Проклятье победителя

Глава 16

Когда Кестрел получила от Ронана записку с приглашением отправиться вместе с ним и Джесс на конную прогулку по их поместью, она вспомнила кое-что, что недавно говорил ей отец об оценивании врага.

— На войне все зависит от того, известны ли тебе мастерство и мощь противника, — сказал он. — Да, какую-то роль сыграет удача. Местность будет иметь существенное значение. Цифры важны. Но именно то, как ты ответишь на сильные стороны врага, скорее всего, решит исход битвы.

Арин не был для Кестрел врагом, но игры в «Клык и Жало» заставили ее увидеть в нем достойного противника. Поэтому она серьезно отнеслась к словам отца:

— Враг будет стараться скрывать свою силу до последнего. Если возможно, используй шпионов. Если нет, то как заставить его раскрыть себя? — И генерал ответил на собственный вопрос: — Уязви его гордость.

Кестрел отправила в кузню домашнего раба с поручением сообщить Арину, что он должен встретиться с ней в конюшнях. Когда он прибыл, Джавелин уже был оседлан, а Кестрел — одета для верховой езды.

— В чем дело? — спросил Арин. — Я думал, тебе нужно сопровождение.

— Верно. Выбирай лошадь.

Он настороженно ответил:

— Если я должен отправиться с тобой, нам понадобится экипаж.

— Не понадобится, если ты умеешь ездить верхом.

— Я не умею.

Она взобралась на Джавелина.

— Тогда, полагаю, тебе придется последовать за мной в экипаже.

— У тебя будут неприятности, если ты поедешь верхом одна.

Кестрел взяла в руки поводья.

— Куда ты направляешься? — требовательно спросил Арин.

— Ронан пригласил меня покататься по его имению, — сообщила она и пришпорила Джавелина. Легким галопом Кестрел выехала из конюшен, затем — с территории поместья, помедлив, лишь чтобы сказать стражникам на воротах, что ее догонит раб. — Возможно, — добавила она, направив Джавелина прочь, пока стражники не начали задавать вопросы по поводу необычности происходящего. Она вывела Джавелина на одну из многих конных троп, которые проложили валорианцы через наиболее зеленые части города, создавая дороги только для тех всадников, кто путешествовал быстро. Кестрел сопротивлялась желанию замедлить лошадь. Она ехала вперед, наслаждаясь звуком топота копыт по покрытой ковром огненных листьев земле.

Некоторое время спустя она услышала позади себя несущуюся галопом лошадь и тогда придержала Джавелина, интуитивно развернув его, чтобы увидеть приближавшего по тропе скакуна с всадником.

Арин натянул поводья и поехал сбоку от Кестрел. Лошади фыркали. Арин посмотрел на девушку, на улыбку, которую она не могла скрыть, и на его лице, казалось, в равной мере отразились досада и веселое изумление.

— Ты плохо лжешь, — сказала она ему.

Он рассмеялся.

В этот момент Кестрел осознала, что едва может на него смотреть, и опустила взгляд на жеребца. Ее глаза расширились.

— Ты выбрал этого коня?

— Он лучший, — серьезно ответил Арин.

— Это конь моего отца.

— Я не стану ставить это лошади в вину.

Пришел черед Кестрел рассмеяться.

— Вперед. — Арин пришпорил жеребца. — Постараемся не опоздать, — сказал он, однако, не сговариваясь, они ехали медленнее, чем было позволено на тропе.

Кестрел больше не сомневалась, что десять лет назад общественное положение Арина немногим отличалось от ее собственного: ему были доступны богатства, удобства, образование. Хотя она осознавала, что не заслужила право задавать ему этот вопрос, и не хотела озвучивать растущую в ней тревогу, Кестрел больше не могла молчать.

— Арин, — произнесла она, вглядываясь в его лицо. — Это был твой дом? Я говорю про виллу. До войны ты жил на ней?

Он дернул поводья. Его жеребец резко остановился.

Когда Арин заговорил, его голос был подобен мелодии, которую он просил ее сыграть.

— Нет, — ответил он. — Того семейства больше нет.

Они ехали молча, пока Арин не сказал:

— Кестрел…

Она ждала вопроса, но затем поняла, что он не обращается к ней, а просто произносит ее имя, вслушиваясь в него, изучая звучание валорианского слова.

Она сказала:

— Надеюсь, ты не собираешься притворяться, будто тебе не известно, что это значит.

Арин бросил на нее косой взгляд.

— Это пустельга, птица, которую используют для соколиной охоты2.

— Верно. Подходящее имя для девушки-воина.

— Что же. — Его улыбка была слабой, но она была. — Похоже, мы оба не стали теми, кем должны были стать по ожиданиям других.

Ронан ждал в принадлежащих его семье конюшнях. Он стоял, вертя в руках свои перчатки, и наблюдал, как приближались Кестрел с Арином.

— Я думал, ты возьмешь экипаж, — сказал Ронан Кестрел.

— Для конной прогулки? Серьезно, Ронан.

— Но твое сопровождение. — Его глаза метнулись в сторону Арина, который непринужденно восседал на своем жеребце. — Я не знал, что кто-то из ваших рабов умеет ездить верхом.

Кестрел заметила, как Ронан дернул за пальцы перчаток.

— Это представляет проблему?

— Теперь, когда ты здесь, определенно, нет.

Однако его голос прозвучал натянуто.

— Потому что, если тебе не нравится, каким образом я сюда добиралась, в следующий раз ты можешь сам приехать ко мне домой и пригласить меня, а затем сопроводить меня до своего поместья, потом — обратно, и только после этого самому вернуться домой.

Он отреагировал на ее слова так, будто это был флирт.

— С удовольствием. И, говоря об удовольствии, давай же насладимся им.

— Где Джесс?

— У нее болит голова.

Почему-то Кестрел в этом сомневалась. Однако она ничего не сказала и позволила Ронану первому выехать из конюшен. Она развернула лошадь, чтобы последовать за ним, и Арин сделал то же самое.

Ронан оглянулся, его светлые волосы перекинулись через плечо.

— Ты ведь не собираешься тащить его с нами, верно?

Конь Арина, совершенно спокойный до этого мгновения, начал дергаться и упираться. Он ощутил напряжение, которого не выказывал всадник: Арин бесстрастно смотрел на Кестрел, ожидая, пока она переведет на геранский слова Ронана, притворяясь, будто это необходимо.

— Жди здесь, — приказала она на его языке. Он развернул жеребца обратно к конюшне.

— Тебе следует разнообразить свою свиту, — сказал Ронан Кестрел, когда Арин остался позади. — Этот слишком часто за тобой увязывается.

Кестрел задалась вопросом, кто устроил ее прогулку с Ронаном: брат или сестра. Она бы предпочла, чтобы это был Ронан — который, в конце концов, отправил приглашение и которому Джесс едва бы отказала в просьбе остаться дома ради нескольких часов наедине с Кестрел. Однако необычное для Ронана плохое настроение заставило девушку изменить свою догадку. Он вел себя так, будто его сестра, возомнив себя свахой, обманом навязала ему что-то, чего он делать не хотел.

День, который ранее казался ей прекрасным, теперь будто потускнел.

Тем не менее, когда они остановились отдохнуть под деревом, улыбка Ронана вернулась. Он открыл седельную сумку и достал завтрак, а затем взмахом развернул покрывало для пикника и уселся на него, вытянувшись во весь свой немалый рост. Кестрел присоединилась к нему. Ронан налил в бокал вино и подал его Кестрел.

Она приподняла бровь.

— Не многовато ли вина для этого времени суток?

— Я надеюсь напоить тебя им и заставить рассказать о том, о чем ты не будешь сожалеть.

Кестрел сделала глоток, наблюдая, как Ронан наполняет второй бокал, и произнесла:

— А за себя ты не боишься?

Он выпил.

— С чего бы это?

— Может быть, ты сам проговоришься о том, о чем не хотел бы. Насколько я знаю, ты был с визитом у леди Фарис.

— Ревность, Кестрел?

— Нет.

— Жаль, — вздохнул он. — Печальная же правда в том, что Фарис — лучший источник сплетен.

— Которыми ты поделишься.

Ронан отклонился назад и оперся на локоть.

— Итак, Сенатора Андракса отправили в столицу, где он ожидает приговора за продажу черного пороха нашим врагам. Порох не был обнаружен, несмотря на тщательные поиски, — в чем на самом деле нет ничего удивительного. Возможно, он исчез на востоке давным-давно. Что еще? Дочь Сенатора Линекса провела несколько часов на борту одного из стоящих в гавани кораблей с неким моряком; родители до конца осени, а может быть, и зимы закрыли ее дома. Мой друг Ханан проиграл свое наследство — не волнуйся, Кестрел, он вернет его. Просто, пожалуйста, умоляю тебя, не играй с ним несколько месяцев в «Клык и Жало». А, еще: капитан городской стражи покончил с собой. Но ты об этом знала.

Кестрел едва не подавилась вином.

— Нет. Когда это произошло?

— Позавчера. Ты в самом деле не знала? Что же, как я понимаю, твой отец снова уехал. А ты слишком много времени проводишь взаперти на вилле. Не знаю, как ты не сходишь с ума от скуки.

Кестрел была знакома с капитаном. Оскар не раз обедал у нее дома. Он дружил с ее отцом и, в отличие от многих друзей генерала, был общителен и любим многими.

— Это было самоубийство ради сохранения чести, — сообщил Ронан. Его слова означали, что капитан упал на собственный меч.

— Но зачем?

Ронан пожал плечами.

— Давление должностного положения?

— Он служил капитаном стражи с самой колонизации. Отлично справлялся со своими обязанностями и был уважаем.

— Возможно, личные проблемы. — Ронан развел руками. — Я действительно не представляю себе, в чем дело, и уже жалею, что поднял столь жуткую тему. Этот день пошел не так, как я надеялся. Пожалуйста, давай поговорим о чем-нибудь, кроме самоубийств.

По пути домой Арин спросил:

— Прогулка не доставила тебе удовольствия?

Кестрел подняла взгляд, изумленная его язвительным тоном. Она осознала, что хмурилась, погрузившись в мысли.

— О, все прошло отлично. Я просто встревожена кое-какой новостью.

— Какой?

— Капитан городской стражи покончил с собой.

— Это… опечалило тебя? Ты знала его?

— Да. Нет. Да, я была с ним знакома, как с другом отца, но недостаточно близко, чтобы его смерть ранила меня лично.

— Тогда я не понимаю, почему это так тебя взволновало.

— Это взволновало весь город. Пока губернатор не назначит нового капитана, обязательно произойдут какие-нибудь беспорядки, и передача полномочий может пройти вовсе не гладко. Оскар очень хорошо руководил городом и своей стражей. Но меня беспокоит не это. — Кестрел покачала головой. — Его самоубийство — второе событие за последнее время, которому я не могу найти объяснения.

— О чем ты?

— Сенатор Андракс. Он любит золото, в этом сомнения нет, но лишь потому, что оно покупает ему удобства. Хорошую еду, любовниц. Он любит взятки — легкие деньги. Он не стал бы играть со мной в «Клык и Жало»: слишком боится проиграть. Почему же он рискнул всем, продавая черный порох варварам?

— Возможно, у него есть сторона, о которой ты не знала. Но он никак не связан с капитаном.

— Разве что тем, что оба происшествия странные. У Оскара не было причин совершать самоубийство. Даже император хвалил его службу в должности капитана стражи. Солдаты преклонялись перед ним. Он казался счастливым человеком.

— И что же? Ты не знаешь всего. Люди могут быть несчастными по многим причинам. — В голосе Арина слышалось нетерпение, и Кестрел предположила, что он говорит уже не о капитане. — Что тебе известно о несчастье? — спросил он. — Почему ты думаешь, что можешь видеть сердца людей?

Он пришпорил лошадь, и загадка сенатора и капитана вылетела из головы Кестрел, когда ей пришлось обращать внимание на то, чтобы не отставать.