Привкус хрома

006 КАКУГАВАРИ

Прямой эфир. Ведущая утреннего выпуска новостей широко улыбнулась и деликатно поправила длинное серебристое каре, убирая прядь за правое ухо. На заднем фоне во всю стену транслировалось изображение с японскими театральными масками и крупным заголовком: «Новый вид террора».

— Сегодня в нашей студии специальный гость, который поможет приоткрыть завесу тайны над террористической организацией «Мугэн»: старший следователь федерального бюро расследований и эксперт в области профайлинга агент Билл Резнор, — она повернула голову к сидевшему рядом с ней мужчиной в строгом костюме. — Скажите, Билл, что же все-таки из себя представляет нашумевшая террористическая организация и как продвигаются ваши поиски?

— Честно говоря, мы сильно продвинулись в нашем расследовании. Информации много, и нам еще предстоит ее отфильтровать, но, тем не менее, уже есть некоторые неопровержимые доказательства касательно их террористической деятельности. Так, например, нам стало известно, что «Мугэн» функционирует уже на протяжении как минимум трёх лет, и что они ответственны за многие случаи хищения людей и технического оборудования, которые ранее приписывались обыкновенному корпоративному саботажу. По всей видимости, ранее «Мугэн» старались работать максимально скрытно, из-за чего мы не связывали отдельные случаи в одну цепочку последовательных преступлений, но на данный момент эта связь стала очевидной: одни и те же методы работы, свидетельства о людях в традиционных японских масках и показания пострадавших о различного рода галлюцинациях больше не вызывают сомнений о причастности «Мугэна».

— Три года — это большой срок. Почему же они внезапно стали действовать открыто и какую, по вашему мнению, преследуют цель? Ведь до сих пор, как нам известно, «Мугэн» никак о себе не заявлял и не выдвигал никаких требований.

— Мы предполагаем, что они перешли в так называемую «активную фазу» действий. Точная причина перехода нам неизвестна, но, вероятно, у них попросту заканчивается финансирование, так что они стараются поскорее добиться своей конечной цели. Насчёт самой «цели» мы пока избегаем каких-либо громких заявлений. Я читал, как некоторые СМИ раскручивают версию якобы готовящегося масштабного теракта, но мы не видим к нему предпосылок. Скорее всего посредством «Мугэна» одна из корпораций ведёт теневую диверсионную войну: поэтому и пропадают в основном ученые, инженеры и высокотехнологичная техника.

— Вы сказали «одна из корпораций», но все мы уже слышали из различных источников о том, что члены «Мугэна» ранее состояли в корпорации «Ханзо». Возможно ли, что именно «Ханзо» командует террористической организацией, а нападения на свои же подразделения использует в качестве прикрытия? Как, например, в случае с загадочным ограблением банка данных «Муцуми Сумитомо»?

— Мы не исключаем подобной версии. К «Ханзо» у нас действительно накопилось много вопросов, и в ближайшее время им придётся дать на них ответы. Выступать с открытыми обвинениями на данный момент, конечно, нельзя; но то, что «Ханзо» так или иначе виноваты в формировании «Мугэна» уже не вызывает никаких...

Ясубицу выключил телевизор и бросил пульт на стол. Только за время выпуска новостей акции корпорации упали на восемь пунктов — точнее сказать, обрушились. Против «Ханзо» велась холодная война, и велась вполне успешно; информация, которую они хотели сохранить в тайне, будто бы сочилась из всех щелей. Случись подобное в Японии, они бы уже казнили всех причастных: и ведущую, и федерального агента, и даже оператора — всех, кто находился в студии. Но в Америке у них были связаны руки, так что оставалось лишь молча наблюдать, как гайдзины пытаются вытеснить их со своего рынка.

«Федералы в здании, у них есть ордер, так что пришлось пропустить. Поднимаются к тебе на этаж»

«Принято»

Они реабилитируют своё имя, когда самостоятельно уничтожат остатки «Мугэна», выплатят репарации пострадавшим и облагородят парочку нищих районов, построив новые школы, больницы и детские сады. Больные получат льготы на приобретение «Тразидола», а инвалиды смогут установить новейшие импланты по специальной беспроцентной рассрочке в рамках программы «будущее, доступное каждому». Отбеливание репутации — это всего лишь вопрос вложенных средств. Ясубицу достал из письменного стола доминиканскую сигару, чиркнул спичкой и раскурил ее, откидываясь на спинку офисного стула. Серый дым наполнил помещение терпким ароматом качественного табака.

В кабинет зашли федеральные агенты в сопровождении секретарши. Ясубицу, не вставая с кресла, кивнул головой и выпустил из носа струи дыма.

— Ясубицу Мацумото, вы подозреваетесь в пособничестве террористической организации «Мугэн» и должны проехать с нами для дачи показаний. Вы имеете право хранит молчание. Все, что вы скажете, может быть и будет использовано против вас в суде. Вы имеете право на присутствие адвоката во время допроса. Если вы не можете…

— Я знаю свои права, можете не продолжать, — прервал Ясубицу агента. — Вы, кретины, правда думаете, что я помог масочникам обнести собственный банк данных? Зачем так усложнять, когда я мог просто зайти в ячейку и удаленно передать им все, что нужно?

— У нас имеется запись с камеры наблюдения, где вы…

— А полная запись у вас имеется? Где мне вырывают глаз, где мои солдаты стоят на месте, а затем падают на пол, умирая?.. Все это время вы копали под нас, попусту теряя время. И теперь вы приходите за мной вместо того, чтобы искать место дислокации «Мугэна». Я понимаю, вы действуете в интересах государства, в интересах «Харвеста», которому не нравится наше присутствие в Америке. Но таким образом вы только выигрываете для них время. Я не знаю, чего именно они хотят добиться, но благодаря вашему неблагоразумию они сумеют это сделать, — Ясубицу потушил сигару в кружке из-под кофе и встал с кресла. — Давайте сделаем все как можно быстрее. Вечером я уже должен вернуться обратно.

— Ваши руки, — потребовал агент, доставая электромагнитные наручники.

— Зачем? Я добровольно иду с вами.

— Это стандартная процедура. К тому же, по имеющимся данным, вы особо опасны и можете представлять угрозу общественности.

— Сочту за комплимент, — усмехнулся Ясубицу и протянул руки. Наручники звонко сомкнулись на запястьях, и он почувствовал, как немеют его кисти, теряя силу; электромагнитные волны, исходившие от наручников, подавляли электрические сигналы в имплантированных руках, так что он теперь едва мог шевелить пальцами.

Возле главного входа в здание уже толпились журналисты, будто бы пытаясь ворваться внутрь; они налезали друг на друга, протягивали микрофоны на длинных штативах, держали над головами увесистые камеры и пропихивали вперёд свои телефоны. Кто-то запустил даже несколько дронов — они навязчиво кружили над головами точно коршуны, избирательно приценивающиеся к падали. Федеральные агенты рассталкивали журналистов, отбиваясь от их аппаратуры, и просили сохранять дистанцию в три метра, но их слова терялись в безразоброном гомоне из множества громких голосов.

— Скажите, это правда, что «Ханзо» проводили эксперименты по контролю над сознанием? — выкрикнул один из журналистов, пропихнув вперёд всех свой микрофон.

— Нет. Этим как раз занимаются средства массовой информации, —спокойно ответил Ясубицу, продолжая спускаться по лестнице.

— Вам известны истинные цели и намерения «Мугэна»?

— Без понятия. Поинтересуйтесь у них.

— Вы действительно помогли в ограблении собственной ячейки в банке данных «Мицуи Сумитомо»? И если так, то зачем?

— Не располагаю такой информацией.

— Отойдите от машины, — потребовал федеральный агент, когда они спустились к конвою. Журналисты нехотя расступились, продолжая напирать с вопросами.

— Правда ли, что «Ханзо» национально ангажированная корпорация, которая не принимает на работу мексиканцев и других меньшинств?

Ясубицу застыл на подножке фургона и даже обернулся в сторону камеры для ответа:

— У нас весь штат уборщиков состоит из мексиканцев и латиноамериканцев. В «Ханзо» открыты двери для всех.

— Проходим, — сказал агент, поддатлкивая Ясубицу внутрь фургона.

Дверцы захлопнулись. Ясубицу сел на кресло напротив молодого федерального агента и попытался связаться по кохлеарной связи со своим заместителем, но сигнал заглушился генератором радиопомех. Фургон продолжал стоять на месте.

— Мы еще кого-то ждём?

— Вашего инженера, Джунсо Вона. Он тоже проходит по делу о «Мугэне» как главный подозреваемый.

— Понятно, — ухмыльнулся Ясубицу. — Зря теряете время. От него вы точно не дождётесь никакой информации.

— Современные методы допроса позволяют беспрепятственно проникать в сознание, поэтому нам достаточно будет просто подключить вас к нашим слайсерам.

— Разве это законно?

— Да, когда дело касается терроризма и федеральной угрозы.

— Не боитесь, что наш лёд в головах сожжет ваших слайсеров? У меня чип напичкан так, что вам потребуется целая армия хакеров. И, боюсь, я вам ни чем не смогу помочь в этом плане.

— Я не занимаюсь техническими вопросами, — безразлично ответил агент. — Моя задача состоит только в том, чтобы доставить вас в штаб.

Фургон тронулся с места. Ясубицу закрыл глаза и задумался о том, какое количество военных преступлений содержится на его памяти: пытки с летальным исходом, казни заложников, в том числе и гражданских, массовые убийства, использование биохимического оружия — даже не углубляясь в недры памяти можно было составить на него несколько пожизненных сроков, примерно лет на двести восемьдесят. Он сомневался, что их слайсеры — специалисты по внедрению в чужую память, «резчики жизни» — смогут пробить многоступенчатый лёд, но если даже среди них окажется талантливый ум, который сумеет каким-то образом обойти защиту, его будет ожидать лишь протокол самоуничтожения. «Ханзо» щепетильно относились к информационной безопасности. Ясубицу вздохнул, вспоминая, как до развития слайсинга им приходилось выпытывать информацию сподручными средствами — это было настоящее искусство, искусство о боли, с которым слайсинг, конечно, не имел ничего общего. У них был отдельный специалист по добыче информации, Хидэо Какихара, настоящий садомазохист, которому требовалось в среднем всего восемнадцать минут для того, чтобы сломить человеческую волю. В сложных случаях — до сорока. Иногда даже сам Ясубицу, повидавший и совершивший за свою жизнь достаточно насилия, не мог оставаться рядом с ним и наблюдать за истязаниями: Какихара был полностью лишён сочувствия, точнее, как говорил он сам, его извращённая эмпатия разделяла чужую боль, поэтому он мог чувствовать ее наиболее тонко и в то же время наслаждаться ею так, будто он причинял эту боль самому себе. Среди солдат «Цукуеми» его называли Кубирэ: то ли из-за страсти Какихары к техникам удушения, то ли из-за того, что редкие выжившие жертвы обычно кончали с собой, не в силах справиться с последствиями пыток. Впрочем, его боялись даже солдаты самого «Ханзо» — едва ли Какихара действительно разделял своих и чужих, он просто работал там, где ему давали возможность идти по своему пути боли.

Конвой давно не останавливался — по всей видимости, они выехали за городскую черту и двигались по скоростной магистрали. Федеральный агент неотрывно смотрел на Ясубицу, будто ожидая от него попытку побега. Иногда Ясубицу открывал глаза и, встретившись с ним взглядом, загадочно ухмылялся, а затем снова закрывал веки и погружался в свои воспоминания. Неожиданно агент прервал долгое молчание своим вопросом:

— Это правда, что ваш человек недавно совершил харакири?

— Да. Один из лучших людей, — без колебаний ответил Ясубицу. — Тебя это удивляет?

— Это варварский обычай. Самое ценное, что есть у человека, это его жизнь, а вы относитесь к ней как к разменной монете. У него ведь наверняка была семья, друзья, какие-то мечты — а вы просто отдали приказ, и он лишил себя жизни, прервал своё бытие. И чего ради? Стоит ли его боль и боль близких каких-то ваших амбиций?

— Ты гайдзин, поэтому тебе никогда не понять того, как мы относимся к смерти.

— Возможно. Но я точно знаю, что вы не уважаете жизнь.

— Уважение к жизни не имеет ничего общего с трусливым рвением ее сохранить. Достойная смерть — вот истинное уважение жизни. Там, где вы будете испытывать страх и сомнения, мы...

Конвой резко остановился. Ясубицу метнуло в сторону, федеральный агент припал на пол и тут же встал, напряжённо оглядываясь на задние дверцы. Его рука лежала на рукояти пистолета в кобуре.

— Надеюсь, вы не настолько сумасшедшие чтобы устраивать нам засаду...

— Мы — нет. Чего не могу сказать о «Мугэне».

Они внимательно прислушались к звукам, но снаружи была тишина: ни криков, ни выстрелов, ничего. Агент несколько раз постучал по стене, отделявшей грузовой отсек от водительской кабины. Никакого ответа не последовало. Затем щелкнули дверцы в одной из машин и раздался одиночный выстрел.

— Сними с меня наручники пока не поздно, — попросил Ясубицу. — В одиночку ты не справишься.

— Нет, — покрутил головой агент. Он растерянно смотрел на дверцы, ожидая их открытия. Ясубицу подскочил с кресла и ударил его головой в висок, после чего обвил руки вокруг шеи и принялся душить. Агент, брыкаясь ногами, попытался вытащить пистолет из кобуры — и Ясубицу, сомкнув локти, резко дернулся в бок, ломая ему шею.

Опустив тело на пол, он достал из плаща ключи и вставил в замочную скважину наручников. Они разомкнулись и упали на пол. К кистям снова прильнула энергия, разлившись жгучим потоком по пальцам. Ясубицу вытащил пистолет из кобуры, снял с предохранителя и проверил магазин. Щелкнул затвор.

Когда Вон попал в лиминал, первое, что он увидел, было восемью деревьями в человеческий рост. От их ветвей тянулись веревки, обвивая шеи федеральных агентов. Они стояли, не в силах пошевелиться, и потуплено смотрели на человека в маске Юба. Он вздернул руку — и деревья устремились ввысь к бесконечно высокому потолку, утягивая агентов за собой; они извивались, как пойманная на крючок рыба, бессмысленно барахтаясь конечностями в вязкой пустоте.

— Разве это не прекрасно? —спросил Юба, повернувшись к Вону. — Я чувствую пульсацию их боли. Каждую тугую веревку, обвивающую их шеи, их лихорадочное страдание от постепенного удушья. Знаешь ли ты, что чувствует человек во время повешения? Корень языка отдавливается вверх и закрывается полость зева и носа, из-за чего постепенно наступает асфиксия. Пережатые шейные сосуды затрудняют мозговое кровообращение, и обедненная кислородом кровь раздражает мозговые центры, вызывая судороги по всему телу. Кто-то начинает видеть галлюцинации, кто-то кончает под себя или мочится в штаны. В среднем агония продолжается на протяжении четырёх или пяти минут, хотя потеря сознания, как правило, наступает раньше остановки сердца.

— Ты всегда был больным человеком, — сказал Вон, ощущая, как от страха к его голове приливает кровь.

— Я знаю. Но ты ведь не будешь отрицать, что моя болезнь была удобным оружием в ваших руках? Я был тенью Одокуро, страхом, который ослеплял людей.

— Тенью Одокуро?.. Откуда ты знаешь про Одокуро?..

— Теперь у нас единая воля. В каком-то смысле проект удался, правда, не совсем так, как того желал старик. У Дадзая было слишком узкое видение мира. Он хотел обессмертить себя и заточить людей в свою волю, в одно алчное коллективное сознание. Старик желал стать полубогом, а стал лишь забытым призраком. Судьба непредсказуема, не так ли?

Два агента все еще продолжали дергать ногами, в то время как остальные застыли, свисая с деревьев умерщвлёнными плодами. Из рукава плаща Юбы вылезла конусная металлическая палка. Он схватил ее и прокрутил в руке.

— Моя последняя фантазия, — сказал он, касаясь палкой головы Вона. — Я называю ее итами. Безупречное оружие пыток. Она вызывает патологическое возбуждение нейронов в периферической и центральной нервных системах, что ощущается, как будто все твоё тело становится одним воспалённым нервным каналом.

— Чего ты хочешь от меня?..

— Мне, точнее, нам, нужно узнать, как связать лиминал с глобальной сетью. Мы уже почти все подготовили для этого. У нас есть необходимые протоколы, рутинг последней прошивки чипов, почти вся требуемая техника и люди. Не хватает разве что твоих инженерных знаний.

— Это невозможно... — произнёс Вон, пугливо пятясь назад от итами. — Даже на гипотетическом уровне... Ни один компьютер, не говоря уже о человеке, не сможет выдержать такой нагрузки... К тому же лиминал нельзя просто преобразовать в пакет данных для передачи в сети...

— Ошибаешься. Ты ведь уже понял, зачем мы носим эти маски? Весь «Мугэн», как нас называют в медиа, подключён к одной локальной сети. Это было несложно. Так должен был функционировать Одокуро. Нет никаких причин утверждать, что это не сработает и с глобальной сетью, нам нужно только узнать, как машрутизировать лиминал в мастшабах широковещания.

— Никак, вы просто сгорите в ту же секунду... Лиминал не рассчитан для такого объема данных и количества запросов... Я даже не представляю, сколько нужно ресурсов, чтобы воссоздать нечто подобное...

— И снова неверный ответ.

Юба проткнул бедро Вона, пригвоздив его к полу.

Ясубицу выбил задние дверцы фургона и спрыгнул на асфальт. На мгновение он увидел перед собой зеленые поля, после чего пространство сомкнулось в лиминале. Он включил свой новый оптический имплант, который ему вживили вместо вырванного глаза, и настоящий мир снова проявился перед ним, только теперь он состоял из зелёных полигональных сеток, формировавших одни лишь силуэты предметов на фоне пустоты. Юба воткнул уже пятый итами в распластавшегося на полу Вона и обернулся.

— Точно, совсем забыл про второй фургон. Зря ты из него вылез, Ясубицу.

Вон так долго и пронзительно кричал от боли, что успел охрипнуть. Он из последних сил повернул голову и что-то невнятно промямлил пересохшими губами.

— Какихара?.. — удивленно произнёс Ясубицу, услышав знакомый голос. — Я думал, ты умер.

— Давно не виделись.

«Ясу.. Цу.., ты слыш... Ишь... Зде.. С... Пол.. Здец.. Ягут...»

Ясубицу прошёл вдоль очертаний машины и приблизился в фургону, в котором лежало два тела и стоял сам Юба. Второй его глаз видел лиминал: Вона, проткнутого пятью палками, деревья с повешенными агентами и Юбу, что достал очередные итами из рукавов.

— Мои навыки сильно развились с момента нашей последней встречи, — сказал Юба, закрутив итами в руках. — Позволь мне продемонстрировать истинную боль.

Он подлетел к Ясубицу и воткнул итами в его правую ногу. Ясубицу оступился с подножки фургона и упал на асфальт, изо всех сил сжимая челюсти чтобы не закричать. Все нервные окончания в ноге будто бы разом всполыхнули, парализовав конечность в острой боли. Он приподнялся, вцепился руками в борт фургона и подтянул своё тело внутрь. Юба наотмашь ударил его ногой по лицу и вернулся к Вону.

— Перед тем, как я тебя убью, ответь на мой последний вопрос, —попросил Юба, подняв над ним итами. — Когда нас отправляли на задание «Сусаноо», ты знал о том, что нас попросту собираются ликвидировать?

— Да, — сипло выдохнул Вон. —Но... Но Тадакацу... Я...

Юба проткнул его грудь насквозь. Ясубицу поднялся на ноги и выставил перед собой пистолет, целясь в полигональную сетку маски. Юба метнулся к нему, вынимая из рукавов итами. Выстрел в упор раздробил маску на осколки и пробил его голову; лиминал схлопнулся, и Ясубицу увидел перед собой окровавленную стену фургона.

«Срч... Нуж... А... Подд.. Ка... Ягу... Ти... На...»

У Вона отсутствовал пульс. Ясубицу повернул его голову, прощупал едва ощутимый шрам от вживления чипа и приставил к нему дуло пистолета. Глухой выстрел раскроил череп. Утирая кровь с подобородка, Ясубицу выпрыгнул из фургона и активировал кохлеарную связь с Исао, своим заместителем — это он все пытался связать с ним сквозь помехи.

«Что у вас происходит? Исао? Приём?»

«Ягу... Ср... Бл...»

«Исао? Исао?»

Вдалеке замерцали красно-синие огни. Ясубицу убрал за пазуху пистолет и нырнул в высокую траву, активировав маскировочный имплант.

Пожарные распылители разбрызгивали воду с потолка. Завывала сигнализация, смешиваясь с криками и очередями выстрелов. Из коридора внутрь офиса тянулся дым, раздираемый на клочья каплями воды — он обволакивал дверной проем и плавно просачивался внутрь помещения, вытягиваясь к потолку. Пригнувшись за одним из письменных столов, Даниел вынул из пистолета пустой магазин, затем отвёл затвор и проверил ствол.

«Нихуя не осталось. Надо что-то с ним сделать, может у тебя есть маскировка? Или боевые импланты?»

Курт, сидевший рядом с ним, покрутил головой. Он был всего лишь системным администратором в юридическом отделении «Ханзо», а Даниель — кадровиком, оба без каких-либо боевых приращений.

«Давай подумаем»

Из уборной комнаты выбежала девушка, пугливо обернулась, увидела возле панорамного окна боевика «Ягути» с крупнокалиберным пулеметом и непроизвольно закричала. Солдат моментально прицелился и выпустил залп экспансивных пуль. Они разорвали ее хрупкое плечо и пробили позвоночник. Девушка завалилась на пол, ее ноги с голыми ступнями задрожали в судорогах. Даниель осторожно выглянул из-за стола.

«Где вся наша охрана? Почему нас перебивают как стадо животных?»

«Слушай, у тебя ведь жена скоро родит? Я в твоём личном деле видел»

«Какая сейчас разница?»

«Да я так... Есть одна идея... Только пообещай, что доберёшься до дома живым»

«Что ты хочешь сделать?»

«То, на что способен только настоящий кадровик»

Даниель незаметно стянул со стола кружку с остатками кофе и бросил в в другой конец офиса. Боевик выстрелил залп в пустоту, пробивая столы и мониторы. Даниель вскочил из-за стола, подбежал к боевику и прыгнул на него, надеясь вытолкнуть его в окно вместе с собой. Но тот даже не сдвинулся с места — компрессоры в имплантированных ногах компенсировали нагрузку от столкновения. Он схватил Даниеля за шею, поднял перед собой и, уткнув раскаленное дуло в его живот, сдавил крючок, превращая его внутренности в фарш. Закончив стрелять, он легко отбросил тело в сторону и стал перезаряжать пулемёт. В этот момент за окном появился боевой дрон. Он быстро отсканировал его и расстрелял со спины, разбивая окно. Курт ринулся в задымлённый коридор, перепрыгивая через тела сотрудников. От страха у него дрожали конечности. Выбравшись на лестничную клетку, он натянул мокрый воротник рубашки на рот и начал спускаться, стараясь делать редкие и глубокие вдохи. Белые стены между этажами успели покрыться чёрной копотью, крики людей и выстрелы становились то громче, напирая вакханалией звуков, то совсем стихали, отдаляясь вместе с этажами. Ему удалось пробежать одиннадцать пролетов, после чего он услышал, как где-то снизу открылась дверь и на лестницу вышло несколько людей. Он прижался к ступеням и выглянул вниз, пытаясь разглядеть их сквозь дым; силуэты размывались, мелькая между пролетами, и было сложно различить какие-либо опознавательные признаки. Один из них был в чёрной униформе, похожей на ту, которую носят солдаты «Ханзо», другие — в обычных офисных рубашках и брюках. Из-за недостатка кислорода уже начиналось жжение в легких и тошнота; оставаться здесь все равно было равносильно смерти, так что Курт продолжил спуск.

Они спустились на подземные этажи, где располагались лаборатории и склады с автономной системой жизнеобеспечения. Курт к тому моменту уже с трудом стоял на ногах. Солдат «Ханзо» отсканировал свою сетчатку и впустил внутрь офисных сотрудников. Курт, отстававший от них на несколько этажей, жалобно простонал:

— Подождите меня...

Солдат молча обернулся, наставив вверх штурмовую винтовку.

Кэндзо стоял на вертолетной площадке в окружении своих телохранителей. Сильные порывы ветра раздували полы его плаща и приглушали рев множества сирен, разматывая звуки в остром свисте. С южной стороны приближался вертолёт, разрезая лопастями жидкие серые облака. То, что «Ягути» совершили дерзкий налёт на корпорацию, не вызывало в нем должного удивления; во время войны с «Цукуеми» в Токио он привык к любым неожиданностям, и теперь к нему разве что вернулось уже почти забытое ощущение холодной ожесточенности. «Ягути» окончательно подписали себе смертный приговор: когда в штабе узнают, что произошло, начнётся очередная война, которая сотрёт их лидеров, солдат, родных и близких — всех, кто так или иначе связан с этой группировкой. Затем они возьмутся за «Харвест», которые проспонсировали эту внезапную атаку — без их помощи «Ягути» не смогли бы зайти даже на первый этаж. Он видел их новейшее оружие, видел их боевые импланты, видел скоординированность действий, что не присуща уличным отщепенцам, торгующими чёрными имплантами и наркотиками. Болдсен зря поверил в собственную неприкосновенность. Конечно, сама корпорация не будет объявлять об открытом противостоянии, не будет действовать так же смело, как действовала в Токио; они тоже наймут людей со стороны и нанесут удар в спину — безжалостный и точный. Их всех ждёт смерть.

Из задымлённой мансарды выбежало несколько боевиков «Ягути» с высокоточным импульсивными винтовками. Они не успели даже прицелиться — телохранители моментально убили их двумя точными выстрелами в головы. Приземлился вертолёт. Дверца открылась изнутри, мелькнуло лезвие, перерезая глотку солдату внутри вертолета. Он упал перед Кэндзо, захлебываясь в собственной крови. Человек в бордовой маске Тэнгу с выпуклыми рогами, длинным носом, проколотыми мочками ушей и позолоченным оскалом острых зубов вставил сето обратно в ножны. Телохранители выстрелили в его сторону, но он тут же исчез из кабины вертолета и появился уже рядом с ними, держа в руках катаны. Лезвие проткнуло насквозь горло одному из телохранителей, остальные отпрыгнули назад и тоже обнажили катаны; Тэнгу появился перед ними, бешено нанося серии режущих ударов. Его быстрые и точные движения не успевали завершиться, исчезая прямо перед глазами — при этом невидимое лезвие клинков продолжало своё смертоносное движение, из-за чего телохранители пропускали атаки одну за другой. Лезвие полоснуло по бедру, телохранитель припал на колено и выставил перед собой катану защищаясь от удара сверху, но клинок исчез, и через мгновение проткнул его грудь насквозь. Тэнгу отразил колющий удар справа и появился за спиной, скрестив лезвия на шее — отрезанная голова отлетела, выпуская фонтанирующий поток крови. Двое телохранителей одновременно замахнулись на Тэнгу, но он легко отразил их катаны и увёл к полу, после чего резко переместился вперёд и проткнул их животы насквозь. Последний телохранитель стоял перед Кэндзо в защитной позе. Тэнгу вытер лезвия об лежащие тела и убрал катаны в ножны.

— Он мастер иайдзюцу, будь внимателен, — сказал Кэндзо. Телохранитель кивнул, застыв в ожидании удара. Его глаза отслеживали каждое малейшее движение тела Тэнгу.

Тэнгу выставил вперёд правую ногу и положил руку на рукоять катаны. Щелкнули лезвие в ножнах — и телохранитель завалился на бок, отхаркивая кровь сочившуюся из тонкой нити пореза на горле.

— Какой позор восстать против своей семьи, — Кэндзо сплюнул и обнажил свою катану. — Скажи мне, каково это — быть без роду и чести, без лица и имени?

— Забавно слышать от тебя подобное, Кэндзо. Это ведь ты отправил нас на «Сусаноо», где мы должны были погибнуть, пропасть без вести посреди тихого океана. Так ли поступает семья со своими детьми?

— Вы досадная ошибка моего отца. Результат его непомерных амбиций. Мы подарили вам силу, мы же были вправе ее отнять. А что насчёт ваших жизней... Они ничего не стоят. И моя жизнь тоже. Имеет значение только сама корпорация, наш могучий клан «Ханзо».

— В таком случае, полагаю, ты готов расстаться со своей жизнью прямо сей...

Кэндзо рывком подскочил к нему и нанёс ложный колющий удар, который сразу перевёл в крутящийся взамах вокруг своей оси, полоснув проявившегося справа от него Тэнгу по груди. Он отпрянул на шаг назад и попытался провести колющие удары обеими катанами, но оптические импланты Кэндзо проследили траекторию его движений и помогли отразить атаку даже когда лезвия перед ним исчезли. Тэнгу напрыгнул сзади и Кэндзу проскочил под лезвиями в последний момент — они задели его плечи, оставив два глубоких кровоточащих пореза. Развернувшись вместе с рубящим взмахом катаны, Кэндзо краем глаза заметил, как Тэнгу перед исчезновением потянулся влево, и перевёл удар по дуге за ним. Лезвия столкнулись и сползли к полу. Кэндзо отскочил назад, уворачиваясь от выпада, и выставил перед собой левую руку; катана ударилась об нее, высекая пучки искр, и он тут же провёл контратаку, протыкая резким колющим ударом грудь Тэнгу. Они застыли на месте.

— Я знал, что ты будешь достойным соперником, — произнес Тэнгу. — У обычных солдат нет страсти к мечу. Они дерутся так, будто для них это оружие рубикона. Фехтуют как дети.

— Не всем доступно искусством меча, — усмехнулся, тяжело дыша, Кэндзо. — Но владение мечом учит владеть собой. Это важнее, чем просто оружие.

— В этом я с тобой согласен. Пять лет назад ты бы меня победил. Сейчас же... — Тэнгу возник сзади Кэндзо и проткнул его обеими катанами. — Мы просто находимся с тобой на разных уровнях.

Кэндзо выронил катану из рук. Тэнгу ударил его ногой в спину, отбрасывая к трупу одного из телохранителей, и убрал катаны в ножны. Изо рта Кэндзу потянулась густая кровавая слюна. Он приподнялся на локтях и сразу же упал обратно, отхаркивая сгусток крови.

— Вы все... Умрете... Ханзо... — силился говорить Кэндзо сквозь кашель. Рука Тэнгу выплыла из пустоты и схватила его за голову, отгибая ее назад.

— Мы уже мертвы. Теперь мы — воля Тадакацу, — сказал Тэнгу и изо всей силы впечатал его голову в вертолётную площадку.

Курт сидел в лаборатории «С1» вместе с другими выжившими сотрудниками: перепуганные и растерянные, они боязливо вздрагивали от каждого шума, безостановочно курили и ходили кругами по тесному помещению среди суперкомпьютеров. У одной из женщин была истерика, так что пришлось вколоть ей транквилизатор — теперь она сопела в углу, накрытая каким-то обгоревшим плащом. Всех, кто что-то смыслил в медицине, отправили в соседнюю лабораторию «С2», где находились раненные и контуженные; истошные крики, которые доносились даже сквозь звуконепроницаемые стены, вызывали наплывы тревожности, снова и снова напоминая о тех ужасах, который им пришлось только что пережить. Но здесь, в закрытом подземном комплексе, патрулируемом солдатами в экзоскелетах, кажется, было наконец безопасно.

В лабораторию зашёл солдат с чёрным от копоти лицом и кивнул в сторону коридора:

— Кто может ходить, помогите нам, там новые выжившие на подходе.

Пятеро мужчин включая Курта вышли следом за солдатом и побежали к дверям на лестничный пролёт. Он подал команду, и двери открыли, впуская внутрь около пятнадцати людей. Курт помогал оттаскивать с прохода тех, кто валился с ног — тяжело раненных и отравленных угарном газом. Стоны, крики, едкие запахи дыма и удушливая вонь жженой кожи; люди в состоянии шока налезали друг на друга или застывали в оцепенении, мешая проходу. Это было похоже на Ад.

— Быстро! Быстро! Внутрь все, блять! — командовал, переходя на крик, солдат.

Курт аккуратно уложил на пол девушку с переломанной ногой и обгоревшей половиной лица, развернулся и увидел в глубине дыма на лестнице человека в причудливой маске с рогами. Он исчез так же внезапно, как и появился — точно бредовое видение, секундная галлюцинация; Курт застыл, растирая уставшие, грязные глаза. Кто-то пихнул его в плечо и побежал вперёд, зазывая за собой.

— Работаем!.. От вас сейчас зависят чужие жизни!..

Оперев на себя мужчину с огнестрельными ранениями, мокрого и липкого от сочащейся крови, Курт повёл его к лаборатории «С2», как вдруг услышал за спиной выстрел.

К тому моменту, как Ясубицу добрался до Детройта, здание «Ханзо» уже полыхало как фитиль, выбрасывая в пасмурное небо чадящий столп дыма. Весь город копошился точно разворошенный муравейник; всюду визжали сирены, носились машины скорой помощи, сигналя зевкам, снимавшим на свои телефоны пожар, полицейские надрывались в громкоговорители, пытаясь в образовавшемся хаосе скоординировать эвакуацию ближайших районов из-за риска обрушения здания, пожарные тщетно поливали плотными напорами воды вздымающиеся языки пламени, в небе кружило множество вертолетов и дронов: пожарных, полицейских, новостных; сотрудники и солдаты «Ханзо», отсутствовавшие по разным причинам на момент нападения, толпились вокруг оцепления, беспомощно взирая на то, как разрушается их Константинополь. Прибыли даже спецотряды «Харвеста», оказывая посильную поддержку пожарным и врачам.

Ясубицу, воспользовавшись всеобщим замешательством, незаметно проник на прилегающий к зданию «Ханзо» паркинг и спустился на подземный уровень, где находился грузовой спуск в лаборатории. Электронный терминал допуска был обесточен, так что ему пришлось спускаться по лестнице через пожарный люк. Внутри его ожидали последствия настоящей бойни: всюду на полу лежали трупы солдат, сотрудников и «Ягути», согнутые экзоскелеты дергались и источали искры, с потолка свисали сломаные турели с выпущенными наружу кишками оптоволоконных проводов, стены и пол были липкими от крови. Удушливый запах железа, гари и трупного разложения заставил Ясубицу активировать вживлённый модуль фильтрации воздуха, потратив часть уже заканчивавшейся энергии биолэлектрического аккумулятора, что подпитывал импланты, позволяя пользоваться сложными функциями. Держа перед собой пистолет, он аккуратно перешагивал через тела, двигаясь в сторону лаборатории «С0», где должен был находиться Акутагава в состоянии гибернации. Если, конечно, его еще не уничтожили.

Дверь в лабораторию «С2» была приоткрыта. Ясубицу осторожно заглянул внутрь и, даже несмотря на работавшую фильтрацию воздуха, его чуть не стошнило от вони: внутри помещения весь пол был выстелен перерезанными телами.

— Не двигайся, — стараясь сохранять хладнокровие, приказал Ясубицу, наведя пистолет на человека, жавшегося в угол. — Ты кто?

Человек посмотрел на него и бессмысленно улыбнулся. Все его лицо было покрыто засохшей кровью. Ясубицу, шагая по чавкающим телам, подошёл к нему поближе.

— Сотрудник? — спросил он, посмотрев на его разорванную, испачканную в копоти и крови офисную одежду. — Что здесь произошло?

— Де-мон, — процедил сквозь зубы Курт и подавился смехом.

— Понятно. С ним были «Ягути»?

— Я тут... Посижу еще немного...

Камера в углу дернулась и подняла объектив на Ясубицу. Загорелся красный огонёк. Он посмотрел на нее, и она плавно развернулась к дверям, будто бы указывая на них. Ясубицу вышел обратно в коридор. Турель заскрипела, поворачивая дуло в сторону лаборатории «С1». Он открыл дверь. Здесь уже не было трупов; видимо, их перетащили в соседнюю лабораторию чтобы освободить место для транспортировки вырванных из стен суперкомпьютеров. Загорелся один из мониторов и в нем включилась командная строка, печатая сама по себе текст:

С:\Users\Admin Это Вон. Точнее моя нейрокарта. Запомни инструкции. Тебе нужно выполнить безопасное отключение Акутагавы от системы жизнеобеспечения. Он будет продолжать находиться в состоянии гибернации. Затем найди хакера. Желательно слайсера. Передай ему следующее. Для принудительного пробуждениях необходимо подключиться к нему через руткит. Обязательно. Нельзя чтобы он заметил чужое присутствие в голове. Это может привести к летальному исходу. Далее. Создать бэкдор. Сделать дамп и запустить логическое зацикливание процесса обработки памяти. Следить за нагрузкой процессора. Если будет больше 83 нужно откатывать обратно. И так пока он сам не прервёт гибернацию через ваш бэкдор. Никак иначе.

— Ты меня можешь слышать? — спросил Ясубицу, обернувшись к камере.

С:\Users\Admin Да. Я внутри системы жизнеобеспечения комплекса. Настоящий Вон умер?

— Какихара убил тебя, а я его. Помогла новая оптика.

С:\Users\Admin Думаю было больно. Жаль себя. Но я предполагал что так и будет. Твоя оптика может помочь устранить еще одного. Но с Тадакацу ты не справишься. Его способности во много раз превосходят все то что ты видел. Без Акутагавы вам конец. Они забрали наше оборудование. Ты сможешь отследить его по серийным номерам как только они подключаться к сети. Если я все еще буду здесь. Вышлю тебе координаты.

— Хорошо.

С:\Users\Admin Сейчас распечатаю двери С0. Удачи.

Курт сидел на кухне в своей квартире. После медицинского осмотра и дачи показаний он наконец смог вернуться домой. Его беременная жена стояла у плиты, заваривая кофе, и тихо всхлипывала, не находя в себе сил продолжать плакать; она и так безостановочно рыдала весь вечер, наблюдая за прямой трансляцией с места событий по телевизору.

— Слава Богу, я просто не могу поверить, слава Богу все обошлось, —дрожащим голосом проговорила она, утирая слезы с опухшего лица. — Какой кошмар... Какой кошмар... Боже мой... Сначала эти террористы, потом пожар, все эти новости... Мне было так страшно за тебя... Так... Боже...

Запищала микроволновая печь. Она вынула оттуда разогретый стейк, достала кухонные приборы и положила на стол перед Куртом. Он же продолжал потуплено таращиться куда-то в пустоту перед собой.

— Бедный мой... Столько всего довелось вынести... — она метнулась к плите, в последний момент снимая с нее закипевший в турке кофе.

Курт перевёл остекленевшие глаза на тарелку со стейком и сжал в руке кухонный нож.