Прорвемся, опера! Книга 3

Глава 7

— Так за что, дядя Витя? — спросил я.

Устинов со стуком поставил на место бутылку, которую только что взял. Тишина повисла такая, что слышно запоздалую муху между оконными рамами. И лишь Толик, уже красный от выпитого, икнул и торопливо прикрыл рот. Якут, который только что было собрался угостить Саныча колбасой, замер, а пёс неподвижно уставился на угощение.

Для такого можно было выдернуть следака, передать все улики, но тогда бы не все наши поверили в это, ведь дядя Витя работал с ними всю жизнь, ещё до РУОП. Но если я сейчас смогу убедить его коллег, они и сами вспомнят разные странности. И всё сложится.

Мы опера, мы не работаем с судами напрямую, а только осуществляем оперативное сопровождение дела в рамках для следователя, чтобы тот систематизировал всю доказуху, подписал обвинительное у прокурора и дело направил суд.

Но сейчас в этом кабинете начинался почти настоящий судебный процесс.

— Не в первый раз ты такое удумал, — продолжил я, глядя на дядю Витю. — Сначала заказывал через Вагона, приказал ему, чтобы тот одноразового мокрушника нашёл, потом продолжал, подбивал под это дело других. Из-за квартир, значит. Побоялся, что он тебя раскроет?

Вилка, лежащая рядом с ним, немного измазана в кетчупе, её кроме него больше никто не брал. Костыль стоял в стороне, у окна, рядом с ним уселся Сан Саныч, обнюхал рукоятку, тоже испачканную в чём-то, и дальше сидел, пристально рассматривая, что есть на столе.

— Ты чё⁈ — дядя Витя поднялся. — Едрить тебя в ногу, ты совсем уже, Паха? Эй, это же я! — Опер обвел всех взглядом, ища поддержки. — Парня контузило просто. Вот и мелет чушь, бывает…

— Тебе и костыль не нужен, — я хмыкнул, но голос оставался спокойным, как у бывалого палача. — Ещё бы, столько беготни было, пока ты в больнице лежал, не до него. И я на реабилитацию не лёг, и ты тоже решил хитрить, дядя Витя.

Он оглянулся, заметив, как далеко стояла его палка. А Василий Иванович хлопнул себя по лбу, но ничего не сказал. Наверное, досадно стало старому оперу, что такое недоглядел. Хотя он же первым заронил подозрение, вспомнил, что у Виктора жена работала на почте и в курсе, кто из стариков на участке живёт один.

— Давно понял, — следом за мной в кабинет вошёл отец и уселся на стул, отгородившись от дяди Вити спинкой. — Да признаваться сам себе не хотел, думал — старею, паранойя. Помнил же, что все дела с квартирами через тебя шли, и что с Рудаковым ты вась-вась был, и с Борькой Кузьминым корешился. И все фигуранты этого дела тоже через тебя проходили когда-то.

— Короче, — Витя насупился. — Васильевы, батя с сыном, вы чё-то точно напутали. Знаешь, Лёха, я тебе по морде за такое настучу! Ты совсем уже, такое мне предъявлять⁈ Помнишь, как мы тогда с тобой…

— Ты давно боялся, что отец всё поймёт, — я откашлялся. — Вот и готовил киллера заранее. Одноразовый киллер, одноразовая машина, да и тех, кто избавился бы от мокрушника, ты бы тоже на тот свет отправил. У тебя же Ганс был для таких дел…

— Ты сядь, Витька, — спокойно сказал Устинов и без церемоний забрал у него из кобуры револьвер. — Садись, в ногах правды нет.

— Ганс — это вообще-то твой стукач, Васька! — злобно произнёс дядя Витя. — У тебя он числился под оперативным псевдонимом Штирлиц! Он…

— До Ганса дойдём, — перебил я. — Занимался ты квартирами долго, обидно, наверное, было, что у всех есть деньги, а у тебя нет. Ты с ними совсем рядом всё время, а дотянуться не можешь. Вот и решил исправить. Сначала набрал тех, кто через тебя проходил на работе: Кадет, его брат и Прохоров, а потом нашёл других бандитов, которые порешительнее были. Но от старых людей не избавился, ещё не было такой привычки, всех зачищать. Это потом у тебя руки грязные стали. Не моешь ты их, дядя Витя.

Он машинально посмотрел на свои ладони.

— Давно за тобой это заметили, — я сел на краешек своего стола. — Вот тогда даже Федя Останин ругался, в чебуречной, что телефон измазан, звонить невозможно, — я показал на сидящего с нами опера, который удивился, когда я на него показал, но, вспомнив, кивнул. — А там ты как раз был, дядя Витя, ел чебуреки, звонил, значит, куда-то. Никак, приказал Гансу, чтобы он Сёму порешил прямо на квартире… А мы же как раз с отцом и тобой ехали задерживать Сёму. Тот бы сразу тебя сдал. А так ты поехал с нами, ещё и убедился, что всё сделано. Потому что Сёма-то тебя в лицо знал, как Ганс и Кадет. Остальные — не знали.

Стало тихо, все переглядывались, не зная, что и делать. Только Сан Санычу пофиг, он сел рядом с Толиком и грустно положил голову на стол, глядя на тарелку с закусками.

— Потом ты и самого Ганса порешил, чтобы помалкивал, — продолжил я. — Но ты человек умный, понял, что на тебя выйдем так или иначе, и решил, что надо кого-то подставить. Вот и пустил нас по ложному следу, подключил бывшего следака Рудакова, начал подставлять его по полной.

— На хате у него даже мокруху организовал, — добавил отец. — А сам-то при этом… — он цокнул языком.

— Он вам за деньги отказные стряпал по потеряшкам из этих квартир, — говорил я, — и ты решил, что мы точно это выясним. Рудаков на пенсию по выслуге свалил, но дела свои продолжать точно хотел, только уже посредником, а не напрямую. Вот для чего ты и вызывал его к Гансу, вроде бы, чтобы обсудить это, а на деле — чтобы он там мелькнул, и мы его искать начали. А Ганса, похоже, прирезал Кадет, ты его снова позвал, больше некого было под это дело подводить. А Кадет так ловко кинжалом орудовать не умел, вот и тыкал Ганса, как придётся.

Я поднялся, встал и подошёл к своему столу, где оставил улику совсем недавно. В нижнем ящике у меня был небольшой тайничок, оттуда я достал свёрток из старой тряпки, из которого и вытащил самодельный кинжал. Хотел даже воткнуть его в стол или в бумаги, но к чему такие театральные жесты? Просто положил его перед собой, все и так на него уставились.

— Пальчики его, — сказал я. — Кирилл их снял, но я попросил его об этом молчать. А то бы ты опять кого-нибудь отправил уничтожить улики. Как тогда, когда кто-то залил образцы протекторов раствором, помните? С шин джипа Рудакова. Правда, это было сделано для того, чтобы подставить самого Рудакова. Как и гараж поджечь, грубо и топорно, но выглядело, будто сам бывший важняк следы зачищал. А не ты, дядя Витя, поджигать-то ходил? В маскировке-то ты спец, а Василий Иваныч тебя только со спины видел.

Пальчиков на рукоятке кинжала на самом деле не было, но откуда дяде Вите это знать. Ну и говорить о том, что это следак Румянцев залил справку, я тоже не стал, следак пока у меня на крючке. Но пока улики сходились, и, несмотря на яростные протесты Виктора, на него уже смотрели, как на чужого. Без злости, без презрения, просто равнодушно и холодно. Разом все потеряли к нему уважение.

— Ты и про Кузьмина знал, что он в аварию влетел, и что там жена Артура пострадала, тоже в курсе был, — продолжил я, переведя дыхание. — Вот и его подтянул. А по нему видно, что он жил хорошо и богатую жизнь любил, терять всё это не хотел. Прознай про это Артур, про ту аварию, хрен бы Кузьмину, а не лёгкая жизнь, тот закопал бы его живым. Да и РУОП тогда на банк вышел, «Феникс», где Кузьмин работал, так что и его ты заставил твои приказы выполнять. Наверняка шантажом. Я помню, как он тогда паниковал. На всё был готов, лишь бы выпутаться живым. Даже Верхушина грохнул и посторонних чуть не убил. Такой он был человек, как я про него узнал уже потом.

— Угу, — батя кивнул. — Такой и был.

Тишина звенела, никто не мог вставить и слова.

— Олег Верхушин следак был дотошный, вышел бы на тебя и так, поэтому ты решил, дядя Витя, от всех нас избавиться разом. Чужими руками. Кузьмин бы убил меня и успел убить Верхушина. А батю ты заказал бригаде кавказцев, и даже встречу организовал, чтобы Кузьмин предложил моему отцу встретиться в том кафе. Он изначально там сам должен был быть и выстрелить, но ты потом хитрее план придумал. Но в курс никого не ставил, всех запутал.

— Чё ты гонишь? — возмутился дядя Витя. — Какие кавказцы? Ты чё, забыл, что я там с вами был? Я же к тебе подходил!

— Ага, в бомжа даже переоделся. Тебе алиби было нужно. Сам же ты был на квартиру у Рудакова днём, телефон трогал, после тебя там его ещё больше размазали, весь этот кетчуп. А вечером делал себе алиби, ведь это же ты скинул ФСБшникам инфу, что батю хотят мочить. Сам же их нанял, сам же поучаствовал в их задержании, сам себе алиби сделал. А главное — думал, что всю бригаду там как раз и замочат. Очень удобно.

Сидевший в стороне Николай, молча наблюдавший за разговором, кивнул, когда заметил, как все на него смотрят.

— Оперативная информация такая пришла, да, — хрипло сказал он. — От Виктора, как я тебе и сказал сегодня. Вот ты для чего это спрашивал…

— А потом Кузьмин грохнул бы меня, — я поднялся, а то устал сидеть, — и все шишки посыпались бы на него и Рудакова. А когда вышло, что мокрушников взяли живыми, ты первым рванул на задержание их координатора, потому что он тебя в лицо знал. Поэтому и кинулся вперёд всех, чтобы завалить его сразу. Пулю даже поймал, хотя явно тебя или вообще не задели, или это царапинка. А в больнице ничего и не сказали, потому что у тебя там подвязки были, никто вопросов не задавал. Да и никто же не спрашивал, откуда там так много стариков берётся, которые потом продают квартиры и исчезают.

— Вот ты гонишь, — устало повторил дядя Витя, потирая взмокший лоб.

— Рудакова тоже запугал, — это уже сказал отец, — что и его грохнут. Сам же спрятал его на даче своей тёщи от первой жены, сам же тормоза подрезал ему, ты в этом понимаешь. И в бомжа переоделся, контролировал сам всё на месте, в маскировке-то ты и правда спец. А бомжи-то тебя потеряли, думали, ты с бутылками их кинул, украл всё, чтобы самому всю стеклотару сдать. Непорядочно поступаешь с людьми, Витёк. И не в первый раз.

— А как заканчивал свои дела, — подхватил я, — возвращался в больницу. К тебе туда Кадет ездили с Прохоровым, участковым вашим липовым. Он ещё ныл, что так часто они ездят туда. И брат Кадета там не лежал, я узнавал. Так что это к тебе Кадет приезжал, инструкции получать. Тебе он был нужен, чтобы все вопросы закрыть. А он хотел вознаграждения, только ты ему его не давал.

— Хитрый ты, Витёк, — тихо сказал отец. — Большие планы строил.

— И на Севера ты меня специально вывел, сам, — напирал я, подходя ближе к его столу, — знал, что я его найду, а он меня на Кузьмина и Рудакова выведет, и чтобы это выглядело так, будто я сам всё распутал. А ты контролировал, проверял, чтобы потом раз — и избавиться от нас с отцом! До того, как мы бы заметили несостыковки. А может, ты даже хотел, чтобы Север меня грохнул, не просто же так он оказался в той сауне, да? РУОП-то же в курсе операции был, и ты мог спланировать, чтобы меня или Север грохнул, или чечен. А я выжил, вывернулся,и вышел на Кадета с остальными.

— И ты сегодня позвонил Кадету, когда мы поехали их брать, — закончил отец, — у него дом к цифровой АТС подключен, мы пробили уже, откуда им звонили. Хотел, чтобы они сбежали, а там…ты их потом сам прибил.

Дом не был подключен к такой АТС, там старая, аналоговая. Но отец тоже не дурак хитрить, и дядя Витя, наслушавшись всего, это не выкупил.

— Но Кадет заложников захватил, а ты всё порывался его прибить, чтобы он молчал.

— А он всё мне сказал, — заключил я. — Он твоё имя успел назвать, пока его снайпер не грохнул. Мы с отцом всё проверили, и знаешь — всё сходится. Так что план твой почти сработал — чтобы все думали на бывшего следака Рудакова, что он главарь. Вот только зря ты жадничать начал, ещё и с квартирой дедушки Толика, — я показал на друга. — Если бы не это — никогда бы распутали это дело. И ты бы потом от нас избавился, чтобы уж точно хвосты закрыть. Осторожный ты.

Дядя Витя уже давно перестал спорить. Устал он, да и слишком много доказательств мы предъявили. Осунулся вмиг и будто постарел лет на десять. После недолгого молчания он вздохнул, потянулся к налитой водке и выпил залпом.

— Выйти из дела я хотел, — тихо сказал он. — Заработал столько, что и детям хватило. Выучил их, жильё им купил, вот и закончить хотел. Я же не бандит какой-то, чтобы всю жизнь таким заниматься. И сделал всё так, чтобы на меня больше никто и никогда не вышел. Но вот этот Кадет и остальные п***сы жадные решили продолжить без меня, мало им всё было. Надо было Гансу тогда сказать, чтобы он их замочил.

Отец прошёл мимо него, достал жёлтый лист бумаги из печатной машинки Якута и положил перед бывшим другом.

— Пиши, Витёк, — сказал он. — Чистосердечное. Хватит уже, попался.

Тот больше не спорил.

За руль москвича я сел сам, Сан Саныч привычно разлёгся на заднем сиденье, а батя устало приземлился впереди и посмотрел на последнюю сигарету в пачке.

— Будто кошки в душе насрали, — медленно сказал он.

— Понимаю. Всю жизнь вместе проработали, в такие переделки попадали, а тут — такая подстава.

— Так главное — мент он сильный, хороший, выручал столько раз, — отец махнул рукой и закурил. — Такие дела воротили с ним, столько бандитов повязали. Но про себя он вообще-то никогда не забывал, да. Я же в курсе, что у него дети в Москву переехали, вот и проверил как-то раз, вдруг ему кто-то из братвы приплачивает. Да и с квартирами дело тогда раскручивалось как раз. А он перец осторожный, всегда соломки стелет. Всех зачистил бы, а потом — на пенсию по выслуге. И меня бы грохнул, и тебя…

Он покачал головой. Я видел, как ему хреново, наверняка чувство внутри, что его предали. Мне тоже неприятно это всё, хотелось сменить тему хотя бы сейчас, потому что в ближайшие дни и без того только это мы и будем обсуждать.

— А что с оружием? — спросил я, включая фары, потому что уже опустилась ночь. — А то чекисты сейчас вспомнят, начнут трезвонить.

— Точно! — отец усмехнулся. — У Артура оно, про это все в курсе. Но никто не знает, где оно хранится, а я знаю, поступила информация от осведомителя. Артур сейчас думает, себе всё оставить или сбагрить кому-то. И кто-то из его кодлы про чечена слышал, скоро к боссу подойдёт, предложит. Оперативная информация у меня такая, короче говоря. Вот я и хотел к нему съездить утром завтра, поговорить на этот счёт.

— Чтобы он отдал его тебе? — я удивился.

— Да, — кивнул он спокойно. — Уболтать его, потому что если его сейчас возьмут с пушками и закроют за этот груз смежники, тогда Кросс сразу весь город под себя подомнёт, его кроме Артура никто не сдержит. Кросс — намного хуже, Артур хотя бы деньги любит, а Кросс — власть. Закрывать их надо так, чтобы разом всё сделать, чтобы и самым мощным бандам хребет сломать, и новые на их месте не зародились. А то как бывает, одного посадишь, двое приходят на его место, ещё хуже.

Так и есть, не поспоришь. В голосе отца не было никаких интонаций — но это даже не оттого, что дело якобы казалось ему простым и обычным — просто не было сил у него после сегодняшнего дня.

— И как тогда будет проходить операция? — спросил я, больше для того, чтобы его отвлечь. — Просто взять Султана и всё? Так его в любой момент можно взять.

— Ну, как — в любой момент, — отец затушил окурок. — Раскрутить его надо, тогда вагон с наркотой выйдет поймать, цепочки он свои сдаст там, на границе. В итоге боевики не только не получат груз оружия, но и потеряют сообщников на железке. Мы и их возьмём, и тех, кто через границу всё переводит. Считай, операция выйдет успешной в любом случае. А раз не вышло прижать на этом грузе Кросса, то хотя бы статус-кво в городе не нарушим. Тут видишь, в РУОП надо шире мыслить, чем просто пахана посадить, ведь на его место тут же другой встанет. После Артура будет Мирон или Серый, но это швах — они дел натворят. Мы всё равно продолжим ими заниматься, и сядут все, окончательно и надолго. Но сейчас лучше не помогать Кроссу избавляться от конкурентов.

Он мрачно усмехнулся. Это уже хоть что-то.

— Братва пока не стреляется, кстати, — заметил я. — Ответки ещё не было.

— Слепой собирается их мирить, хотя хрен знает, что у старого вора на уме. Он же их всё провоцировал.

— Угу, — я кивнул. — А что этот Кепкин до тебя докапывался? Просто сам выслужиться хотел и московских коллег обскакать?

— Не совсем, — отец нахмурился. — Есть у меня одна мысль на этот счёт…

Впереди показался киоск, в котором горел свет. Батя показал на него.

— Давай-ка сигареток возьмём, Пашка, и я расскажу тебе, что это за тип. Тоже долго думал насчёт этого, вспоминал — и одну закономерность увидел.

Когда отец вышел, Сан Саныч навострил уши, но быстро снова уснул.

Я сел прямо, держа руки на руле. Вот, значит, как тогда всё вышло. Дядю Витю я знал с самого детства, он часто приходил в гости, играл со мной, водился, приносил гостинцы. Все думали, что хороший человек, но для него от кого-то своих избавиться, как видно, вообще не приносило никаких угрызений совести. Даже друга мог легко заказать.

Зато понятно, что случилось в первой жизни. Тогда мы не вышли своевременно на Федюнина, и парня заставили пойти на покушение. Но, потянув за эту цепочку, мы смогли растянуть остальное. Почти всё.

Вот только одно меня беспокоило. Судьба — штука упрямая, как оказалось. Податливая, но всё равно, так или иначе, что-то да захочет повториться. Поэтому надо смотреть по сторонам.

Отец склонился над окошком и постучал в стекло. Через несколько секунд окошко открылось, батя протянул туда деньги.

А позади нас остановилась тёмно-зелёная восьмёрка. Внутри двое… трое, один только что поднял голову и хлопнул по плечу сидевшего впереди.

Тот надел маску. И номеров у машины не было.

Нет, я не ошибся, дядя Витя точно планировал покушение на отца. Но у бати было много и других врагов. И если не удалось у одного, другой мог попытаться позже.

А долбаная бабочка так и хочет махнуть крылом по-старому.

Мужик в маске вышел из машины и достал ТТ…

Но пошёл он не к отцу, а ко мне.