Проклятая война

23

Китайская артиллерия молотила землю вдалеке — прерывистый рокот то слабел, то усиливался. Три или четыре взрыва одновременно, затем пауза, затем десять или больше последовательных ударов. В короткие минуты затишья Кэм слышал ответный огонь американских орудий. Слух слева еще не полностью восстановился, но снаряды вылетали с характерным хлопком. Бэм. Бэм.

Затем снова раздались звуки более мощных разрывов, терзавших другой склон горы в нескольких километрах к западу. Кэм предпочел бы уехать подальше от горы Сильван. Он постоянно ожидал, что смерть обрушится на это узкое ущелье. Они были слишком близко к передовой, а враг, получив подкрепления из Аризоны, снова пошел в атаку.

Война здесь не прекращалась. Дым и пыль отравляли вечернее небо и клубами плыли навстречу. Кэм смотрел на закат — пепельно-оранжевое сияние за ломаной линией горизонта, состоявшей из пиков далеких гор. Но юноша знал, что люди умирают в этом великолепном свете, и поэтому его красота пугала.

Кэм развернулся в другую сторону, высматривая в ущелье Рут. Сам он с Фоштоми и Гудричем засел у потрескавшейся гранитной стены. Рейнджеры чистили с полдюжины карабинов, просто чтобы чем-то занять себя, — иначе время тянулось невыносимо медленно. Эрнандес приказал им ждать. Эсти хотел организовать патрули — видимо, ему не сиделось на месте, как и всем остальным, — но сейчас они находились за американскими линиями обороны. Генерал настаивал, чтобы его отряд вел себя как можно тише, не привлекая внимания противника. Уже то, что они — Рут, Кэм, Дебра, пятеро рейнджеров при поддержке взвода морпехов и лично Эрнандес — уехали от горы Сильван на двух грузовиках и джипе, было достаточно скверно.

Эрнандес собирался доставить Рут в командные бункеры Кастл-Пик, но они потеряли слишком много времени. Она могла дать ответ, и ответ нужен был генералу прямо сейчас. Поэтому они ждали. Ели. Перевязывали друг другу раны и пытались отоспаться.

С тех пор, как они спрятались в этой изломанной расселине, прошло тридцать шесть часов. Кэм уже весь извелся. В первую очередь год чумы приучил его к тому, что надо действовать. Именно желание опередить любую опасность, реальную или воображаемую, заставило его бросить Эллисон. Этот поступок все еще удивлял его. Он отказался от улыбки девушки, от ее тепла в обмен на очередные трудности, кровь и славу. Вряд ли это можно было назвать поступком уравновешенного человека. В то же время он не представлял, что за мужчина позволил бы Рут уехать одной.

— Эй, расслабься уже, — сказала Фоштоми, легонько ткнув его коленом.

Только после ее шутливого жеста Кэм заметил, что застыл как камень и пригнулся, словно для прыжка. Челюсть болела — так крепко он стиснул зубы.

«Она права, — подумал он. — Ты только вредишь себе».

— Иногда все, что можно сделать, — это просто сидеть и ждать, — добавила Фоштоми, возвращаясь к работе.

Она проверяла затвор своего М4, но Кэм заметил, что карие глаза девушки вновь скользнули взглядом по его лицу, как будто высматривая признаки неповиновения. Сара Фоштоми оказалась отличным товарищем. Кэм слегка улыбнулся. Сидеть тут рядом с этой юной упрямицей было далеко не худшим на свете занятием — это точно. Но в отличие от Фоштоми, Кэм не служил в армии. Капрал знала, как сосредоточиться на своей задаче и стать послушным винтиком единой машины, а Кэм привык действовать в одиночку и полагаться только на себя.

Он еще никогда не чувствовал себя настолько чужим. Двое морпехов Эрнандеса запомнили его как врага. Нэйтан Гилбрайд был среди тех, кого Кэм предал в Сакраменто, — и ни Гилбрайд, ни сержант Уоттс не спешили простить его, в отличие от их командира. Что еще хуже, они все рассказали другим морпехам. Это обостряло ситуацию. Кэм не представлял, что снова увидит этих парней живыми. Он отводил глаза и держал рот на замке. У него отобрали даже Рут.

Рут отдали единственную палатку в лагере — тент, который они натянули рядом с грузовиком и замаскировали землей и сеткой, так что длинный корпус машины слился со скалами. За полтора дня Кэм видел женщину всего дважды, причем оба раза она совещалась с Деброй, Эрнандесом и Гилбрайдом. Как бы ему ни хотелось прикоснуться к Рут, он держался поодаль. Ее работа была важней всего. Кэм завидовал Дебре, потому что Рут не могла без нее обойтись. Блондинка ассистировала ей, сортируя пробы крови с горы Сильван. Дебра не гнушалась и тем, чтобы принести подруге обед или опустошить ведро, исполнявшее роль туалета.

Кэму приходилось действовать с оглядкой. В прошлый раз, оказавшись в такой ситуации, молодой человек совершил ошибку. Когда Рут закрылась в своей лаборатории в Гранд-Лейк, он нашел утешение в Эллисон.

— Ладно, давайте сворачиваться, — сказал Гудрич.

Он закинул за плечо два карабина. Кэм и Фоштоми поднялись вместе с ним, собирая свои М4. Закат уступал место ночи. Через тридцать минут была их очередь стоять в карауле.

Подходя с Фоштоми ко второму грузовику, Кэм не удержался и взглянул на палатку Рут. В этом хлипком сооружении жила их последняя надежда. Они не могли защитить Рут от обстрела или бомбежки, неважно, двадцать солдат тут было или пятьсот. И Кэм знал, что он самый бесполезный из них: с ничтожным опытом, оглохший на одно ухо, плюс еще его тихая вражда с морпехами.

Если бы было куда идти, Кэм мог уйти один, лишь бы снова двигаться вперед — так глубоко засела в нем эта потребность. Он понимал, что все дело в нервах, сомнениях и старых душевных ранах, но не знал, сможет ли когда-нибудь осесть на одном месте. Даже если Рут его примет, или Эллисон, или кто-то еще — не придется ли ему вечно бежать от себя самого?

Свет лампы озарил ущелье.

— А вот и она, — сказала Фоштоми.

Два человека откинули полог палатки. Дебра и Рут. Морпех, оказавшийся прямо перед входом и пригвожденный желтым световым лучом, поспешно отдернул голову. Эрнандес приказал соблюдать полное затемнение.

— Эй! — крикнул кто-то.

Рут замешкалась, но фигура повыше — Дебра — опустила полог.

Кэм поставил свою канистру на землю и зашагал к ним, моргая на ходу, чтобы восстановить зрение в сумерках.

— Кэм, подожди, — окликнул Гудрич.

Юноша не остановился. Если сержант потребует объяснений, можно сказать, что он не расслышал из-за проблем с ухом.

— Где генерал Эрнандес? — спросила Дебра у солдат, собравшихся перед палаткой.

Она поддерживала Рут и говорила от ее имени. Нанотехнолог стояла в неловкой позе, оберегая бедро. Дебра обнимала подругу одной рукой за талию. Кэм протиснулся мимо нескольких морпехов, чтобы подойти к Рут. Один из них говорил что-то, но Кэм уловил лишь обрывок фразы: «…аться сейчас». Тут солдат указал на него, и все замолчали. Кэма куда больше интересовало самочувствие Рут. В темноте сложно было что-то разобрать.

Рут заметила его и улыбнулась.

— Как ты? — спросила она.

Затем их разделили снова — Дебра повела Рут вперед, сквозь группу солдат. Рут один раз оглянулась. Ее волосы курчавились мягкой копной в лунном свете.

«Что ты нашла?» — подумал Кэм.

Он достаточно изучил Рут, чтобы узнать это выражение усталого удовлетворения. Хорошие новости. Наконец-то хорошие новости — значит, все их потери были не напрасны. Шагая за женщинами, Кэм улыбался от радостного предвкушения. В ущелье свистел ветер, холодный и бодрящий. Кэм чувствовал движение вокруг: другие солдаты вставали и шли следом. Большая часть отряда, состоявшего из двадцати шести рейнджеров и морпехов, сидела в стрелковых ячейках за оврагом, но остальные парами и тройками собирались вокруг Рут.

Как и грузовики, джип был замаскирован сеткой. Эрнандес спал возле машины и полевой рации. Рядом, опираясь спиной о колесо, сидел капрал морпехов с короткоствольным автоматом на коленях. Он разбудил Эрнандеса. Генерал, закашлявшись, сел. Затем его снова скрутил приступ кашля.

Дебра, отпустив Рут, встала на колени рядом с ним. Она положила руку на спину Эрнандесу. Тот с хрипом втянул воздух.

— Генерал…

— Я в порядке, — выдавил он.

Дебра осталась с ним. Врач явно пыталась послушать, как он дышит, и Кэму не понравилось видимое напряжение в ее позе. Вот дерьмо. Эрнандес скрыл от них свои проблемы с легкими. Но даже если это просто насморк, а не последствия облучения, генерал был слишком болен, чтобы побороть вирус.

Эрнандес выглядел бледным и истощенным.

— Доктор Голдман, — сказал он, быстро выделив главного человека в толпе.

— Они доверяли вам, — проговорила Рут. — Доверяли больше, чем вы думали.

— Я не понимаю.

— Лидвилл, — пояснила она. — Лаборатории.

Черные горы на западе озарили вспышки разрывов. Грохот долетел до них секундой позже. Рут тоже упала на колени, извернувшись, чтобы не потревожить раны на левом бедре. Кое-кто из морпехов присел рядом. Этот тесный круг не удивил Кэма. Всем хотелось знать.

— Они испытывали наночастицы на передовых войсках, — сказала Рут, — но похоже, были почти стопроцентно уверены, что новая вакцина сработает. Они вам доверяли.

— Новая вакцина, — повторил Эрнандес.

— Да.

Глаза Рут были распахнуты широко, как у маленькой девочки.

— Сейчас в вашей крови две наночастицы, и обе они отличаются от всех тех, что я видела прежде.

Эрнандес вздрогнул и снова закашлялся. Один из морпехов рядом с Кэмом схватился за грудь, а несколько других принялись судорожно рассматривать или ощупывать себя в страхе перед невидимыми наномашинами.

— Они сознательно выбрали вас, генерал, — сказала Рут. — Они вам доверяли. Мы взяли сотни проб крови, и ни у кого больше нет вакцины или рабочей версии «призрака».

— Что это значит? — раздался женский голос за спиной Кэма.

Это была Фоштоми. Обернувшись, он увидел, что девушка остановилась в стороне от группы, словно это могло ее спасти. Но она была смелой и верной. Ветер бросил в лицо Фоштоми прядь темных волос, и с этим порывом ветра рейнджер шагнула вперед, присоединяясь к другим, несмотря на страх.

Рут покосилась на молодую женщину, а затем снова повернулась к Эрнандесу. Может, Кэму только показалось, но оставив без внимания вопрос Фоштоми, Рут как будто взглянула и на него. Почему? Потому что ей не нравилось, что Кэм и Сара дружат?

— Как долго вы находились за пределами Лидвилла до падения бомбы? — спросила Рут у Эрнандеса. — Вы все это время оставались над барьером?

— Что вы пытаетесь сказать — что у нас был иммунитет против чумы?

— Абсолютно верно. В какой-то момент он у вас появился. Падение атмосферного давления после взрыва не имело никакого отношения к тому, что ваши бойцы смогли спуститься ниже трех тысяч метров и выжить.

Эрнандес покачал головой.

— Мы бы заметили.

— Нет. Нет, если вы никогда раньше такого не делали. Вы ведь не пытались атаковать китайцев ниже барьера до того, как Гранд-Лейк переслал вам нашу вакцину? Ту, что мы с Кэмом вынесли из Сакраменто? Так?

— Мы предприняли несколько вылазок. Мы думали, что все еще остались зоны, где бомба нейтрализовала чуму.

— У вас был иммунитет. Вакцина из Гранд-Лейк даже вполовину не так эффективна, как та, что уже была у вас.

Рут рассмеялась, но этот смех прозвучал безрадостно.

— Должно быть, вы получили ее в течение двух недель до взрыва. Лидвилл схватил наших друзей в Сьерре — вот откуда они взяли раннюю модель вакцины. Затем они заразили вас улучшенной версией и еще одной побочной разработкой, чтобы посмотреть, как две наночастицы будут взаимодействовать.

Солдаты снова беспокойно поежились.

— Боже, — сказал Уоттс, прижав руку ко рту.

Еще один защитный жест — вроде того, как Фоштоми сначала держалась подальше от группы. Для этих мужчин и женщин нанотех все еще оставался болезнью.

Рут спросила:

— Они делали вам какие-то уколы, давали таблетки? Может, говорили, что это витамины?

— Нет.

— Вакцина могла быть в пище или воде. Насколько я вижу, у улучшенной версии тот же недостаток, что и у первого поколения. Она размножается только в присутствии чумы. Это означает, что заражение было бы выборочным, если только вы не ели или не пили одно и то же.

Затем, смущенно помолчав, Рут спросила:

— После взрыва, когда вы бежали с горы — вы потеряли кого-то?

— Там был полный хаос, — ответил Эрнандес. — Очень темно и жарко.

Рут дотронулась до его руки.

— Можно ли как-то узнать, погиб ли кто-нибудь из них от техночумы?

Генерал взглянул на ее ладонь. Покачал головой.

— Пожалуйста, — попросила Рут. — Это важно.

— Там был полный хаос, — повторил он.

Кэму оставалось лишь удивляться тому, как мягко выразился генерал.

— Мы должны учитывать такую возможность, — сказала Рут.

Она оглянулась на Дебру, словно возвращаясь к прерванному разговору. Или просто не могла больше смотреть в лицо Эрнандесу.

Генерал все еще сидел, опустив голову, борясь то ли с болезнью, то ли с горем. Сейчас он выглядел непривычно слабым, и Кэм тоже отвернулся. Солдаты поступили так же из уважения к своему командиру. Кэм задумался, что они будут делать, когда генерал умрет.

— Мне снова понадобится кровь, — медленно произнесла Рут. — Нам надо переправить новую вакцину как можно большему количеству людей, и я думаю… Я уверена, что вы все еще живы только благодаря второй наночастице.

— Они привезли нам стейки за несколько дней до взрыва, — сказал Эрнандес. — Свежие стейки. Немного. Но мы удивились.

— Возможно, все дело в них, — заметила Рут.

— Мы уже начали переговоры с соседними частями. Я… мы говорили о том, чтобы покинуть наши посты.

В его глазах смешались обреченность и изумление. Эрнандес радовался тому, что оказался неправ, понял Кэм. Несмотря на все случившееся, генералу приятно было узнать, что Лидвилл продолжал полагаться на него.

— Мы думали, что они нас наказывают, — сказал Эрнандес. — Мы думали, это мясо было только подачкой, чтобы держать нас на коротком поводке.

— Они доверяли вам.

— А я уже нарушил присягу, — отозвался он, обводя взглядом морпехов.

Генерал использовал эту исповедь, чтобы укрепить связь со своими людьми. Он отошел от шока, и Кэм снова был поражен невероятным даром этого человека. Он из всего умел извлечь урок. Генерал непрерывно тренировал бойцов, уделяя им все внимание, — и это, в свою очередь, делало его сильнее. Кэм позавидовал Эрнандесу, и уже не впервые.

— Сэр, многие из нас думали переметнуться к мятежникам, — сказал Уоттс.

Дебра добавила:

— Это неважно. Вы не имели никакого отношения к бомбе.

— Это важно, — возразил Эрнандес. — Я должен был держаться до конца. Что если до президентского совета дошли какие-то слухи о моем заговоре? Что если из-за этого они не рассказали мне о вакцине? Подумайте о том, что мы могли бы сделать, если бы знали. Мы могли спуститься на шоссе. Мы могли укрепиться и остановить китайцев в самом начале наступления.

Кэм нахмурился. Действительно, много хороших возможностей было упущено, но его беспокоило другое. Эрнандес полностью игнорировал тот факт, что его использовали как подопытное животное. В этом месте у него было слепое пятно. Именно непререкаемая верность Эрнандеса делала их такими непохожими, и Кэм переживал за него. Кэм злился на него.

— Вы сказали, что они ввели нам два вида наночастиц, — сказал Эрнандес, снова закашлявшись и обернувшись к Рут.

Она кивнула.

— Обнаружив эту технологию в Гранд-Лейк, мы назвали ее «призраком». Никто не мог определить, для чего она предназначена. Должно быть, Лидвилл очень поспешно вывел несколько поколений. Мы изолировали по меньшей мере четыре штамма, прежде чем добрались сюда.

— Но это не вакцина.

— Нет. Да. Да, в каком-то смысле. Я все время думала, что большинство жертв облучения пострадали меньше, чем следовало ожидать, — но никто не мог точно сказать, насколько близко они находились к эпицентру взрыва. Никто, кроме вас.

Над их головами ночь взорвала стайка птиц — так неожиданно, что один из морпехов предостерегающе крикнул. Кэм вздрогнул.

Рут едва заметила эту заминку. Она говорила тихо и убежденно:

— Сэр, вы должны были умереть. Доза, которую вы получили, зашкаливает, но у вас также и самая продвинутая версия «призрака» из тех, что мне встречались. Это что-то вроде стимулятора общего действия. Думаю, это прототип защиты от «снежного кома». Вероятно, солдаты, в организме которых находится окончательная версия «призрака», могут ударить по врагу «снежным комом», а сами не ощутят никакого эффекта… и я полагаю, что он сохраняет ваши ткани, несмотря на радиационные повреждения. Он постепенно очищает ваши клетки…

Она на секунду склонила голову в сторону Кэма, а затем вновь взглянула на Эрнандеса и продолжила:

— «Призрак» восстанавливает вас.

— Но я в жизни себя хуже не чувствовал.

— Думаю, он не справляется. Это ранняя модель.

Эрнандес больше ничего не сказал, хотя в голове его наверняка шла напряженная работа. Кэм все еще пытался понять то, что сейчас услышал, — а ведь смертный приговор вынесли не ему.

— Мне очень жаль.

Рут снова протянула руку Эрнандесу, и генерал сжал ее ладонь.

«Она могла бы помочь нам», — подумал Кэм.

— Мне так жаль, — повторила Рут.

В ответ генерал скупо улыбнулся и сказал:

— Они помогли нам протянуть дольше, чем мы могли надеяться.

Эрнандес имел в виду себя и выживших солдат его роты. Он все еще ощущал связь с Лидвиллом, находя утешение в прошлом.

— Ты можешь спасти его? — спросил Кэм, потому что спросить о том, что его действительно волновало, было бы грубо и неуместно.

«Ты можешь помочь мне?»

Ему было стыдно за свой эгоизм, ведь Эрнандес по-прежнему думал в первую очередь о других. Генерал никогда бы не стал просить Рут за себя. Но тут вмешались его бойцы.

— Вам надо улучшить эту наночастицу, — сказал Уоттс.

— Пожалуйста, — добавила Фоштоми.

Еще кто-то спросил:

— Эта штука ведь и сейчас неплохо работает, так?

Рут опустила голову. С каждым днем она вела себя все более робко, что казалось странным для такого высококлассного специалиста. Она все чаще отворачивалась — Кэм запомнил этот жест с того дня, когда Рут впервые встретилась с Эллисон и попыталась избежать столкновения с молодой соперницей. Она привыкала уклоняться от испытаний, и это становилось опасным для них всех. Отчасти вина за ее нерешительность лежала и на Кэме.

— Может быть, — наконец сказала она. — Да, я вижу огромный потенциал. Модель, выделенная из вашего организма, представляет собой передовую разработку самых лучших нанотехнологов. Ее конструировали пятьдесят человек с полным комплектом оборудования и компьютерами.

Рут имела в виду, что осталась одна. Она все еще старалась выражаться уклончиво, как будто надеялась, что ее не станут загонять в угол. Их жизни зависели от нее. И, что более существенно, от ее работы зависел исход войны.

Человечеству суждено было вновь возродиться в Северной Америке. Это не вызывало сомнений, но вот цвет кожи и язык новых аборигенов зависел от успеха или неудачи Рут.

Возможность свободно передвигаться по зонам чумы — только начало. Но если бы удалось создать нанороботов, способных лечить даже серьезные раны, американцев уже ничто не смогло бы остановить.

Кэм сжал изуродованные пальцы и взглянул на Дебру, Рут и Эрнандеса. Все они пострадали, так или иначе. А что если даже после пулевого ранения или смертельного ожога можно будет встать на ноги? Они превратятся в суперлюдей. Кэм мысленно обратился с молитвой ко всем погибшим в Лидвилле исследователям.

«Помогите ей, — попросил он. — Как-нибудь помогите».

Разве работа этих людей не говорила за них? В самих наночастицах должны быть ключи к разгадке, как и другие следы их усилий: недостатки, которые необходимо исправить, улучшения, которые надо внести.

— Ты уже делала это раньше, — сказал Кэм.

— Я сам свидетель, — поддержал его Уоттс.

В лаборатории в Сакраменто Рут удалось быстро взять себя в руки и обогнать четыре исследовательские команды, создав первую рабочую вакцину на основе оригинального «аркоса». Конечно, в этом ей помогли еще два специалиста, Ди Джей и Тодд. Оба они были мертвы или пропали без вести.

— От вас зависит множество жизней, — сказал Эрнандес.

Рут избегала их взглядов.

— Мне понадобится время, — ответила она. — Может, слишком много времени. И здесь у меня нет никакого оборудования.

— В Гранд-Лейк есть, — возразил Эрнандес.

— Да. Есть кое-что.

— Мы можем доставить вас туда.

Утром 1-го июля они ехали на северо-восток. Прежде чем рассвело, дорога пошла под уклон. Четырехтысячники, возвышавшиеся на востоке, скрывали низкое солнце. Взгляд Кэма снова и снова возвращался к этим пикам. В ярком сиянии нового дня сложно было сказать наверняка, но с южной стороны горы казались необычно гладкими. Они оплавились. Их масса — единственное, что спасло Аспен-Вэлли, отразив большую часть ударной волны. И даже несмотря на это, группа Рут быстро оказалась в тех местах, где болотистая почва хлюпала под ногами. Вода после паводков, вызванных таянием ледников, еще не спала, хотя стволы упавших деревьев были сухими и хрупкими.

— Осторожней.

Фоштоми остановила Кэма, прежде чем он последовал за Митчеллом. Митчелл, переступив через серый засохший пень, угодил в лужу. По крайней мере, казалось, что это обычная лужа, но болотистая почва была обманчива. Митчелл тут же провалился по пояс. Он развернулся, чтобы схватиться за пень. Фоштоми зашлепала по воде ему на помощь. Оба были покрыты черными грязными пятнами гниющей коры.

— Держись! — крикнула Фоштоми.

Кэм оглянулся. Они двигались в центре группы, оберегая Рут. Большая часть отряда ушла вперед на разведку местности, но Рут уже советовалась с Деброй, высматривая другой проход через топь. Подняв руку, она шагнула влево.

— Подожди! — окликнул Кэм и поспешил за ней.

Отдельные деревья еще торчали на фоне неба, безлистые и изломанные. Весь длинный горный склон завалили рухнувшие стволы. К счастью, на высоте в две тысячи девятьсот метров ельник, смешанный с осинами, был редким, потому что в последующие за взрывом секунды ударная волна снесла деревья. Паводки сложили расщепленные стволы и ветки в предательскую головоломку.

С подлеском все было иначе. Большая часть травы и кустарников пережила жару и штормовые ветра. Во многих местах они поднимались над водой — но даже там, где почва повышалась, кустарник был болен. Когда Кэм тронул ветку, листья осыпались, как конфетти. Кэм не сомневался, что с каждой минутой, проведенной на этом разоренном склоне, они получают дополнительные рентгены.

Когда Рут начала боком перебираться через пару бревен следом за Деброй, Кэм схватил ее за руку.

— Ты должна подождать, — сказал он.

Темные глаза Рут сердито блеснули. Они больше не носили очков и масок. В этом не было необходимости, так что Кэму досталась полная порция негодования.

— Отпусти, — крикнула Рут. — Отпусти меня!

Она перебралась через ствол, обдирая кору мокрыми перчатками и подошвами ботинок. Кэм полез за ней.

— Черт возьми, да подожди ты! — выругался он, отворачиваясь от Рут и стараясь встретиться взглядом с Деброй.

Ушибленные ребра мешали идти. Пока он возился, Рут уже успела доковылять до следующего ствола и теперь шарила руками по сломанным веткам, нащупывая опору.

Она вела себя так с тех пор, как уехал Эрнандес.

— Ты должна поговорить с ней, — сказал Кэм, поравнявшись с Деброй.

Но высокая блондинка только равнодушно пожала плечами.

— Я думаю, она права. Нам нельзя останавливаться.

— А если она сломает ногу? — возразил Кэм, намеренно повышая голос.

Внезапно Рут, шагавшая первой, остановилась. Подняв голову, Кэм оглядел склон. В сорока метрах впереди Эсти вскинул руку, сигналя им поверх скрюченных стволов, воды и грязи. Гудрич и Баллард стояли ближе и тоже не двигались. Три сильные человеческие фигуры, замершие посреди загаженного болота.

Кэм просигналил в ответ и сказал Рут:

— Глупо, что ты идешь первой. Мы должны вернуться к остальным.

Но женщину остановило не это. Она наткнулась на птицу.

— Ох, — тихо выдохнула Дебра, когда Рут встала на колени и протянула руку к несчастному созданию.

Вьюрок, наверное, недавно залетел в зону чумы, потому что был все еще жив, хотя перья уже осыпались с его груди и шеи. Он слабо трепыхался в грязи. Его крылья бессильно трепетали, и возможно, он ослеп. Глаза птицы были мутного голубовато-белого цвета — Кэм такого никогда прежде не видел.

— Сюда! — крикнул Эсти.

Кэм снова ему махнул, хотя сомневался, что Рут послушается.

Она мешкала, поднеся руки в перчатках к птице. Кэм понял, что Рут не заметила раздувшиеся трупики бурундуков, мимо которых они прошли четверть часа назад, — два тельца, смытых со склона и лежавших рядом. Бурундуки тоже заставили бы ее остановиться, а бешеное нетерпение было все же предпочтительней этой прострации.

В припадке рвения Рут могла забывать о собственной безопасности, но это делало ее опасной и для окружающих. Нельзя допустить, чтобы она потеряла голову. Им еще раз понадобился ее талант — а до места встречи оставалось не меньше часа пути. Кэм от души надеялся, что Рут сможет дойти.

— Посмотри на него, — сказала Рут.

Она говорила о птице.

— Нам надо идти, — отозвался Кэм.

Дебра добавила:

— Рут, солнце уже встает.

— Конечно, — ответила ученая, но с места не сдвинулась.

— Конечно, вы правы. Это всего лишь долбаная птица.

Рут встала, оттолкнув их с дороги измазанными грязью перчатками. Руки ее дрожали.

Они шли пешком, потому что Эрнандес и его люди уехали на машинах обратно к горе Сильван. Так он убивал одним выстрелом двух зайцев: и возвращался на базу, и обманывал вражеские спутники. Его грузовики привлекали намного больше внимания, чем горстка людей. К тому же машины двигались к передовой. Если китайцы атакуют, Эрнандес отвлечет огонь на себя. Генерал рассчитывал выиграть для них время. Он организовал группу вертолетов, чтобы отвезти Рут обратно на север, но не хотел рисковать и сажать их слишком близко к горе Сильван. На нее было нацелено слишком много китайских батарей. К тому же у захватчиков преимущество в воздушной силе. Вертолетам грозила опасность, что бы ни сделал генерал, но Эрнандес собирался начать обширное контрнаступление и отбросить китайцев назад. Отвлекающий маневр.

«Просто сделайте все, что можете», — напутствовал Рут генерал, когда та уколола иглой внутреннюю сторону его предплечья, а затем немедленно воткнула эту иголку в собственное запястье.

Вот почему Рут была сама не своя. Эрнандес явно не надеялся дождаться результатов ее работы. Вполне вероятно, что во время атаки он собирался попросить самых больных солдат пойти вместе с ним в первых рядах. Кэм полагал, что они согласятся.

Худшее, что грозило Рут, — это пара царапин или вывихнутая лодыжка. И похоже, она специально лезла на рожон, напрямую пробиваясь через грязь и сплетение веток. Их тела служили сейчас инкубаторами. Сорок минут назад они спустились ниже барьера, и улучшенная вакцина начинала вытеснять более раннюю версию, быстро разбирая на атомы молекулы чумы и размножаясь. А наночастица-стимулятор помогала защититься от радиации.

Эрнандес готов был пожертвовать жизнью ради Рут. Получив больше времени для работы в Гранд-Лейк, ученая могла бы переломить ход войны, усовершенствовав частицу-стимулятор. Перед ними открывались неограниченные возможности. Увеличение регенеративных способностей организма было только началом. Рут могла бы удвоить силу солдат, улучшить их рефлексы, остроту их зрения. Но как всегда, проблема заключалась в контаминации. Если они будут передавать улучшенный стимулятор друг другу, то неизбежно заразят и противников. Супербойцы получат преимущество лишь ненадолго, пока враги не овладеют такими же способностями. Штатам нужно нанести один мощный, скоординированный удар, если еще осталось время — и достаточно солдат.

Болото вокруг них почернело. Эсти завел их туда, где падающие деревья вспыхнули и горели до тех пор, пока паводок не потушил огонь. Кэм увидел еще одну умирающую птицу. А потом он заметил голубую жестянку из-под пепси-колы. Интересно, как она попала сюда?

Откуда-то с севера донесся низкий вибрирующий рев истребителей.

— Ложитесь! — заорал Эсти.

Большинство плюхнулось в трясину, покрытую коркой сажи. Рут застыла, глядя вверх. Фоштоми схватила ее сзади за куртку.

— Ложись, дура! — крикнула Фоштоми, но грохот доносился издалека и с каждой секундой становился все тише, тая в ночном небе у них за спиной.

Развернувшись, Кэм увидел, как темный западный горизонт расцвечивает оранжевая световая морзянка — долины за горой Сильван озарились вспышками гигантских разрывов. Истребители США снова били по китайцам, ведя подготовку к наземному наступлению.

У Эрнандеса были кое-какие преимущества. Высота. В этом тоже заключалась ирония. Армии Колорадо оставались выше барьера из-за боязни техночумы и поэтому без боя уступили большую часть равнин и шоссе китайцам. Но сейчас они готовились обрушиться на врагов с превосходящих позиций.

«Не ради нее», — подумал Кэм.

Они делали это не только ради нее, хотя Эрнандес мог испробовать более острожную тактику, если бы не стремился в первую очередь защитить Рут. Вот почему она так нервничала. Еще тысячи людей погибнут, пытаясь ее спасти, и неважно, что решение принимала не она.

Когда путники наконец-то выбрались с болота на горный склон, их коснулись первые лучи солнца. Свет был ясным и теплым, а ветер доносил звуки канонады. Затем появились другие самолеты. Боевой клич войны катился следом за ними, километр за километром. Рут шла, не поднимая головы, ковыляя по камням и обугленной траве так быстро, как только могла.

Невысокий перевал впереди огласило гудение вертолетных винтов. Гудение переросло в рев, и три тупоносых «Черных ястреба» взмыли над горами. Эсти присел с рацией, а Гудрич замахал обеими руками над головой. К удивлению Кэма, два боевых вертолета развернулись и полетели дальше. Еще одна обманка. Третий направился прямо к ним. Он ярко вспыхнул на солнце, когда шасси коснулись земли. Командир экипажа со стуком распахнул дверцу.

— Ты мне доверяешь? — спросила Рут, придвинувшись так близко, что ее волосы защекотали лицо Кэма.

Он едва ее слышал. Внутри кабины шум винтов был просто оглушительный. Двигатель захлебывался воем всякий раз, когда вертолет набирал высоту или менял курс, маневрируя между горных пиков. Кэм, старясь отвлечься от грохота, смотрел на безжизненный мир внизу. Очертания гор менялись, но запустение было повсеместным. Бесконечные километры земли, покрытой золой, или водой, или бурым мертвым лесом.

Рут откинулась, чтобы заглянуть ему в лицо. В ее глазах светилось что-то новое, возбуждение и страх. Какая-то идея. Кэм кивнул, и губы Рут вновь зашептали в его здоровое ухо:

— Мне нужно, чтобы ты доверился мне еще раз.

Рейнджеров Эсти разделили, как только вертолет приземлился в Гранд-Лейк. Кэма и Дебру тоже привлекли к работе. Медики спецназа взяли у каждого из них по несколько шприцев крови. Солдаты отвели их к командным бункерам и баракам, быстро утыкали предплечья иголками, а затем принялись вводить окровавленные иглы в кожу других мужчин и женщин. Это было почти смешно. Кэм чудовищно устал, и витающий над всем этим процессом душок безумия напомнил ему дурацкие выступления клоунов, которые он видел в детстве на передвижных ярмарках и в парках развлечений.

«Откуда взялись эти воспоминания?» — пытался понять он, прижимая марлю к окровавленной руке.

Трое солдат потащили его к очередному бункеру. Один раз они накричали на гражданского. Мужчина попытался вцепиться в Кэма, но военные огрели его по лицу.

В Гранд-Лейк царила суматоха. Большую часть лагеря эвакуировали. Кэм оказался в палатке, набитой пилотами в полном летном снаряжении. Все они выбежали наружу, как только получили прививку.

В следующих двух бункерах было полно офицеров, сверяющих списки кодовых сигналов и дат. Из их переговоров Кэм узнал все, что нужно. Целый взвод сопровождал Рут в ее лабораторию. Кое-кто из высшего командования тоже остался, по крайней мере до тех пор, пока ниже барьера не организуют запасные базы. Они изо всех сил пытались убраться отсюда, не ослабив при этом собственную оборону. Но это было невозможно. Переселение требовало огромных усилий, и как раз тогда, когда следовало полностью сосредоточиться на противнике, — но на этих вершинах они были слишком уязвимы. За последние два дня китайские истребители восемь раз прорывались к Гранд-Лейк, поливая огнем их импровизированные базы ВВС и команды техобслуживания. Самолеты противника могли появиться снова в любую минуту.

Кэм знал то, чего не знали они. Усилия всех сторон ничего не будут значить, если Рут удастся задуманное. Она больше не собиралась усовершенствовать стимулятор. Она придумала, как полностью нейтрализовать врага, — однако никто не мог гарантировать, что ее схема сработает. А до тех пор Кэму оставалось только играть отведенную ему роль.

Один раз он заметил между палаток Фоштоми, бегущую в окружении собственной свиты. В другой увидел толпу, собравшуюся на холме напротив. В том лагере назревал бунт, и яблоком раздора стал очередной его товарищ по отряду. Многие беженцы уже ушли, решив положиться на раннюю версию вакцины. Но некоторые остались, то ли по инерции, то ли ради того, чтобы помочь организовать эвакуацию.

Эллисон Баррет была среди оставшихся. Она нашла Кэма тем же вечером, когда он обедал с Баллардом и Гудричем. Другие члены его отряда еще только должны были подойти, и при виде знакомого лица сердце молодого человека екнуло. Кэм встал из-за стола, прошел мимо своей охраны и обнял девушку.

— Идем со мной, — шепнула Эллисон.

Ее голубые глаза нетерпеливо блестели.

Кэм покачал головой.

— Я не могу.

Он решил, что девушка просит его выйти из палатки, но у Эллисон были более грандиозные планы. Обнажив зубы в своей свирепой и прекрасной ухмылке, она сказала:

— Ты можешь помочь нам. Пожалуйста. Обычные люди тоже важны. Нам нужны лидеры, а ты столько раз спускался ниже барьера. Ты знаешь, чего ожидать.

— Извини.

— Пожалуйста. Мы идем на восток, — говорила она, продолжая обнимать Кэма за талию. — А это место снова окажется под ударом. Ты ведь понимаешь.

— Да.

Баллард сказал, что они пустили в ход «снежный ком». Наземное наступление с горы Сильван почти сразу захлебнулось — китайцы задавили противников с воздуха, чего, вероятно, и ожидал Эрнандес. Несколько часов назад Гранд-Лейк распылил «снежный ком» над китайцами, когда те преследовали отступающего в горы Эрнандеса. Многие американские солдаты тоже погибли. Это была отчаянная демонстрация силы. Обе стороны пришли в бешенство. Ходили слухи, что коды запуска уже введены. Им грозил обмен ядерными ударами, и Гранд-Лейк наверняка должен был стать основной целью.

— Тебе надо уходить, — сказал Кэм.

— Ты больше не можешь помочь ей. Ты сделал достаточно.

Эллисон снова ощерила зубы.

— Она не любит тебя.

— Что?

— Она тебя не любит. Не так, как ты хочешь.

— Дело не в этом, — честно ответил Кэм.

Та связь, которую он ощущал с Рут, была намного крепче любовной — многоуровневая, мощная. Да, между ними бывали моменты физической близости, поцелуи и ласки. Может, будут еще. Но его чувство выходило далеко за эти рамки. И он собирался идти до конца.

— Ты можешь передумать, — сказала Эллисон. — Можешь пойти с нами, когда захочешь.

А затем она ушла. Кэм двинулся было за ней, но остановился у широкого входа в палатку. Двое его телохранителей шагнули следом. Кэм вгляделся в туманную ночь снаружи, в черноту между деловито снующими огоньками американских самолетов. Будет ли хоть какое-то предупреждение?

Может, лучше просто исчезнуть в мгновенной белой вспышке ядерного огня? Они ничего не почувствуют. И наконец-то обретут покой.

Кэм подумал о Николае Уланове, с которым уже никогда не встретится. Подумал о Рут, яростно пытающейся обогнать цунами войны. Несмотря на происходящее, он был спокоен и сосредоточен. Он сделал все, что мог. Теперь от него ничего не зависело. Так или иначе, но он готов был пойти на все, чтобы помочь Рут. Ему оставалось лишь ждать и наблюдать за тем, как Эллисон смешалась с толпой солдат, спешивших покинуть это обреченное место.