Простодушны и доверчивы

Глава 4

Так что держитесь, девки

— Понятно, почему этот перс дошёл до нас под псевдонимом «Аист», — оценив нового персонажа, задумчиво пробормотала Ветка.

На невообразимо тощем длинноногом мужике висела, как на вешалке, белая долгополая ферязь Ивана-царевича с семью рядами золотых петлиц. Длинные рукава были поддёрнуты и собраны в складки — из обшлагов выглядывали кисти скелета, обтянутые нездоровой желтоватой кожей. Между театрально шикарной ферязью и красными сапогами с острыми носами семафорили ядрёно жёлтые широкие штаны.

Длинной была и худая шея — торчавшая из ворота палкой с грибным наростом кадыка — и нос на небольшой круглой бритой голове. Всем носам нос — до аистиного, конечно, не дотягивал, но с вороньим мог поспорить. Хотя южные огромные чёрные глаза были восхитительны.

С характером мужику тоже не слишком повезло. В ответ на вполне невинное замечание нахальной девчонки он гордо вскинул острый, как кончик скальпеля, подбородок и возмущённо заявил:

— Я не перс! Я абазг!

— Да, хоть вдрызг, — съехидничала Ветка, многозначительно поводя кнутовищем самобоя.

Человек-аист покосился на кнут, петли которого принялись выписывать в воздухе фирменные огненные кренделя.

— Ты поосторожней со своим игровым сленгом, — посоветовала Лёка сестре. — А то брякнешь что-нибудь…

Закончить вразумлять младшую сестру не успела: Чёрный Аист Бака — если верить источникам, член корпорации «Чернобог» — перешёл к активным действиям. И для начала нагавкал на почти успевшую смыться Лесавку:

— Тебе что велели, полоротая?! Почему не заворожила?!

Какой бы глупышкой не была женщина, в скорости отлупа она даст фору компьютеру. Выглянув из-за ближайшего дерева, лесная дева-соблазнительница запальчиво отгавкалась тонким капризным голоском обиженной примадонны:

— Они же девки! Совсем ум потерял?! Как мне их заворожить?! Что им с моей красы?! Силком их связывать?! Так я палаческому промыслу не обучена! А будешь обижать, вовсе с вами дел иметь не стану!

— Я никого не обижаю! — встряла в перепалку Шанель.

Она полёживала на бережку, подперев мордаху лапкой. И с нескрываемым интересом созерцала комедь под названием «Вам это не то».

— Да, — с обманчивым сочувствием развела руками Ветка. — Нанимать персонал в наше время всё трудней. Закажешь богатыря, а припрётся голозадая потаскушка.

— Это я потаскушка?! — заверещала Лесавка, выпрыгнув из-за дерева.

В атаку идти поостереглась — то ли ещё не законченная дура, то ли уже учёная. Но живописно упереть руки в крутые бёдра не преминула, одарив обидчицу злым пламенным взглядом.

— Надоели, — буркнула Лёка, спустив с привязи чуть не взорвавшуюся от сигнала тревоги стрелку.

Та блеснула, торпедируя Баку, а по пути пронзив двух змей и какую-то мерзкую жабу. Бросившиеся на приставников гады мигом сгорели, а Чёрный Аист испарился, едва не поцеловавшись со стрелой. Возник неподалёку и снова пропал — упёртая блисковица резко сменила курс и свистанула к промелькнувшей в сторонке мишени. Он снова появился в другом месте и опять пропал: стрела металась за ним, твёрдо намереваясь подловить подлеца и прикончить.

Лёка пустила на помощь охотнице ещё пять стрелок и принялась отбивать атаку. Поскольку подлый Бака не ограничился троицей бесславно сгоревших гадов. Перед тем, как учинить игру в догонялки, он выудил из воздуха огромный мешок. Из которого на приставников посыпались целые полчища отвратительных с виду пресмыкающихся.

Но сестрёнка была настороже. Самобой весьма профессионально накрыл их огненной вращавшейся спиралью. Будто в кокон заключил. О который разбивались всё новые и новые волны атакующих. Мелких, но чересчур многочисленных. Вспыхивавших мимолётным пламенем и осыпавшихся на землю тучами вездесущего пепла.

— Задохнёмся, — предупредила Лёка, пустив очередную стрелу, и чихнула.

Поймала вернувшуюся с задания блисковицу и снова пустила её в полёт. За ней следующую. Работала, как машина: поймала, выстрелила, поймала выстрелила — круговорот смерти в мире бессмертных духов. По сути, такое же бесполезное занятие, как попытка окольцевать весь планктон в океане для изучения путей его миграции.

— Мешок, кажется, бездонный, — пихнула она локтем сестрёнку. — Идеи есть?

— Есть, — чихнув в ответ, обнадёжила Ветка и заорала: — Нешто! Я это хочу! Только без штанов! И сапоги не надо! Я не клоун!

Лёка не успела рта открыть, дабы потребовать объяснений, как возникший неподалёку Бака предстал перед ними… голым по пояс. А на Ветке вместо рубахи оказалась его ферязь. Как не длинна была сестрица, новый наряд скрыл её до пят. Золотой пояс упал с тонкой талии на бёдра — что вкупе с широкими полами стало походить на европейское средневековое платье.

Рукава сползли почти до самой земли, скрыв руки — самобой торчал из правого, как сопля из носа. Норовистому кнуту не понравилось такое дело, и Ветка благосклонно дозволила:

— Руби. Только подол не вздумай!

Огненный кончик кнута срезал рукава почти до локтей — перестарался. У Лёки сердце оборвалось, но руки у Ветки остались целыми: самобой не мог нанести увечья своей хозяйке. Сработал, как скальпель хирурга.

— Понеслись! — радостно завопила эта баламутка.

— Ага! — беззаботно поддакнула с бережка игошка.

Лёка внимательно следила за беготнёй обворованного и грязно ругавшегося Баки от пяти гоняющихся за ним стрел. И всё же краем глаза отметила, что зрителей прибыло. Рядом с Шанель пристроились полюбоваться битвой три зеленоволосых девчонки. Само собой, прекрасных и, естественно, голых — а, как иначе заманить к себе мужика? Этим на родимой сторонушке занималась половина духов женского пола. Что не говори, а русская баба горяча до любовных утех — даже после смерти.

— Помочь можешь?! — без особой надежды на успех, поинтересовалась Лёка у игошки.

Возможно оттого, что они с Веткой не совсем духи, дышать становилось всё тяжелей. А мысль о том, что они вдыхают пепел противных, но живых существ, навевала тоску.

— Не-е! — огорчила Шанель и тут же обрадовала: — Позвать могу!

— Интересная у тебя подружка, — пропыхтела сестра, отплёвываясь и натирая кулаком глаза. — Жизнерадостная.

— Оригиналка, — с трудом сдерживая раздражение, процедила Лёка.

Между тем все четыре водяных создания соскользнули в озеро и пропали. Очень хотелось надеяться, что не навсегда. Лёка, удручённо отметила, что ушлый дятел… то есть, аист по-прежнему умудряется уходить от столкновения со стрелами. Прошло не меньше минуты бесконечных ожиданий подмоги, когда над озером поднялась аккуратная, но вполне грозная с виду волна.

— Поганец! — как-то неуместно восторженно проорал…

Лёка догадалась, что никто иной, как Водяной дедушка. Хотя при других обстоятельствах никогда бы не додумалась. Никакого пучеглазого зелёного старикана с рыбьим хвостом или непомерно длинными ногами. Водяной был мужчиной — по меркам живых — лет тридцати пяти. Ростом выше среднего, крепкий, круглолицый, мохнобровый — лишь борода, пожалуй, по-сказочному длинновата и пышновата: её кончик путался у хозяина в ногах. Да вместо кожи меленькая чешуя цвета лёгкого загара. Вот и верь официальной мифологии.

На теле пресноводного владыки красовалась майка-тельняшка и грубые штаны с широким флотским ремнём. На правом предплечье прямо поверх чешуи татуировка якоря с пятиконечной кремлёвской звездой, на левом флаг ВМФ СССР. Под ним штурвал и лента с какой-то надписью, на которой глаз распознал только дату: 1964. Вместо гусиных лап с перепонками, коровьих копыт или хвоста обычные мозолистые ступни.

— Понятно, почему в старину по праздникам мельники заливали в речку водку, — констатировала Ветка. — И закуску бросали. С чаем и пирожными к такому не сунешься.

— Не умничай, — насмешливо бросил ей Водяной, оглядывая поле битвы с недобрым прищуром белых глаз.

И почти тут же досадливо сплюнул:

— Упорхнула птичка!

Полуголая птичка не только упорхнула сама — оглядевшись, поняла Лёка — но и прихватила свой бездонный мешок. Жаль, что барханы из пепла на память оставила — поморщилась она, вновь чихнув на весь тутошний лес.

— Сейчас поправим, — проворчал хозяин вод и болот, подмигнув картинно подбоченившейся Ветке.

Которая не преминула выставить напоказ длинную стройную ножку — благо самая нижняя петлица ферязи не давала это сделать выше… дозволяемого приличиями. Интересно — ловя слетавшиеся к ней стрелки, подумала Лёка — а в 1964 уже носили мини юбки? Или у этого, скажем так, свежезаклятого морячка Веткина шалость вызовет культурный шок?

— Занозистая, — кивнув на баловницу, подмигнул ей Водяной и пошевелил пальцами ног.

Только тут она заметила, что перепонки между ними всё-таки есть. Плавать удобней — согласилась она, рванув прочь от берега.

Берёзка, за которую ухватилась обеими руками, выгнулась, жалобно скрипнув. Когда гигантская волна схлынула, Лёка выпустила спасительницу из своих объятий, тряхнула мокрыми волосами и вежливо поблагодарила:

— Спасибо, что вмешались.

— Да…, — вдруг смутился пресноводный владыка, почесав в загривке. — Вроде не за что.

— В смысле? — подскакала к ним мокрая, как утопленник, Ветка, стряхивая с обновки тину. — Это не спасение? Нас взяли в плен?

Водяной решился и, махнув рукой — дескать, гори оно всё — честно признался:

— Вас взяли в наживки.

— То есть? — осторожно поднажала Лёка, желая знать всю подноготную.

— Может, ну его? — пошёл на попятный бородатый темнила, косясь на угомонившееся озеро. — Какая разница? Всё же обошлось.

— Обошлось, но по нам проехалось? — догадалась сметливая сестрёнка.

— Ну, проехалось малёхо, — проворчал Водяной и решительно пошлёпал к воде.

— Это не Бака нас ловил? — прилипла к нему Ветка банным листом, семеня рядом с задранным подолом, дабы не испачкать его в грязи. — Это его на нас ловили?

— Ну, да, — нарочно не оборачиваясь, чтобы не демонстрировать свою фальшиво покаянную рожу, пробубнил этот комбинатор. — Как узнал, что Гошка на вас танком попрёт, так и понял, что пошлёт этого чёрта тощего вас попугать. А у меня с этой гнидой свои счёты. С ним и с его подружкой Саткой.

— А кто это? — в неистощимом стремлении разузнать, как можно больше о враге, затеребила его Ветка. — Мы читали о Чернобоговой шайке. Там вроде о Сатке ничего не написано.

— А про Мазату там, случайно, не сказано? — остановился Водяной, смирившись с тем, что не отстанут.

— Сказано, — удовлетворённо поддакнула юная следопытка. — Мне ещё показалось, что имя у неё какое-то… нелепое.

— Потому, что исковеркано, — нравоучительным тоном пояснил Водяной. — Она в их кодле самая древняя. Не удивлюсь, если ещё с неандертальцами бегала. Истинное имя: Ма-са-та. Это ещё самый первый человеческий язык. Ма, значит, первооснова. Как мать или мамон, — хмыкнув, похлопал он себя по внушительному брюху. — Са, значит, своя собственная. А проще: сама по себе. Та, значит, твердь, несокрушимость. Если сложить вместе, получится что-то вроде: сама себе незыблемая первооснова. Чуть ли не богиня. Редкая сука. Настоящий враг. Её сам Гошка опасается. А его уже боятся все остальные.

— Гошка, в смысле, Моргощь? — уточнила Лёка, догнав удалявшуюся парочку.

— Точно. Так вот. Короче, я попросил Нельку помочь вам смыться прямо сюда, ко мне на дачку.

— Шанель? — вновь уточнила она.

— Прикольная кликуха, — благодушно усмехнулся Водяной, подмигнув сидящей на пеньке игошке.

Та кокетливо повела глазками, манерно отмахнувшись лапкой: дескать, ладно тебе.

А защитничек вдруг посмотрел Лёке прямо в глаза и твёрдо обозначил:

— Здесь я вас стопроцентно защищу. Это моя земля. Мой уголок промежмировья. Тут ни одна собака против меня ничего сделать не сможет. Так что запомните, — велел он жутко строгим голосом наставника, — прижмут так, что не отвертеться, ныряйте ко мне. Теперь у вас навсегда маячок останется. Нужно только захотеть тут появиться.

— А если…, — чирикнула Ветка, сверля его супер внимательным взглядом.

— А, если дорогу сюда перекроют, вы почувствуете, — оборвали торопыгу на полуслове. — Захотите прыгнуть и будто на стенку натолкнётесь. Слушаем и запоминаем: путей в каждую точку межмирья, как волос у меня в бороде. Если разок в ней побываете, из любой другой точки допрыгнете. Так что, один путь перекрывают, вы прыгаете в любое другое место и уже оттуда сюда. Единственное место, откуда вам ко мне не добраться, это ваш собственный дом. Там ваш очаг путь блокирует: защитник дома. Почему так, объяснить не могу: сам ни черта не разобрался в этой каше. Нужно за стены дома выйти, и тогда блок снимется.

— А как вас зовут? — задумчиво молвила Ветка с таким видом, словно пропустила инструкцию мимо ушей.

Хотя Лёка знала: каждое словечко сестра и запомнит, и проанализирует. С детства такая: ничего не пропустит.

— Не помню, — отмахнулся инструктор и шагнул к самой воде: — Я же там, дома умер, — глянул он почему-то вверх, на серое непроницаемое небо. — Той жизни больше нет. И меня того бывшего как бы нет. Теперь я Озёрник с Круглой баловины. То есть, с озера, — забредя туда по пояс, пояснил он и обернулся, глянув на Лёку: — Не знаю в подробностях, что Мору от вас нужно. Вроде ключ какой-то куда-то. Наверняка что-то связанное с межмирьем. Он тут воображает из себя хозяина. И охотится за тем ключом давно. Вроде уже за тыщу лет перевалило. Болтают об этом всякое, но тайком. А правды ни от кого не добиться. Так что держитесь, девки. Жалко будет, если он вас… А! — махнул на прощание Озёрник. — Сами разберётесь. У вас дед целый полковник. А я всего лишь старшина первой статьи.

В воду он ушёл без малейшего всплеска, без единой подпрыгнувшей над гладью озера капельки.

— Классный чел, — оценила нового знакомого Ветка и уставилась на сестру: — Домой? Или ещё погуляем? Полковника дома нет. Правда, не сказал, когда вернётся, так что может опередить и застукать… Кстати, где Нешто? — принялась она озираться в поисках упомянутого олуха.

Упомянутый тотчас объявился. Осторожненько высунулся из-за толстенного дубового ствола и тщательно осмотрел озёрную гладь. Шею вытянул, как жираф — Аист Бака позавидовал бы.

— Он ушёл, — иронично вздёрнув брови, успокоила его Ветка и тут же осведомилась: — Тебя здесь не любят? Спёр что-нибудь?

— Не твоё дело! — огрызнулся Нешто-Нашто, выбираясь из-за дерева нарочито твёрдым шагом уверенного в себе человека.

— А когда обувку мне сопрёшь? — не без издёвки продолжила его доставать юная нахалка. — И штаны. Долго мне ещё голой задницей сверкать? Ты же обещал.

— Значит, это он содрал с Аиста пиджак? — дошло до Лёки. — А то непонятно: почему у тебя с шопингом никаких проблем, а я хожу, как чучело? Я тоже хочу ферязь, — уставилась она требовательным взглядом на застрявшего у дуба вора-промысловика.

— Да, что ты?! — с едким восхищением всплеснул тот руками. — А кто корил меня почём зря, ругал за…

— Натуру мою безгрешную, но неудержимую, — перебила его Лёка и разъяснила свою позицию: — У духов можно. Им это жизнь не сломает. Бака уж как-нибудь раздобудет новый кафтан. А у смертных нельзя. Они, между прочим, не воздухом питаются. Им работать приходится, чтобы купить то, что ты сопрёшь. Так что я хочу новый гардероб и точка. Шанель! — позвала она, отыскав взглядом зарывшуюся в траву игошку. — Лапочка! Мы уходим!

Та резво попрыгала на зов мячиком. За неимением задних лапок, отталкиваться от земли душок приноровился раздувавшимся пузиком. Выходило смешно и умилительно. Только волосня ей мешала.

— Хорошо вышло, что нашла, — выдала игошка интригующую фразу, запрыгнув на колени присевшего приставника. — Прямо ко времени.

— Что нашла? — не слишком вникая в сказанное, поднялась Лёка, держа её в ладонях.

От былой брезгливости не осталось и следа.

— Вет, нужно бы ей волосы подобрать, — попросила она сестрёнку.

— Давай, — легко согласилась та.

Прищурилась, оценивая растущие на макушке духа водоросли. Затем огляделась вокруг, что-то выискивая. Отошла, подобрала отрезанные от ферязи рукава и посмотрела на волочившийся за ней хвостиком кнут. Самобой понял хозяйку с полувзгляда. Чик-чик-чик, и в её руках оказалась лента из толстого белого шёлка. Затем ещё штук пять — впрок, на случай понесённых потерь.

Наконец, Ветка подошла к игошке и в мановение ока соорудила той на голове элегантный трилистник, скрепив его лентой. Шанель моментально спрыгнула с рук и унеслась к воде.

— Кво-о-о! — донеслось с берега преисполненным упоения голоском.

— Пошли уже, — проворчал Нешто, насмешливо косясь на сестричек. — Нашли забаву: из всякой нечисти диво-дивное лепить. Будто она с того в красавицы определится.

— Старый сухарь, — обозвала его Ветка и уточнила: — Так, домой?

— Погоди-ка, — пробормотал Нешто, насторожившись.

Морщины на его лице стали глубже, темней. Серые зрачки в глазах вытянулись в нитку и почернели. Лёка сорвалась с места: понеслась подбирать игошку. А когда та запрыгнула ей на руки, всё вокруг почернело. Затем свет вернулся, а вот «дачка» Озёрника нет. Как и Ветка с Нешто.

Вокруг был совершенно другой лес: суровый, сплошь еловый, тёмный и явно опасный. Никакой прозелени — даже в ветвях густого подлеска. И листья, и еловые лапы нездорово бурые, изъеденные какой-то серебристой пакостью.

— Уволокли нас, — неподражаемо спокойно объявила Шанель, перебирая пальчиками под мордочкой. — Ну? Чего застыла? Вертаемся, пока не зацапали.

Лёка встрепенулась и мысленно представила покинутое озеро. Свет на мгновенье померк, однако ничего не произошло: ельник остался на месте.

— Преградили нам путь-дороженьку, — всё так же спокойно прошамкала игошка, почесав носопырку. — А ты межмирья не прошла, не рассмотрела. А на нас большая беда движется.

Лёка моментально отреагировала на предупреждение, представив двери торгового центра, и… Снова ничего. И этот путь отрезан, а других она пока не знает. Зато мигом сообразила вызвать в памяти кое-что замеченное во время погони за врагом.

И оказалась в сером мареве городского межмирья. Да, её отступление к торговому центру Моргошь предусмотрел. А то, что она успела зафиксировать в памяти случайно, бегая за ним по городу, попробуй угадать — позлорадствовала Лёка, перепрыгнув через налетевшую на неё тень легковушки. И тут же убралась с проезжей части.

Следовало выйти в реал, чтобы сориентироваться на местности. А то здесь все дома, машины и люди серы, как кошки. Однако для того, чтобы выпрыгнуть из воздуха, публика ей не нужна: не в цирке. Нужно найти потаённое местечко и там…

— Погоня, — приподнялась на руках игошка.

И прихлопнула лапкой какого-то облепленного травой и листочками колобка, что вылез из её причёски. Размером с ноготок и вроде ничего особенного, если бы не один штрих: и стебли, и листики на нём были серебряными.

— А, это кто? — машинально поинтересовалась Лёка.

— Потом, — отмахнулась Шанель и нырнула в банку, прошепелявив: — Беги!

Она понеслась по улице, ориентируясь по бесконечной череде автомобильных теней. Немного пробежав прямо, свернула к проезжей части и сходу взяла барьер: что-то вроде небольшого грузовичка. Затем перепрыгнула ещё через три машины и оказалась на другой стороне улицы. Сиганула в щель между тёмными скалами-домами. Пронеслась по двору, заметив краем глаза несколько больших и маленьких теней — видимо, детская площадка. Рванула прямо сквозь корявые тени деревьев, выскочила в другой двор, миновала проход между очередными скалами.

И тут на неё откуда-то сверху спрыгнул кто-то огромный. Подмять под себя не успел — Лёка рефлекторно отскочила. Лук моментально оказался в руке, стрела на луке.

Бздынь, бздынь, бздынь! Три пущенных в нападающего стрелы полетели не прямо, а вверх — над головой издевательски загоготали жутким басом. Она, было, кинулась назад, но из банки глухо прозвучал резкий приказ:

— Вперёд!

Вперёд так вперёд — не стала торговаться беглянка. Выскочила на другую улицу: шире и шумней прежней. Заскакала по проезжей части, выискивая норку, где можно выскочить из межмирья, не привлекая внимания. Заскочить в какой-нибудь магазин не вариант: там камеры. Разве что в подъезд — прикинула она, разбрасывая вокруг себя блисковицы.

Воронья на неё налетело — не стая, а комариный рой. Поменьше того, что получился из балахона Моргощи, но с такими же металлическими клювами. Стрелки-выручалочки еле успевали поджечь одну сволочь и вернуться к хозяйке, как тут же стартовали за новой целью. Зачем возвращаться — промелькнула в голове здравая мысль — лишь время теряют.

Незачем — согласились сестрички-блисковички, и КПД у них возрос вдвое. Теперь они сами напоминали рой огненных червей, мелькавших среди чёрных взъерошенных тел, когтистых лап и распахнутых крыльев. И точивших вороньё, как яблоки с грушами. Но те всё прибывали и прибывали: кто-то где-то открыл ещё один бездонный мешок.

Запрыгнув на очередную машину, Лёка заметила справа уходящий в землю тоннель. Пешеходный переход — догадалась она и решила рискнуть. Оттолкнулась и в длинном прыжке ухнула прямо в жерло тоннеля, завопив:

— Ко мне!

Стрелки послушным выводком сиганули вслед за ней. Приземлившись, до рези в глазах всмотрелась в туман: мимо проплывали две тени с согбенными спинами и опущенными головами. В телефоне — догадалась Лёка и выскочила из межмирья. Едва не получив на прощание удар клювом по маковке.

Вороны остались там, а тут на её счастье никого не оказалось. Первый встречный вырулил из-за поворота через секунду после её появления. Не удостоив Лёку даже мимолётным взглядом, начал подниматься по ступенькам, а она углубилась в переход.

Когда вышла на белый свет, не поверила глазам: перед ней возвышалась главная цель во всей этой катавасии с кладом.

— Шанель, нам, кажется, повезло, — пробормотал приставник, опустив голову.

Ответа не последовало. Никакой банки к поясу приторочено не было. А жаль — корябнуло в душе, когда Лёка выуживала из кармана сотовый. Без игошки стало как-то пустовато.