Прорвемся, опера! Книга 3

Глава 13

Бегать этот невысокий мужичок в грязном ватнике умел быстро, а вот насчёт его отчаянного прыжка вышло непонятно. То ли это был такой тонкий и быстрый расчёт, то ли перепуганный беглец просто сиганул куда глаза глядят и врезался в запотевшее окно. Вот и зазвенело.

Открыть бы он его не успел, его уже законопатили на зиму, и мало распахнуть — надо отдирать. Вот Кащеев и врезался в стеклину плечом, с громким звоном выбив раму, да прыгнул наружу. И произошло это сразу после того, как мы с Толяном выскочили из комнаты самого Кащеева. Из дыры несло ледяным ветром.

— Стой! — крикнул Витя Орлов, появившийся следом.

Пистолет он в руках не держал, потому что с оружием обращаться умел и понимал, на что способна пуля в замкнутом пространстве коммуналки, набитой посторонними людьми. Витя проскочил мимо меня, чуть не сбив Толика с ног и напугав вышедшую на шум кошку, и остановился прямо у подоконника.

А выпрыгнувший из окна человек уже стоял на крыше стоящего внизу гаража. Допрыгнул, сука, хотя расстояние немаленькое. Но долго он там не стоял, а сиганул вниз и скрылся в темноте. Слышно только хруст свежевыпавшего снега.

— Толя, ты по улице Ильмова за ним гони! — распорядился я, бросаясь к выходу. — Я по Горького помчусь. Витька, а ты звони в… куда⁈ Витя!

Орлов забрался на подоконник с ногами, сбросив немного стекла на пол, и прыгнул с места. Бам! Приземлился он в аккурат на металлическую крышу, скатился с неё в сугроб и побежал следом за Кащеевым.

— Пошли! — скомандовал я Толику. — Надо брать!

Сан Саныч сейчас занят — развлекался с противоположным полом, а как бы он пригодился сегодня. Но снег оказался нам на руку, выпало достаточно, чтобы оставались свежие и достаточно заметные следы, но мело и не так сильно, чтобы сразу их скрыть. Хорошо видно две дорожки следов — от могучей ноги рослого Орлова до мелких отметин китайских дутиков Кащеева.

Пришлось нам пробежаться дальше. Поднятый воротник куртки тут же покрылся инеем от дыхания, спина вспотела, шапка норовила сползти на глаза. Видно плохо, темно, Толя пыхтел где-то рядом, но и его я только слышал.

— Ты туда! — я махнул рукой в сторону. — Там, за гаражами его возьмём.

Толян кивнул и без вопросов помчался в указанную сторону. Где-то впереди матерились, что-то зазвенело, потом опять раздался мат. А вскоре в темноте показался невысокий силуэт бегущего. Как герой боевика, Кащеев задницей ловко скользнул по капоту припаркованной девятки, смахнув с неё снег, быстро сиганул через сугроб и забор за ним, но потерял равновесие на ледяной дорожке, налитой местными пацанами. Тут он и замешкался, но когда я уже был рядом, с ног его сбил массивный силуэт.

— Попался! — вскричал довольный Орлов и замер, ещё не зная, что делать дальше в таких случаях.

Но тут уже подскочил я, помог перевернуть Кащеева мордой вниз, и мы сковали ему наручниками руки за спиной. А после грубо, за шкирку подняли на ноги.

— Смотри, чё он сделал! — Витя показал вниз.

Его серый китайский синтепоновый пуховик был ровно разрезан прямо на животе, но от смертельной раны спасла качественная кожаная жилетка, которую Витя носил под курткой поверх рубашки, её тонкое лезвие разрезать не смогло.

Это был не нож, а, скорее всего, опасная бритва или сменное лезвие обычной бритвы, бывшие зеки любят такое носить, даже такие, как Кащеев. Да и пальцы у него порезанные, все в крови, скорее всего, от той же от бритвы.

— Я ему говорю, — Орлов запыхался, — документики, а он такой — прогундосил чё-то, не слышно, ближе подхожу, а он как резанул! Чуть кишки не выпали! У меня аж яйца сжались, думал, туда метит!

— Ну это ты зря, Володька Кащеев, — я присмотрелся к задержанному.

Он это, лицо за прошедшие годы из памяти не выветрилось. Вот как тогда, когда поймали его при нападении, такое же растерянное, испуганное… и злое. Взгляд у него тяжёлый.

— В натуре, Фредди Крюгер, — рядом с нами остановился Толик, тяжело дыша. — В натуре.

В шляпе Кащеев не ходил, а шапку-ушанку потерял во время погони. Но он был лыс и страдал многочисленными кожными болезнями, его лицо было так густо усеяно прыщами, всякими болячками, угрями и шрамами от них, да и чего только ещё на ней не было. Из-за густоты этих отметин жирная нездоровая кожа казалась почти полностью болезненно красной, вот и вспоминался злодей из ужастиков. Да и под старым ватником виден полосатый свитер, правда, другой расцветки, но такой же замызганный и закопчённый, как у старины Фредди.

В таком свитере его и взяли в первой моей жизни, и в газетках даже сходство заметили, после поимки прозвали не только «Верхнереченским Душителем», но и «Кошмаром с улицы Ильмовой», и «Сибирским Фредди Крюгером».

— Вот ты и попался, Володька, — сказал я. — Недолго музыка играла.

Псих смотрел на меня, взгляд ни капли не осмысленный, какой-то животный, а сам он вонючий и дурной.

Казалось бы, всё, вот и взяли его, а главное, как удачно — даже нападения на Орлова хватит, чтобы закрыть гада надолго… Нападение на сотрудника при исполнении, еще и с режущим предметом — прокурорские влёт дело возбудят. Тут вплоть до покушения на убийство можно натянуть, умеючи-то. Да только вот радости от поимки мерзавца я не почувствовал Почему? Какие-то непонятные думки-сомнения одолевают.

Так, стоп! Значит, надо найти твёрдые улики, а не только струну. Чтобы уж точно удостовериться и избавиться от сомнений, а то я знаю эту бабочку — только расслабишься, как она устроит сюрприз. Та ещё гадина.

Толя и Витя поехали в ГОВД, чтобы увезти Кащеева и поработать с ним, взять объяснение, а в идеале — получить явку с повинной. Ну а после закрыть по подозрению в ИВС на трое суток, а там уж пускай следак прокурорский копытит и готовит материалы на арест. Проблем не будет, такому персонажу арест с закрытыми глазами подпишут.

Я хотел было поехать сам, но Кащеев ведь упёртый, легко колоться не будет. Поэтому на улики, пока его комнату ещё не затоптали, я хотел взглянуть лично. Вот и остался, сделал сообщение, как и полагается, в дежурную часть, после на всякий случай вызвонил всех и ждал.

Кобылкин откликнулся на мой звонок быстро, ему даже с дежурки еще не успели сообщить, а он приехал сразу, несмотря на поздний час. Прибыл на своей шестёрке, вылез из машины и сразу закричал:

— Санкция на обыск от прокурора будет! Уговорил Валентиныча, утром подпишет вчерашним числом. Обыскиваем хату!

Витя Орлов вернулся мне на помощь, и мы сразу приступили к делу. Кобылкин встал за спиной у косматого мужика, который торопливо прибивал фанеру вместо выбитого окна, потому что общий коридор уже и так выморозило дальше некуда, и расспрашивал его о том, что тот слышал, а я обошёл соседей, разыскивая понятых для проведения обыска.

Обычно все отказываются от такой «почётной обязанности», но в этот раз, едва услышав, о ком речь, жители коммуналки соглашались сразу. И рассказали много интересного о своём соседе.

— Извращенец! — рассказывала полная женщина лет пятидесяти с опухшим лицом, одетая в слишком короткий халат. — Я тогда в ванну полезла, слышу, дверь скрипит, а это он стоит на пороге, на меня смотрит и наяривает! Тьфу! Срамота!

— А я тогда спать легла, — добавила вторая, чуть помоложе, с бигуди на голове и едким запахом перегара изо рта, — слышу сквозь сон, дверь скрипит, и оп — кто-то ко мне на диван ложится! Я его как давай лампой хлестать! Муж тогда приезжал с вахты, набил ему морду, да тот всё никак не уймётся! Я уж сковородку чугунную к кровати кладу, а то мой ведь опять уехал! Как жить?

Все соседи как один обвиняли Кащеева во всех смертных грехах и явно очень его не любили, поголовно называя придурком и извращенцем. Даже понятые не успокаивались, а всё припоминали новые случаи его похождений и странностей.

А уже в комнате, когда мы начали проводить обыск под зорким взглядом Кобылкина, Витя наткнулся на тайник в столе. В самом нижнем ящике, под кипой порно-журналов и фотокарточек с голыми бабами, было двойное дно. Причём лежал лист картонки криво, будто Кащеев забросил туда находку впопыхах и толком не поправил.

И там нас ждал подарочек. Я пригляделся и достал из кармана чёрно-белую копию снимка с места преступления в доме убитой Фёдоровой. Это мне сделал Кирилл, когда сфоткал найденные улики. Я вытянул снимок в руке и сравнил с той серёжкой, что лежала в столе — один в один. Были здесь и ещё украшения, наверняка украденные из дома покойной.

— Попался, падла, — Кобылкин довольно заулыбался. — Ну вот это — залёт, твёрдые улики. Хана ему. Жалко, что не расстреливают таких больше, за такое точно можно лоб зелёнкой мазать… вернее, затылок, хотя его не мажут.

Улика и правда твёрдая, вещица случайно здесь оказаться не могла. Не нашли только струну с рукоятками, но она может быть где угодно. Сам Кащеев на допросе, когда я приехал в ГОВД и принялся задавать вопросы сам, говорил, что порвал толстенную струну на своей гитаре случайно, поэтому её и нет на гитаре. Всё отрицал, даже то, что был у Фёдоровой дома, а про украшения говорил, что не знал о них вообще ничего, как и их хозяйку.

Вещал невнятно, очень шепелявил, потому что передних зубов не было, их ему выбили ещё на зоне. Про нападение на Орлова объяснил так: мол. испугался, потому что его постоянно били соседи, и поэтому и носил бритвочку. Но умысла навредить не было, он просто хотел напугать и случайно в темноте порезал куртку. Убегал — потому что боялся расправы от зеков, которые всё время угрожали его убить и достать даже из зоны, вот и принял нас за врагов. При показаниях он потел и вонял ещё больше. Даже в ИВС потом возмущались соседи, когда к ним подселили этого задержанного.

— Вот так гад и попался, — сказал усталый Кобылкин под утро, листая одну из книжек, изъятых при обыске. Не порнуху, а что-то оккультное, с пентаграммой на обложке.

— Серьёзное что? — спросил я, показывая на книжку. — Ритуалы какие-то?

— Не, сказки для школьников, — следователь захлопнул книгу. — Начитаются всякой гадости, призывают потом всяких Вельзевулов и Бафомётов.

— Слова-то какие знаешь, — удивился я.

— Вычитал здесь, — он положил книгу на стол. — Да тут и без этой макулатуры ясно, что у него крыша едет.

Домой уехать не успели, вскоре явился адвокат. Причём не абы какой, а сам Домрачев, седой крепкий мужик в дорогом костюме. Адвокат братвы, въедливый мужик, противный, столько раз отмазывал всяких бандитов.

Появился он не просто так, ведь двоюродная сестра матери Кащеева — жена Домрачева, вот его и подняли. Но не сказать, что адвокат был рад выручить племянника, потому что Кащеев явно был не в ладах с семьёй, да и Домрачева такое родство тяготило.

— Короче, — пробасил он, входя в кабинет, — вы меня знаете, я вас знаю. Дайте-ка мне расклад по чесноку, а я не буду сильно в нарушения тыкать. Думаете, я не в курсе, что вы к нему на квартиру незаконно заявились до того, как задержали?

Но Домрачев спрашивал так, будто пришёл не для того, чтобы вытаскивать родственничка, а хотел убедиться, что ничего сделать нельзя. Ознакомился с уликами, серёжками, даже посмотрел на куртку Орлова, которую тот собрался уже зашивать (ходу с покушением мы давать не стали), и на бритву, которой был нанесён удар. Полистал все эти журналы, протоколы, остальное. Закончив, Домрачев очень печально вздохнул, глядя в окно и дымя сигаретой.

— Понятно всё, — пробурчал он.

— Увидеться с ним хочешь? — спросил Кобылкин.

Адвокат просто махнул рукой и вышел. Его молчание само по себе было красноречивым, вполне ясно, что он об этом думает. Но я хорошо помнил — в первой жизни Домрачев так рьяно защищал родственника, что дело едва не рассыпалось, да и в случае чего загремел бы тогда Кащеев в психушку, если бы его не убили.

Вот и сейчас будет напирать на неадекватность, но после всех психиатрических экспертиз в суд дело уйдёт точно.

— Можно отметить, — предложил Толя, когда ушёл Кобылкин. — Да и Витёк проставиться не успел, вот заодно и…

— Успеем ещё, — медленно проговорил я, листая бумаги.

— А чё такое, Паха? — с беспокойством спросил Толик.

— Подумать надо…

Обычно, когда вмешиваешься в события, всё идёт чрезмерно сложно. Всегда возникают препятствия, судьба подкидывает новые проблемы, так и норовя повториться. Ведь то, что тогда происходило, не появлялось из ниоткуда, всё это — цепь событий, случайностей и закономерностей. И если из этой цепочки исчезало одно звено, могло случиться другое.

А сейчас всё идёт как-то слишком легко. Даже снег помог нам его поймать. Так что или бабочка готовит новый взмах своих крыльев, или чего-то здесь не хватает…

Шухов уселся за своё место, одним пальцем медленно вбил пароль на компьютере и стыдливо свернул запущенную «Косынку», открывая отчёт. Теперь начальник УГРО любил зачитывать показатели с экрана компьютера, а не с бумажки, демонстрируя свою информационную грамотность и продвинутость.

— Вот, мужики, не поорёшь — работать не начнёте! — начал он планёрку. — Вот вчера поорал у тяжей… а где, кстати, Устинов? — Шухов оглядел всех поверх голов.

— На вызове, — хором сказали мы.

— А, нашёл время… так вот, они маньяка-извращенца поймали ночью!

Начальник показал пальцами на лежащую перед ним газетку из утреннего тиража. Правда, про маньяка там не было ни слова, но как мы слышали, редактор обещал выпустить новость завтра, а Шухов уже будто искал на первой полосе свою фамилию в рядах отличившихся.

Кросс в последнее время, перед выборами, само собой, заигрывал с милицией, даже оказывал спонсорскую помощь, поставил в кабинет руководителей новую мебель. И в газетках потоком идут хвалебные статьи.

Вот Шухов и добрый, даже про вчерашний туалет не вспоминает, а предвкушает, как его завтра будут хвалить в статье, ведь там по-любому напишут, что маньяка поймали под его чутким руководством, в соответствии с его планом.

— Рановато только вы его взяли, — брякнул он. — Вот ещё бы походил на воле, тогда бы…

— Тогда генерал Суходольский явился бы к нам лично, — недовольно заметил Сафин. — И сидел бы в этом кабинете, пока бы ему по каждой жертве не отчитались.

Шухов сразу слез с небес на землю и начал зачитывать показатели. Больше всего досталось нашим «наркоманам», у них показатели по изъятию дури изрядно просели, не сезон, урожай конопли отходит, опий в наших краях — редкость, а герыча, благодаря нашим стараниям, не завезли в город. Зато у нас, в «убойном», раскрываемость оказалась на должном уровне.

— Короче, — сквозь зубы проговорил Шухов, глядя на Сафина. — А что по тому трупу, которого битами вчера забили?

— Работаем, — без всяких подробностей сказал тот.

— Чтобы нашли сегодня! Японский городовой!

Когда всё закончилось, мы собрались в нашем кабинете для настоящей планёрки, потому что Шухова особо не интересовало, что именно мы делаем на земле и как работаем, а вот Сафин в курсе наших дел был, узнавал детали и подкидывал новые поручения.

— Так, мужики, — Сафин сел на подоконник, держа в руках стопку бумаг. — Васька Устинов, по ходу, забухал опять, на телефон не отвечает. Будет время — съездите к нему. Пока прикроем, но сами понимаете…

— Заеду, Маратыч, — сказал я. — А то поймут, что в загуле, всю кровь ему выпьют.

— Угу. Сначала по работе сгоняй, потом к нему сразу. Так, короче, по Кащееву определяются, судья знакомится с делом, так что наверняка увезут шизика в СИЗО. Но надо будет с ним потом ехать в посёлок, чтобы показывал, как он душил тётку. Витька, куртку сфоткали твою, на всякий пожарный?

— Да, Кирилл сделал, — Орлов кивнул.

— Ну и отлично, пусть лежит. Так, ещё, если Васька не явится, кому-то надо пройтись по мясокомбинату, где там сменщика избили позавчера. У него шейка бедра оказалась сломана, это тяжкое телесное, дело возбудили. Надо искать.

— Он же заявления не писал? — спросил Витя.

— С такими травмами дело без заявления возбуждается. Короче, там одни урки, вот они его и побили, надо найти, кто именно. Так… — Сафин начал листать сводки и водить по записям пальцем. — И ещё у нас два трупа сегодня, вот в дежурке сообщили… Один по бытовухе, тело три дня лежало на хате, только что участковый там был, нас вызвал. Надо судмеда брать и туда… и вот, ещё один труп, без криминала, похоже. Бомж под теплотрассой замёрз, надо забирать.

— Пусть участковый и забирает, — вмешался я.

— Нам поручено поприсутствовать, чтобы криминал отмести. Так, кто куда? — он поднял взгляд на нас. — Витя Орлов, ты у нас герой вчерашнего вечера, — Сафин хмыкнул. — Вот ты и поедешь за бомжом. Дел-то ерунда, судмед чтоб посмотрел, да проконтролировать, что в морг увезут. Участковый дежурный — зелёный, может не сообразить, что к чему.

— Ну, мёртвого бомжа не смотрел — в милиции не работал, — вставил Толик. — Зима, бомжей сейчас урожай будет…

— Коренев, ты с ним! — распорядился Сафин. — А то шутить начал, расслабился, я смотрю. А работать кто будет? У тебя хуже всех показатели! За Васильевым ходишь, а сам ни хрена не делаешь! Вот Орлову и объяснишь, что к чему в таких случаях, чтобы сам мог такие вопросы решать!

— Съездим, Руслан Маратыч, — кивнул Толя, не теряясь от нападок начальства. — И обязательно исправлюсь.

— Смотри мне тут, — пробурчал Руслан. — Пашка, ты тогда с Андрюхой на труп, и потом Ваську надо найти.

— Понял, — отозвался я.

— Поехали, опер, — позвал меня Якут. — Посмотрим, что там за бытовуха. Надо за Ванькой заехать и Кирюху взять… Маратыч, а у нас один судмед так на всё и есть?

— Ручка-то всё в наркологии лежит! — Сафин спрыгнул с подоконника. — И возвращаться не собирается.

— Долго его что-то откалывают, — заметил я. — Обычно быстрее дело идёт.

— Да потому что он там всех докторов знает, — Руслан махнул рукой. — Вот и сбегает оттуда периодически, потом вместе с ними и квасит. Всё лечение псу под бублик. Видели его ППСники, как он в одной пижаме в ларёк за водкой бегал по ночи. Это у него вместо отпуска, выходит, каждый год такая песня, а мы крутись, и напарник в СМЭ зашивается…

Дядя Гриша повёз Толика с Витей, поэтому сегодня мы обошлись без невнятных речей о политике. Зато с нами был Степаныч, который вместо анекдотов пересказывал недавно увиденные выпуски «Городка» и «Джентльмен-шоу».

А я всё думал о ночном деле. Были нюансы, которые не бросались в глаза в первой жизни, но сейчас за них всё так и цеплялось. Тогда-то дело едва доказали, но вот сейчас сомнения гложут.

Но главное — когда умер Кащеев, убийства прекратились… Да уж, без пузыря не разберёшься.

— Рост надо проверить, — вслух произнёс я один из вопросов, что меня беспокоил. — Не забыть, когда на следственный эксперимент повезём.

— Ты про душителя этого? — Якут внимательно посмотрел на меня, сразу догадавшись, о чём речь.

— Угу. Он роста невысокого, значит, надо проверить, под каким углом будет удавка.

Он кивнул, о чём-то хмыкнув про себя. Наверное, отмечает, что молодой опер после наставничества постоянно думает о работе. Якут и сам так часто о чём-то размышлял в минуты спокойствия, и учил делать так же, вот мысли часто и приходили внезапно.

— Вот здесь, — Степаныч показал на открытые ворота, останавливаясь напротив.

Дом частный, не заброшенный, но дым из печной трубы не шёл. Недалеко от ворот курил сосед, видно, это он вызвал милицию, придя в гости и найдя там труп. Участковый тоже был там.

— Собака выла! — пояснил сосед, худой смуглый мужик в телогрейке. — А машина в гараже стоит, значит, никуда не уезжал. Вот я и не выдержал, пошёл посмотреть, чего стряслось.

— Хорошо, что печку не топил никто, — тихо заметил Якут. — Значит, там подмёрзло всё, вонять не будет.

— А если бы топили, — судмед Ванька подул на пальцы, — можно было бы соседей опросить, понять, когда кто-то посторонний приходил. По дыму бы увидели.

— А ты время смерти сможешь определить при холодной температуре? — спросил я.

— Плюс-минус примерно, — неопределённо сказал он, пожимая плечами. — А вот Яков Вениаминович бы смог.

На участке дома было небольшое хозяйство. В курятнике кудахтали голодные курицы и постоянно орал петух, при каждом вскрике его поддерживали яростным бормотанием сидящие на крыше бани индюки, болтая отростками под клювом.

Но здоровенные птицы вскоре спустились на землю, найдя для себя противника — Степаныч рассказывал Кириллу анекдот, от души смеясь после каждой фразы. При каждом раскате смеха всё стадо индюков громко вопило и направлялось к водителю, раздувшись при этом, как футбольные мячи. Даже головы покраснели.

— А медсестра у неё спрашивает — чего ревёшь? — Степаныч захихикал. — А блондинка отвечает — так двойня же. Ну и дура же ты, медсестра говорит, радоваться надо. А та ей — так что я мужу-то скажу, когда спросит, от кого второй-то? Ах-ха-ха, прикинь! Ну и дура!

Стадо индюков приближалось к нему со спины, сбиваясь в кучу и пытаясь его запугать своим воплем, но это, конечно, не помогало. Водитель обернулся и что-то им прокричал, от чего они заорали ещё громче.

— Командир индюков, — Кирилл только поморщился. — Ну чё, собаку успокоишь, Паха? А то срывается, задохнётся ведь так. У тебя хорошо получается.

Сидящий на цепи большой пёс при виде нас громко лаял, дёргая цепь так, чтобы порвать ошейник. Такого приманить сложно, ведь это его территория, его работа. Когда наши входили в дом, пёс аж хрипел от ярости. Но вместе с соседом мы смогли подать собаке хлеб, который мужик принёс, чтобы покормить животину, и честный сторож наконец-то успокоился.

— Собака хорошая, — сказал мужик вполголоса. — Если никто не заберёт, к себе переведу, мне нужен пёс. А вот хозяин у него — говно был.

— Почему? — спросил я.

— Смотри, — он показал на калитку.

— Звонок, — я кивнул и присмотрелся поближе. За кнопкой я увидел укрытый между досками большой металлический динамик. — И там что, он себе домофон сделал?

— Угу, — мужик закивал. — Всякие мутные типы ходили. Торговал он всяким.

— Спиртом?

— Дурью! — воскликнул он. — Все наркоманы окрестные здесь собирались, ночью пройти страшно было. Я жену по темноте ходил встречать, так ещё молоток с собой брал, чтобы никто не напал, а то бывали случаи. И вашим жаловались, и не только вашим, — с намёком сказал он. — Никто ничего не делал. Ночью спал вполуха, боялся, что залезет кто-нибудь. Всё-то ходят, вон, смотри, ещё один ждёт, когда уедете.

Мужик показал в сторону улицы, где у чужого забора мелькнул чей-то силуэт и тут же скрылся. Я быстро сходил проверить, но силуэт уже свалил через заборы.

Значит, здесь жил наркобарыга? Работал у себя дома, у всех под носом? Но и такое вполне может быть, это территория Кросса, и барыга наверняка отстёгивал долю ему.

Пока я ходил, на своей машине приехал Кобылкин, мрачный и злой, тоже не спал ночью. Я передал ему, чем занимался убитый.

— Надо среди нариков и искать, — сказал он, недолго подумав. — Наверняка денег не было, убитый ему в долг продавать отказался, а нарики — они такие, мозги-то все высохли, опасные…

— Не спорю, — я кивнул.

Осмотр тела уже должен быть завершён, в доме ведь был Якут, пойду узнаю, что накопал старший опер. Я вошёл на просторную веранду, заставленную старой мебелью и коробками, оттуда в дом. Явно жил небедный человек, судя по богатой обстановке и дорогой технике. Но дом и правда выстыл, внутри ещё холоднее, чем на улице. Так и поведёт стены, морозы-то сильные стоят.

Судмед Ванька склонился у тела толстого мужика в футболке с надписью Santa Barbara и пальмами на ней. В груди у покойного зияла рана, а окровавленный нож, здоровенный, целый тесак, лежал рядом.

— Я тебе дам — кровосток! — дежурно негодовал криминалист Кирилл, показывая на орудие преступления. — Не кровосток, а дол! Дол это на клинке! Чтобы вес облегчить и жёсткости клинку придать, а не чтобы кровь стекала! Дол это называется!

— Ладно-ладно, — Ванька с опаской отодвинулся и начал осматривать лицо покойного, вглядываясь в широко распахнутые глаза.

Никто не суетится, все занимаются своим делом. Все расслабленные, вот только Якут о чём-то задумался. В левой руке он что-то держал, листок бумаги, похожий на квитанцию, иногда приглядываясь к нему поверх очков.

Я подошёл к нему, и Якут тут же показал мне находку.

— Бланк телеграммы? — я присмотрелся к листу бумаги. — Но пустой. Кто-то ему принёс телеграмму… или убийца представился почтальоном?

— Угу, — старший опер положил бумажку в папку и отряхнул руки. — И не только это. Я всё думаю, заметит Ванька или не заметит. Ручка бы сразу увидел.

— Вы про что, Андрей Сергеич? — судмед поднял удивлённый взгляд.

Вместо ответа Якут подошёл к телу. Оно окоченело, поэтому пошевелить его было невозможно. Но если встать там, где стоял Филиппов, то видно…

Вот же гадство. На жирной шее, под щетиной, заметен чёткий след разреза от удавки.

— Ого! — Ванька удивился. — Я с этой стороны не смотрел, а вот тут видел, подумал, что порез от бритья. А нож тогда зачем? Кровь-то натекла, а если бы в труп воткнули, столько кровяки бы не было. А это тот делал, который женщину задушил? По сроку-то подходит, жмур тут два дня лежит минимум.

— А зачем ему убивать мужика? — следак присмотрелся повнимательнее. — Тот же по бабам. Хотя кто его знает, если он сатанист какой-то… Но вот серия, если брать в расчет этого наркобарыгу, уже точно прослеживается.

— Может, и не клиент Кащеева, — заключил я. — Но тебе, Ванька, всё-таки надо определить, от ножа он умер или от струны. А дальше будем действовать по обстоятельствам.

— Займусь, — он кивнул.