Проклятье победителя

Глава 20

Ночью Кестрел спала спокойно. До того как назвать Арина другом, она не понимала, что именно к нему испытывает. Пока они ехали на виллу, он молчал и выглядел странно, как тот, кто выпил вина, а ожидал почувствовать вкус воды. Но он не стал возражать против ее слов, и Кестрел знала его достаточно хорошо, чтобы верить, что при желании он не стал бы сдерживаться.

Друг. Эта мысль успокоила Кестрел. Она многое объясняла.

Когда она закрыла глаза, то вспомнила кое-что, что в детстве ей часто говорил отец и даже сейчас повторял солдатам перед сражением:

— Грезы не принесут тебе вреда.

Сон обернул ее, подобно бархатной ткани.

Затем наступил рассвет, прозрачный и холодный. Спокойствие Кестрел испарилось. Она надела халат и стала искать в шкафу церемониальное боевое облачение. Каждый год ее отец заказывал новое, и последний костюм прятался позади платьев. Но он был там: черные лосины, туника и плотный жакет. Пока Кестрел смотрела на одежду, ее снедало дурное предчувствие. На данный момент она оставила костюм на месте.

Не то чтобы она боялась дуэли, подумала Кестрел, закрывая дверцу шкафа. Она не возражала против первой крови, что едва могло быть серьезнее повреждений, которые она получала во время занятий с Раксом. Она не страшилась проиграть Айрексу: поражение на дуэли не считалось позором в глазах общества.

А вот причины, заставившие Кестрел драться, могли.

«В обществе его обсуждают?» — спрашивала Инэй. Кестрел положила ладонь на дверцу шкафа и прижалась к пальцам лбом. Теперь в обществе точно станут обсуждать Арина, если не обсуждали до этого. Кестрел представила, как новость о дуэли распространилась среди гостей Айрекса, которые, должно быть, были ошеломлены и возбуждены подробностями. Чтобы госпожа дралась за своего раба? Случалось ли такое ранее?

Очевидно, нет.

Ей стоит ожидать, что на дуэли будут зрители. Что она им скажет? Что стремилась защитить друга?

Спокойный сон был ложью. Сейчас спокойствия не существовало.

Кестрел выпрямилась. В присутствии свидетелей вызов на дуэль был брошен и принят. В поражении не было ничего позорного, а вот в трусости — было.

Кестрел надела простое платье, намереваясь зайти в казармы и удостовериться, что ее отец не вернется с учений до завтрашнего дня. Она знала, что не сможет сохранить дуэль в тайне. Скоро начнут распространяться слухи, и до отца они обязательно дойдут. Тем не менее, Кестрел предпочла бы, чтобы генерал прибыл после того, как дело будет сделано.

Когда она открыла наружную дверь своих апартаментов, то увидела в холле рабыню, которая с трудом держала в руках небольшой сундук.

— Леди Кестрел, — произнесла она. — Это только что прибыло от лорда Айрекса.

Кестрел взяла сундук, но ее руки ослабли, когда она осознала, что в нем должно находиться. Ее пальцы не могли сжаться.

Сундук упал на мраморный пол холла, рассыпая свое содержимое. Кусочки золота, крутясь, разлетелись повсюду, звеня, подобно маленьким колокольчикам.

Айрекс прислал посмертный штраф. Кестрел не нужно было пересчитывать монеты — она знала, что их число равнялось пяти сотням. Ей не нужно было касаться золота — она и так помнила, сколько выиграла у Айрекса в «Клык и Жало». Она подумала, что однажды он мог бы стать лучшим игроком, раз понял психологию устрашения достаточно, чтобы заплатить посмертный штраф до начала самой дуэли.

Кестрел стояла неподвижно, охваченная кислым страхом. «Дыши», — сказала она себе. Но все, на что она была способна, — это невидящим взглядом смотреть, как рабыня гоняется по полу за разлетевшимися монетами и как подошла другая девушка, чтобы помочь вернуть деньги в сундук.

Кестрел сдала шаг. Потом еще один, и еще, и, наконец, она была готова бежать от вида рассыпавшегося золота, пока не ощутила, что паника спала и к ней вернулась способность мыслить. Она увидела улыбку Айрекса и ямочку на его щеке. Почувствовала, как его рука сжимает ее. Представила оружие на стенах его дома, представила, как он переворачивает карточку «Клыка и Жала», как его туфли мнут траву на лужайке леди Фарис, а каблук вгрызается в почву. Кестрел увидела его глаза, такие темные, что они казались почти черными.

Она знала, что должна сделать.

Кестрел спустилась в библиотеку и написала два письма. Одно она адресовала отцу, другое — Джесс и Ронану. Сложив письма, она запечатала их, приложив к воску свое кольцо, и убрала пишущие принадлежности. В тот момент, когда она услышала, как по мрамору коридора стучат приближающиеся шаги, письма были у нее в руках, а воск на них уже затвердел, но все еще оставался теплым.

В библиотеку вошел Арин и закрыл дверь.

— Ты не сделаешь этого, — произнес он. — Ты не будешь с ним драться.

Вид Арина потряс ее. Она не сможет ясно мыслить, если он продолжит говорить с ней и смотреть на нее подобным образом.

— Не тебе отдавать мне приказы, — сказала Кестрел. Она двинулась к выходу.

Арин преградил ей путь.

— Я знаю о том, что ты получила. Он прислал тебе посмертный штраф.

— Сначала платье, теперь это? Арин, я могла бы подумать, что ты следишь за всем, что я отправляю или получаю. Тебя это не касается.

Он сжал ее плечи.

— Ты такая маленькая.

Кестрел знала, что он делает, и ненавидела это, ненавидела его за то, что он напоминал ей о ее физической слабости, которую каждый раз замечал ее отец, когда наблюдал, как она борется с Раксом.

— Отпусти.

— Заставь меня.

Она посмотрела на Арина. Что бы он ни увидел в ее глазах, это заставило его разжать руки.

— Кестрел, — произнес он уже тише, — меня уже били плетьми раньше. Порка и смерть — разные вещи.

— Я не умру.

— Позволь Айрексу назначить мое наказание.

— Ты меня не слушаешь.

Она хотела сказать больше, но осознала, что его руки все еще лежат у нее на плечах. К ее ключице нежно прижался большой палец.

Кестрел резко вдохнула. Арин вздрогнул, будто пробуждаясь ото сна, и отстранился.

Он не имеет права, думала Кестрел. Он не имеет права сбивать ее толку. Не сейчас, когда она нуждается в хладнокровии.

Вчера вечером в закрытой темноте экипажа все казалось таким простым.

— Тебе не позволено прикасаться ко мне, — произнесла Кестрел.

Улыбка Арина была горькой.

— Как я понимаю, это означает, что мы больше не друзья.

Кестрел ничего не ответила.

— Хорошо, — сказал он. — Тогда у тебя больше нет причин драться с Айрексом.

— Ты не понимаешь.

— Я не понимаю вашу проклятую богами валорианскую честь? Я не понимаю, что твой отец скорее согласится, чтобы тебя распотрошили, чем захочет жить с дочерью, которая отказалась от дуэли?

— У тебя нет веры в меня, раз ты считаешь, что Айрекс победит.

Он запустил руку в свои короткие волосы.

— Где во всем этом затерялась моя честь, Кестрел?

Они встретились взглядами, и Кестрел узнала выражение его лица. Так он смотрел на нее с противоположной стороны стола за игрой в «Клык и Жало». Так он выглядел на арене, когда распорядитель торгов приказал ему спеть.

Непокорство. Холодная решимость, которая обжигала кожу, подобно металлу зимой.

Она поняла, что Арин остановит ее. Возможно, он сделает это хитро. Может быть, пойдет в тайне от нее к управляющему, расскажет ему о краже и вызове и настоит на том, чтобы предстать перед судом и Айрексом. Если этот план Арина не устроит, он придумает другой.

Он повлечет за собой неприятности.

— Ты прав, — сказала Кестрел.

Арин моргнул и прищурился.

— Между прочим, — продолжила Кестрел, — если бы ты дал мне возможность объяснить, я бы сообщила тебе, что уже решила отменить дуэль.

— Решила…

Она показала ему свои два письма. То, которое она написала отцу, находилось сверху. У другого был виден только край.

— Первое письмо, объясняющее, что произошло, — для моего отца. Второе — к Айрексу, в нем я приношу извинения и приглашаю его забрать свои пятьсот монет в любое время.

Арин недоверчиво на нее посмотрел.

— Также он, разумеется, получит тебя. Зная его, тебя будут сечь до тех пор, пока ты не потеряешь сознание, и даже после этого. Уверена, когда ты очнешься, то будешь невероятно рад, что я решила поступить именно так, как ты хотел.

Арин фыркнул.

— Если ты сомневаешься в моих словах, то можешь спуститься со мной в казармы и посмотреть, как я отдаю солдату письмо для отца и приказываю немедленно его доставить.

— Думаю, я так и поступлю.

Арин открыл дверь библиотеки.

Они вышли из дома и прошли по твердой земле. Кестрел содрогнулась. Она не стала терять времени, чтобы взять с собой плащ: не могла рисковать тем, что Арин передумает.

Когда они вошли в казармы, Кестрел оглядела шестерых стражников, свободных в данный момент от службы. Она почувствовала облегчение, так как рассчитывала найти здесь только четверых, и необязательно Ракса, которому она доверяла больше остальных. Она подошла к нему, а Арин следовал сразу за ней.

— Доставьте это генералу так быстро, как только сможете. — Она отдала Раксу первое послание. — Со вторым письмом отправьте гонца к Джесс и Ронану.

— Что? — произнес Арин. — Погоди…

— И посадите этого раба под замок.

Кестрел отвернулась, чтобы не видеть, что произойдет. Она услышала, как помещение погрузилось в хаос. Услышала звуки борьбы, вскрик и как в плоть врезаются кулаки.

Она вышла и позволила двери закрыться за ее спиной.

Ронан ждал ее возле охраняемых ворот поместья. Судя по всему, он прождал уже достаточно долго. Его лошадь жевала коричневую траву, а сам Ронан сидел на валуне поблизости, бросая в каменную стену имения генерала галькой. Увидев, как из ворот верхом на Джавелине выехала Кестрел, он высыпал свою пригоршню камушков на тропу, но остался сидеть на месте, опершись локтями о согнутые в коленях ноги, и не отрывал от девушки взгляда. Его лицо было бледным и напряженным. Он сказал:

— Я почти готов сбросить тебя с лошади.

— Значит, ты получил мое письмо.

— И немедленно отправился сюда, где стража сообщила мне, что хозяйка дома отдала строгий приказ никого — даже меня — не впускать. — Он обвел ее взглядом, замечая черный боевой наряд. — Я не мог в это поверить. Я до сих пор не верю. После того, как ты прошлым вечером исчезла, все на ужине говорили о вызове, но я был уверен, что это просто слух, начатый Айрексом из-за некоего произошедшего между вами недоразумения. Кестрел, как ты могла выставить себя в подобном свете?

Ее руки сжали поводья. Кестрел подумала о том, что, когда она отпустит их, ее ладони будут пахнуть кожей и потом. Она заставила себя представить этот запах. Это было легче, чем бороться с неприятным ощущением, которое омывало ее изнутри. Она знала, что собирался сказать Ронан.

Она решила постараться предотвратить это. Решила говорить о самой дуэли, которая казалась вполне близкой по теме к причинам, которые сподвигли ее на подобное. Кестрел сказала легким тоном:

— Похоже, никто не верит, что я могу победить.

Ронан соскочил с валуна и решительным шагом подошел к ее лошади. Он взялся за луку ее седла.

— Ты получишь то, что хочешь. Но чего ты хочешь? Кого?

— Ронан. — Кестрел сглотнула. — Подумай, о чем говоришь.

— Лишь о том, о чем говорят все. Что у леди Кестрел есть любовник.

— Это ложь.

— Он — ее тень, он повсюду следует за ней, слушая и наблюдая.

— Это не так, — попыталась опровергнуть его слова Кестрел, но с ужасом услышала, как ее голос дрогнул. Она почувствовала, как в глазах защипало. — У него есть девушка.

— Почему ты вообще об этом знаешь? И что, что у него есть девушка? Это не имеет значения. Не в глазах общества.

Эмоции Кестрел были подобны флагам в бурю, рвущимся прочь на ветру. Они путались вокруг нее и обвивали ее сознание. Кестрел сосредоточилась и, заговорив, позаботилась, чтобы в ее словах прозвучало презрение:

— Он — раб.

— Он — мужчина, так же как и я.

Кестрел спешилась, встала лицом к лицу с Ронаном и солгала:

— Он для меня никто.

Ярость Ронана немного остыла. Он молча ждал продолжения.

— Мне вообще не следовало бросать Айрексу вызов. — Кестрел решила вплести в историю немного правды, чтобы укрепить полотно лжи. — Но между нами установилась враждебность. Прошлой весной он делал мне предложение. Я отвергла его. С того времени он ведет себя… агрессивно.

Теперь сочувствие Ронана было на ее стороне, и Кестрел почувствовала признательность, потому что не представляла себе, как поступить, если он и Джесс повернутся к ней спиной. Она нуждалась в них — не только сегодня, но всегда.

— Айрекс разозлил меня. Раб был всего лишь предлогом. — Насколько проще все стало бы, если бы так было на самом деле. Но Кестрел не позволила себе раздумывать над правдой. Она не хотела знать ее форму или смотреть ей в лицо. — Я повела себя бездумно и опрометчиво, но я уже набрала карты и должна разыграть их. Ты поможешь мне, Ронан? Сделаешь так, как я просила в письме?

— Да. — Он все еще выглядел подавленным. — Хоть все, что мне остается делать, — это просто стоять и смотреть, как ты дерешься.

— А Джесс? Она будет на дуэли?

— Да, как только закончит выплакивать глаза. Как же ты нас напугала, Кестрел.

Кестрел открыла седельную сумку и передала Ронану мешочек с посмертным штрафом. Тот принял его, по весу и по разъяснениям из письма Кестрел узнавая, что это. Ронан тихо сказал:

— Ты напугала меня.

Она раскинула руки, ступив в его объятия. Он нежно обхватил ее. Его подбородок коснулся ее макушки, и Кестрел почувствовала, что он прощает ее. Она попыталась изгнать из своего сознания образ Арина на помосте арены и выражение его глаз, когда он спрашивал, где его честь. Она попыталась забыть о том, как он ругался на своем языке на ее стражников. Она крепче прижалась к Ронану, положив щеку ему на грудь.

Ронан вздохнул.

— Я провожу тебя до поместья Айрекса, — сказал он, — а после твоей победы в целости и сохранности доставлю домой.

Подъезд к дому Айрекса был заставлен экипажами. Почти все высшее общество выразило желание присутствовать на дуэли: Кестрел видела сотни хорошо одетых мужчин и женщин, которые возбужденно переговаривались, а их дыхание замирало в осеннем воздухе облачками тумана. Ронан спешился, и Кестрел последовала его примеру. Они позволили своим лошадям отойти туда, где стояли лошади остальных.

Кестрел изучала толпу, собравшуюся кольцом вокруг полянки среди деревьев. Увидев девушку, люди улыбались, но их улыбки были недобрыми. На Кестрел бросали жеманные взгляды, а на лицах некоторых было написано нездоровое очарование, будто это была не дуэль, а повешение, и зрителей интересовал единственный вопрос: как скоро переломится шея преступника. Кестрел гадала, сколько человек из собравшихся знали, что Айрекс уже заплатил посмертный штраф.

Она чувствовала себя холодной и окоченевшей. Ходячим скелетом.

Ронан приобнял ее одной рукой. Кестрел знала, что он хотел показать обществу свою преданность так же, как и поддержать ее. Он прикрывал ее репутацию своей собственной. Она не просила его об этом, но тот факт, что он увидел пробел в ее плане, заставил Кестрел ощутить одновременно облегчение от его близости и страх, даже больший, чем раньше.

— Я не вижу отца.

Пальцы Кестрел дрожали. Ронан поймал ее ладонь в свою и, хоть его глаза были наполнены сомнением, одарил ее широкой улыбкой, предназначенной для толпы. Он громко сказал:

— Какие же у тебя холодные руки! Давай покончим с этой ерундой и отправимся куда-то, где тепло.

— Кестрел!

От толпы отделился Беникс, держа за руку Джесс и эмоционально махая друзьям другой рукой. Беникс двигался к ним непринужденной походкой, но у Джесс подобная наигранность не выходила. Она выглядела ужасно. Ее глаза были красными, а лицо покрыто пятнами.

Беникс заключил Кестрел в медвежьи объятия, а затем изобразил притворную дуэль с Ронаном — что изумило многих окружающих, но заставило свежие слезы выступить на глазах Джесс.

— Это не шутки, — произнесла она.

— Ах, сестренка, — поддразнил ее Ронан, — ты воспринимаешь все слишком серьезно.

Толпа зашевелилась, разочарованная тем, что прибытие Кестрел не вызвало эмоциональных взрывов среди ее ближайших друзей. По мере того, как люди отворачивались, Кестрел увидела, как перед ней расчистился путь к Айрексу, который стоял, высокий и облаченный в черное, в центре пустого пространства, предназначенного для дуэли. Он улыбнулся ей. Кестрел была будто громом поражена и не знала о присутствии отца до тех пор, пока не почувствовала на своем плече его ладонь.

Он был в пыли и пах лошадью.

— Отец, — произнесла Кестрел и была готова броситься в его объятия.

Он сдержал ее.

— Сейчас не время.

Кестрел вспыхнула.

— Генерал Траян, — жизнерадостно произнес Ронан. — Рад, что Вы приехали. Беникс, мне кажется, или я вижу вон там впереди, возле круга, близняшек Рауль? Не там, слепня. Смотри, прямо возле леди Фарис. Почему бы нам не наблюдать за соревнованием вместе с ними? И ты, Джесс. Нам нужно твое женское присутствие, чтобы мы могли притвориться, будто это ты захотела поболтать с ними о шляпках с перьями.

Джесс пожала руку Кестрел, и троица собралась удалиться, однако генерал остановил их.

— Спасибо вам, — сказал он.

Друзья Кестрел оставили свое веселое притворство, которое Джесс в любом случае удавалось плохо. Генерал смотрел на Ронана, оценивая его, будто новобранца. Затем он сделал кое-что необычное — одобрительно кивнул. Уголок губ Ронана приподнялся в короткой тревожной улыбке, и он увел за собой остальных.

Генерал повернулся к Кестрел и прямо на нее поглядел. Когда она прикусила губу, он сказал:

— Сейчас не время показывать слабость.

— Я знаю.

Он проверил ремни на ее предплечьях, бедрах и голенях, одернув кожаные полоски, которые прикрепляли к ее телу небольшие ножи.

— Держись от Айрекса на расстоянии, — тихо произнес он, хотя в непосредственной близости никого не было: люди отошли, позволяя им поговорить наедине — это был знак уважения к генералу. — Твоя лучшая возможность — превратить это в соревнование по метанию ножей. Уворачивайся от его, бросай свои. Возможно, тебе удастся первой заставить пролиться кровь. Заставь его опустошить ножны. Если вы оба потеряете все шесть Игл, дуэль заканчивается ничьей. — Он поправил ее жакет. — Не допусти, чтобы это превратилось в рукопашную.

На весеннем турнире генерал сидел рядом с ней. Он видел, как Айрекс сражается, и сразу после этого пытался убедить его вступить в армию.

— Я хочу, чтобы ты был в передней части толпы, — сказала Кестрел.

— Меня не может быть в другом месте. — Между бровями ее отца залегла небольшая морщинка. — Не дай ему приблизиться.

Кестрел кивнула, хоть у нее не было намерения придерживаться его совета.

Она прошла через толпу людей к Айрексу.