Проклятье победителя

Глава 10

— О, нет. — Кестрел бросила через игральный стол улыбку. Она и еще трое игроков в «Клык и Жало» сидели на террасе на виду у гуляющих по лужайке гостей Фарис. — Вы вовсе не хотите делать это, — сказала Кестрел молодому человеку, расположившемуся напротив нее.

Пальцы лорда Айрекса замерли на карточке с простой изнанкой, которую он выложил на стол, готовый перевернуть ее и показать гравировку на другой стороне. Он поджал губы, а затем растянул их в ухмылке.

Ронан глянул на Кестрел со своего места за игральным столом. Он тоже знал о безжалостной натуре Айрекса, которая служила тому хорошую службу, особенно в рукопашной. Лорд выиграл последний весенний турнир — соревнование, которое проводили каждый год, чтобы молодые люди, еще не вступившие в армию, могли показать свои умения в обращении с оружием.

— Я бы на Вашем месте прислушался к ее словам, — заметил Ронан, лениво перемешивая свои карточки из слоновой кости. Беникс, четвертый игрок, оставил свои мысли при себе. Ни один, ни второй не знали, что после весеннего успеха Айрекс подходил к Кестрел. На праздновании своей победы, устроенном губернатором, Айрекс загнал Кестрел в укромное место и пытался добиться ее внимания. Его глаза тогда были почти черными и маслянистыми от высокомерия. Кестрел рассмеялась и улизнула от него.

— Уверена, Вы весьма довольны своей парой лисиц, — сказала Кестрел Айрексу, — но Вам понадобится кое-что получше.

— Я выложил карточку, — холодно произнес Айрекс. — И не имею права забрать ее.

— Я позволю вам. Один раз.

— Ты хочешь, чтобы я забрал ее.

— Ах. Значит, Вы признаете, что я знаю, какую карточку Вы намерены открыть.

Беникс поерзал на изысканном стуле леди Фарис, который застонал.

— Переворачивайте уже эту проклятую карточку, Айрекс. И ты, Кестрел: хватит дурачиться.

— Я всего лишь предлагаю дружескую услугу.

Беникс фыркнул.

Кестрел наблюдала за направленным на нее взглядом Айрекса, чья ярость все возрастала, по мере того как он пытался понять, были ли ее слова ложью, искренним советом или истиной, которую, как она надеялась, он посчитает ложью. Он перевернул карточку: лисица.

— Вам же хуже, — произнесла Кестрел и перевернула одну из своих карточек, добавляя третью пчелу к двум другим, которые уже лежали на столе. Она передвинула четыре золотые монеты ставки на свою сторону стола. — Видите, Айрекс? Я заботилась только о Ваших интересах.

Беникс порывисто выдохнул. Он откинулся на спинку жалобно скрипнувшего стула, пожал плечами и замер в безукоризненной позе удивленного смирения. Перемешивая карточки «Клыка и Жала», он не поднимал головы, но Кестрел заметила, как он бросил на Айрекса настороженный взгляд. Беникс тоже заметил гнев, который обратил лицо Айрекса в камень.

Айрекс резко встал из-за стола. Он прошел по мощеной террасе к лужайке, которая цвела представителями высшего валорианского общества.

— В этом не было необходимости, — сказал Беникс Кестрел.

— Была, — возразила девушка. — Он надоедлив. Я не против того, чтобы забирать его деньги, но не могу вынести его компанию.

— А обо мне ты не могла подумать, перед тем как прогнать его? Возможно, я бы не отказался от шанса выиграть немного его золота.

— Лорд Айрекс не обеднел бы, — добавил Ронан.

— В любом случае мне не нравятся жалкие неудачники, — сказала Кестрел. — Поэтому я играю с вами двумя.

Беникс застонал.

— Она — дьявол, — жизнерадостно согласился Ронан.

— Тогда почему ты играешь с ней?

— Мне нравится проигрывать Кестрел. Я отдал бы ей что угодно.

— В то время как я живу надеждой однажды победить, — произнес Беникс и дружелюбно хлопнул Кестрел по плечу.

— Да, да, — ответила Кестрел. — Вы оба — прекрасные льстецы. А теперь делайте ставки.

— Нам нужен четвертый игрок, — заметил Беникс. В «Клык и Жало» играли вдвоем или вчетвером.

Не сдержавшись, Кестрел бросила взгляд на стоявшего неподалеку Арина, который рассматривал сад и дом за ним. Со своего места он, должно быть, видел карточки Айрекса и Ронана. Однако не ее. Кестрел задалась вопросом, что он понял из игры, если вообще следил за ней.

Будто почувствовав ее взгляд, Арин посмотрел на нее. Его глаза были спокойными и равнодушными. Кестрел не могла ничего по ним прочитать.

— Тогда, я полагаю, наша игра окончена, — сказала она оживленным голосом двум лордам. — Присоединимся к остальным?

Ронан собрал золото в кошелек Кестрел и надел бархатную петлю на ее запястье, без нужды разглаживая широкую ленточку, пока та не легла на кожу Кестрел без единой складочки. Он подал девушке руку, и она приняла ее, положив свою ладонь на прохладный шелк его рукава. Беникс встал рядом, и все трое направились в самое сердце жужжащего празднования. Кестрел скорее почувствовала, чем увидела, что Арин шевельнулся и последовал за ними, как тень от стрелки солнечных часов.

Именно это он и должен был делать как ее свита на пикнике леди Фарис, и все же Кестрел испытывала неприятное чувство, будто за ней следят.

Она отбросила эту мысль. Все дело заключалось в продлившемся после игры в «Клык и Жало» с Айрексом неудовольствии. Что ж, молодой лорд сам был виноват в своем поведении. Он вторгся туда, куда его не приглашали. Сейчас же он, судя по всему, нашел утешение, сидя у ног Джесс и прекрасных дочерей Сенатора Никона. Оттенки розового, красного и оранжевого являлись в этом сезоне писком моды, а юбки дам были сшиты из тонкой ткани для вуалеток. Лужайка леди Фарис выглядела так, будто трава заманила в свои объятия закатные облака и те остались висеть прямо над ней.

Кестрел провела Ронана туда, где сидела, попивая воду с лимоном, хозяйка празднования, а ее сын ползал рядом по траве под бдительным взором раба. Около Фарис отдыхали несколько молодых людей, и, подходя ближе, Кестрел сравнивала круглое лицо ребенка с лицами фаворитов Фарис, пытаясь найти сходства.

— …разумеется, это самый ошеломляющий скандал, — говорила Фарис.

Кестрел почувствовала, как пробудилось ее любопытство. Скандал? Если его подоплека была любовной, девушка готова была повысить свое мнение о Фарис. Лишь женщина со стальными нервами станет сплетничать о неосмотрительности других, в то время как результат ее собственной хихикал рядом и хватался за траву крохотными кулачками.

— Я люблю скандалы, — сказал Ронан, пока он, Кестрел и Беникс садились.

— Еще бы, — заметил Беникс. — Ты вечно становишься их причиной.

— Хоть и не тех, которых я бы желал, — улыбнулся Ронан Кестрел.

Фарис хлопнула его по плечу веером. Этот жест мог бы показаться выговором, но все окружающие знали, что леди поощряла молодого человека продолжить остроумную кокетливую болтовню, которая станет успехом празднования — но лишь в том случае, если комплименты будут сыпаться в сторону хозяйки.

Ронан тут же похвалил платье леди Фарис с его глубоким декольте и рукавами с прорезями. Он восхитился украшенной драгоценностями рукояткой ее кинжала, который был заткнут за пояс, как полагалось носить оружие дамам.

Кестрел слушала. Она в очередной раз заметила, что комплименты ее друга являлись всего лишь искусным притворством. Они были бумажными лебедями, хитрость исполнения которых позволяла им продержаться несколько мгновений в воздухе. И ничего более. Кестрел почувствовала, как что-то внутри нее ослабло. Однако она не знала, было ли это напряжение, превратившееся в облегчение, или надежда, сменившаяся разочарованием.

Она сорвала с лужайки дикий цветок и протянула его ребенку. Тот схватил подарок и с благоговением в темных глазах уставился на лепестки, смявшиеся в его ладони. Когда он улыбнулся, на одной его щеке образовалась ямочка.

Лесть Ронана побудила остальных присутствовавших молодых людей начать состязание в искусности комплиментов, поэтому Кестрел пришлось подождать некоторое время, пока разговор не вернулся к своей сути — скандалу.

— Но вы, джентльмены, меня отвлекли! — воскликнула Фарис. — Хотите услышать мою новость?

— Я хочу, — ответила Кестрел, передавая ребенку еще один цветок.

— И Вам следовало бы. Вашему отцу она не понравится.

Кестрел подняла глаза от ребенка и увидела в пределах слышимости Арина, лицо которого приняло внимательное выражение.

— Как мой отец с этим связан? — Она не могла поверить, что ее отец оказался замешан в любовной истории. — Его даже нет в городе. Он проводит учения на расстоянии дня пути отсюда.

— Возможно. Но как только генерал Траян вернется, Сенатор Андракс поплатится еще больше.

— За что?

— А как же, за продажу бочек с черным порохом восточным дикарям.

Последовало изумленное молчание.

— Андракс продавал оружие врагам империи? — спросил Беникс.

— Он заявляет, что бочки украли. Но я спрашиваю вас: как это возможно? Они находились под его охраной. Теперь они пропали. Все знают, что Андракс не прочь озолотить свои карманы посредством взяток. Что остановит его от незаконной торговли с варварами?

— Вы правы, — произнесла Кестрел, — мой отец будет в ярости.

Леди Фарис начала возбужденным голосом перечислять, какому наказанию могут подвергнуть сенатора, которого поместили в тюрьму до тех пор, пока из столицы не будут получены указания на его счет.

— Мой муж лично отправился обсудить это дело с императором. О, что же произойдет с Андраксом? Думаете, казнь? По меньшей мере изгнание в северную тундру!

Окружение Фарис подхватило разговор, изобретая наказания настолько дикие и жестокие, что они превратились в нездоровые шутки. Лишь Ронан молчал, наблюдая, как ребенок Фарис забрался к Кестрел на колени и обслюнявил ее рукав.

Кестрел взяла мальчика на руки. Ее глаза смотрели, но не видели одуванчика его густых светлых волос, которые шевелил легкий ветер. Она со страхом думала о возвращении отца. Она знала, как он воспримет новость. Его потрясет предательство сенатора, и он использует его, чтобы попытаться заставить Кестрел увидеть необходимость в увеличении количества верных солдат в рядах имперских воинов. Его давление усилится. Она не могла вдохнуть.

— У тебя это хорошо получается, — заметил Ронан.

— Что?

Он наклонился, чтобы прикоснуться к голове мальчика.

— Быть матерью.

— Что ты хочешь этим сказать?

Ронан, казалось, смутился. А затем поспешно добавил:

— Ничего, если тебе это не нравится. — Он поглядел на Беникса, Фарис и остальных, но те обсуждали тиски для пальцев и виселицы. — Я ничего не хотел сказать. Я беру свои слова обратно.

Кестрел посадила ребенка на траву рядом с Фарис.

— Ты не можешь их забрать.

— Один раз, — попросил он, повторяя фразу, которую сказала она во время игры.

Кестрел встала и пошла прочь.

Он последовал за ней.

— Хватит, Кестрел. Я всего лишь сказал правду.

Они ступили в тень густых ларанских деревьев, листья которых имели кровавый оттенок. Скоро они опадут.

— Не то чтобы я против однажды завести ребенка, — сказала Кестрел Ронану.

Заметно расслабившись, он ответил:

— Хорошо. Империи нужна новая жизнь.

Это была истина, Кестрел знала. По мере того, как Валорианская империя росла, занимая все большие территории континента, она столкнулась со сложностью сохранения завоеванных земель. Выходом было увеличение военной мощи и количества населения, поэтому император запретил все виды деятельности, которые без нужды подвергали опасности валорианские жизни, например, игры с быками, которыми сопровождались церемонии празднования совершеннолетия, и дуэли. Брак стал обязателен для всех валорианцев, которые до двадцати лет не вступили в армию.

— Просто… — Кестрел замолчала и начала заново: — Ронан, я чувствую себя в ловушке. Между тем, чего хочет мой отец, и…

Он поднял ладони, будто оправдываясь.

— Я не пытаюсь загнать тебя в ловушку. Я твой друг.

— Я знаю. Но когда у тебя нет выбора — лишь армия или замужество, — разве не начинаешь спрашивать себя, есть ли какой-нибудь другой выход?

— У тебя есть выбор. Закон гласит, что через три года ты должна выйти замуж, но не предопределяет за кого. В любом случае время есть. — Он в шутку толкнул ее плечом, как ребенок, начинающий драку ради забавы. — Время есть, и его достаточно, чтобы я успел убедить тебя сделать правильный выбор.

— Разумеется, это будет Беникс, — рассмеялась Кестрел.

— Беникс. — Ронан сжал кулак и потряс им в небеса. — Беникс! — прокричал он. — Я вызываю тебя на дуэль! Где ты, дубина?

Ронан покинул укрытие ларанских деревьев с выражением, достойным актера-комика.

Кестрел улыбнулась, глядя ему вслед. Возможно, под его глупым флиртом скрывалось что-то настоящее. Чувства людей было сложно угадать. Разговор с Ронаном напоминал игру в «Клык и Жало», где Кестрел не могла определить, было ли сказанное истиной, кажущейся ложью, или ложью, кажущейся истиной.

Даже будь это истиной, что тогда?

Она помедлила, наслаждаясь теплом веселья, согревающим ее изнутри, а вопрос, который она задала сама себе, остался не отвеченным.

Кто-то — мужчина — появился у нее за спиной и обвил рукой талию.

Не флирт. Агрессия.

Кестрел шагнула в сторону и вывернулась, выхватывая из ножен свой кинжал.

Айрекс. Его кинжал также был обнажен.

— Драка, дорогая Кестрел?

Его поза была расслабленной. Он не умел играть в «Клык и Жало», но в искусстве обращения с оружием превосходил Кестрел.

— Не здесь, — сдержанно ответила она.

— Да, не здесь. — Его голос был мягок. — Но в любом другом месте, если пожелаешь.

— Что, по Вашему мнению, Вы делаете, Айрекс?

— Ты имеешь в виду, что я сделал только что? О, не знаю. Может быть, я пытался залезть в твой карман.

Хрипота его голоса намекала на двойное значение слов.

Кестрел убрала кинжал в ножны.

— Только украв, Вы сможете заполучить мое золото.

Она вышла из-под деревьев и с взволнованным облегчением увидела, что празднование все еще продолжалось на лужайке, что поверх тихого разговора все еще раздавался звон фарфора и ложечек, что никто ничего не заметил.

Никто, кроме, возможно, Арина. Он ждал ее. Она ощутила вспышку чего-то неприятного — вероятно, смущения, и спросила себя, сколько он сегодня услышал. Или же ее встревожила мысль о том, что он мог быть свидетелем ее последнего разговора с Айрексом и неправильно растолковать его. Либо ее беспокоило что-то еще? Может быть, все дело было в догадке, что Арин прекрасно знал, что происходило под деревьями, и никак не попытался остановить это.

«Не ему вмешиваться в мои дела», — напомнила она себе. Она не нуждалась в его помощи.

— Мы уходим, — сказала она ему.

Кестрел позволила своему плохому настроению пропитать молчание в экипаже. Однако, в конце концов, она не смогла больше терпеть зловещий ход своих мыслей, которые все возвращались к Айрексу и ее глупому решению унизить его за игрой в «Клык и Жало».

— Итак? — спросила она Арина.

Он сидел в экипаже напротив нее, но не поднял глаз, а продолжил рассматривать свои руки.

— Итак что?

— Что ты думаешь?

— О чем?

— О пикнике. Обо всем. О нашей сделке, исполнение которой ты мог бы хотя бы изобразить.

— Ты хочешь посплетничать о праздновании.

Он казался усталым.

— Я хочу, чтобы ты говорил со мной.

Тогда он посмотрел на нее. Кестрел осознала, что сжимает в кулаке свои шелковые юбки. Она выпустила ткань.

— Например, я знаю, что ты подслушал о Сенаторе Андраксе. Думаешь, он заслуживает пытки? Смерть?

— Он заслуживает то, что получит, — ответил Арин и снова замолчал.

Кестрел сдалась и погрузилась в свою ярость.

— Тебя беспокоит не это.

Голос Арина звучал неохотно, почти удивленно, будто он сам не мог поверить тому, что говорил.

Кестрел ждала.

Арин сказал:

— Тот мужчина — тупица.

Было ясно, о ком он говорит. Ясно, что рабу не стоило говорить подобное о валорианце. Но его слова прозвучали для Кестрел музыкой. Она коротко рассмеялась:

— А я — идиотка. — Она прижала ко лбу свои ледяные руки. — Я знала, каков он. Мне вообще не следовало играть с ним в «Клык и Жало». Или же лучше было бы позволить ему победить.

Уголок рта Арина дернулся.

— Мне понравилось наблюдать, как он проиграл.

Последовало молчание, и Кестрел, хоть и почувствовала облегчение, осознала, что Арин в полной мере понял события сегодняшнего дня. Он ждал у ларанских деревьев, слушая, что происходило между ней и Айрексом. Если бы случилось что-то еще, он бы продолжил бездействие?

— Ты знаешь, как играть в «Клык и Жало»? — спросила она.

— Возможно.

— Либо ты знаешь, либо нет.

— В любом случае это не имеет значения.

Кестрел нетерпеливо вздохнула.

— И почему же?

Его зубы сверкнули в неярком вечернем свете.

— Потому что ты не захочешь играть со мной.