Прорвемся, опера! Книга 3

Глава 16

— А где твой «Чероки»? — спросил я, когда мы вышли на улицу. — Думал, опять на нём приедешь и мне его выделишь.

— «Чероки» в другом регионе теперь, — вздохнув, пробурчал Турок. — Используется для важной операции.

— Так он у вас через всю страну пройдёт, — усмехнулся я.

Чуть в стороне от входа стояла иномарка, не новый седан, серый «Форд». Впрочем, в нашем городе таких тачек нет ни у кого, выделяется сразу.

На улице подморозило, так что мы торопливо залезли в машину, Гриша завёл двигатель и включил печку, и в салоне стало приятно теплеть.

— Утром приехал, сразу тебя давай искать, — сказал Турок и потёр озябшие руки. — Кросс-то на воле, работа на месте не стоит, он у нас в разработке. Он и ещё пара личностей.

Он ткнул в кнопку на магнитоле, и из колонок, установленных в дверях, сразу раздалась песня:

— Возьми моё сердце, возьми мою душу.

— О, старый состав, с Кипеловым, — узнал я «Арию».

— Ха! А с кем ещё-то? — удивился он.

— Да неважно, — я отмахнулся. — Погнали.

Турок убавил песню на самый минимум, чтобы не отвлекаться на слова, и осторожно тронулся по обледеневшей дороге.

— Дружбан-то где твой? — спросил он с улыбкой. — Старший розыскной пёс Сан Саныч, — Турок усмехнулся.

— Работает, Гриня, день и ночь. А у нас что с тобой по плану? Казино? Скоро буду оклад у вас выбивать.

— Ну выручи, Паха… Мы же за одну идею, за страну, да? — немного с пафосом протянул Турок.

— Да я шучу, помогу, конечно. С кем там надо базарить? Кто-то определённый?

— Да, и не только он, ну и кто ещё подвернётся нужный.

— Нужный… — поморщился я. — А как я узнаю, что он нужный?

— У тебя чуйка, братец, ты сразу поймешь на месте, какой контингент крутить надо. Тебя же вся братва знает в городе, поэтому я к тебе и обратился. Но ты не боись, мы тебя прикрывать будем.

— Я не боюсь, и мне там не впервые показываться. С кого начать-то?

— Вот с него! — кивнул Турок на обочину.

Мы проехали мимо очередного баннера с кандидатом в мэры и предвыборным лозунгом. Прямо сейчас двое работяг крепили на рекламный щит угрюмую бандитскую рожу пока неизвестного мне Сафронова и его громкие обещания очистить город от наркотиков и выродков.

— С него? — повел я бровью.

— Да, — Турок закивал. — Аркадий Сафронов. Он завсегдатай казино Кросса в последние дни, с тех пор, как начал участвовать в выборах, ну и интересно нам, для чего он там пасется. Реально игрок такой увлечённый или мутки какие проворачивает. Потому что с Кроссом у него отношения, как сказать, не очень чтобы дружеские. А что сейчас между ними — нам очень хочется узнать.

На улице дул такой ветер, что глянцевый плакат постоянно трепало, но рабочие упрямо пытались присобачить его на щит. И всё же погода была против, часть листа оторвало, и он полетел к нам.

Огромная бандитская рожа с надписью внизу «…и выродков…» чуть не закрыла нам лобовуху, но Турок успел притормозить, и лист упал на дорогу. Машина чинно проехала по нему.

— Что это за перец вообще? — спросил я. — Я о нём раньше не слышал.

— Родился-то в деревне в области, недалеко от города, работал охранником, но без лицензии, потом, ещё в старом «Универмаге», под Каратистом ходил, а потом связался с дельцом одним — и уехал в Москву, бизнес открывать. А тут вдруг вернулся и сразу пошёл в политику нашего города. Хотя контакты у него были, он не на пустое место явился, и единомышленников собирать начал быстро.

— И что мне у него спрашивать? — я повернулся к Турку.

— Вот как раз насчёт того дела, что ты расследуешь. Не про маньяка, а про барыг… я детали точные не знаю, но одного, вроде, забили насмерть, хотя и есть информация, что это случайно вышло, его хотели пугануть и максимум покалечить. И одного зарезали дома.

Не совсем зарезали, как я выяснил сегодня, но пока ничего говорить не стал. Если им это важно, выяснят, что тогда случилось, сами и быстро.

— Вот и поспрашивай их, что слышали, что думают. Всё, как ты умеешь, Паха.

— И в чём суть контакта с ним? — я всё так же смотрел на него. — Так он мне и рассказал все.

— Ну ты подход найди, щас все расскажу… Просто есть подозрение, что это его люди и сделали, — Турок задумался и продолжил вполголоса: — Короче, берем его на понт. Ты приходишь и, типа, задаёшь вопросы насчёт этого дела, он паникует, что вы на него вышли, начинает заметать следы, ошибается — и мы его берём, пока он дел не наворотил.

— А если он меня решит грохнуть при этих вопросах? — я усмехнулся.

— Так это же лучше, сразу возьмём… да ты не бойся, у тебя и маячок будет, и группа прикрытия. Если что, врываемся в казино и всех кладём на пол. Не будет, как тогда, в прошлый раз со мной. Тогда оборудование полетело, и меня чуть не грохнули битой. Я же помню, как ты меня спас, — Турок гордо посмотрел на меня. — А если все выгорит, так тебе же лучше — сразу целую серию раскроешь, карточку на себя выставишь.

— Но на вопрос ты не ответил, — произнёс я. — В чём суть всего этого? И не говори, что ссуть-то прямо тут, в песочек.

Я таких шуточек и сам знаю, вагон и тележку.

— Ну, мне старший говорил, детали тебе не надо, но я так и знал, что ты в корень зрить любишь, — Турок заулыбался.

— Николай у вас опять старший?

— Не, Николая Иваныча перевели на Северный Кавказ, дали подполковника. Другой у нас сейчас, познакомишься потом. Суть вот в чём — мы хотим понять, кто такой Сафронов на самом деле, чей это проект — Слепого, Артура… ну, Артур вряд ли, он армянин и сильно рискует с такими вещами, сам же и огребёт… или как раз Кросс это хитрить начал, но Сафронов вышел из-под контроля. Или кто-то с области, или вообще из Москвы, или хрен знает откуда.

— Заинтриговал. Но чекисты, тем более с центра, рядовых бандитов ведь не ищут, верно?

— Хе, ну ещё бы, — он закивал. — Слыхал про скинхедов? В Москве да в крупных городах появляться массово стали. Это…

— Слыхал, — я кивнул. — Можешь не рассказывать, по ящику видел.

— Ну вот Сафронов как-то в прошлом месяце в другом регионе, к востоку отсюда, собирал себе шоблу из скучающих парней-спортсменов, как раз на такую же тематику. Атрибутики нет… а может, и есть, просто пока не светят. И смотрим, короче, собирает вокруг себя молодёжь, а молодёжь, сам знаешь, за собой увлечь легко, падки они на такое. Ну и подбивал он их город чистить — от всяких выродков, как здесь говорит. А сам потом не при делах. Ну, короче, там его прижали, он всех бросил, приехал сюда, и снова за старое. Только вот в политику ещё подался, а это явно с чьей-то подачи.

— Значит… — я задумался. — Хочет стать мэром, делает обещания, такие же, как Кросс.

— Угу. Вот только Кросс говорит, но не делает, а этот, получается, делает — по-своему. И есть подозрения, что наркоторговцами дело не ограничится, как и в прошлый раз. Будут снова гонять проституток, вороваек, а потом начнут громить рынки с кавказцами, ну а потом вообще всех, кто под руку попадётся. И активно заманивают себе участников чеченской, говорит, якобы, доделать их дело хочет… кстати, передай тем парням, твоим знакомым, чтобы не связывались с этим гадом. А то раз — и сами в банде, а он их кинет и уедет, ну а они себе срок намотают, сами не заметят как.

— Передам, я их от этого берегу. Парни они боевые, мечта любой группировки, блин… Но как-то тихо Сафронов начал, — я потёр лоб, снял шапку и расправил. — Если он при братве, почему мы про его банду не слышали?

— Ну, видишь, он недавно только въехал в выборы, так что уверен, проявит себя. Вот только мы должны быть на шаг впереди. Потому твое задание очень важно для нас, Паха.

— А местные их чего под себя не подомнут?

— Фиг знает, непонятки, ага… вот это и хотим пробить. То ли ещё не прочухали, то ли наоборот, все как раз-таки очень даже в курсе и пытаются как-то провернуть это все с выгодой для себя. Вот и хотим их взять на испуг через тебя, чтобы забегали, засуетились. Если паникуют, значит — рыльце в пуху. Ну а я скажу от себя — если закрыть Сафронова по железной доказухе до того, как он дел натворит — всем же лучше. А дел натворить может, это точно, иначе бы не брались за него мои руководители. Ну а тебе это выгодно, раскроешь свои висяки, может, ещё на что-то раскрутишь. Да я и сам в долгу-то не останусь, ты меня знаешь.

— Вот и хорошо, пригодится быстро. Слушай, а у вас же в центре есть разные эксперты, — я полез в карман. — Смотри, вот фотка странная, как раз дома у одного из этих трупов делали, тут какие-то символы, что-то на латыни. Пусть твои эксперты пробьют, скажут, что это значит. Может, этот твой Сафронов — сатанист хренов, сектант. А может, и нет, просто от балды написали.

— А кто их знает, — Турок взял у меня снимок с того места преступления, где задушили наркобарыгу, и коротко глянул на него. — Будто курица лапой писала. Ну отправлю быстро, у нас факс есть.

— И ещё, — добавил я, — если у тебя есть контакты эксперта в криминальной психологии серийных убийц, дай мне — мало ли, обсудить какие-то детали понадобится.

— Ну, у нас-то такой не работает, но в Москве найдём кого-нибудь, Паха. Кстати, мобильник-то ещё у тебя?

— А что, хочешь забрать? — я показал трубу. — Уже привык к нему.

— Не, вещь-то от спонсора, по ходу, твой и останется, потому что давали его тебе по распоряжению Николая, а он уже сюда не приедет, — Турок махнул рукой, чтобы я убрал, и сам полез в карман. — Пользуйся, только деньги уже сам на него закидывай. Вот, кстати, ещё. Это тебе, но под роспись, чтобы вернул утром!

В руке у него оказалась тонкая пачка купюр, вечнозелёных американских рублей, аж целая тысяча долларов.

— В казино у Кросса новые правила, — пояснил Турок, — пускают, только если купишь фишек на тысячу, подтвердишь свою платежеспособность. Потом фишки сдашь в кассу, и деньги вернут, так что ты возьми, но не играй. А то профукаешь всё.

— Да я и так пройду, — я усмехнулся. — Без этой мишуры.

— Пройдёшь, но охота тебе корочкой светить и всех пугать? Мы же тебе работу упростить хотим. Пройдёшь, поспрашиваешь — и уйдёшь. Не играй только. Выпить — ладно, можно, девок поклеить тоже, но не играй. Так, давай, где тебя высадить? — он глянул в зеркала. — А как в Москве проснутся, позвоню, поищу тебе какого-нибудь профессора по профилю серийников.

— Давай здесь тормози, — я показал рукой на тротуар, дождался остановки и начал вылезать. Но перед тем как закрыть дверь, вспомнил: — С праздником, Гриша! Завтра же 7 ноября.

— А, точно, — вспомнил он. — Совсем заколебался, чуть не забыл. И тебя, Паха!

Высадил он меня у ГОВД, зайду ненадолго — и дальше рыть-копать.

Спеца Турок мне найдёт, раз обещал, но в любом случае, своими вводными он мне всё только усложнил. Впрочем, единственная связь убитой медсестры с наркобарыгой — оба задушены, и это ни о чем не говорит, а убийства могут быть совершены разными людьми, просто так совпало.

Но опыт говорил, что просто так ничего не совпадает, особенно в одно время. Короче, надо рыть в обоих направлениях, чтобы закрыть белые пятна, ведь не всё так просто, как считает следователь Кобылкин. Или и правда у Кащеева есть сообщник, или мы ещё выяснили не всё.

Просто я хочу удостовериться наверняка, что тогда, в первую мою жизнь, убивал людей именно Кащеев, чтобы точно закрыть вопрос раз и навсегда, и приступить к другому. Улики железные, но и сомнения гложат. Уже бывали у меня в практике случаи, когда твёрдые доказательства рассыпались в прах под давлением вновь открывшихся следствию обстоятельств.

Но эта зацепка с Сафроновым и связь с двумя другими убийствами, которые висели на нас нераскрытыми — интересная, стоит её посмотреть. А потом буду знать, стоит ли рыть самому в ту сторону, или дальше пусть занимаются смежники, раз их тема.

Короче, опера работают над всем и сразу, как всегда. Ну, мне не привыкать… как говорится — волка и опера ноги кормят. Только у волка их четыре, а у меня две. Вот и надо — раз-два, раз-два…

Но полагаться на то, что сегодня вечером я приду в казино, а мне всё и выложат как на духу — нельзя, надо и самому порыть, поискать нужные ниточки. Так что я отправился на рынок, проверить кое-какую оперативную инфу.

В кармане у меня лежала приходная квитанция на пятьдесят тысяч рублей и наличка на эту сумму, полученная в ГОВД. Сама купюра, помятая и надорванная, которую я взял в кассе под роспись, через два года станет обычным полтинником.

Сегодня день выдачи вознаграждения информаторам, и тут, конечно, крохи, но я добавлю ему еще из своих немного. Благо, в сентябре, когда я держал в разработке чеченца Султана, кавказец щедро делился баксами по каждому поводу. А раз про это никто не прознал, денежку я держал при себе, это помогало не думать хотя бы о выживании в условиях постоянных задержек получки, ну а иногда использовать деньги по работе, как стимул. Вот как сейчас.

Завтра официальный выходной, поэтому на рынке народу было много, закупались. Выпавший снег уже размесили в грязь, у входа толчея, да и у прилавков не протолкнуться. Я прошёл мимо рядов одежды, где привезли новые турецкие кожанки по очень высокой цене, мимо дедов, продававших старые ржавые инструменты, что всю жизнь копились у них в гаражах, и мимо катал, предлагавших угадать, под каким стаканчиком шарик. Угадать правильно просто невозможно, все это знали, но отбоя от азартных игроков всё равно не было. Каждый считал, что он хитрее судьбы и самый умный.

Вот только меня знали в лицо, поэтому игру быстро свернули, едва я их заметил, и разбежались, скрываясь в толпе. Но мне каталы не нужны, я разыскивал определённого человека.

Генка Ювелир или опять торгует стекляшками, выдавая их за драгоценности, или снова дурит народ, работая лохотронным подставным в бесчисленных схемах развода. Так я думал, но оказалось, что он вернулся за совсем старые дела, как во времена, когда был молодым, наглым и ловким.

Я увидел его у прилавка, где столпились женщины. Там усатый мужик продавал грецкие орехи из большого мешка и фрукты, уже немного подмороженные на открытом воздухе. Но фрукты, апельсины в красных мешочках и яблоки в белых сеточках с наклейками на боку, выглядели красиво, и от покупательниц отбоя не было.

И там же тёрся Генка Ювелир — понятно, что не за яблоками. Старый жулик меня заметил сразу и удивился, а после решил не рисковать и не испытывать судьбу.

— Вы обронили, — нехотя сказал он, подавая пожилой женщине потёртый кошелёк, перед этим ловко достав его откуда-то из рукава.

Та, недоверчиво глядя на него, торопливо убрала кошелёк в карман и ушла, то и дело оглядываясь. Ювелир пожал плечами.

— Вот и делай добро людям, — произнёс он. — Я же как лучше хотел. Даже спасибо не сказала, курва.

— Я тебе чё сказал, — я подошёл к нему. — Ещё раз увижу с таким…

— Начальник, да отвечаю, всё честно было, как выпал кошелёк у неё, так сразу и отдал, — Ювелир начал махать руками.

— Ну-ка пошли! — позвал я. — Устроил мне тут щипачий разгул.

Он обречённо пошёл вслед за мной, шаркая ногами. Его знакомые наверняка сейчас думают, что я снова пришёл выколачивать с него деньги, и даже не удивятся. Ну а мне нужна всего лишь информация.

— Короче, Ювелир, — сказал я, отведя его за угол, — ты чё это за старое опять взялся? У тебя пальцы скрюченные от старости, из тебя щипач — как из говна стрела.

— Да холодно уже, — пожаловался он, дуя на руки. — И надоело, дурдом какой-то творится повсюду, а жить-то на чё-то надо. Вот и не выдержал…

— На зону захотел, тебе там привычнее? — я усмехнулся. — Не заливай мне, ты туда ещё раз точно не хочешь, тебе здоровья не хватит на ещё один срок. Но увижу такое ещё раз — поедешь в Магадан надолго. Так, вот, держи, зарплата твоя.

К официальному полтиннику я добавил свою сотку. Жулик торопливо потянулся за деньгами, но я спрятал купюры в кулаке.

— Пока в квитанции распишись… а ещё скажи-ка мне, Ювелир, что ты слышал про убитую недавно в посёлке медсестру и ещё двух жмуров — барыг, которые дурью торговали. Одного битами забили у вечерки, другого дома прикончили.

— А, ну, — Ювелир посмотрел на меня так, будто я его мучил. — Ну, вообще…

— Ты меня знаешь. Будешь молчать…

— Да ты что, начальник, — он всплеснул руками, — чтобы я, да…

— К делу!

— Эх, — он вздохнул. — Медсестру эту порешил один обиженный. Он зону топтал, в петушином кутке ночевал, вломился к ней и порешил, его ваши взяли, говорят. А вот с барыгами… ну, не знаю я, — Ювелир огляделся. — Говорят-то много, да не по делу всё, сами не знают.

— А что именно?

Тот закурил папиросу, о чём-то раздумывая, а потом начал говорить твёрдо, жёстко, значит — честно.

— Конкретики мало, но говорят, какие-то спортсмены появились. Бегают, дерутся, злые, ни под Кроссом, ни под Слепым, ни под Артуром не ходят. На шалман недавно налетели, всех побили и разогнали, охране вставили, посетителям, девкам даже досталось под горячую руку — всех колотили, не разбирая. Потом на точку налетели, где шинкарь сидел, ширялово толкал. Битами его знатно отоварили.

— Серьёзно?

— Ну да, кровью ссыт. Но дома лежит, в больничку не обращался, боится, что там добьют.

Поэтому мы и не в курсе, так-то больнички всегда сообщали в органы о поступивших людях с криминальными травмами. По закону обязаны.

— И кто такие, не знаете? — спросил я.

— Без конкретики, начальник. Кросс ответку не даёт, а это его территория, но тут же что — он перед выборами шинкарей не жалует, кто дурь продаёт, и защиты им не даёт, работать тоже запрещает. Они на свой страх и риск продают, без денег не хотят сидеть. Может, в курсе, может, некогда, едва-едва с Артуром замирились. К Артуру, говорят, сам Слепой приходил, замирить их хотел…

Всё больше и больше это выглядело так, что задушенный барыга в доме — криминальный труп, а не жертва обряда, просто ему смеха ради воткнули нож в тело и нарисовали всякие знаки кровью в постели. Ну а соседи молчат о шумной компании убийц, потому что боятся. И Кащеев с этим вообще никак не связан, на нём пока только медсестра.

Вот следак Кобылкин-то расстроится, когда я ему всё это доведу. Завтра у нас с ним встреча,а скоро он повезёт задержанного Кащеева по местам убийств, чтобы закрепиться проверкой показаний на месте, вот и обсудим всё. А на этот вечер у меня дела.

Казино Кросса какое-то время не работало, но в ноябре снова открыло свои двери. Там уже было не так много посетителей, как раньше, ведь и цена за вход стала высока, не каждый был готов потратить тысячу долларов на фишки в один вечер (не все знали, что их потом можно вернуть в кассе), да и зареченские больше сюда не ходили.

Охраны намного больше, чем раньше. Причём некоторые были мне хорошо знакомы, и они старательно отворачивались, чтобы я их не заметил. Кто-то из ППС-ников подрабатывал вечером в частной охране — таким меня не удивишь.

Улыбчивая девушка, сидящая на кассе, отгородившись от всех толстой белой решёткой, взяла у меня доллары и отсчитала мне двадцать синих фишек, очень увесистых, под пластиком явно был металлический сердечник. На одной стороне была выбита цифра 50, на другой — хмурый старик с белой бородой и молнией внизу. Ну да, казино же называется «Зевс», хотя весь город зовёт его «Казино Кросса».

Я убрал фишки в карман пиджака и вошёл в зал, огляделся. Как-то всё мрачно тут стало. Вроде, и сидят здесь богатые люди с красивыми девушками в платьях с открытой спиной (а в одном дальнем зале на столе танцевала рыжая девушка вообще без платья, только в короткой юбке), но вот охрана уж очень напряжённая. Их и я нервирую, потому что они меня знают, да и кроме этого происходило недоброе.

Яростно зазвенел игровой автомат, из него с грохотом посыпались фишки. Победитель, небритый мужик в помятом красном пиджаке и с золотой цепью, начал торопливо собирать фишки в бумажный пакет с логотипом в виде той же молнии.

Шкаф-охранник прижал пальцем ухо, что-то сказал, и подошли ещё два шкафа, увели мужика под белы ручки куда-то в служебное помещение. Он уходить не хотел, но мордоворотов это не останавливало. Они тащили его так, что даже лакированные туфли «победителя» не всегда касались пола.

— Это мошенник, — один из охранников посмотрел на меня сквозь тёмные очки. — Служба безопасности увела разбираться. Произошёл взлом оборудования, товарищ старший лейтенант.

— Ха, все-то вы меня знаете, — я усмехнулся. — А Кросс на месте?

— Кто? — охранник сделал вид, что удивился.

— Гордеев. Будто ты не знаешь.

— Иван Андреевич сейчас занят, — пробурчал шкаф.

— А Сафронов в казино? — спросил я.

— Играет очко… в очко, — губы у охранника чуть затряслись.

Понравилась ему его собственная шутка, но смеяться на рабочем месте нельзя, сдерживается.

За покерным столом тоже творилось что-то не то, один мужик то и дело выигрывал, и вскоре его тоже увели. Другие гости занервничали, им стало неприятно, что, вроде, и сорвёшь куш, а тебя же потом будут подозревать в мошенничестве или вообще поломают в подвале. Но вскоре мужик вернулся, и хотя к игре не приступил, но достаточно спокойно ушёл, собрав все фишки в карманы.

А потом ещё кто-то выиграл в рулетку, но этого победителя не увели, а вот крупье оперативно заменили. Ага, что-то очень недоброе сегодня происходит, казино сегодня не в выигрыше.

Как и было договорено, я нагло задавал вопросы местным браткам насчёт убитых барыг и причастности к этому Сафронова. Универмаговских бригадиров я тоже знал, пусть и не так хорошо, как зареченских. Те мне не угрожали, у них сейчас и положение не такое устойчивое, чтобы посылать мента, как сделали бы год-два назад, да и у меня уже была кой-какая репутация.

Впрочем, и говорить конкретно они ничего не собирались, поэтому разговора избегали. Но это и не моя цель, главное тут — напугать и заставить шевелиться.

Шмель, высокий качок, на мои вопросы только похлопал глазками, делая вид, что вообще не знает никакого Сафронова. Резо, преемник погибшего Боцмана, Сафронова знал, но ни о какой причастности ничего сказать не мог, а про барыг сказал, что про них слышит впервые, а Валера Сто-Пудов вообще пытался от меня скрыться в туалете.

— Да сто пудов, — кричал он из кабинки, оправдывая своё прозвище, — не занимаемся мы таким. Заявление бы написали, если бы на нашего напали!

Короче, скоро Кросс прознает, для чего я тут хожу и спрашиваю, а без его одобрения они ничего и не скажут. Впрочем, у оставалось всего одно дело, и можно уходить, ждать результатов, к чему приведут эти вопросы.

Сафронова, чьи портреты висели по всему городу буквально со вчерашнего дня, я действительно увидел за столом, где играли в «двадцать одно». Ну и мордоворот он, конечно, типичный бык, кажется, что и тупой. Но внешность бывает обманчива.

С ним охрана, два парня лет двадцати, спортивных и крепких, но не широких шкафоподобных качков. И у одного даже знакомое лицо — где же я его видел?.. вспомнил! Совсем недавно, когда приводил Сан Саныча в гости к подруге Толика. Там был её брат, с которым Толян сначала подрался, а потом выпил.

Это он и есть, в свите Сафронова. Хм… можно будет потом подтянуть Толика, поспрашивать, что и как. Но ещё интереснее… он курил, и на правой руке, между большим и указательным пальцем, был виден едва заживший порез… и на левой руке, которой он держал барсетку своего шефа, такой же порез, симметричный.

Может быть, от удавки? Вполне. Струна, да и обычный провод, может разрезать кожу при натяжении.

За порезанные пальцы не арестовывают, но внимание на это обратить стоит, а заодно и Толяну дать поручение разузнать, что и как.

А я пока сделаю вид, что этого не заметил, у меня тут другое дело. Я направился к столу, и мордоворот Сафронов тут же посмотрел на меня. Вот вид, как у имбецила, а взгляд-то умный, проницательный. И опасный.

Ну и как ты связан с этим делом, ты и этот парень с порезанными руками?

Пришла пора узнать. Я сел рядом с ними.