— Алло, это вы?
— Я.
— Почему вы в Москве?
— А почему я не должна быть в Москве?
— Вы сказали, что уезжаете на месяц, а прошло всего две недели.
— Простите, кому сказала? По-моему, самое время представиться.
— Помните, в парке, на углу Каляевской и Садовой вам предложил спички один молодой человек?
— Ну, допустим, не такой уж и молодой.
— О, так вы помните? Я был так озабочен получением телефона, что имя его обладательницы…
— Извините, я тоже виновата. Я заспешила, а вы…
— Гена…
— Да, Гена. Вы, кажется, заполучив мой телефон, полностью утратили ко мне интерес. Для вас это была чисто спортивная задача.
— Теперь-то вы убедились, что нет?
— Не совсем. Вы позвонили, зная, что меня нет в Москве. Значит, наудачу. От нечего делать.
— Мне действительно нечего делать. Но вы знаете…
— Лида… На всякий случай имейте в виду, что меня зовут именно так.
— Да. Так вы знаете, Лида, когда нечего делать, это еще ничего не значит.
— То есть… не говорите красиво, Гена.
— Нет, я только хотел сказать, что «от нечего делать» можно ведь по-разному понимать.
— Понимать по-разному можно все.
— Лида, а почему вы все-таки в Москве? Вы давно вернулись?
— Я и не уезжала. В Минске должна была теоретическая конференция состояться, а ее перенесли иа два месяца.
— Значит, через два месяца поедете?
— Нет, не надо теперь уже. Сборище состоится в Москве, чуть ли не напротив моего дома. Гена, подождите минутку. Я только открою дверь… (Я слышу шорох в телефоне, когда она кладет трубку, затем несколько голосов.) Гена, вы меня извините, ко мне друзья пришли. Позвоните как-нибудь в следующий раз.
— Лида, с вами увидеться сегодня можно?
— Сегодня вряд ли. Н-нет, определенно нет. Я сегодня занята, к сожалению.
— А завтра?
— Еще не знаю. Гена, вы позвоните, я мы договоримся. Хорошо?
— Хорошо.
— Ну, всего доброго.
— До свидания.