Проклятая война

20

В крови Кэма обнаружилась новая частица, наномашина в форме перекрученного «X». Рут никогда прежде такого не видела, хотя немедленно вспомнила о мертвой горной вершине, расчерченной тысячами крестов. Сейчас она испытывала те же чувства — одинокое отчаяние и недоумение. Откинувшись от туннельного микроскопа, она сжала в кулак левую руку под повязкой, не в силах смириться с происходящим. Это было невозможно, однако странная наночастица присутствовала в его крови одновременно с вакциной. В его, но не в ее. Пока что крестообразная конструкция вела себя смирно. Рут предполагала, что ей нужен некий пусковой сигнал.

Откуда она взялась?

— Выпустите меня, — внезапно выдохнула ученая, развернувшись к левому микрофону.

Стерильный бокс был оснащен двумя открытыми микрофонами: один для записи наблюдений, второй — для связи с наружным миром. Клетушка была настолько мала, что войти и выйти без посторонней помощи никак не удавалось.

Для работы с наночастицами Гранд-Лейк построил бокс из арматурной стали, слишком тесный, чтобы вместить все собранное ими оборудование. Полка с электронными приборами частично блокировала дверь, а туша электронного микроскопа теснила Рут справа. Однако лаборатория была стерильной, хорошо освещенной, а подведенного к ней электричества с лихвой хватало на нужды Рут, даже для стерилизации бокса.

Они понимали, что часть исследований Рут смертельно опасна. К рабочему столу прикрепили рентгеновскую и ультрафиолетовую лампы, которые должны были хотя бы замедлить неконтролируемое размножение нанороботов, если не полностью их уничтожить. Скорость циркуляции воздуха в системе кондиционирования могла ненадолго подскочить до ста тридцати километров в час, втягивая все ускользнувшие частицы. Это диктовалось требованиями безопасности. Излучение само по себе могло повредить работающему в лаборатории персоналу. Вакуумный насос, как догадывалась Рут, тоже способен превратить микроскопы и прочие инструменты в ливень обломков и яростно хлещущих силовых кабелей — и разумеется, если бы это не уничтожило угрозу, бокс могли просто запечатать навсегда. Все равно что работать в гробу.

— Выпустите меня, — повторила она.

— Что случилось? — спросил Маккаун.

Рут прикоснулась белой перчаткой к маске.

— Я забыла свой журнал наблюдений. Я такая дура, — соврала ученая, борясь с ледяным, острым приступом клаустрофобии.

Большую часть времени этот страх только слабо ворочался в глубине сознания. Вернувшись к работе, Рут почувствовала эйфорию. Неописуемо приятно было вновь контролировать ситуацию. Нанотехнолог давно научилась забывать обо всем, кроме своих микроскопов, по крайней мере, пока работа двигалась вперед. Лишь иногда случались заминки. Зачастую ее пробирала нервная дрожь при воспоминании о самолетах и перестрелке. Один раз ей привиделись муравьи, которых тут, конечно же, не было.

Рут казалось, что она проявляет невиданную смелость, день за днем входя в этот тесный ящик, но сейчас женщина с трудом сдерживала дрожь в голосе.

— Пожалуйста, — попросила она. — Я понимаю, что это лишняя головная боль.

— Почему бы нам просто не послать кого-нибудь за вашим журналом? — спросил Маккаун. — Мы можем зачитать вам все, что потребуется.

— Нет, — с подозрительной поспешностью выпалила она.

Затем Рут повторила уже более осторожно:

— Нет. Сегодня мне надо было разобраться с парой идей, прежде чем приступать к работе. Я слишком устала после обеда.

— Ммм. Ну ладно.

Судя по голосу Маккауна, он хмурился.

— Дай нам пару секунд.

Рут легла грудью на рабочий стол, но задела локтем воздушный колокол — небольшой стеклянный колпак, которым прикрывали туннельный микроскоп. Колпак зазвенел. Рут дернулась и треснулась головой о полку.

— Ой!

В интеркоме снова зазвучал голос Маккауна:

— Рут?

— Вот черт, — произнесла ученая как раз нужным тоном, с обычной ноткой отвращения. — Тут как в коробке для обуви.

«Выпустите меня, — думала она при этом. — Выпустите меня отсюда. Выпустите».

— Пять минут, ладно? — сказал Маккаун.

— Ладно.

Рут посмотрела на яркие светильники на потолке, а потом обвела взглядом комнату, от одной заставленной стены до другой. Поймана в ловушку. Затем она снова нагнулась над узким, изящным корпусом своего микроскопа. Это было ее единственное прибежище.

Маккауну, скорей всего, потребуется десять минут. Сначала он должен позвонить энергоснабженцам, чтобы подключить воздушные фильтры в предбаннике. Перед тем как войти, надо обработать одежду, а особенно руки и волосы, вакуумным насосом. Потом закрыть дверь и повторить этот процесс с другим насосом. Затем он снимет с крюка пакет с одеждой и наденет шапочку, маску, перчатки и мешковатый лабораторный комбинезон. И только после того как Маккаун скрупулезно выполнит все эти пункты, он сможет открыть дверь в бокс Рут и помочь ей упаковать ее собственное снаряжение.

Нанотехнолог не хотела, чтобы он заметил ее панику. Надо было спрятать страх поглубже, но проблема в том, что на сей раз источником паники был ее верный и единственный утешитель.

«Кто тебя сделал?» — мысленно спросила Рут, глядя в микроскоп.

Новая наночастица казалась призраком. Она вообще не должна была существовать.

«Кто тебя сделал, и где Кэм ухитрился подцепить тебя?»

Пока что в его пробе крови среди тысяч частиц вакцины обнаружилось только два новых наноробота, но «призрак» резко выделялся. Он напоминал изогнутый обрывок спирали, тогда как вакцина смахивала на грубо ветвящуюся решетку.

По-своему «призрак» был красив, и на секунду Рут забылась, увлеченная его тайной. Она не могла не восхищаться вложенным в него трудом. Согласно быстрой оценке Рут, атомарный вес «призрака» был меньше миллиарда, а это чертовски мало. Сама вакцина весила чуть больше миллиарда а.е.м., и структура ее была упрощена до предела. Может, «призрак» представлял собой чей-то неудачный эксперимент? Может, пара обнаруженных ей наномашин были лишь фрагментами чего-то большего? Нет. Обе пробы выглядели совершенно идентично. И, еще любопытней, у «призрака» был тот же самый тепловой двигатель, что у чумы и вакцины. Это означало, что частицу создали уже в год чумы, причем сделал это тот, кто мог и разобраться с конструкцией наномашины, и воспроизвести ее. Тепловой двигатель был шедевром наноинженерии. Подобно Рут и ее коллегам, создатель «призрака» не видел смысла в том, чтобы заново изобретать колесо. Он направил свою энергию в другое русло. Несомненно, это была функциональная наночастица, биотехнологическая, как и вакцина, предназначенная для работы в теплокровных организмах.

Но что она делала? Именно это тревожило Рут.

Страх слипся в голове комками шерсти, забивая мозг, мешая думать.

Что если индивидуальные молекулы «призрака» должны были соединиться в более крупную конструкцию? Его спиральная форма подходила для этого. Пусковым механизмом может быть что-то простое, например, высокая концентрация. Насыщение. Похоже, в крови Кэма была низкая, нерабочая концентрация, но если он получит большую дозу? Активируется ли наномашина тогда?

«Для чего бы ни предназначался „призрак“, он способен функционировать выше барьера», — подумала Рут.

Значит, способа остановить его не существует.

Лязгнул замок на двери. Рут подскочила и, развернувшись, бросилась к тяжелой стальной панели, чуть не уткнувшись прямо в удивленную физиономию Маккауна.

— Не трогайте ничего в этой треклятой комнате, — сказала она.

Рут шагала в своей армейской куртке и легких штанах, ежась на холодном солнечном свету. Ей нужен был воздух. И Кэм. Последние три дня женщина часами торчала в лаборатории и почти не видела Кэма, о чем очень жалела. Им оставался всего шаг до настоящих отношений, но в ее расписании практически не было перерывов: работа, работа, упасть и заснуть, снова работа. На второе утро Кэм ушел, присоединившись к проекту по отлову и вакцинации уцелевших грызунов и птиц. Это должно было помочь хотя бы отчасти восстановить экосистему ниже барьера.

Вакцина в Гранд-Лейк быстро распространилась. Кэм шутя выиграл эту битву, хотя внешне он казался покорным и услужливым. Весь этот кашель в госпитальной палатке… Кэм так легко одурачил Шога, что это было почти смешно. Он всегда умел выкрутиться, в любой ситуации, и сейчас, когда их пути разошлись, Рут сильно по нему скучала.

Другие люди тоже расставались. Покамест исход не был массовым, однако Маккаун рассказывал, что кое-кто из военных дезертировал, — а сейчас Рут сама убедилась, что в лагерях беженцев стало тише, чем обычно.

Раньше два пика напротив кипели активной деятельностью: люди там пытались обрабатывать землю. Сегодня один из террасных садов опустел, а бригады рабочих во втором заметно поредели. Рут понимала их. Искушение было слишком велико. Ее удивляло, что так много людей осталось. Впрочем, тут немалую роль сыграл новый приток ресурсов. Браконьерские рейды за барьер теперь велись интенсивней — от организованных армейских вылазок и экспедиций на вертолетах до ходок небольшими группами. Мародеры уносили наверх все, что могли. Большая часть населения не покинула Гранд-Лейк — по крайней мере, пока. Привычка укоренилась глубоко. Ни один из выживших теперь уже никогда не сможет целиком довериться миру внизу, а вакцина не гарантировала стопроцентной защиты.

За едой Рут слышала разговоры о том, что стоит переселить всех в Боулдер. Денвер был намного больше, но его зацепило радиацией. Также ходили слухи, что ВВС передислоцирует некоторое количество служащих в Гранд-Джанкшн, расположенный на расстоянии двести сорок километров к западу от Гранд-Лейк. Может, они уже начали переброску. Истребители и более крупные самолеты постоянно с ревом уносились с горы и возвращались обратно, и вновь улетали прочь. Подсчитать их Рут не могла. Некоторые не возвращались, потому что их сбивали, но возможно, другие находили новые места для стоянок.

Быстрые решения стали здесь привычным способом существования. Наверное, Рут не должно было удивлять, что сначала к ней пытался клеиться один из ассистентов Маккауна, а затем мужчина, обитающий в соседней комнате в том же убежище. Все они жили только сегодняшним днем, а она была, во-первых, новенькой, во-вторых, одинокой.

Рут остановилась у ближайшей столовой. Вдоль основания длинной палатки были расставлены ловушки и проволочные клетки. В одной, в самом конце ряда, билась крыса. Рут уставилась на нее со странной смесью отвращения и чего-то еще — сиротливой тоски.

«Одну ты точно поймал, Кэм», — подумала она.

Здесь никогда не водилось особенно много видов животных: бурундуки, сурки, лоси, куропатки и несколько видов птиц. Почти все они вымерли. Люди выслеживали и убивали все живое выше барьера. Может, в округе сохранилась немного куропаток и бурундуков, но они не попадались на глаза уже несколько месяцев. Временами над головой все еще пролетали птицы. Выжили паразиты. На этих высотах крыс раньше не было, но несколько грызунов наверняка затесались среди бесконечных ящиков с припасами от ФЕМА и армейских грузов, поставлявшихся в этот регион по воздуху в первые дни чумы.

В такой тесноте и грязи крысы благоденствовали. Рут думала, что людям, вероятно, следует радоваться. Разве кому-то прежде удавалось спасти другие виды млекопитающих? Она снова попыталась представить тот странный мир, который унаследует будущее поколение, — если, конечно, новая зараза не завершит начатое чумой. Крысы, птицы, насекомые и рептилии представляли собой небогатую и враждебную окружающую среду, но это лучше, чем мир вообще без теплокровных существ. Целые века пройдут в попытках сохранить уцелевшие виды животных. Выжившие собаки, лошади или овцы станут бесценными. Где-то должны были сохраниться отдельные особи, прячущиеся или бродящие по горным вершинам. Тем важнее уберечь каждую из них.

Крыса извивалась, драла когтями проволоку и грызла собственную лапу. Рут отвернулась от мерзкого создания и увидела двух приближавшихся солдат. Мужчина, шагавший впереди, снял с плеча винтовку, хотя и держал ее стволом вниз.

— Это зона ограниченного доступа, рядовой, — сказал он. — Вы это знаете. Ланч еще через два часа.

— Конечно.

Рут не носила знаков различия. Скорей всего, ее приняли за рекрута, который высматривал, что бы стянуть или обменять из съестного. Вероятно, ей повезло, что она женщина, а то патруль вел бы себя куда строже. Маккаун дал Рут нагрудный знак, подтверждавший ее статус, но ученая не собиралась вытаскивать его из кармана. Так слишком легко было бы фиксировать ее перемещения.

Изобразив улыбку, она развернулась, чтобы уйти. Однако тут солдат заметил крысу и уставился вслед Рут. Взгляд его посуровел.

«Он думает, что я хотела ее стащить!» — осенило женщину.

Это было еще одним полезным свойством грызунов. Крысы уничтожали зерно и запасы пищи, но и сами превратились веду.

— Я ищу группу Баретта, — поспешно сказала Рут. — Вы не знаете, они сегодня сюда заходили?

Военный слегка расслабился. Баретт был одним из руководителей проекта по повторному заселению территорий — гражданских руководителей, хотя в этом проекте участвовали и военные.

— Вы опоздали, — сказал солдат, махнув рукой на запад, вниз по склону. — Я видел каких-то ребят с клетками не меньше часа назад.

— Спасибо.

Рут пошла прочь. Они выпускали первых пойманных крыс в старом городе — надеялись, что маленькие чудовища размножатся и распространятся по Скалистым Горам, уничтожая скопления насекомых. Эта была безумная затея. Но жизненно необходимая. Крысы отличались умом и редкой приспособляемостью, что делало их идеальным оружием в борьбе с насекомыми. Птицы бы тоже не помешали, если бы Кэм и его товарищи сумели поймать и вакцинировать достаточно плодовитых пар.

Рут уже знала, что может усовершенствовать вакцину. Она начала работать над новой системой опознавания, которая увеличила бы скорость уничтожения антигена, однако по настоянию Шога отложила в сторону свои теории. Вместо этого ей пришлось конструировать и выращивать культуру «снежного кома». Угрызениям совести не осталось места. Мир не мог ждать. Соединенные Штаты нуждались в новом оружии. Самолеты-разведчики и съемка со спутников показывали, что русские уже перевезли сюда пятьдесят тысяч солдат и почти двадцать пять тысяч беженцев и технического персонала. Впрочем, разница между ними почти не ощущалась. Во время бесконечных сражений на Ближнем Востоке все бывшее население России превратилось в отлаженную боевую машину. Каждый воевал или готовился к войне.

Перехватчикам США и Канады теперь чаще удавалось сбивать русские транспортники, прежде чем те добирались до побережья. Однако в последние дни захватчики прибывали со всех направлений: из Арктики, с Берингова моря, с южной части Тихоокеанского побережья. Вдобавок, они могли совершать посадку где угодно, не только в горах. Их самолеты прятались, взмывали в воздух и снова прятались, обманывая преследователей и радары североамериканцев.

Две головных части российской пехоты проникли в Неваду. Калифорния горела. Сухие леса охватили пожары, одновременно замедляя продвижение захватчиков и скрывая перемещения их войск. Рут сама видела фотографии. Дважды она участвовала в заседаниях вместе с генералами и штатскими агентами, чтобы обсудить параметры вакцины и возможные потери противника.

Рут оценила краткосрочные потери русских примерно в пять процентов. С годами, если технология не будет развиваться, внутренняя война между вакциной и чумой несомненно приведет к значительному количеству травм и смертей. Но пока это доставляло противнику лишь незначительные неудобства. Если не считать неудачников, что попадали в горячие точки, они отделывались в основном небольшим кровотечением и сыпью. Особо невезучим грозило глазное кровотечение, инсульт и остановка сердца. Если жертва была водителем или летчиком, это могло привести к печальным последствиям.

Русские были готовы заплатить эту цену. Временами их наступление приостанавливалось, однако они уже захватили сотни квадратных километров, присвоив мертвые города и аэропорты. Они быстро пересаживали свои войска на колеса, используя заброшенные американские автомобили и бронетехнику, — и вероятно, обещали поделиться вакциной с союзниками, чтобы получить подкрепление.

Американо-канадская шпионская сеть засекла многочисленные китайские эскадрильи, поспешно пересекавшие Тихий океан, чтобы помочь русским закрепиться на отвоеванном плацдарме. Вслед им двинулись обширные морские флоты. Враги уже захватили Гавайи. Они напали на крошечную американскую базу на горе Майна-Лоа, когда после взрыва повсюду отключилось электричество. Захватчики пошли на риск, потому что военные могли отправить на большую землю сигнал тревоги, — однако эти острова были идеальной стартовой площадкой для захвата материка. Похоже, китайцы не стали долго думать. С помощью вакцины они могли одержать победу в Гималаях, одновременно помогая русским захватить технологически развитую Северную Америку: ее превосходные пахотные земли, ее военные базы. Новые союзники поделят все по собственному усмотрению, если Рут не сумеет их остановить. «Снежный ком», возможно, был для армии США и Канады единственным способом отвоевать Запад, если они не желали отравить собственные территории ядерными взрывами.

Рут сделала это. Она представляла, как убивает «снежный ком», но воссоздавала его с тем же слепым упорством, с каким билась попавшая в ловушку крыса. Ей даже казалось, что решение приняли без ее участия. Миллионы людей нуждались в мощи нанооружия, чтобы выжить. Другим миллионам суждено было погибнуть. Эта бойня навсегда останется на ее совести, но многие жизни она спасет. Привкус вины ощущался во всем, чем она занималась. Это не давало ей спать. И мешало подойти к Кэму, даже теперь, когда он был ей нужней всего.

Принцип действия «снежного кома» больше напоминал химическую реакцию, чем работу настоящего механизма. Первоначально он входил в число нескольких АНЧ, которые развивали ученые в Лидвилле: антинаночастица, предназначенная для уничтожения техночумы.

«Снежный ком», состоявший из углеродной цепи, обогащенной атомами кислорода, должен был парализовать враждебную наночастицу, связывая ее молекулы в нефункциональные кластеры. Затем это зерно облепляли другие частицы «снежного кома», которые, в свою очередь, привлекали новые молекулы чумы, и так далее. Создатель технологии, Ласаль, назвал процесс «снежным комом», но ему так и не удалось придумать механизм, контролирующий или останавливающий его детище.

«Снежный ком» уничтожал любые органические соединения. Одна щепотка нанооружия способна была превратить в кисель все живые существа в радиусе сотен метров: людей, насекомых, растения, даже простейших и бактерии. К счастью, цепная реакция обрывалась почти мгновенно. Частицы «снежного кома» склеивались друг с другом, как и с чужеродными молекулами, и покрывались оболочкой из собственного углерода.

Культивировать их было невероятно сложно, поэтому в лаборатории Рут носила один из немногих защитных костюмов в Гранд-Лейк. Единственная ошибка могла убить ее. Однако «снежный ком» не трогал резину или стекло.

Рут пришлось начинать с азов. База данных включала записи и информацию, похищенную из Лидвилла, но файлов Ласаля там не было. Это не имело значения. У нее была почти фотографическая память, и она помогала Ласалю в разработке всех вариантов его детища. Вообще-то, после того как президентский совет осознал истинную мощь «снежного кома», сенатор Кендрикс пытался заставить Рут перейти в группу разработки нанооружия, возглавляемую Ласалем. Сенатор считал, что в противном случае они рискуют проиграть китайцам новую гонку вооружений. В то же время Джеймс Холлистер утверждал, что азиаты отстали от американских исследователей на целые годы.

Рут уже не знала, кому верить. Новая технология, которую она прозвала «призраком», сама по себе доказывала, что над наночастицами работают другие ученые. Началась нанотехнологическая война, почти незаметная на фоне более масштабного конфликта. И Рут боялась, что американцы уже проиграли. Сотни больных в госпитальных палатках. И тысячи других, умерших от неустановленных заболеваний во время долгой зимы… Сколькими потерями они обязаны пока еще неизвестным эффектам «призрака»?

За три дня она посвятила работе над вакциной меньше трех часов. Все остальное время ушло на подготовку геноцида. Было невероятно сложно собрать «снежный ком» вручную, с использованием неподходящего оборудования. Первые четыре попытки закончились неудачей. Получившиеся молекулы были слишком нестабильны. В конце концов ей удалось сконструировать единственную рабочую частицу «снежного кома». Рут заключила ее в стеклянный контейнер и осторожно поместила в контейнер побольше с горстью травы. Ничего другого для «разведения» частиц не требовалось. Трава расплылась киселем, и Рут внезапно оказалась обладательницей триллионов машин-убийц — хотя множество из этих новых молекул были нефункциональными или дефектными. Рут пришлось избавиться от пары сотен, прежде чем она отказалось от попыток рассортировать эту мешанину, — но в процессе ученая обнаружила еще семь полноценных частиц. Каждая отправилась в собственную пробирку. Затем Рут выдержала с органическим материалом и эти семь, после чего разделила восемь переполненных контейнеров на сотни пробирок поменьше. Кластерные бомбы. Пятьдесят пробирок на ящик.

Работая, Рут поняла, что «снежный ком» с не меньшей эффективностью может остановить обширные пожары на западе. Если они распылят наночастицы вдоль передовой линии огня, пламя угаснет, потому что топливо превратится в пыль. Вероятно, существовали и другие способы мирного использования технологии.

Даже если забыть о практическом применении, «снежный ком» нужен был ей для опытов. Она надеялась в конце концов придумать какую-нибудь защиту против него, вроде узкоспециализированной АНН, распознающей только это оружие. К сожалению, треклятая штуковина была слишком примитивной. Рут не могла вообразить, как должна выглядеть эта защита. Пока нет. Со временем ученой, возможно, удалось бы изобрести супернаночастицу, способную удерживать вместе все молекулы человеческого тела, защищая его от любого воздействия. Даже от пули. Это стало бы своего рода бессмертием — усиленная иммунная система, способная поддерживать несокрушимое здоровье.

Самым важным для Рут было то, что эта технология идеально подходила для лечения Кэма. Взяв за основу ДНК юноши, можно было полностью восстановить его тело и залечить раны.

Она нашла Кэма там, где сказал солдат. Молодой человек поднимался по склону из широкой долины, в которой раньше стоял город. Пешеходные тропы и раскатанные колеи джипов сотнями исчертили гору. Оползни засыпали оголенную почву. Повсюду виднелись ободранные остовы автомобилей, легковушек и грузовиков. Они застряли в грязи или сожгли все горючее на первом рывке при подъеме в гору. От машин остались лишь пустые каркасы. С них сняли все: сиденья, шины, крыши, дверцы, бамперы — настолько сильно люди нуждались в строительном материале. От города далеко внизу сохранились лишь правильные углы и прямые линии улиц и фундаментов — небольшой лабиринт прямоугольников на неровном берегу озера. Уцелело несколько бетонных зданий и площадки трех городских заправок, окруженные забором, но все, что было построено из камня, дерева или металла, исчезло.

Настроение Рут было примерно таким же траурным. Похоже, она опять ошиблась с выбором, предпочтя работу Кэму. Она постоянно выбирала работу, хотя всего один сладкий час с Кэмом помог бы освежиться и сфокусироваться.

Ей не хотелось умереть в одиночестве.

В облачном небе, испещренном инверсионными следами самолетов, медленно опускалось солнце. Где-то на севере трещали вертолеты. Рут невольно задумалась о том, что будет делать, если война придет прямо сюда.

«Убегу вниз», — решила она.

Убегу к нему, и дальше мы побежим вместе.

С Кэмом было больше дюжины других людей, но Рут узнала его по походке, хотя молодой человек тащил на себе гору снаряжения. На плечо он взгромоздил стопку проволочных клеток и рюкзак, за пояс заткнул толстые кожаные перчатки. На сердце у Рут чуть полегчало — здесь он был явно на своем месте…

Кэм перешучивался с молодой женщиной. Рут нахмурилась. Она прождала почти час, сжимая в руке заветный камень, вдавливая его шершавую поверхность в мягкую, нежную кожу ладони. Можно было спуститься за Кэмом вниз, вместо того чтобы стоять тут и витать в облаках, однако Рут была уверена, что ее друг поступил бы так же. Потерпел бы. Не стал бы подвергать себя риску инфекции.

Рут засунула камень в карман штанов и, взъерошив пальцами крутые локоны, пошла навстречу Кэму. Ветер трепал ее куртку и курчавую шевелюру. Ей нужен был парикмахер. Когда волосы слишком отрастали, они вставали дыбом и делали Рут похожей на Джими Хендрикса, что не слишком ей шло. Просто чрезмерное внимание к своей внешности было не в ее стиле.

— Кэм! — позвала она.

Никакой реакции. Ветер относил ее слова назад, а юноша шагал в самом центре этой потрепанной группы — потрепанной, но вполне здоровой на вид. В их голосах звенело удовлетворение от хорошо выполненной работы, однако Кэм обращался лишь к одной из них. К Эллисон Баррет.

— В следующий раз просто брось клетку.

— Этот маленький негодяй никогда бы не решился на такое поблизости от меня, и тебе это известно, — ответила Эллисон, и Кэм снова рассмеялся.

Девушка выглядела на двадцать с небольшим. У нее был широкий рот и великолепные зубы, которые она не стеснялась показывать в уверенной, беспардонной улыбке. Скверная кожа. По большей части просто солнечные ожоги, но кое-где виднелись следы оставленных чумой шрамов, особенно на левой щеке. Ее светлые волосы выгорели на солнце до почти абсолютной белизны.

Рут знала ее только потому, что Эллисон была одной из выборных старост в лагерях беженцев. После второй встречи Рут с губернатором Эллисон и трое других окружили ее сопровождающих, настойчиво требуя информации. Шог тоже совсем не спешил избавиться от них — напротив, он нашел время, чтобы представить Рут и ответить на вопросы. Беженцев было так много, что им нужны были какие-то вожаки. К тому же Рут подозревала, что «старосты» сыграли немалую роль в выживании Гранд-Лейк. Например, проект по отлову и выпуску животных был абсолютно гениален. Он показывал, что эти люди способны заглянуть в будущее, не позволяя многочисленным текущим проблемам затмить все остальное.

Эллисон была стойкой и предприимчивой, совсем как Кэм.

«Как крысы», — подумала Рут, но это была недобрая мысль.

Когда рабочая группа с Эллисон и Кэмом в центре приблизилась, ученая заставила себя улыбнуться. Молодые люди все еще смотрели друг на друга. Эллисон первой ее заметила.

— Привет, — сказала Рут.

Кэм замешкался. Пока он говорил с Эллисон, держался открыто и свободно, однако глаза выдавали тревогу. Все было сложней, чем казалось на первый взгляд, и Рут не упустила ни одной детали.

— Рут, что ты тут делаешь? — спросил он.

— Удели мне минутку.

— Хорошо.

Кэм опустил на землю свои клетки и перчатки и пошел за ней без лишних вопросов. Это успокоило женщину. Они все еще могли положиться друг на друга, что бы ни случилось.

Рут взяла юношу за руку и отвела в сторону. При этом она оглянулась на Эллисон, проверяя, не идет ли та следом. Глупо. Если у них с Кэмом был физический контакт — если они занимались сексом, — то надо будет проверить и Эллисон на наличие «призрака». В то же время Рут инстинктивно стремилась защитить Кэма, а это означало, что следует хранить информацию об инфекции в секрете как можно дольше.

Рут выпустила его рукав. Близость Кэма вызывала слишком много непрошенных чувств, так что женщина с облегчением подставила лицо ветру.

«Я ревную», — слишком поздно поняла она.

Рут использовала для исследований свои пробы и пробы Кэма, потому что они были первыми носителями вакцины. Сейчас вакцина широко распространилась среди населения лагеря, но тут речь шла о добросовестном научном подходе и хорошем предлоге увидеться с ним.

— Что-то не так с твоей работой, — сказал Кэм, глядя на нее.

Интуиция безошибочно подсказала ему ответ, и Рут внезапно похолодела при мысли о том, что еще он может прочесть по ее лицу.

— Где ты был? — напряженно спросила она, чувствуя себя загнанной в угол.

— Мы отнесли в город несколько крыс, — ответил Кэм. — Все еще есть шанс…

— Где ты был, Кэм?

Рут сжала его запястье, чтобы полностью завладеть вниманием, и пристально всмотрелась в карие глаза. Теперь его ответный взгляд стал немного испуганным.

— Ты куда-нибудь заходил в лаборатории в Сакраменто? Что-то открывал?

— О чем ты говоришь?

— В твоей крови есть кое-что еще. Новый вид наночастиц. Возможно, оружие. Что-то другое, кроме вакцины, и я не знаю, что это.

— Я… Господи Боже!

Кэм, пошатнувшись, отступил от нее. Рут быстро шагнула следом, но Кэм предостерегающе выставил руки. При этом он так смотрел на свои ладони, словно мог разглядеть кишевшие там субатомарные механизмы.

— Ты знаешь, я сделаю все, что смогу, — сказала Рут, разделявшая его страх.

Это было нелепо, но именно сейчас она наконец-то ощутила ту самую желанную близость между ними. На каком-то базовом уровне ученая привыкла ассоциировать Кэма с болью и напряжением, и теперь эти чувства связали их вновь.

Отчаянно сопереживая Кэму, Рут наблюдала за выражением его лица. Она помнила и о его товарищах, оставшихся позади. Она была рада их голосам и перестуку подошв. Стоя в стороне от них, она лишь острей переживала свое воссоединение с Кэмом.

— Что ты помнишь о Сакраменто? — спросила она.

— Не помню, чтобы я заходил туда, куда не заходили остальные, — сказал он.

И затем повторил, уже более горячо:

— Никуда я не заходил. Клянусь.

Рут ответила так же негромко:

— Мы разберемся с этим.

Но тут вмешалась Эллисон. Двигаясь как кошка, она проскользнула мимо Рут. Девушка пригнулась, но при этом высоко задрала плечи и выставила вперед руки, готовая хватать или драться. «Должно быть, научилась этой стойке в лагере», — подумала Рут. Девчонка была легконогой и спортивной.

— Что происходит? — спросила Эллисон.

В голосе девушки слышался тот же вызов, что был виден в ее позе, и Рут повелась, не подумав.

— Мне нужно взять пробы крови и у тебя, — сказала она, чтобы запугать нахалку.

Эллисон в ответ только ухмыльнулась.

— Ты поэтому здесь?

Затем она сжала руку Кэма в своей и встала, прижавшись плечом в потрепанном синем свитере к его армейской куртке.

— Рут нашла новый вид наночастиц, — сказал Кэм, обращаясь к Эллисон.

Две женщины не сводили друг с друга глаз. Рут старалась, чтобы на ее лице не отразились ни горечь поражения, ни уважение к сопернице. Эллисон была дерзкой и смелой. Если честно, девушка напоминала саму Рут Голдман в лучшие времена, но сейчас ученая растеряла эту уверенность. Эллисон готова была взять судьбу за горло, а Рут нет. Иначе она не упустила бы свой шанс до встречи Кэма с Эллисон.

Сейчас, глядя на стоящего рядом с девушкой Кэма, она ясно это поняла. Несмотря на увечья, он пользовался популярностью, потому что прошел через ад и многого достиг. Кэма приняли здесь как своего — а ведь именно этого ему и не хватало.

«Ты заслужил это», — подумала Рут.

И все же она была раздавлена. Наверное, за время их долгого бегства Кэм исчерпал запасы терпения. Это был первый случай на памяти Рут, когда он свернул за полшага до цели. Наверное, в каком-то смысле Кэм хотел ее наказать. Сейчас она это понимала. Связь с Эллисон вредила ему самому, потому что осложняла отношения с любимой женщиной. Рут была уверена, что Кэм ее любит. Вступив в связь с первой встречной, он просто пытался оттолкнуть Рут, прежде чем она оттолкнет его. Но ведь она тоже любила Кэма. Как он этого не замечал?

Рут не сомневалась, что Эллисон искренне тянулась к Кэму, но ее мотивы внушали подозрения. Мисс Баррет всегда стремилась усилить свою позицию в Гранд-Лейк, а Кэм был одновременно и местной знаменитостью, и опытным выживальщиком. Поэтому девушка и закрутила с ним роман.

— Вам лучше пройти со мной, — сказала Рут, глядя мимо Эллисон на остальных членов группы. — Всем вам. Мне нужно взять пробы крови, прежде чем вы отправитесь куда-то еще.

Рут была как в тумане. На время она заставила себя забыть о Кэме. Нанотехнолог знала, что должна сделать. Такое важное открытие, как «призрак», нельзя было оставлять на потом, так что Рут на сорок восемь часов заперлась в лаборатории. Она всего несколько раз прерывалась на короткий сон и дважды плотно поела.

Могли ли китайцы собрать «призрак»? Она знала, что, согласно разведывательным отчетам, их исследовательская программа опережала все остальные, кроме программы лабораторий Лидвилла. Конечно, год чумы серьезно все запутал, а небольшую нанотехнологическую лабораторию легко было спрятать, однако и мир сжался до горстки обитаемых островов. Число объектов наблюдения резко сократилось, как и список конкурентов. Китай. Бразилия. Индия. Канада. Одна заблудшая группа японцев на горе Маккинли на Аляске и британская лаборатория в Альпах. Все, кроме китайцев, считались союзниками. К тому же, по мнению Рут, никто из них не мог сконструировать «призрак». Только китайцы. Значит, это было оружие.

Она сильно ошиблась при первоначальной оценке. «Призрак» был на пятнадцать процентов меньше вакцины, но при этом совершенней. Это было нанотехнологическое устройство другого порядка, и Рут сумела заметить мельчайшие изменения в его сложной структуре. Поколения. Несколько проб крови, взятых у Маккауна и его подчиненных, показали, что «призрак» распространялся среди местного населения волнами. За самой ранней моделью следовала вторая. А возможно, и больше. Кэм, вероятно, заразился от Эллисон. Рут все еще опасалась, что «призрак» лишь ждет момента, когда достигнет критической концентрации, после чего уничтожит Гранд-Лейк.

Может, он был распространен повсеместно в Скалистых Горах? Шог позволил ей запросить по радио канадские лаборатории, и они получили отрицательный ответ. Так откуда же пришла эта технология?

«Призрак» обнаружился и у Рут. Он появился в ее крови на четвертый день, лишь немногим позже, чем у Кэма. Это соответствовало ее гипотезе. В пробе Ньюкама частиц тоже оказалось мало. Не они принесли заразу в Гранд-Лейк. Гранд-Лейк заразил их.

После этого открытия Рут изменила тактику. Она настояла на том, что нужно начать массовый сбор проб и записать базовые сведения о тысячах солдат и беженцев, запустив экстренную программу по выявлению источника «призрака». Для этого она еще два дня гоняла компьютеры, а заодно всю группу Маккауна и десятки врачей, на которых внезапно свалилась масса работы. Она боролась со своими. Шог и военное начальство требовали, чтобы Рут посвятила себя новым эффективным видам оружия. Она отказалась. Их приоритеты были ошибочными.

Дебра Рис стала важнейшим ее союзником и вызвалась руководить заборами проб. Рут временами отвлекалась на то, чтобы проследить за воспроизводством «снежного кома», но в основном передала этот проект Маккауну.

Наземная война приближалась к апогею. Китайский морской флот прибыл в гавани Сан-Диего и Лос-Анджелеса, доставив десятки тысяч пехотинцев, танковых частей и самолетов и открыв новый фронт в войне против Штатов. Русские тем временем продолжали продвижение по Неваде. Вдобавок захватчики постепенно отвоевывали преимущество в воздухе. В российских ВВС полно было древних и некондиционных машин, как и у китайцев, но даже с половинными силами они превосходили США. В частности, потому, что Штаты все еще продолжали перегонять действующую авиацию на ключевые позиции.

Каждая сторона пыталась сберечь свои машины и запасы топлива, несмотря на то, что обе засылали истребители на вражескую территорию. Они спешили захватить аэропорты и старые базы ВВС США. Некоторые они разрушали, другие обороняли — шахматная игра, где размен фигур означал пламя и гибель. Американо-канадское командование угрожало обрушить полномасштабный ядерный удар на континентальный Китай и Россию, если захватчики немедленно не отведут войска обратно к побережью. Китайцы клялись, что они ответят тем же, при первых признаках американской ракетной атаки стерев с лица земли Скалистые Горы.

Каким бы незначительным это ни казалось на фоне всего остального, но Рут к тому же каждое утро приходилось сталкиваться с Эллисон. Девушка вместе с Кэмом помогала доставлять пробы и географические сведения от сотен беженцев. Рут не могла избавиться от мысли, что Эллисон и Кэм подходят друг другу: оба покрыты шрамами, но все еще молоды и сильны, сообразительны и упорны.

Поэтому после того, как Рут приняла решение, она отправилась к Эллисон.

Рут нашла ее на рассвете. Кэм и Эллисон сидели в большой палатке, где установили десяток скамей, доску для маркеров и четыре стола, чтобы проводить опрос беженцев. Те соглашались прийти за батончик «Гранолы» или дополнительный комплект одежды. Снаружи уже начала выстраиваться толпа.

Кэм и военный медик склонили головы над планшетом. Рут прошла мимо них. От напряжения и недосыпа она плохо себя чувствовала, и Эллисон, увидев ее, ухмыльнулась. Ничего подлого в этом не было. Девушка знала, что победила, и Рут показалось, что она просто пытается вести себя дружелюбно. Возможно, в ее поведении присутствовал едва заметный оттенок жалости или насмешки, потому что Рут была старше. Слишком старой для Кэма.

— Привет, — поздоровалась Эллисон.

— Выйдем отсюда, — прямо сказала Рут.

Ее злило то, что кто-то может выглядеть таким довольным жизнью. Стерев с лица Эллисон широкую улыбку, она почувствовала удовлетворение.

— Ох, черт, — пробормотала девушка. — Кэм говорил нам, что это может быть оружие…

— Нет. Нет, я все еще не знаю.

Рут покачала головой, удивляясь самой себе. У нее не было права обвинять Эллисон. Однако она подозревала, кто создал «призрак». Рут узнала эту работу. У каждого нанотехнолога был собственный стиль, так же, как у художников, писателей и музыкантов. «Призрак» не был китайским. Его сделали американцы. Авторство новой технологии принадлежало Гэри Ласалю, так что Рут сказала:

— Думаю, частица пришла из Лидвилла. Похоже, Лидвилл перехватил наших друзей прежде, чем они добрались до Сьерры. Тогда Ласаль получил вакцину, а это означает, что они могли начать конструировать производные по меньшей мере за полторы недели до взрыва…

— Простите, — перебила ее Эллисон. — Кто получил вакцину?

Рут поняла, что говорит бессвязно. Кэм бы понял, но Эллисон там не было.

— Мне нужна твоя помощь, — сказала она.

— Это точно, — кивнула Эллисон, всматриваясь в лицо Рут.

Девушка наконец-то заметила, насколько вымоталась ее соперница.

— С нами из Сакраменто выбрались двое, — продолжила Рут. — Солдат и еще один ученый. У них была вакцина. Лидвилл схватил их. Это произошло примерно две недели назад. Вероятно, Лидвилл начал проводить тесты и разрабатывать новые варианты вакцины, основанные на этой технологии.

Существовало четыре разных штамма «призрака». Рут справилась с этой частью загадки, ничуть не приблизившись к пониманию того, какова функция наночастицы. Одновременно она примерно установила четыре зоны заражения. Эти зоны слились после того, как рассеявшиеся армии Лидвилла бежали из эпицентра и сдались повстанцам. Правительство тайно испытывало новые модели «призрака» на собственных гражданах. Они заразили передовые части, чтобы посмотреть, что получится, — однако «призрак» оказался не идеальной вакциной, хотя, казалось бы, им легко было исправить ту грубую и поспешную работу, которую Рут проделала в Сакраменто.

Группы нанотехнологов в Лидвилле ни за что бы не оставили вакцину в первоначальном виде, не попытавшись ее улучшить. Это Рут знала наверняка. Где-то должна была существовать более совершенная вакцина. Аппаратура Лидвилла намного превосходила все то, что смог собрать или купить Гранд-Лейк. К тому же в распоряжении Лидвилла было пятьдесят лучших нанотехнологов в мире. Вакцина, гарантирующая полный иммунитет против чумы, наверняка являлась их первоочередной задачей — но, как Рут и боялась, они не собирались ею делиться. А затем ученые Лидвилла начали эксперименты с другими наночастицами.

Что же делал «призрак»? Сможет ли она где-нибудь найти усовершенствованную вакцину? Рут никогда бы не удалось в одиночку поднять такой проект или повторить их работу, по крайней мере в течение долгих лет и десятилетий. Однако могли остаться выжившие из высших правительственных кругов или молекулярный мусор, разбросанный взрывом и заразивший оказавшихся рядом беженцев. Ученая была уверена, что сможет найти другие следы их экспериментов, если займется этим.

— Нам надо выбраться отсюда, — сказала Рут, — и только с твоей помощью я смогу убедить Шога, что он должен меня отпустить. Мне понадобится сопровождение. Машины. Мое оборудование.

— Это будет нелегко. Я поговорю с другими старостами.

— Спасибо.

Рут собиралась пойти по запутанному, невидимому следу на юг и проверить, сумеет ли она спасти лучшую работу Ласаля, прежде чем та исчезнет навсегда. Никто другой не смог бы разобраться и идентифицировать наночастицу.

— Как ты думаешь… Кэм пойдет с нами?

Рут опустила голову, чтобы избежать взгляда Эллисон, и смотрела сейчас в пол.

— Тут он наконец-то оказался в безопасности. И у него есть ты и другие друзья.

Эллисон дождалась, пока Рут поднимет глаза, а затем покачала головой и опять улыбнулась. На сей раз улыбка вышла печальной, и Рут поняла, что Эллисон тоже прячет обиду. По сути, девушка должна была радоваться тому, что она уезжает.

— Попробуй его удержать, — ответила Эллисон.