Простодушны и доверчивы

Глава 25

И я решила

Оказалось, что не только лучницу пронесло по разным секторам — выбор которых был совсем не случаен. Та же история произошла с кнутобоем, копейщиком и мечником. И все — даже новичок Илья — догадались провернуть финт с обраткой по своим следам. Именно это и было ключом к ребусу Марго. Прямыми путями к этой ехидине было не подобраться.

Правда, подход врага к каждому приставнику было сугубо индивидуальным.

Ветку, как и сестру, пытались развести на «подари кнут-самобой». Ей достался обрыдавшийся ребёнок, умиравший от жажды в пустыне. В рубище и гноище — у неё голос дрогнул, когда она докладывала полковнику об успешном преодолении препятствий. Для ликвидации непосильной жажды требовалась не вода, а, само собой, легендарный кнут.

Затем сестрёнку закинуло к сексапильному водяному — тут фантазию Марго явно зациклило. Хотя в отличие от Ольги, паршивец даже предлагал жениться в обмен на оружие приставника. Ветка дурашливо вздыхала, дескать, второго такого Аполлона ей уже не отломится. На что дед резонно возразил, что и первый-то был сплошной фикцией.

А в сектор сплошного безжизненного пепелища сестричка попала, когда её чуть не схватила гигантская змея Аспид с парой нелепых хоботов и огромным клювом. Но шустрая Ветка успела сделать последний шаг по своим следам, и, в конце концов, кнутобой оказалась тут.

Сам полковник претерпел череду примитивных схваток — ничего выдающегося. Сначала на него натравили целую орду медведей-оборотней — некоторые ещё не совсем потеряли человечье обличье. Затем Болотника и свору его холопов — с этими пришлось повозиться: тяжёлый богатырь постоянно вяз в болоте. Где просто чудом не потерял свои следы — приставникам точно кто-то ворожил. Следом дед попал в сектор гигантской птицы Витар. Железные перья которой с лёгкостью резали камни. Причём так, что обломки летели во все стороны пулемётными очередями — к чему боевому офицеру точно не привыкать.

На долю Ильи достались волкопеси-оборотни, с которыми мечник разобрался легко и слегка зазвездился. Поэтому чуть не поплатился, попав в пределы так называемого Змеиного Царя — одного из древнейших духов Нави, прозываемых Большака́ми. С толку новоявленного богатыря сбили духи-вужалки. С виду такие уж невинные девы, что клейма некуда ставить. А богатыри, как известно, с бабами не воюют.

Илья ещё не проникся реальностью местной нереальности, подходя к ней с обычными человеческими мерками. Подпустил к себе трёх миленьких скромненьких вужалок. Те в единый миг превратились в тридцать три змеищи и едва не угробили добра молодца — еле отбился. Ему удалось не потерять собственные следы, по которым он отступил и провалился в третий сектор. Где его атаковали старые знакомцы: гайвороне с железными клювами и когтями. То ли он везучий, то ли дух мечника помог, но Илья выкрутился и попал сюда.

Словом, выходило так, что каждому посчастливилось пройти своими путями целыми и невредимыми — видимо иначе было никак. В результате пути-дорожки должны были привести приставников в определённое знаковое место — и привели. Едва они совместными усилиями дошли до этой мысли, как в своей банке нарисовалась Сумерла.

— Всё-таки добрались, — поздравила она финишировавших героев.

— Я бы не добралась, — честно призналась Ольга. — Если бы не Гарафена. Хва-Га меня успел доставить к Моргощу. А твой оберег на этот раз не помог.

Илья тотчас нахмурился. Да и дед с Веткой насупились, узнав, что с их роднулечкой всё могло закончиться печально.

— Вся его сила на Ма-Са-Та ушла, — покивала свесившаяся из банки Гата.

— В горнице с коврами? — уточнила Ольга. — Так, это была она? Это её подлинный облик?

— Уж, куда там, — усмехнулась Сумерла. — Подлинный облик Большако́в… Ну, да впрочем, это вам незачем. А ты умница, — похвалила она ученицу. — Догадалась, что с места сходить не след. А на лавку присаживаться уж и вовсе погибельно. Только тем себя и спасла.

Она выпрыгнула из банки и взлетела на плечо полковника. Оглядела своих союзников и задумчиво пробормотала:

— Вы не первые из тех, кто сюда ходили. Да вот беда: не все доходили. Вы же на диво уцелели. Та же Гарафена мне отнюдь не холопка. Могла и не помочь, если что-то ей не по нраву. Ваше счастье. Всему однажды наступает свой черёд. Видимо, на сей раз пришло время Масатки.

— Ну, так и где мы, матушка, сейчас? — осведомился полковник, слегка приударив посохом.

От удара над землёй взвился пепел и осел на его поршни.

— В одном из пределов Ма-Са-Та, — сухо и неприязненно пояснила Гата. — А их у неё в Нави ни один, и не два. И по всем нужно отыскивать её идола, пока не отыщется.

— Гарафена летит, — прищурившись, заметила Ольга в небе знакомую фигуру спасительницы.

— Видать, отыскала, — покивала Сумела.

Без всякого, признаться, энтузиазма.

Сокологлавая змея пронеслась над ними, скрипучим клёкотом призывая следовать за собой. Приставники сорвались с места и понеслись за кувыркнувшимся в воздухе и стремглав ринувшимся обратно проводником. Много не пробежали: пепел впереди поднялся единой массой и встал непроглядной стеной. К тому же непролазной: сколько не пытались в неё внедриться, пробиться так и не удалось. Обойти тоже не получилось.

Поняв тщетность усилий, все посмотрели на Сумерлу — та демонстративно глядела в сторону.

— Значит, сами, — правильно понял её полковник. — Что встали?! — рыкнул он на внучек. — Мне, что ли благоволит этот ваш… помогальник?

— Ветер? — от неожиданности переспросила Ветка и смутилась: — Да, ладно тебе.

Они дружно дунули на свои обереги и поднялись над землёй. Блисковицы полетели в одну точку, словно пытались пробить в стене брешь — Ольга их не учила, сами знали, что да как. Самобой закрутил вокруг траектории стрелок спираль, отчего те загорелись пуще, образовав сплошную струю огнемёта. Не сразу, но проход был пробит. А, едва в него первым вошёл Илья, пепельная стена обрушилась на землю — заклятье было разрушено.

Потом перед ними вставала стена огня — дед презрительно сплюнул и просто вошёл в неё — у Ольги чуть сердце не лопнуло от страха. Но огонь тоже прекратил функционировать, едва какой-то наглец осмелился перед ним не отступить.

Наконец, Гарафена привела их к каменной бабе Ма-Са-Та. Сумерла продолжала молчать, застыв на плече полковника таким же неподвижным изваянием.

— Значит, и дальше сами, — ничуть не смутился дед, разглядывая произведение древнего скульптора.

Тело истукана не стояло, а сидело на валуне. Собственно, оно и было высечено из него. Толстые короткие ноги разведены в стороны. Круглый живот намекал на беременность. Пара узких вислых грудей подтверждали, что беременна женщина. Несоразмерно тонкие руки с откляченными острыми локтями держали промеж ног длинный узкий сосуд. По-мужски широкие плечи украшены схематически обозначенным примитивным ожерельем.

Голова росла прямо из плеч. На продолговатом лице — в высоту лишь немного уступавшем телу — чётко обозначены глаза, длинный нос и полоска рта. На макушке непонятная блямба: то ли берет — что вряд ли — то ли такая причёска.

Полковник обернул свой посох в рогатину. И только намеревался вонзить её промеж глаз идола, как Илья его остановил:

— Погоди, отец.

— Говори, — охотно предложил дед.

— Я так понял, что Марго где-то шесть тысяч лет.

— Со слов Гаты, — покосилась Ольга на упрямо молчавшую Сумерлу.

— Я как-то читал про каменных баб, — обходя находку, задумчиво пояснял Илья. — Видел множество фото. Самые древние истуканы эпохи бронзы практически не антропоморфны. Их даже называют не каменными бабами, а стелами. Этой статуе не может быть шесть тысяч лет. От силы две.

— Думаешь, фальшивка? — опустил рогатину дед.

— Скорей всего.

— А что будет, если мы её разрушим? — задала Ветка отнюдь не праздный вопрос. — Это не испортит всякие там пути-дорожки с заклятьями и проклятьями?

— М-да, — затеребил бороду полковник. — Судя по заковыристому способу достижения этой цели…

— Разрушение идола кажется слишком очевидным шагом, — согласился с ним Илья. — Тем более что и защита у него так себе. По дороге сюда она была гораздо круче.

И тут Ольга вспомнила кое-что важное. Она подошла вплотную к истукану. Постояла, потом также обошла его по кругу.

— Ну? — поторопил её дед.

— В прошлый раз, — поделилась она результатами нехитрой экспертизы, — я почувствовала страшное желание провести пальцем по выбитым в камне контурам лица и всего прочего. Просто нестерпимое. И когда взяла в руку стрелу, та тоже этого захотела. В прямом смысле слова, загорелась этой идеей. А теперь, — покосилась она через плечо на колчан, — такого желания нет: ни у меня, ни у них.

— Фальшивка, — резюмировал полковник. — Пускай стоит. Если это неверный шаг, попробуем снова. Теперь хоть знаем, как пройти своими путями по общей дороге.

И только решение было принято, как они оказались в степи. Почти рядом с другой каменной бабой. Так же сидящей на постаменте. Только ноги на этот раз выглядели грубыми обрубками. Руки не отстояли от тела, а просто обозначены бороздами, окружавшими широкую массивную грудь. Они тоже держали на животе что-то вроде пузатого горшка.

Лицо истукана здорово стёрлось от времени. Но ямки глаз видны отчётливо. И прямоугольный длинный нос. А вот губы исчезли совсем — успела подумать Ольга, прежде, чем на них напали. Хва-Га рухнул из поднебесья на осквернителей всей своей массой. Дед цапнул за руку зазевавшуюся старшую внучку, Илья младшую, и богатыри буквально выдернули обеих кукушек из-под грянувшей оземь тысячепудовой смерти.

Ольга не успела бросить на лук стрелу, как мечник уже взлетел на голову чуть обалдевшего от падения змея. Ухватился за изогнутые рога и так, в позе байкеры взмыл под небеса. Вслед ему полетела рогатина и угодила прямо в нижнюю челюсть.

— Тебе не показалось, что он сюда не совсем прилетел? — задумчиво оценила ситуацию Ветка, кнут которой был сейчас бесполезен.

— Кажется, его сюда зашвырнули, — согласилась Ольга, стрелы которой вполне успешно облепили и жалили бедолагу Хва-Га.

Который вдруг заблажил на весь белый свет:

— Я не хотел! Мужики! Отпустите! Это не то, что вы ищете!

— Знаю! — молниеруким Перуном прогремел в поднебесье Илья.

— Дело говори! — вторил ему с земли полковник, повторно запуская в полёт рогатину. — А то мозги вышибу!

— Я путь открою! — в таком отчаянии завопил Хва-Га, что его даже стало жалко.

— Откроешь, отпустим! — пообещал дед, в руке которого засверкала вернувшаяся рогатина.

Тут Илья лёг пузом на плоскую башку змея и что-то ему сказал. Хва-Га от возмущения взвился ещё выше под серые небеса. Рогатина деда на этот раз его не достала. Зато неосторожный водитель вытащил один из мечей. И демонстративно вознамерился воткнуть его прямо в маковку крутящегося колесом змея. Как тот не пыжился не выёживался, сбросить с себя оборзевшего седока не смог. Выдохся и пошёл-таки на какое-то соглашение с мечником.

После чего спикировал вниз. Илья спрыгнул с замордованного чудища, и оно поспешило убраться с глаз. А приставники опять переместились в новый сектор.

На этот раз их выбросило на площадке промеж высоченных скал. Невдалеке от места высадки Илья сразу же разглядел поставленный на попа внушительный плоский камень. Однако подойти к нему не удалось. Прямо из земли перед вторгшимися приставниками принялись расти три великана. Целиком каменных, уродливых, что-то громоподобно рычавших.

— Блин, а я всё думала, — поделилась впечатлениями Ветка, разворачивая самобой, — что значит: «великаны росли из земли подобно грибам»? Это предки так гнали в своей космогонии. «Камена моя главица» и всё такое прочее. Оль, ты помнишь?

— Меня больше удивило, — пожала она плечами, — что великанами насыпали горы. Теперь понятно: в буквальном смысле слова.

— Илюха, — приготовился к бою полковник, — твой справа, мой центровой. Девчонки, ваш слева. И не снесите мне башку вашими пукалками.

Закончив расти, великаны оказались не столь уж великими: раза в три выше приставников. Ольга принялась нашёптывать заговор на стрелки, пуская из одну за другой в правое колено своего противника — отработанные приём. Каменный волот оказался довольно прытким — пришлось сигануть в сторону от поля боя, чтобы не устроить на нём свалку. Краем глаза она заметила, что так же поступил Илья, уводя в другую сторону своего противника.

Ветка бежала рядом с их волотом, полосуя кнутом его левое колено. И самобой, и блисковицы не светились, а злобно пылали во всю мощь своего волшебства. Неизвестно, сколько бы продлилась эта беготня кругами, если бы Ольга не заметила узкую юркую речушку, над которой зависла Гарафена. В её клюве болтался, брыкался и визжал маленький зеленоватый чудик: с виду обычная пучеглазая рыба, но с лягушачьими ручками и ножками.

И чем больше витийствовал пойманный подлой змеищей Речной дух, тем выше вздымался речной поток, выгнувшись невероятной дугой.

— Огонь и вода! — проорала Ветка, увернувшись от рухнувшего на неё громадного кулака размером с хорошую бочку. — Кали его!

Надо же, догадалась, чего от них хотела Гарафена — привычно восхитилась Ольга смекалкой сестры. Сама так ничегошеньки не поняла — укорила она себя, раскочегарив блисковицы до предела. Здоровенные языки пламени обсадили волота со всех сторон. Липли к нему пиявками, накаляя камень и не давая ему остыть. Самобой охаживал врага толстым огненным рукавом.

Они с Веткой прямо-таки вились под ногами великана, не давая тому отвлекаться и сбрасывать с себя огонь. Не будь он магическим, Бог знает, сколько бы пришлось провозиться с такой гигантской каменкой. Но дело было сделано на удивление быстро.

Визгливый клёкот Гарафены послужил сигналом: пора. Приставники подались в стороны, отзывая оружие. А река встала на дыбы и ударила по волоту неохватной струёй. Каменный великан утонул в гигантском облаке непроглядного пара. Треск стоял такой, будто на окружавшие их скалы обрушилось железное небо.

Когда пар рассеялся, обнаружилось, что великан послушно разваливается на куски, учинив небольшой камнепад. Огонь и вода разрушили многовековые труды Нави, создавшей из примитивного человеческого духа каменного исполина. Более совершенный дух до такого состояния не способно довести даже межмирье.

Богатыри тоже справились со своими врагами — жаль, не удалось полюбоваться, как им это удалось. Хотя, нетрудно догадаться: мужчинам реже приходится прибегать к военным уловкам. Особенно чистокровным воинам — каким оказался и новоявленный мечник. Войдя в боевой раж, мужики и без того способны раскатать в блин любого врага.

И вот они собрались у третьего истукана, надеясь, что он тот самый: истинный. Во всяком случае, этот не был хоть мало-мальски похож на человека: воистину какой-то допотопный. По сути, просто неотёсанный плоский валун, где неумелой, но твёрдой рукой ваятеля был выбит еле заметный контур круглого лица.

Близко посаженные овалы глаз без зрачков. Длинный прямой нос. Губы, напоминавшие большой кривой пельмень. Всё настольно стёрто временем, что на выветренном камне выглядело скорей естественными выемками. От этого изваяния веяло даже не седой стариной, а чем-то существовавшим до начала времён. Чем дольше на него смотреть, тем меньше верилось, что к нему приложил руку человек.

На этот раз Ольга вполне реально ощущала непрерывное, пробирающее до костей движение силы через камень в каком-то определённом направлении. Желание прикоснуться к древнему идолу терзало почти физической болью, вибрирующей в голове, руках, ногах и животе.

Взгляд примагнитило к борозде, что начиналась у самых губ и уходила вниз. Она её узнала: жёлоб, по которому стекала жертвенная человеческая кровь. Не в кувшин или горшок, а прямо в землю. Ольгу скрутила тошнота… И всё, как рукой сняло. Теперь прикоснуться к истукану хотелось не больше, чем разбить голову о проклятый камень.

За спиной раздались подозрительные звуки. Она обернулась и опешила: дед с Ильёй вступили в рукопашную схватку. Два богатыря — натуральных исполина — уперев в землю расставленные ноги, норовили сломать друг другу шею. В их глазах пылала кристально чистая первобытная ненависть слабого человека ко всему живому, что сильней его. Ни малейшего признака того, что схватка закончится ничьей. Или противники разойдутся в результате выигрыша по очкам.

Неподалёку на камне сидела Сумерла и сверлила Ольгу невыносимо умоляющим взглядом: мол, не стой! Сделай то, что нужно! Ты одна это можешь: сейчас всё в твоих руках, а я бессильна помочь.

За спиной снова раздались подозрительные звуки. Она обернулась и прямо-таки завизжала, вцепившись в Ветку:

— Не смей! Прекрати!

Сестрёнка прислонилась щекой к губам истукана. В глазах ни капли рассудка, на губах улыбка идиота. Ветка попросту растворялась в каком-то мощном воздействии. И щадить её не собирались. В правой руке грубый железный нож. Левое запястья подставлено под лезвие. Ещё миг, и человеческая кровь вновь, как тысячи лет назад, окропит кровожаждущего идола.

Отрывать зомби от камня бесполезно: нож опередит. Ольга подхватила с земли камень и ударила сестру по затылку. Ветка повалилась на бок, не издав ни единого звука. Нож так крепко засел в руке заклятого заложного мертвеца, что пришлось её выворачивать, наплевав на возможные увечья.

Земля под ногами так вздрогнула, что Ольгу швырнуло на спину. Но лук уже принялся за работу, пуская в полёт первую блисковицу. С категорическим наказом ни в коем случае не убивать дерущихся приставников. Понятливая стрелка чиркнула по левому плечу деда, оставив на нём дымившуюся дыру и красный ожёг. Правильно — машинально отметила лучница: левая ему для битвы не нужна. Вторая стрелка обожгла шею мечника — этому нужны в бою обе руки.

Богатыри опамятовались. Согнувшись и сцепив свои лапы на затылке друг друга, замерли, уткнувшись лбами. Наконец-то увидели незамутнённым взором глаза супротивника и резко отпрянули. Второй толчок земли отправил их в полёт. А Ольгу подкинуло и швырнуло на истукана. Мощное змеиное тело пронеслось мимо, подцепив лучницу клювом за опояску. И уволакивая прочь за секунду до столкновения.

Могла разбить голову — с облегчением выдохнула Ольга, оказавшись на ходящей ходуном земле. И тогда каменная баба Марго получила бы вожделенные капли крови.

— Цела? — прозвучал над ухом родной мужской голос.

Илья подхватил жену, оторвал от земли, прижал к шумно раздувавшейся и опадавшей груди.

Дед оттаскивал от муторно стонавшего истукана Ветку, вскинув её на здоровое плечо и потирая обожжённое. Земля гудела, скалы вокруг дрожали, как в лихорадке. И медленно осыпались песком, стирая картинку созданного Ма-Са-Та сектора. Деревья растворялись в воздухе. Речушка разлеталась во все стороны мириадами испарявшихся на лету капель. В воздухе висела Гарафена, на голове которой сидел маленький Речной дух и заламывал руки: его лишили дома.

Наконец, осталась одна ровная, как стол земля: ни травинки, ни камушка. Чистый лист бумаги, на котором кто-нибудь начнёт заново создавать свой локальный мирок.

Гата мельком окинула образовавшийся огромный пустырь — только и всего. Ольга ждала более бурного проявления радости: всё-таки приставники уничтожили её более могущественную врагиню. Но Сумерла выглядела кисло. И явно готовилась сообщить что-то очень неприятное. Полковник молча ждал — остальным тоже пришлось поумерить тревожное любопытство. Наконец, Гата будто через силу молвила:

— Отправляйтесь к себе в терем. Там всё и узнаете. А мне быть с вами сейчас невместно. Подвела я вас.

И пропала.

— Полковник, это беда, — выдавила из себя Ольга, гоня прочь назойливо лезущие в голову кошмарные догадки.

— Думаю, да, — мрачно согласился он и приказал: — Двинули.

Они оказались на опушке своего леска и сначала немного постояли, всматриваясь в двойника родного дома. Нарядный, как игрушка, терем-теремок вроде в порядке. Окружавший его заговорённый частокол тоже.

— Как тихо, — прошептала окончательно пришедшая в себя Ветка, обшаривая округлившимися глазами поляну перед частоколом.

И вправду тихо — осознала Ольга, что её так насторожило. В межмирье не водятся обычные животные — только мелкие духи, за долгие столетия перевоплотившиеся в некое подобие живности. В последние несколько дней они буквально заполонили сектор приставников, где чувствовали себя вольготно. Местный Леший их привечал, и вокруг терема постоянно кто-то прохаживался, проскакивал, пробегал, прошмыгивал или шуршал в траве. Духи, ставшие разнообразными — а порой и причудливыми — птахами чирикали и свиристели наперебой. А теперь…

— Вперёд, — сухо приказал дед.

Они подбежали к воротам — те раскрылись навстречу хозяевам так уж медленно, с таким траурным скрипом, что Ольге и вовсе стало худо на сердце. Траурно понурился и сидящий на крыльце Нешто-Нашто. В межмирье он всегда выглядел хоть и замызганным, но вполне реальным человеком. Теперь же дух истончился настолько, что сквозь него отчётливо просматривались ступени высокой лестницы.

— Где? — вдруг как-то разом поник Степан Степаныч.

Нешто горестно скуксился и показал головой: в доме.

— Деда, ты чего? — жалобно пролепетала Ветка.

— Не может быть, — прошептала Ольга, отчаянно замотав головой.

Илья сдавил ей плечи железными ручищами и встряхнул:

— Что случилось?

— Бабуленька, — еле слышно выдохнула Ветка.

Упала на коленки и зарыдала навзрыд.

— Отец? — требовательно окликнул Илья застывшего столбом полковника. — Прекратить! Ну, ладно они, а ты-то? Информации ноль, а вы уже…

— Да, нет, Илюха, — прохрипел дед и уселся на траву, свесив руки меж колен: — Всё верно.

Он уставился исподлобья на крыльцо, куда из терема вышла его супруга. Не в грубой допотопной рубахе, ни в княжеском опашне, а в домашних стареньких джинсах с протёртыми швами. И в мужниной клетчатой рубахе навыпуск с закатанными рукавами.

Навь принимает духа в том наряде, что был на нём с последним ударом сердца — про то всякий знает. Ноги Ольги подрубило — она упала на колени и замерла, не желая верить, а тем более принимать грянувшую беду. Ветка рыдала в ладошки, закрыв ими лицо, и вздрагивая всем телом. Слёз не было — откуда они здесь? А горе настигает везде, куда бы не занесло душу: в Явь, в Навь или в саму Правь.

— Ну, хватит! — сердито набросилась на сражённых родичей Лада Всеславна. — Можно подумать, мне кто-то тысячу лет жизни гарантировал. А я всё профукала.

— Могла бы ещё пожить, — как-то устало процедил сквозь зубы полковник.