Противостояние разумов

ГЛАВА 28

Сообщение о свадьбе Кайли и Лукаса застало врасплох всю команду «Галактики Виддона». По возвращении на звездолет Лукас имел довольно растерянный вид, однако это не продолжалось долго. Наблюдая за тем, как новоиспеченная парочка принимает поздравления от остальных членов семьи, Кинан почувствовал, что у него защемило сердце. Ведь Лукас был его самым близким другом… Вероятно, он таким останется и впредь, но их отношения уже прежними не будут. Времена меняются, меняются и люди.

– Жизнь продолжается! – сказал тихонько Кинан.

Дэниэл Кинан верил в лучшее, точно так же, как Грег и Кайли, Джон Роберт, Холли, Риз и Лайа. Со временем Хоуп вырастет похожей на них, они обязательно ее всему научат. На этой ноте Дэниэл и покинул собрание.

Проснувшись на следующее утро, Кинан обнаружил в своем терминале адресованное ему послание:

«Дэниэл, нам срочно нужно поговорить. Пожалуйста, позвоните мне как можно скорее. Елена Криставос».

Кинан потянулся к интеркому. Криставос ждала его звонка.

– Выяснилось кое-что касающееся лично вас, – сказала она. – Вы можете встретиться со мной и шефом дипломатической службы, Робертом Маришу, минут через двадцать?

– Разумеется, – ответил Кинан, лихорадочно соображая, что же могут означать ее слова. – Вы придете ко мне?

– Прямо по коридору на станции есть конференц-зал. Почему бы нам не встретиться там?

Зал, судя по всему, использовался землянами, поскольку в нем не было мебели миквири. В центре помещения стоял широкий стол и восемь стульев. Когда Кинан вошел, Маришу и Криставос сидели за дальним концом стола, увлеченно беседуя. Маришу встал и протянул Кинану руку.

– Доктор Кинан? Рад вас видеть. Мне бы хотелось лично поблагодарить вас за отличную работу. Благодаря вам мы узнали о гантирцах больше, чем за все предыдущие десятилетия. Спасибо.

– И вам спасибо, – ответил Кинан, пожимая руку дипломата.

Маришу был невысок ростом, но носил великолепно сшитый фрак, который подчеркивал его подтянутую фигуру. У него были волнистые каштановые волосы и зоркие карие глаза. Дипломат пристально посмотрел на Кинана, пока они обменивались рукопожатиями, и проводил его к стоявшему у стола креслу. Криставос села справа от Дэниэла, а Маришу устроился слева. Кинан слегка удивился. Уж не преднамеренно ли они его обступили? Криставос протянула руку.

– Привет, Дэниэл. Рада вновь вас видеть!

Пальцы Криставос были теплыми, а рукопожатие одновременно легким и твердым. Кинан допустил большую ошибку, заглянув в ее глаза и тотчас же утонув в их бездонных карих глубинах.

– Я тоже очень рад, – ответил Дэниэл и обратился к Маришу: – Елена сообщила мне, что у вас возникли какие-то проблемы?

– Мы бы предпочли назвать их новыми возможностями, – ответил Маришу. – Короче говоря, мы получили неожиданное предложение от делегации Ган-Тира. Они потребовали немедленного возвращения домой, но одновременно заявили, что готовы подписаться в качестве третьей стороны под любым договором с миквири. Кроме того, они предложили нам послать дипломатическую миссию землян к гантирским мирам. Они также предложили режим наибольшего благоприятствования звездолетам землян. Гантирцы готовы подписать соответствующее соглашение сегодня же, но при одном условии.

– Каком же?

– Они хотят, чтобы вы стали членом дипломатической делегации, которая отправится на Ган-Тир.

– Я? – удивился Кинан. – Но почему?

– Это нам не известно, – ответила Криставос. – Мы считаем, что Сенсар имеет какое-то отношение к этой просьбе.

Криставос переглянулась с Маришу, и дипломат продолжил:

– Судя по всему, Дэниэл, вы внушили доверие Сенсару и ему хотелось бы продолжить начатый диалог именно с вами. Сенсар не может оставаться здесь, потому что остальная часть делегации улетает, а когда придет следующий звездолет, неизвестно.

– Поэтому он хочет, чтобы я отправился вместе с ним?

– Похоже, так, – признал Маришу. – Замечу вам, что этого Сенсар не говорил. Откровенно говоря, после возвращения «Галактики Видцона» он вообще с нами не общался. Тем не менее нам кажется, что Сенсар оказывает сильное закулисное влияние на делегацию Ган-Тира. Миквири поражены, ведь им понадобилось целое столетие, чтобы подписать соглашение, сходное с тем, которое нам предлагают гантирцы.

– Но все это при одном условии?

Кинан перевел взгляд с Маришу на Криставос. Он быстро сообразил, какой оборот принимает разговор. Вопрос заключался в том, сколь сильное давление окажут оба дипломата на Дэниэла.

– Да, при одном условии, – продолжил Маришу. – Мы объяснили гантирцам, что вы не являетесь представителем дипломатической службы, но их это мало интересовало. Гантирцы улетают завтра. Если вы согласитесь, то соглашение будет подписано. Если нет, то вообще неизвестно, когда еще гантирцы соизволят сесть с нами за стол переговоров.

– Маришу, я отказываюсь лететь на Ган-Тир, – уверенно отчеканил Кинан.

– Конечно, мы не имеем права настаивать, – засуетился дипломат. – Но если вы все-таки согласитесь, то принесете всем, в том числе и себе, немалую пользу, одновременно оказав неоценимую услугу Майклсонам. Мы добьемся исключительных привилегий для «Галактики Виддона» и на «Воскресении», и на Сумпали. Должен сообщить вам, что в Корпусе поговаривают о возвращении звездолета Майклсонов в пространство, населенное людьми. Ведь всем известно, что квайла на этом корабле больше не обитает.

– Маришу, я в недоумении, – холодно заметил Кинан. – Вы шантажируете меня или предлагаете взятку?

– Вы неправильно поняли, – вмешалась Криставос. – Роберт просто попытался охарактеризовать ваше нынешнее положение.

– Совершенно верно, – язвительно заметил дипломат, не сводя с Кинана пытливых глаз. – Я всегда считал, что переговоры идут лучше, когда никто ничего не скрывает. Заверяю вас, что ни дипломатическую службу, ни Корпус не интересуют ваша судьба и будущее Майклсонов. Для нас главное – подписать договоренности с Ган-Тир и миквири на наиболее выгодных условиях. Ради этого мы готовы пойти вам навстречу.

– В любом случае я вправе отказаться, я вас правильно понял?

– Абсолютно.

– Дэниэл, прежде чем вы примете окончательное решение, предлагаю вам переговорить с Сенсаром, – вновь вмешалась Криставос. – Он остановил меня вчера поздно вечером сразу же после окончания переговоров. Сенсар сообщил, что вы договорились с ним о встрече на Сумпали. Это правда?

– Да, – неохотно признал Дэниэл.

– Так вы готовы? – спросила она. – Я решу вопрос о времени и месте встречи.

Кинан отвернулся.

– Раз уж мы договаривались, я согласен. Но я встречусь с ним только для того, чтобы попрощаться, – предупредил Кинан. – Именно это я и намеревался сделать.

Кинан встретился с Сенсаром через пять часов в комнате на противоположной стороне станции, вблизи космопричала гантирцев. Криставос проводила его к месту встречи.

– Я буду ждать здесь, – она показала на ответвление от главного коридора. – За углом находятся часовые от людей и миквири. Они охраняют вход на звездолет Ган-Тира. В случае опасности они придут на помощь в считанные секунды.

Кинан кивнул и направился к дверям. В каждом углу комнаты было навалено по груде гантирских подушек, переливающихся всеми цветами радуги. Разноцветные шелка свисали со стен, подрагивая от малейшего дуновения воздуха.

Сенсар стоял в противоположном углу комнаты. Как только Кинан вошел, гантирец сделал шаг вперед, протянув руки в приветствии. Кинан проигнорировал этот жест.

– Ты не хочешь прикасаться ко мне? – спросил Сенсар, похоже, он был чрезвычайно расстроен.

Кинан почувствовал угрызения совести, но решил твердо стоять на своем. -Нет. Сенсар отступил на шаг назад.

– Ты пройдешь? Присядешь? Инопланетянин опустился в кресло, помахав щупальцем в сторону ближайшего от него сиденья. Кинан предпочел сесть подальше от гантирца.

– Криставос сказала, что ты хотел со мной увидеться?

– Мы улетаем, и я хотел напоследок поговорить с тобой. Ты выслушаешь меня? – для последней фразы Сенсар использовал жесты миквири.

– Выслушаю, – прожестикулировал в ответ Кинан. – Но воздержусь от суждений. Надеюсь, мы расстанемся друзьями.

Сенсар издал резкий звук, похожий на вздох.

– Хочу рассказать тебе одну историю, Кинан. О слепых существах. Слепых не глазами, а сердцем.

Сенсар на минуту задумался и приступил к рассказу. Он опять воспользовался жестами миквири, и Кинан догадался, почему он так делает. В языке гантирцев не существовало эквивалентов таким понятиям, как «душа», «чувства», «сердце». У гантирцев отсутствовали слова для выражения сострадания и любви. Они совокуплялись, но не любили. Гантирцы жили вместе, но при этом у них не сформировалось общества в человеческом понимании этого слова. Гантирцы выжили как вид лишь благодаря своему биологическому совершенству. Их потомство развивалось с такой скоростью, которая даже не снилась миквири и людям. Гантирцы почти не знали болезней и могли излечить любую из них одним прикосновением щупальца…

Гантирцы были сообразительны и агрессивны и рано покинули свою родную планету. А веком позже они столкнулись с айтави, начав отношения с захвата ничего не подозревавшего звездолета-разведчика. Захватив звездолет айтави, гантирцы воспользовались плодами тысячелетий технического развития. Конечно, им не удалось узнать всего, что было известно создателям захваченного звездолета, но гантирцы поняли достаточно, чтобы соперничать с айтави. А уж уничтожать и разрушать гантирцы умели прекрасно.

Айтави попытались вести с ними переговоры, стали взывать к их совести. Просьбы не были услышаны, и айтави решились на ответный захват гантирского звездолета. В свою очередь, гантирцы уничтожили целую планету. После этого путей к отступлению не осталось. Забыв о своих принципах, айтави развязали бойню, превратившуюся в генетическую войну.

Себя айтави не жалели, они понимали, что конец их неотвратим. Но в регионе обитали и другие разумные существа, в том числе и миквири. Они только начинали развиваться. Гантирцы могли обнаружить их и раздавить еще до того, как молодые цивилизации устремятся к звездам.

Айтави почти истребили народ Ган-Тира, но и сами понесли страшные потери. Позднее чудом уцелевшие гантирцы изучили древние записи, которые оставили после себя айтави, прежде чем окончательно исчезнуть. Первые ученые заложили основы технологических знаний. По прошествии столетий несколько гантирских ученых задались вопросом: «Почему произошла эта трагедия?» Но ученых было слишком мало.

Народ Ган-Тира не стремился заглянуть в будущее или извлечь уроки из прошлого. Большинство гантирцев заботилось лишь об удовлетворении своих сиюминутных потребностей. Сотрудничество они понимали как услужение и на прочие цивилизации смотрели свысока. Не было в языке Ган-Тира таких слов, как «забота» и «жертва».

– Без слов и концепций нет никакой реальности, – сказал Сенсар Кинану.

Он боролся с языком уже несколько часов, подыскивая слова, которые бы точно выразили его мысли. Сенсар без остановки размахивал щупальцами и часто делал резкие жесты, которых Кинан не мог распознать. Он изо всех сил старался, чтобы Кинан его понял, но часто сбивался. Так, рассказывая об уничтожении целых планет, Сенсар так расстроился, что долго не мог прийти в себя. Кинан хотел было его успокоить, но, наверное, желание выговориться накапливалось в Сенсаре не один год, и он не собирался останавливаться до тех пор, пока не выплеснет все до последнего слова.

Наконец гантирец закончил свою речь. Некоторое время они сидели молча. Кинан переваривал все, что узнал от Сенсара, а Сенсар приходил в себя. Первым заговорил Кинан.

– Почему ты мне все это рассказал?

В рассказе было столько боли и стыда! Что вынудило Сенсара признать ошибки своей расы? Почему он сделал это именно сейчас и именно перед Кинаном? Сенсар медленно поднял голову и посмотрел в глаза Дэниэлу.

– Я хочу, чтобы ты знал, кем мы были и что представляем собой сейчас.

– Но почему? Ты боишься, что твой народ нападет на мой, точно так же, как когда-то на айтави?

– Нет, нас теперь осталось очень мало. В лучшем случае мы можем только защищаться, а не нападать. Но если нас станет больше…

Собравшись с духом, он наконец выдавил из себя:

– Гантирцы несут в себе зло. Они всегда причиняли боль – себе, другим. И все-таки это не имело бы никакого значения, если бы не Райри.

– Райри?

– Она беременна.

– Поэтому вы и вернулись на Сумпали?

– Да… Это первый ребенок за многие годы, Кинан, но будут и другие. Райри использовала новый препарат… – Сенсар вновь сбился. – Короче говоря, это сработало. А если получилось у нее, то получится и у других. У нас снова будут дети, новое поколение. Но какой смысл в детях, если мы снова начнем истреблять себя и окружающих?

Наши дети научатся старым привычкам… А я не хочу этого, Кинан. Знаешь, ты ведь мне понравился. Я не хочу, чтобы мой народ причинял боль твоему народу или миквири. Я не хочу, чтобы новые дети стали теми же гантирцами. Я попросил Райри позволить мне стать учителем ее ребенка и воспитать его по-другому. Она заявила, что я спятил. Я настаивал, объяснял, но все напрасно. Райри считает, что ребенок даст ей определенный статус, но она быстро потеряет к нему всякий интерес. Я хочу учить его, но не знаю как. Мне нужна помощь. Мне нужен ты. Покажи мне, как научить это дитя заботе о ближних и дальних, как это делает твой народ. Ты сделаешь это для меня? Ради ребенка? Это будет нелегко, я знаю, и все-таки подумай над моим предложением. Я дам все, что бы ты ни попросил. Пожалуйста, Кинан, лети со мною!

– Ну что? – спросила Райри, не вставая с кровати. – Убедил ли ты землянина лететь с нами?

Райри выделили самые роскошные апартаменты на звездолете, и вся команда была к ее услугам. Для нее выбирали все самое лучшее: вещи, еду, развлечения. Она потребовала передатчик и теперь непосредственно могла следить за ходом переговоров. Не выходя из каюты, она контролировала каждый жест и каждое слово делегации Ган-Тира.

– Он обещал подумать, – ответил Сенсар.

– Ты считаешь, он согласится?

– Не уверен.

Часто возникали моменты, когда Сенсару казалось, что он достиг взаимопонимания с Кинаном, но порой землянин смотрел на него с ужасом и неприязнью. Чувства Кинана были так непостоянны… Сенсар не был даже уверен в том, что сам человек способен предсказать собственные поступки. Оставалось только надеяться…

Для того, чтобы убедить остальных членов делегации пригласить землян на Ган-Тир, потребовалось все влияние Райри. Эта тщательно подготовленная кампания продолжалась несколько дней, и Райри удалось убедить своих соплеменников в том, что люди могут оказаться очень полезными для гантирцев. Понадобится несколько поколений, чтобы вновь населить гантирские миры. А пока почему бы не использовать людей и не извлечь из них максимальную выгоду? Люди и не заподозрят, что ими манипулируют. Земляне ничуть не умнее миквири, а потому могут стать отличными торговыми партнерами. Больше всего на свете гантирцы ценили выгоду, и большинство членов делегации согласилось с доводами Райри.

Помощь Райри в какой-то степени укрепляла позиции Сенсара. С каждым новым принятым оскорблением гантирец обретал влияние на своего эксплуататора. Со временем их отношения менялись на прямо противоположные. Тот, кто делал одолжения, мог о них просить, тот, кто угождал, мог требовать. Дав Райри то, чего она добивалась, Сенсар завершил полный круг их взаимоотношений. Теперь Райри оказалась у него в долгу. Сенсар по-прежнему отвешивал ей поклоны на публике, но в частной жизни извлекал максимальную выгоду для достижения собственных целей. Несмотря на то, что Сенсар мечтал о будущем и всем сердцем желал перемен, он оставался самым настоящим гантирцем.

После ухода Сенсара Райри откинулась на подушки. Какой же все-таки глупец этот ученый! Он и впрямь возомнил, будто может оказывать на нее давление и манипулировать ею в своих целях. Райри осторожно погладила свой живот щупальцем. Она еще не ощущала первых движений ребенка. Вряд ли ей это понравится. Райри никогда не считала, что беременность будет ей к лицу, но месяцы дискомфорта стоят того престижа, который она завоюет, подарив своему народу ребенка.

Райри надолго задумалась. Неужели препараты, которые она принимала, все же подействовали? Один из них был относительно новым, но он мало отличался от остальных. Похоже, сработал какой-то неизвестный фактор.

И тут ей в голову пришла неожиданная мысль. Райри попробовала человека на вкус и стала плодородной. Возможность связи между этими двумя фактами отрицать было нельзя. У человеческой крови был такой странный, горьковатый вкус. Его нельзя назвать приятным, но тем не менее ей хотелось попробовать еще. Сенсару наверняка этого тоже хочется, хотя он никогда и не признается. Может быть, организмы инопланетян вырабатывают какое-то вещество, которого не хватало Райри? Райри не спешила поделиться своими догадками с другими гантирцами. Будет еще время запатентовать открытие после того, как она экспериментально подтвердит свою гипотезу.

Райри Тэйтурин хотела, чтобы люди прибыли на планету Ган-Тир, но не для торговли или культурного обмена. Люди были необходимы ей для проведения эксперимента. Гантирских женщин, способных выносить ребенка, оставалось не так уж много. Нужно ввести им препарат и разделить на две контрольные группы. Оставалось самое главное: изыскать возможность для женщин одной из групп отведать человеческой крови. Если забеременеют лишь те, кто пробовал людей, значит, ее гипотеза верна!

Сенсар надеялся, что люди подарят Ган-Тиру новую жизнь и новую надежду. Райри считала, что он прав, но совершенно по другой причине. В этом-то и заключалась, по ее мнению, самая изысканная ирония. Лишь бы ее теория оказалась правильной. Открыть ее истинную цель Сенсару будет для Райри подлинным наслаждением. Райри с нетерпением ждала этого момента.

В тот вечер Питар попросил Кирита зайти к нему в каюту после ужина. Там уже была Литиан. Кирит мог физически ощущать их тарисс, пульсирующий по всему пространству комнаты. Питар и Литиан снова предложили ему стать их акия. Кирит был тронут предложением, но отверг его, хотя далось ему это нелегко. У него еще не возникало столь сильного желания стать частью группы с тех пор, как он покинул свой звездолет. С тех пор, как умер Хинфалла.

Питар и Литиан не слишком удивились, они предполагали, каким будет ответ. Оба ожидали, что чувства Кирита к Лукасу угаснут после того, как землянин расстался с квайлой, но к всеобщему удивлению, чувства его лишь окрепли. Питар и Литиан приняли его решение, но очень о нем сожалели. Они понимали Кирита. Не всем миквири нравились люди, но Питар и Литиан полюбили землян. Они радовались протяжному раскатистому звуку человеческих голосов, привыкли к неуклюжим телам этих бледных инопланетян. Они уже не боялись, что люди могут упасть, совершая свои нелепые телодвижения, и им становилось теплее, когда они слышали то, что люди называют смехом. Питар больше не считал Кирита сумасшедшим из-за того, что тот дружит с человеком. Питар и Литиан не могли не замечать тесных уз, которые связывали Кирита с Лукасом. Никто не взялся бы предсказать, чем это кончится, но миквири не требовали от Кирита прервать эти отношения.

Питар и Литиан по очереди обняли Кирита на прощание. Он помедлил и обнял их в ответ. Кирит расстался с друзьями, испытывая печаль, но не отчаяние. Питар и Литиан всегда будут рады ему, и он всегда сможет к ним вернуться. Все миквири принадлежали друг другу. Так уж они были устроены и только так могли обрести счастье. Кирит, как и все, стремился к счастью, вот только не знал, где он его найдет – среди своих или среди людей… Литиан была права: не все открытия делаются среди далеких звезд, порой загадки таятся в твоем сердце.

Лукас надеялся обрести покой после того, как отгремят поздравительные тосты, но последующие недели прибавили ему и Кайли немало хлопот.

Следователи Корпуса установили, что в аварии на звездолете повинен инженер-программист, готовивший математическое обеспечение для компьютеров «Галактики Виддона». Гастингс не отрицал своей вины. Напротив, он даже гордился своим поступком. В конце концов Гастингса отправили на реабилитационную терапию. Специалисты Корпуса считали его идеальным кандидатом на полное реструктурирование личности, но Лукас с ними не согласился. Уж он-то испытал все на собственной шкуре. Так легко посеять в человеческом сердце страх и темные предрассудки, но как трудно их потом выкорчевать…

Пришли известия с «Воскресения». Путешествие на эту станцию адмирала Владича оказалось не напрасным. Владич не встретился с гантирца-ми, но ему удалось убедить Совет «Воскресения» в том, что станция нуждается в радикальных переменах. С одобрения заинтересованных правительств он предложил переправить всех желающих покинуть «Воскресение» к недавно открытым планетам. Хотя отлет со станции означал большие перемены в жизни людей, многие на станции решили принять это предложение. Большинство обитателей станции, конечно, осталось, но сотрудники Корпуса надеялись, что радикально настроенные фундаменталисты ее покинут. В любом случае, после кровавого бунта «Воскресение» уже не могло оставаться прежним.

Перемены коснулись и «Галактики Виддона». Кинан собирался к гантирцам вместе с Криставос и другими дипломатами. Сенсару удалось убедить его в том, что гантирцы нуждаются в помощи, хотя сами не хотят этого признавать. Кинан не планировал задержаться у инопланетян надолго – год, максимум два, но Лукас не во всем с ним согласился. Кинан считал, что они с Сенсаром способны изменить гантирцев, а по мнению Лукаса, инопланетяне сами могли повлиять на Кинана. Тем не менее он согласился, что Дэниэл должен рискнуть. Айтави не нашли способа сосуществования с Ган-Тир и.были уничтожены. Лукас опасался, что гантирцы станут серьезной угрозой Вселенной, если их численность вновь начнет увеличиваться. Кинан доказывал, что человечество должно завязать добрососедские отношения с Ган-Тир именно сейчас, пока инопланетяне согласны вести переговоры и прислушиваться к мнению других. Другого шанса могло и не представиться.

Лукас знал, что будет тосковать по Кинану, но успокаивал себя мыслью о том, что это всего лишь временная разлука. Визиты в другие галактики теперь были разрешены и даже поощрялись. Кроме того, делегация Ган-Тира включила «Галактику Виддона» в перечень звездолетов, получивших доступ к гантирским станциям. Если Кайли и Ризу удастся убедить остальных членов экипажа в целесообразности таких полетов, уже через несколько месяцев они начнут совершать регулярные рейсы к станциям, принадлежащим Ган-Тиру. Риз уже вел переговоры с Корпусом о контракте на перевозку дипломатической миссии. Получить согласие оказалось не сложно и через пару недель должно было состояться официальное подписание договора. Конкурентов у «Галактики Виддона» пока не предвиделось, но и при любом стечении обстоятельств у семьи Майклсонов оставалось преимущество. За полгода квайла и один серый миквири связали Майклсонов с инопланетянами прочными узами.

Лукас улыбнулся, вспомнив о Кирите. Миквири проводил на звездолете большую часть времени. Кайли однажды заметила, что его давно пора зачислить в члены команды. Кайли не шутила, и когда Лукас предложил для Кирита должность агента по связям с миквири, восприняла это всерьез.

– Кириту придется летать с нами, – озабоченно сказала она. – Допустим, мы создадим ему подходящую среду в одном из отсеков, как-то решим проблему связи по интеркому… Но сам-то он согласится?

– А почему бы и нет Кирит очень любознателен, а на Сумпали его ничего не держит.

– Он ведь много для тебя значит, правда?

– Да, это так.

– А если бы ты был миквири, смогли бы вы стать акия?

– Конечно. Я человек, но нас все равно почему-то тянет друг к другу. Наверное, без квайлы все было бы по-другому, но тем не менее это есть, и сердце не обманешь. А тебя что-то беспокоит?

– Нет, конечно же нет. Мне он тоже кажется милым. Заключи с ним союз. Я не буду против, думаю, никто из членов команды тоже не воспротивится.

– Я поговорю с Киритом, – сказал Лукас.

Грегу казалось, что он знает, каким будет ответ инопланетянина. Он закрыл глаза. Интересно, а Кайли догадывается, до какой степени близки они были с инопланетянином? Она не отвергала его связи с квайлой, почему же теперь будет против миквири? Симпатию к реальному лицу понять проще, чем патологическое влечение к свету, с которым никто больше и пообщаться не может.

– Так вот как ты нас себе представляешь? Мы свет? – раздался в его мозгу знакомый тоненький голосок.

Хрустальный смех каскадом обрушился на Грега. Лукас поспешил открыть глаза. Пятно мягкого желто-розового сияния светилось на потолке над его головой. Свет стал ярче, затем пролился на стены и кровать, обдав Лукаса.

– Видишь, чему я научилась? – спросила квайла, проскользнув в его душу и тотчас же выскользнув.

Сделано это было так стремительно, что Грег не успел ничего почувствовать. Мороз пробежал по его коже.

– Спасибо айтави, – сказала квайла. – Так лучше. Так гораздо лучше!

На миг Лукас решил, что вернулась его квайла. Слишком знакомым показался голос. Но это было не так. Квайла пришла с корабля миквири, она была совершенно свободна и ни с кем не связана. Квайла отделилась, с ужасом сообразил Лукас, она ищет нового спутника. Испуг Лукаса передался квайле, и свет моментально погас, но через секунду промелькнул солнечным зайчиком в углу потолка. Раздался звонкий веселый смех.

– Ты меня боишься? Этого быть не может! Тебе просто нужно время. Я подожду, время для меня ничего не значит. Я сама вечность!

Свет промелькнул в последний раз и исчез. На этот раз он не вернулся. Лукас недоумевал, куда же подевалась квайла? Только бы не на «Северную Звезду», а то Бергстрема удар хватит. Лукас посмотрел на спящую Кайли. А как она поступит, если он примет предложение квайлы? Кайли не раз говорила, что семье не помешала бы новая корабельная квайла.

Лукас уставился в потолок и подумал о квайле. Хотя она и несла в себе привкус мыслей и чувств миквири, но так приятно было чувствовать ее легкое прикосновение. Лукас принялся обдумывать, что он скажет, когда квайла вернется.

В глубине души Лукас знал, что ответит.