Программист

18. Диалог второй: лирически-неуравновешенный

ЛИДА. И еще он говорил: «Это хорошо, что ты занимаешься философией. Это то, что нужно. Ты с моих слов должна записать. У меня есть идея, — говорит — А сейчас это модно, разные знаменитые люди излагают, а журналисты с их слов записывают. Чтобы складно было. А ты не по журналистике, а по философии все это обработаешь. — И смеется. — Мне, — говорит, — видится этакая вроде бы поэма в прозе «Философия Тверского бульвара».

ИСИДОРА ВИКТОРОВНА. Это редкий случай, Лида, но как раз про поэму в прозе он говорил серьезно. Мальчишкой еще, на первый курс только поступил, почти теми же словами… Если столько лет помнит… Ну, что все про то же. Как у тебя с книгой? На будущий год, это наверняка? В план уже поставили?

Л. А еще он говорил: «Если что надумаешь, лучше заранее скажи. Ну, поплачусь, ну выругаюсь, дверью хлопну. Еще-то что можно придумать? А узнавать потом… Я не хочу второй раз через это… Обещай». Чудак человек. Зачем он мне это говорил? И в такое время, в такие минуты, когда что уж я там могла «надумать». И он знал, что это невозможно для меня. И умолял, и просил… чтобы, заранее. Боялся. Всегда боялся. И именно, когда нам было хорошо. Появлялась жалость и от этого получалось еще острее. Но он этого не знал. Почему-то действительно пугался.

И.В. Лида, попробуй еще раз. Я тебе помогу. Я тебе все расскажу про него.

Л. Я не могу. Я боюсь, Исидора Викторовна. Я… физически… Я никогда так не пугалась. Меня два часа трясло, и даже не помню, плакала или нет.

И.В. Тебе достался тяжелый человек. Я тебе все расскажу.

Л. И я никогда никого не ударяла. Не могла. Я в сейчас не понимаю, что он должен был сделать, чтобы… Вы же понимаете… Я уже совершенно ничего не соображала, руку как кто-то толкнул вперед…

И.В. Ну, вот, вот… Ты делаешь успехи. Сейчас ты все соображаешь и даже плакать можешь.

Л. Извините, я сейчас перестану. Но ведь вы знаете, Исидора Викторовна, вы же действительно знаете, что я… что у меня даже с бывшим мужем ничего подобного не было.

И.В. Ну полно уж. И успокойся. Решай только потом.

Л. У меня тут недавно свидание состоялось, с Николя вашим. Вот с ним я успокоилась. Хотя мне ничего от него не было нужно.

И.В. Естественно. Если ничего от человека не нужно, чего ж тогда волноваться?

Л. Зато ему… кажется, нужно.

И.В. Да что уж там, Лида, какое уж там «кажется»? А что за свидание, кстати?

Л. Да так. Городские посиделка. Встреча продала в Дружественной и многообещающей обстановке. Но без

заключительного коммюнике.

И.В. Боюсь, что мой племянник теперь покажется тебе песноватым. Подумай.

Л Я боюсь, Исидора Викторовна. Просто боюсь. И теперь все время буду бояться. Я уже не смогу этого забыть. Все время буду ожидать. Нервы будут ожидать А значит — будут напряжены. А это отменяет счастье.

И.В. Да ведь и городские посиделки не назовешь занятием счастливых.

Л. Ну что ж, недаром во главе этого неотразимого для него бульвара стоит Александр Сергеевич. Такой элегантный и непринужденный.

На свете счастья нет; во есть покой и воля.

И.В. Не путай: это сказал мужчина.

Л. Это сказал мудрец.

И.В. Это сказал мужчина. Который не позволял себе быть никаким другим, а только элегантным и непринужденным.