас есть идея, молодой человек! Стержень! У других этой идеи нет. Вот всегда помните об этой идее. Всегда. Она-то и вытащит вас на "гребень волны" из впадины безумия… Ну и, я надеюсь, что ваше имя тоже вас… вытащит. Но лучше никогда не попадать в такие ситуации, молодой человек. Адиос, амиго! Спасибо, что проводили! Надеюсь, когда-нибудь, когда я буду стареньким, вы расскажете мне о том, что вам никогда не пришлось использовать мои уроки… но это я мечтаю, да… Адиос, амиго! Адиос!

Спасти Зэриту! — и волна бешенства…

Первая "спальная" землянка. Или "командная". Всего три горла. Ерунда…

Волна спокойствия…

Он стоял в "командной землянке", в которую они вечером затащили Зэриту. Вокруг — раскромсанные трупы командира Игнасио Ястреба и двух его заместителей — Пале и Арау. Именно вокруг. Сейчас уже трудно было сказать — были ли трупы изначально одеты… Вряд ли они были одеты — Зэрита ведь лежала на земляном полу в центре землянки, а не у стенки, где на циновке комком валялся ее камуфляж. И она…

Больше спасать некого — и волна бешенства…


+++





Мы очень удивились, когда увидели, что Гарсия Лавлес не один, а с какой-то девочкой-довеском. А уж как мы удивились, когда с головы этой девочки боевики сняли мешок…

И тут уж даже Йонг не выдержала и круглыми от удивления глазами из-под зеленой сеточки посмотрела на меня — дескать, это ты ее тогда вытащил… вот и объясняй! А я что? Я сам в ох… в некотором недоумении!

Мэй Дзян собственной персоной! Что она тут делает?! Как?!

До четырех ночи я пытался собрать картину воедино. Тут вспомнилось и излишнее любопытство Шеньхуа по поводу девочки-воровки, и недомолвки Ченга, и его уверенность в наличии каких-то сил, от которых "колумбийцам" в Роанапра будет кисло…

Крепла уверенность, что это — не операция Триад или Организации, а какой-то личный гешефт хитрого босса Роанапра и, возможно, "упавшей ему на хвост" Шеньхуа.

В своих ожиданиях я не обманулся: в четыре тридцать две, в самый паршивый час ночной смены, тишина над лагерем стала мертветь. От центра к периферии. Правда, мне почему-то казалось, что я слышу отдаленное звериное рычание, но звуков в ночных джунглях столько, что нетрудно и ошибиться…

Наконец, раздались выстрелы и крики. В лагере началась паника и беготня. Странно, но лая собак по-прежнему не было. Кто-то один хладнокровно и экономно бил короткими очередями на три патрона, а кто-то суетливо и панически "поливал" чуть ли не от бедра. По полрожка.

— Вперед! — Шепнул я Йонг.

Два одиночных выстрела по обе стороны от дороги. Два резких болевых укола в голову. Два трупа в секретах за бесполезными теперь пулеметами.

Первое — убедиться, что с нужными нам пленниками все в порядке и вокруг "землянки-зиндана" нет никого из боевиков, кто мог бы по глупости или от большого ума превратить нашу миссию в бесполезную. Второе — "зачистить" остальных. Третье — найти и нейтрализовать паренька.

Вторым нам заниматься не пришлось — парнишка поработал надежно. Ни одного выжившего. Или того, кто мог бы выжить — некоторые умирали очень нехорошо. До сих пор. И — без шансов. Но — избирательно: такое подозрение, что нелегкая смерть была именно у "посетителей" землянки, в которую днем утащили ту несчастную девочку.

Разошедшегося подростка мы застали в дальнем доте-секрете — он кромсал ножом последнего оставшегося в живых боевика. У того были прострелены ноги и плечи. И пока он был жив.

Йонг скользнула вперед и тут же скользнула назад, а парень, закатив глаза, стал заваливаться на спину. Тут уж я его подхватил и аккуратно уложил на земляной пол.

Детей мы тоже нашли — одна девочка и двое мальчиков. Перепуганные до мокрых штанишек. Ну, я их понимаю — перед своим "включением" этот маленький терминатор затолкал их в землянку-кухню — единственную постройку, у которой была деревянная дверь — и приказал забаррикадироваться. Все верно — заваливать дверь бревнами он не стал — видимо, понимал, что, скорее всего, откапывать детей будет уже некому. Поставил на себе крест. И выглядел он страшно — так что дети не оттаяли до сих пор.

Я вежливо постучал, а Йонг ласковым голосом попросила открыть. Удивительно, но — открыли. Наверно, из-за женского голоса. В руках — кухонные ножи и сковородки. Пересчитали их по головам, сказали, что "спасательная операция" еще не закончилась, закрыли дверь и попросили некоторое время посидеть. Пусть сидят и думают, что это за "спасательная операция".

Прошлись по лагерю еще раз, перенесли парнишку в центральную землянку к девочке. Убрали мясо.

И стали ждать оговоренного срока. К сожалению, формат нашей встречи с юным сеньором Лавлесом не предполагал расспросов. Более того, эти двое даже наших лиц видеть были не должны! И подробностей того, что было в лагере — тоже. Так что они так и сидели в своей землянке, пока им на головы молча не накинули мешки, молча вывели наружу и молча повели куда-то… Мэй предварительно сунули в рот кляп — очень уж болтливая девица. И остра на язык — как-то умудрилась достать даже Йонг.

Шесть представителей Медельинского картеля подошли ровно в пять-тридцать к границе лагеря. Мы вывели Гарсия и Мэй, и толкнули в жаркие объятия боевиков — насколько я знаю, конкретно эта подкупленная шайка, входящая в Медельинский картель, теперь отправит детей в Роанапра. Тогда и получит остальные обещанные деньги. Честно получит. Без обмана. И даже после этого останутся в живых. Именно для того, чтобы было кому направить КОГО-ТО по верному пути. В Роанапра.

С Мэй и Гарсия на минуту сняли мешки, чтобы убедиться, что они те, о ком договаривались.

Кажется, Мэй нас узнала каким-то мистическим образом, что, казалось бы, невозможно — наши с Йонг лица были наглухо закрыты камуфлированной сеткой. Может, по росту догадалась? Невысокая мужская фигура и совсем маленькая — женская. Могла ведь и запомнить тогда, в Гонконге. И "не плодить сущности сверх необходимого".

А уж с какой обидой она оборачивалась, когда их уводили по дороге к припрятанным в паре километрах джипам. Доверяет наемным убийцам Триад больше, чем остальным носителям оружия? Выбирает из двух зол меньшее? М-да, дожили.

Кстати, такое впечатление, что в своем мешке она отлично ориентируется в окружающем пространстве и этот мешок для нее не помеха…

А собаки… они попрятались. Те, кто не смог перегрызть веревку и убежать в джунгли. Напугал их этот парнишка до поджатых хвостов.


+++





Джонатан очнулся. Прислушался к себе. Болел каждый сустав, каждая мыщца, в голове пульсировала боль, жегся каждый кусочек тела.

Он лежал животом на земляном полу какой-то из землянок — отсюда, с пола, было непонятно, что это за землянка. И кто-то сидел на нем верхом, завернув обе руки ему за спину. И чьи-то ботинки находились прямо перед его носом.

Через секунду навалились воспоминания о двадцати минутах, предшествовавших беспамятству. Все. Разом. Со всеми подробностями и всем букетом ощущений. Он вздрогнул и всхлипнул…

"Простите, сеньор Смит… или как вас там? Я уже не смогу рассказать вам, как не использовал ЭТО!"

— Очнулся?

Мужской голос. Человек не старше тридцати. Если и курит, то очень мало — голос не прокуренный и не хриплый. Чуть насмешливый, без сочувствия и участия. Без всякой теплоты. "Который час?", "Как себя чувствуешь?", "Очнулся?"

— Как себя чувствуешь?

"…пленный должен ответить хотя бы на один ваш вопрос. Вопрос может быть любым. Даже о погоде или о том, сколько времени. Если он ответит на ваш вопрос, тогда вам будет гораздо проще получить от пленного любую другую информацию…"

— Молчишь? — Мужской голос помолчал. — Ну, скажи что-нибудь. — Голос сокрушенно вздохнул. — Как зовут ту девушку, которую ты пытался спасти?

Джонатан стиснул зубы — про "ту девушку" он тоже помнил: голенькая с синяками по всей спине и ногам, она, наверно, и сейчас лежит на полу "командирской землянки". Вот так же, как он сейчас.

Один из зубов хрустнул — так он сжал челюсти. "И к черту!"

— Ты знаешь, она все еще жива… Не в лучшем состоянии, но — жива.

Врет? Хочет его, Джонатана, расколоть? Джонатан упорно молчал, хоть и стал колебаться — а вдруг правда жива?!

— Если она не получит медицинскую помощь в ближайшие часы, то умрет. Мы ей вкололи кое-какую химию, но это ей ненадолго поможет… Так как ее зовут?

Чьи-то пальцы зарылись в волосы. Это уже был другой человек. Тот, который сидел на нем верхом и прижимал к полу. Очень-очень тяжелый. Какой-то амбал. Странно, по ощущениям — амбал, а ладонь на затылке — какая-то маленькая! Чуть ли не детская!

— Через двадцать минут здесь будет наш вертолет для эвакуации. — Ласковый женский… даже девичий голос. — К этому моменту на базе не должно остаться ни одного живого террориста. Только исполнители… и заложники.

"… способ "добрый — злой" хоть и самый распространенный, но также один из самых действенных. В той или иной модификации его применение крайне эффективно. В моменты эмоционального напряжения и психического неравновесия допрашиваемый инстинктивно и бессознательно тянется к "доброму" (в редких случаях, к "злому"), бессознательно пытаясь найти защиту от "злого". Эти моменты крайне благоприятны для получения от пленного нужных сведений…"

— "Ирокез" сможет забрать семерых пассажиров. — Подхватил мужской голос. — Через час мы будем на американской военной базе. Но для того, чтобы девочку стали лечить после оказания первой помощи, я должен знать ее имя, которое совпадет с настоящим. Ведь это имя я впишу в документы по линии "защиты свидетелей" и это имя она может сказать во время операции под наркозом. Понимаешь?

Американцы? Прибыли за теми двумя чистенькими городскими — мальчиком в беленькой рубашечке и шортиках и девочкой в каком-то старомодном платье?

— Она жива? — Выдавил из себя Джонатан с яростной надеждой.

Ловить "ботинки" на том, что "Ирокез" может перевозить четырнадцать пассажиров, он не стал. Не тот случай, чтобы "качать права". Правда, это же могло означать, что и про живую Зэриту "ботинки" соврали.

Вместо ответа та же ласковая ладошка снова аккуратно запустила пальцы в волосы и повернула его голову в другую сторону… Рядом, укрытая относительно чистой камуфлированной курткой, лицом вверх, действительно, лежала с закрытыми глазами Зэрита! И ее грудь едва видимо вздымалась! Она была жива!

— Ее зовут… Зэрита. — Прошептал Джонатан.

— Молодец. А как зовут тебя?

— Джо… Джордж!

— Врешь. Тебя зовут Джонатан. Отгадай с одного раза, откуда у меня такие сведения?

Джонатан покрылся липким противным потом, часто застучало сердце. Остальные дети!

— Правильно. Франциска, Валентин и Виктор. Ребята оказались куда общительнее, чем ты…

Джонатан даже задохнулся. Или он задохнулся от того, что невольно дернулся и ощутил боль в вывернутых руках?

— Братик, ну зачем ты его пугаешь! — Укорила девушка.

"Братик?"

— Ну, так что? — Если судить по тону, который ни на йоту не изменился, "братик" никакого внимания на эти слова не обратил, но смысловое содержание свидетельствовало об обратном. — Что ты выберешь? Вертолет забирает отсюда исполнителей и пятерых заложников-детей? Или вертолет забирает отсюда только исполнителей… и на базе больше никого не остается?

Джонатану вдруг яростно захотелось, чтобы этот непонятный человек его не обманывал. Очень сильно захотелось. Но рациональная часть отметила: а почему "эвакуационный вертолет" ни в одном из вариантов не забирает двоих заложников — мальчика и девочку, которых доставили вчера вечером? Или за рамки "спасенных" "ботинки" хотят вывести кого-то из детей?

— Кстати, Джонатан. Знаешь, что означает твое имя?

— Да. "Дарованный богом"

Сказал и несказанно удивился. Все, как говорил сеньор Смит: слова сами срываются с губ! Стоило только ответить на первые вопросы этого человека.

— Странно. — Равнодушно удивились "ботинки". — Обычно дети об этом не задумываются. Вот меня это не интересовало совершенно. Ну, что ж, Джонатан! Я очень надеюсь, что твое имя поможет нам с тобой найти общий язык…

— А как зовут вас… сеньор?

"… главным условием удачной вербовки является искреннее желание пленного сотрудничать. Следует выделить основные причины и побудительные мотивы действий пленного, его цели, жизненные приоритеты, желания, склонности и, разумеется, привязанности — безусловно, следует выделить сослуживцев или гражданских лиц, жизнь, или здоровье, или безопасность, или благополучие которых дороги пленному…"


+++





Кажется, моя сестренка нашла себе очередного щеночка. Давно, кстати, ее на этом не клинило. Год уже, наверно, держалась. С того рыжего котенка (редкой наглости скотина оказался! Не реагировал даже на угрозы его кастрировать!). Я уж думал, что сестра стала взрослеть. И тут…

Умоляющие большие глаза под камуфляжной сеткой — хлоп-хлоп!

А старшему брату теперь думать, что делать с этим "щеночком". Чтоб не убежал (раньше времени), чтоб не кусался, чтоб ходил только в лоток и чтоб не растрепал хозяйские тапки.

Разговор с "малышней" кое-что прояснил. Беспризорники-сироты были набраны в Караке, ближайшем городке, и соблазнены регулярным жалованием, предоставлением питания и одежды. Уже здесь, в лагере, они были прикреплены к Джонатану с требованием — сделать из них настоящих бойцов. Сам Джонатан был не из этой шайки — его наняли в качестве инструктора у кого-то другого. И никого не напрягало, что инструктору — всего пятнадцать. В шайке его никто не обижал, и задирать опасались — видимо, успел себя "поставить". До этого как-то умудрялся ограждать своих малолетних подопечных от излишнего внимания взрослых членов банды. А вот вчера уберечь подопечную его авторитета уже не хватило — командир уехал, подчиненные "ширнулись" и… ну, что было дальше, мы видели.

Так что я чувствовал себя (и был, наверно) последним подонком, когда давил на Джонатана, беззастенчиво используя в качестве аргументов жизнь детей и, главное, жизнь этой девочки. Ну и состояние ее расписал в более мрачных тонах. Не намного, правда. Девочка, действительно, была плоха: у нее поднялась температура, начался бред. И не крючило ее только из-за ударной дозы обезбаливающих… по сути — сильного наркотика.

— А как зовут вас… сеньор? — покорно спросил Джонатан.

Да уж. Я б на его месте сейчас тоже был бы очень-очень осторожен и вежлив с непонятным человеком, от которого зависит жизнь девочки и остальных детей.

Честно говоря, этот вопрос поставил меня в тупик. Называть ему свое настоящее имя? При том, что даже на американской базе мы были всего лишь усредненными "штаб-сержантом Шнайдером" и "сержантом Ким"? А если нам не удастся вывезти его из страны? Проболтается кому-нибудь…

Как бы выкрутиться? Как бы… Скажу, что "Бланко" — не поверит. И правильно сделает. Да и на испанца я все-таки не похож… "Белый", "белый"… Что там у нас белого, но не явного? Чтоб не сразу догадался и чтоб я не хлопал удивленно глазами, если он ко мне обратится — нужен какой-нибудь мнемонический якорь. Еще зайцы у нас белые. "Лебре"? Нет, испанский тут вообще ни к селу, ни к городу. "Хаз"? Не звучит, к тому же парнишка знает английский. Что еще? Точно! Приведения у нас белые! Там еще такое дружелюбно-наивное было… Как же… Вспомнил!

— Каспер.

А потом представлюсь настоящим именем… если до этого вообще дойдет и если этого Джонатана у нас не отберут… те же американцы, например (хотя, зачем он им?)

— А меня — Чикита! — Спустя секунду такого же лихорадочного размышления отреагировала Йонг. И на мой озадаченный взгляд пояснила. — Потому что monpisualno…

— Кхм! Во-первых, monopenisualno! Во-вторых…

— Нет, братик, хозяйственным мылом мы уже давно не пользуемся! — Йонг, как всегда, была выше такой банальности, как показывание языка. — И я запомню правильное произношение, братик! Спасибо!




Загрузка...