Проводник

Глава 27

Финн

Она жива. Это все, что имело значение.

Я продолжал думать снова и снова, но не мог себя одурачить. Эмма почти снова умерла. Из-за меня. Я закрыл глаза, вынуждая себя вспомнить то, как она выглядела в последний день. Когда тьма была готова поглотить ее. Я должен был увидеть это, так я мог оправдать то, что теперь с ней сделал. То, что я с ней сделал семнадцать лет назад, когда толкнул ее в жизнь, которую она не выбирала.

Я вошел в тихую палату и нашел Анаю, освещающую угол комнаты, ее глаза были сосредоточены на Кэше, спящем на стуле с другой стороны кровати.

— Эй, — сказал я мягко. — Все хорошо?

Она немного дольше посмотрела на Кэша, а потом уделила мне свое внимание.

— Он не уходил. Даже в туалет. Ты считаешь это странным?

Я прислонился к стене рядом с ней.

— Нет. Он заботится о ней, как о семье. Разве ты не помнишь, каково это — заботиться о ком-то?

Ее золотые глаза потускнели.

— Иногда, настолько легко забыть.

— Почему ты думаешь, что я всегда любил ее? — Я смотрел на взлет и падение грудной клетки Эммы под одеялом, чувствуя, как мою грудь наполняет тепло. — Она не позволяет мне забыть.

Когда Аная ничего не ответила, я толкнул ее в плечо.

— Спасибо за то, что не оставила ее.

Она разгладила руками свое платье.

— Это самое малое, что я могла сделать. Она не заслуживает того, чтобы пройти через что-то подобное.

Вина горела в моей груди. Нет. Нет, она абсолютно не заслуживала ничего из этого.

— Кроме того, — продолжила она, кивая на беззвучный телевизор, мерцающий в углу комнаты. — Я должна нагнать современное телевидение.

— У тебя даже звук не включен.

Она рассмеялась.

— Это единственная вещь, которая сделала его терпимым.

Я заметил, что коса Анаи пульсирует светом на боку.

— Я уже здесь, если тебе нужно идти.

Она посмотрела на Эмму, и мягкая улыбка появилась на ее губах.

— Я знаю, что ты делаешь. Независимо от того, что ты думаешь, Финн, ей повезло, что ты у нее есть.

Ее руки опустились на мои плечо, и через секунду она исчезла, оставив меня наедине со звуком гудящих машин и рваным дыханием Эммы.

Я опустился на стул рядом с кроватью и уперся локтями в колени, приняв решение смотреть на кардиомонитор вместо Эммы. Она была слишком черной и синей. Слишком изломанной, чтобы смотреть на нее дольше, чем пару секунд. Было трудно справляться с чем-то настолько ужасающим, когда я знал, что я был тем, кто вызвал все это… я был причиной всего этого. Склонившись над кроватью, я поцеловал ее в макушку. Это не был реальный поцелуй, не такой, какая я хотел дать ей, но это было все, что я мог сделать.

Я поднялся и подошел к окну, чтобы не дать себе сделать что-то глупое. Луна пылала между скелетных верхушек деревьев, отбрасывая паутину теней через сверкающую белую автостоянку. Звезды мигали. Жгли. Жестоко упрекали меня воспоминаниями о Межграничье.

Если я не смог защитить ее от этого, я был бесполезен для нее.

Позади меня открылась дверь, и медсестра вошла в комнату. Она убрала волосы Эммы с лица, потом проверила ее наиболее важные показатели, делая свою работу быстро и эффективно, так же, как и я, как ожидалось, делал мою работу в течение прошлых семи десятилетий. Различие между нами? Она сохраняла жизни. Я заканчивал их. После того, как она ушла, мой взгляд вернулся к Эмме. Она застонала в своем сне и повернула голову так, чтобы опухшая линия стежков, которая шла по всей длине ее тонкой шеи, стала видна. Столько вещей горело во мне. Гнев. Вина. Боль. Я сжал кулак и слушал обнадеживающий звуковой сигнал кардиомонитора, позволяющий ритму жизни, текущему по ее венам, успокаивать меня.

У меня не заняло много времени прервать мои мысли. Холод вполз через мои внутренности, потрескивая в моем черепе. Мои пальцы сжались вокруг косы, и она пульсировала под моей ладонью. Пытаясь бороться с этим, я сосредоточился на стене, не желая оставлять ее. Не сейчас. Не после того, что только что произошло.

— Финн? — пробормотала Эмма, ее веки распахнулись.

Слава Богу. Я двинулся вперед, но коса остановила меня в нескольких шагах, прежде чем я смог добраться до нее.

— Я здесь, — прошептал я, надеясь, что она могла меня услышать. — Я прямо здесь.

Эмма застонала и вернулась ко сну. Я бросил один последний единственный взгляд на нее, на то, что я сделал и отпустил.