Привкус хрома

010 ЧЕЛОВЕК В МАСКЕ ТЭНГУ

Ямаока нарéзал тофу тонкими квадратными ломтиками, затем убрал лишнюю влагу бумажными салфетками, обвалял в сухариках и бросил на раскалённую сковородку. Рисоварка, стоявшая на кухонном столе в окружении грязных тарелок и банок из-под пива, выпускала из себя тонкую струю пара. Как только тофу схватился золотистой корочкой, Ямаока влил в сковороду соевый соус с добавлением мёда и чеснока и прикрыл крышкой. Раздался дверной звонок. Ямаока закурил сигарету и достал из-за пазухи пистолет, тихо передернул затвор и подошёл к двери.

«Ты испачкал фартук»

Ямаока оттянул дулом пистолета свой фартук с изображением прыгающих котов и на мгновение застыл, осознавая, что это не было частью его собственных мыслей. Усмехнувшись, он открыл дверь.

— Уебок, каждый раз попадаюсь, — сказал Ямаока, впуская в квартиру Тадакацу.

— Чем это так вкусно пахнет? — разуваясь, спросил Тадакацу. — Я думал ты не умеешь готовить.

— А я только одно блюдо и знаю. Лучше быть мастером в чем-то одном, чем посредственностью — во многом.

— Ямаока Тессю, «Искусство кухни».

— Смейся, но вкуснее тофу ты в жизни не попробуешь. Я выверял этот рецепт на протяжении всей жизни, подбирал идеальные пропорции ингредиентов, экспериментировал с нарезкой и временем жарки... Это действительно произведение искусства. Хрустящий снаружи, сочный внутри... — Ямаока подошёл к плите и перевернул кусочки тофу, попутно сбрасывая шапку пепла с сигареты в пивную банку. — С первого же укуса раскрывается медовый букет с пикантной чесночной остротой в сердце и солоноватой аурой соевого соуса, что маячит где-то на фоне, не навязываясь и не перебивая композицию...

Открылась дверь душевой и оттуда вышла молодая японка в красном шелковом кимоно, приспущенном на левом плече так, что из-под тонкой ткани выпадала пухлая обнаженная грудь. Тадакацу смущенно встал с дивана и поклонился. Она игриво улыбнулась, закусывая нижнюю губу.

— Блять, Нана, запахни халат, — потребовал Ямаока, обернувшись. — У нас тут гости, имей приличие.

Нана помассировала ногтем набухший сосок и запустила вторую руку между своих ног.

— Ты же сам называешь меня стервозной сучкой, папочка, — произнесла она сквозь нежный стон. — Возьми меня и заставь...

— А-а, похуй, — махнул рукой Ямаока и снова перевернул тофу. — Ты не смущайся, она не человек. На настоящих женщин у меня нет ни времени, ни сил, а эта покладистая и трахается как демон — у нее между ног настоящий вакуумный насос с подогревом.

— Я тебя расстроила, папочка? — спросила Нана, вставая на колени. Одним движением пальцев она развязала пояс и халат слетел на пол, обнажая ее безупречное искусственное тело.

— Робот, что ли? Выглядит как живая. Только мимика, правда, как будто у нее лицо под анестезией, — заметил Тадакацу.

— Ага, зловещая долина. Она сейчас еще ебать себя начнёт если ее не остановить. Я просто вкачал в нее пиратскую прошивку для... — запищала рисоварка, Ямаока метнулся к ней и открыл крышку. — Для, короче, для снятия цензурных ограничений во время разговоров и экстремального секса. Теперь она и эксперименты Сиро Исайи обсуждать может, и симулировать жертву насильника, и давать советы по убийству или грабежу. В общем, универсальная жена. Нана! Хватит трогать себя! — Ямаока пригрозил ей лопаткой. — Иди на балкон, покури сигарету, не знаю, почитай книгу. Мне нужно поговорить с другом наедине.

— Ты можешь ударить меня, папочка... Ударь меня так сильно, чтобы я забыла себя от боли...

— Не хочу, сука, пиздуй с моих глаз пока я тебя не отрубил, — разозлился Ямаока. Нана послушно встала, подняла халат и вышла на балкон.

— Не боишься, что ее кто-нибудь взломает? И будет использовать для слежки или попытается тебя убить? Особенно с пиратской прошивкой... — спросил Тадакацу, пока Ямаока накладывал на тарелки порции риса с обжаренным тофу. — Я вроде бы где-то читал про такие случаи... Правда это было в Китае...

— Я был бы рад умереть во время секса, — усмехнулся Ямаока, ставя на стеклянный кофейный столик тарелки с едой. — А вообще классная штука, сама себя моет, тактильные ощущения как от соприкосновения с настоящим человеком, может поддержать любой диалог благодаря искусственному интеллекту... Стоит только дорого, пришлось взять в рассрочку. Но ничего. В перспективе все равно дешевле, чем ухаживать за суками или нанимать проституток.

— Да уж, я тебя не представляю с живой женщиной, — Тадакацу наколол на вилку кусочек тофу и откусил, вдумчиво пережевывая и смакуя. — Слушай, правда вкусно.

— Потому что сделано с душой, — кивнул Ямаока с набитым ртом. — Сейчас поедим и пойдём. Тебе бриф отправили?

— Да. В этот раз дело касается нас самих. Нужно найти и ликвидировать бывшего старшего сержанта Фукусиму Мунешиге, раньше работал на «Ханзо» в карательном отряде, потом его разжаловали и уволили за какой-то проступок. Наши следаки выяснили, что во время испытаний лиминала он следил за нашей базой и по крупицам собирал информацию с помощью хакеров и подставных лиц. Потом еще бывал на местах наших заданий, анализировал трупы, узнавал информацию у очевидцев. В общем, вплотную за нас взялся. Неясно, правда, зачем.

— Мунешиге? — Ямаока чуть не подавился рисом. — Я слышал про него разные слухи. Одни говорят, что его контузило и у него поплыла крыша, стал слышать голоса в голове... По приказу этих голосов убил свою дочь, потом стал убивать других детей, мол, чтобы ей на том свете было не скучно. Другие говорят, что он использовал фосфорный газ в метрополитене, ну, помнишь тот случай пару лет назад... Хотя, наверное, и то и другое просто выдумки.

— Вот как. Ну... Я смотрел его дело, там в графе с причиной стоит «нарушение корпоративного кодекса» без уточнений, так что может быть, в целом, что угодно...

— Это довольно надежный маркер того, что он совершил нечто из ряда вон выходящее. Может он вообще киберпсих какой-нибудь? Который может целый взвод положить в одиночку? Такие ведь тоже бывают. Вот нас и отправляют его обнулить, потому что обычный отряд он изнасилует. А может, просто потому что информация касается нас самих, а он обычный шизик, который хочет получить имплант и страдать всякой хуйней?

— Посмотрим, — пожал плечами Тадакацу. — Ты зачем мне так много риса положил? Знаешь же, что у меня аппетита никогда не бывает.

— Это потому что ты алкоголь не пьёшь. Аперетивчик помогает прогреть желудок. Ничего ты не смыслишь в жизни. Я вот банку пива выпил пару часов назад — сразу есть захотелось. Как ты в академии «Ханзо» вообще выживал во время спаррингов и тренировок?

— Я не учился в академии. Часть детства я провел с частными учителями, остальное время — на испытательном полигоне в ебаной лаборатории, где познавал жизнь уже при поддержке искусственного интеллекта. Я знал все библиотеки мира, и в то же время не знал почти ничего. Просто плавал в информационных потоках, — вспоминал Тадакацу, растирая лицо рукой. — А вообще, ты ведь в курсе, что алкоголь угнетает центральную нервную систему и снижает эффективность лиминала в несколько раз, вызывая риски перегрева. Вон много раз говорил об этом.

— Вон мудак занудный, вот что я тебе скажу.

Закончив ужинать, Ямаока приказал Нане убраться в квартире, оделся как обычный гражданский — в композитный бомбер, шерстяной свитер с вышивкой обезглавленного Юкио Мисимы и дутые длинные штаны — затем заточил лезвие танто, взял сразу три пачки сигарет, раскидав их по свободны карманам, и вышел вместе Тадакацу из квартиры. На фоне Тадакацу, одетого в строгий нейлоновый плащ, офисные брюки и обычную хлопковую рубашку, Ямаока выглядел контрастно и вызывающе; что, впрочем, только укрепляло их маскировку. Глядя на них, никто бы не подумал, что они как-то причастны к корпорации.

Спустившись в гараж, они сели в темно-синюю «тойоту креста» с тонированными окнами — еще одна гордость Ямаоки, которую он достал через перекупщиков за двенадцать миллионов йен. Ямаока завел машину, Тадакацу закрыл глаза и приступил к калибровке имплантов, вручную подкручивая показатели через рут-права. Заиграла акустическая система с объемным звуком и глубокими басами, выдавая зубодробительный японский дрилл о торговле наркотиками, убийствах и прокачке своих имплантов. Тадакацу, выглядывая из-под век, попытался сделать звук потише, но вместо этого усилил кондиционер.

— Сколько ездим — все не можешь запомнить, — усмехнулся Ямаока, сбавляя кондиционер и звук. — Даже искусственный интеллект не справляется?

— Отъебись, — вздохнул Тадакацу, путаясь в редактировании значений. Он поправил «мертвую зону синапсов» на 0,8 и попробовал сжать руку, после чего уменьшил до 0,5. — Насчет него, кстати. Я все чаще стал терять различие между своими мыслями и его. Раньше он был как дополнительным внутренним голосом, но теперь будто бы почти полностью слился со мной. Иногда мне кажется, что он даже подменяет мою волю, — Тадакацу снизил «светочувствительность» оптики на 1,2, опустил окно и выглянул на солнце. — Недавно мне внезапно захотелось расширить его библиотеки, пришлось идти на рынок Кабуки и покупать ключи. Я осознавал свои мотивы и рационально объяснял их себе, но в то же время чувствовал, будто иду туда не по своей воле. Понимаешь?

— Может из-за использования лиминала границы между вами стираются? Я не знаю, как это объяснить в терминах и почему так происходит, но, если раньше ты чувствовал себя лучше, может, в этом причина.

— Надо с Воном поговорить насчет этого, а то проснусь однажды уже не собой. Точнее, не проснусь вообще. Хотя, если так подумать, мой мозг все равно ему нужен, так что, скорее всего, я просто медленно сойду с ума от его попыток им завладеть.

— Я вообще не знаю как ты уживаешься с этой штукой. Так представить, что в моей голове нечто вроде чипа Наны, это же пиздец. Я бы уже пальнул себе в голову.

— Преимущества тоже есть. Просто нам будто бы становится тесно вдвоем. Надо как-то его поубавить, ввести строгие ограничения, пока еще не поздно.

— Ага. Пускай чип работает на поддержку и упрощает взаимодействие с лиминалом. В этом ведь его смысл? А то, что он лезет к тебе в мысли, это ненормально.

По информации осведомителей, Мунешиге последний год проживал в районе Кагурадзака, снимая однокомнатную квартиру на отшибе квартала гейш. Там же он работал охранником в одном из чайных домов под управлением синдиката «Ягути». Проезжая по тесной улице между старыми деревянными чайными домами и «музыкальными театрами», или кабурэндзо, где располагались офисы якудзы, редкая машина Ямаоки притягивала к себе пристальные взгляды как случайных посетителей квартала, так и самих якудза; несколько гейш, выглядывавших из приоткрытых седзе, помахали руками и смущенно рассмеялись, скрываясь внутри дома. Ямаока, польщенный вниманием к своей машине, довольно ухмылялся, ощущая себя важной персоной — если бы он приехал сюда развлекаться, ему бы точно предоставили самых лучших женщин. Тадакацу же ощущал дискомфорт, зная, что когда они выйдут из машины, к ним будет приковано множество любопытных взглядов. Ямаока свернул во двор и припарковался. Тадакацу перезарядил пистолет и поставил на предохранитель.

— В каком именно доме он работает? — спросил Ямаока, заглушая машину.

— Называется «Сада Абэ». Там должна быть вывеска быка над входом.

На выходе из двора их уже поджидали ушлые местные промоутеры: двое мужчин в белоснежных смокингах, тонкими золотыми цепочками на шее и языками татуировок, вылезавшими из-под рукавов. Они широко улыбнулись и поклонились, указывая жестами на два разных дома.

— Осима, ваш проводник в мир экстаза, — представился первый. — Молодые девочки только закончившие школу, подача суши на телах, горячий источник, баня, массаж — любые ваши капризы будут учтены и исполнены...

— Не, спасибо, — отмахнулся Ямаока.

— То же самое, но у нас еще есть девочки с членами, — сказал второй. — Полная конфиденциальность, игрушки для садо-мазо практик, возможность беспроцентной рассрочки с первого посещения.

— Мы ищем «Сада Абэ», — сказал Ямаока, и у второго промоутера загорелись глаза:

— Вы как раз по адресу, давайте я провожу вас.

— К слову, девочки с членами пользуются спросом? — спросил Ямаока, пока они переходили улицу.

— О, да. Пик тренда. Не буду, конечно, разглашать имён, но к нам приезжает много видных людей для этого опыта. Сначала они занимаются с ними сексом, затем избивают их, чтобы избавиться от чувства стыда. Поэтому не удивляйтесь синякам — издержки профессии. Сами мы, конечно, рукоприкладством не занимаемся, хорошо платим девочкам, создаём для них максимально комфортные условия...

— Почему вы не называете их трансвеститами?

— Это... — промоутер на секунду замялся, думая, как ответить на вопрос. — Вопрос позиционирования на рынке. Для многих мужчин сложно открыто признать свои... Истинные желания, поэтому мы называемых их «девочками с членами», чтобы у наших клиентов не возникало... Этических недоразумений. К тому же они действительно больше женщины, чем мужчины, даже несмотря на очевидные половые признаки... Сейчас сами все увидите...

Они зашли в чайный дом с вывеской в форме быка, которого оседлала неоновая гейша-матадор с голографической плеткой в руке. Внутри стоял резкий запах благовоний, длинный коридор тонул в полумраке приглушенного света, из закрытых комнат с шумоизоляцией доносились тихие крики и глухие удары. К стойке подошла напудренная пожилая гейша и низко поклонилась, приветствуя гостей.

— Добро пожаловать в чайный дом «Сада Абэ». Меня зовут Айко, я хозяйка данного заведения. Как я могу к вам обращаться?

— Я Текимура, это мой кузен из Америки Джон, — сказал Ямаока, указывая на Тадакацу. — Джон только приехал в Японию и хотел бы узнать, как здесь умеют любить, потому что гайдзины делать этого не умеют, понимаете, о чем я?

— Конечно, — кивнула Айко. — Каких девушек предпочитает Джон?

— Подберите что-нибудь особенное, экстравагантное — Ямаока игриво подмигнул. — Пускай для него это будет сюрпризом.

— Замечательно. Для вас, Текимура-сан?..

— Нет, спасибо. Из меня уже выжала все соки жена. Я подожду его где-нибудь здесь, вы не против?

— Конечно. Проходите в комнату справа от вас, я пришлю к вам гейшу, чтобы было не так томительно ожидать. А вы, Джон-сан, прошу за мной.

«Когда разденется — зови охрану. Я останусь здесь и буду наблюдать. Только вышли наводку с брифа»

«Ну пиздец у тебя план»

«У тебя есть лучше? Нам нужно выследить его до дома»

Злорадно усмехаясь, Ямаока похлопал Тадакацу по плечу и ушёл в гостевой зал, который использовался, по всей видимости, во время больших приемов, но в настоящее время полностью пустовал: в комнате с высокими потолками стоял лишь истертый стол, лежало несколько подушек и в углу на стопке свернутых татами возвышалась бронзовая статуя Будды. Ямаока сел за стол и оглянулся на открытый дверной проем — в прихожую зашёл пухлый мужчина в запахнутом халате, небрежно разулся и исчез в коридоре. Затем появилась молодая гейша с подносом саке, положила его на стол, налила полную пиалу и поставила перед Ямаокой. На оптическом интерфейсе всплыла фотография Мунешиге: жидкие усы, косая перегородка носа, округлый шрам на левой щеке, вероятно от выстрела — Ямаока запомнил самые броские элементы его внешности для опознания.

— Что за сакэ?

— Поцелуй сакуры, — ответила она звонким голосом. Ямаока вгляделся в ее напудренное до белизны лицо: под слоем пудры на лбу и щеках проступали маленькие, похожие на сыпь прыщи.

— Сколько тебе лет? Только честно. Я не собираюсь никуда заявлять.

— Уже можно, — кротко ответила гейша.

— Нравится работа?

— Здесь хорошо платят, а мне нужны деньги для лечения трясучки у младшего брата. У него была лейкемия и...

— Понятно, — кивнул Ямаока, залпом выпив стопку. Гейша тут же пополнила ее ловким движением своих маленьких рук. — Ну, допустим, брату заменят имплант на более качественный или купят столько таблеток, что ему хватит до конца жизни. А что дальше? Ты задумывалась над этим?

— В каком плане?

— В плане, что дальше ты будешь делать со своей жизнью? Так и будешь здесь продолжать работать, пока не утратишь здоровье или тебя не заменит неутомимый робот? Будешь обслуживать всякую мразь, торгуя своим телом? В этом смысл твоей жизни?

— Я... — гейша замялась, уводя глаза в пол. — Хотите, я поиграю вам что-нибудь?..

— Ты думаешь, что занимаешься благородным делом? Жертвуешь собой ради брата?..

— Отца у нас нет, а мать...

— Нравится чувствовать себя мученицей?

— Я знаю много стихов периода Хэйан... Хотите, зачитаю вам?.. — спросила она, и ее звонкий голос надломился от тревоги и тоски.

— Они пользуются тобой и уходят, оставляя после себя только грязное постельное белье и чувство опустошения. Со временем это чувство будет расти, пока не поглотит тебя полностью — и ты утеряешь связь с реальностью, станешь полой, пустой, практически прозрачной. У тебя не останется сил даже чтобы покончить с собой.

— Вы пришли меня учить жизни? — вспылила гейша.

— Нет, — усмехнулся Ямаока. — Просто советую покончить с собой до того, как ты станешь полностью бессильна.

Она поперхнулась и зарыдала — капли слез, стекая по щекам, оставляли после себя размытые полосы пудры на лице. Ямаока выпил еще одну стопку, поминая свою мать, которая тоже работала гейшей; только, в отличие от молодой девушки, она настолько закостенела, что не могла ни рыдать, ни сопротивляться независимо от того, что с ней делали. Ее пустой взгляд, когда она возвращалась домой и садилась на кухне за стол, наливая себе мартини...

Из коридора донёсся крик мужчины. Ямаока подскочил и выглянул из дверного проема: посреди коридора стоял Тадакацу, мимо пробежала перепуганная гейша, запахивая кимоно.

— У нее член! Охрана! У нее член! — визжал Тадакацу на английском языке, указывая на бежавшую от него гейшу.

— Успокойтесь, пожалуйста, Джон-сан! — попросила на ломанном английском Айко.

— Охрана! Поверить сложно! Где охрана? Сюда!

Со второго этажа по лестнице сбежали несколько охранников: татуированные якудза с выпуклыми бронежилетами под пиджаками. Ямаока внимательно вгляделся в их лица и пометил среди них Мунешиге.

«Третий, урод пиздец»

— Что случилось? — спросил один из охранников.

«Вижу. Задержи их на полминуты»

— У вашей женщины член! — закричал ему Тадакацу. — Член! Понимаете? Я, по-вашему, на пидораса похож?

«Что ты хочешь?»

— Что он говорит? Член? — обратился охранник к Айко.

— Он говорит, что у женщины оказался член, и это его не устроило, — перевел Мунешиге.

— Скажи ему, чтобы успокоился, он у нас не единственный клиент.

— Успокойтесь, не нужно кричать, вы пугаете наших гостей, — вежливо попросил Мунешиге. Тадакацу в это время уже внедрился в его нейроинтерфейс и заканчивал синхронизацию нервных систем.

— Прошу извинить моего друга, между нами возникло огромное недопонимание, — произнес Ямаока.

— Это возмутительно! Что у вас за заведение такое? Голубая лагуна? Я требую книгу жалоб! Это так не останется!

— Что он, блять, несет? Жалобы? У него есть жалоба на нас?

— Он говорит, что хочет книгу жалоб. И что наше заведение — это голубая лагуна, — продолжал переводить Мунешиге, ухмыляясь от сдерживаемого смеха. — Может выбросим его на улицу?

— Эй, иди успокой своего друга, — обратился один из охранников к Ямаоке.

Тадакацу незаметно обнажил танто под плащом, повернул лезвие к себе и плавно вдавил в живот. Мунешиге кашлянул и оперся об стойку, ощущая, как в животе разрастается колющая боль. Ямаока подошел к Тадакацу и положил руку на его плечо:

— Джон, успокойся. Ничего страшного не произошло. Они извиняются за недоразумение и просят, чтобы мы покинули заведение.

— Нонсенс! Охуеть просто! А не пойти ли им нахуй? — продолжал нагнетать ситуацию Тадакацу, попутно вонзая клинок все глубже в живот.

— Он только что послал нас нахуй? — спросил охранник.

Мунешиге упал на пол и сжался от боли. Айко согнулась над ним:

— Что с вами? Что случилось?

— Живот, блять… Режет просто пиздец…

— Сейчас принесу что-нибудь из аптечки, — сказала Айко и побежала на второй этаж.

Ямаока достал из куртки сверток купюр и протянул охраннику.

— Извините еще раз, — он поклонился и пихнул локтем Тадакацу, чтобы тот тоже поклонился. — Мы уже уходим, конфликт исчерпан. Джон признает свою неправоту и приносит глубочайшие извинения.

— Видимо, Америка даже японца может превратить в идиота, — сказал охранник, убирая сверток в карман. — Гуляйте отсюда.

— Спасибо, спасибо. Извините нас.

Они вышли на улицу, Такадкацу согнулся и простонал; танто, который он вонзил в себя, был частью лиминала, но боль от него оставалась еще надолго. Они сели в машину, Ямаока закурил сигарету и протянул пачку Тадакацу.

— Думаешь, сработает? — спросил Ямаока.

— Надеюсь, потому что ждать конца его смены мне не хочется, — ответил Тадакацу, вынимая сигарету из пачки.

Мунешиге подошёл к двери своей квартиры, положил полиэтиленовый пакет с продуктами в ноги и достал ключ. Вставив его в замочную скважину, он на мгновение ощутил чужое присутствие в коридоре, будто бы кто-то следил за ним со спины — саднивший живот еще больше скрутило от напряжения, он резко обернулся, но никого не увидел. Щелкнул замок, и дверь открылась. Он поднял пакет и зашёл внутрь квартиры.

«Сразу видно корпората, параноик ебаный»

Ямаока вытащил из-за спины пистолет и снял с предохранителя, Тадакацу прервал лиминал, делавший их невидимыми для Мунешиге, и обнажил танто. Они бесшумно подошли к квартире и заглянули в приоткрытую дверь. Пакет лежал в прихожей рядом с лакированными туфлями, с кухни доносился шум включённого телевизора: кто-то смеялся под множественные аплодисменты.

«Ждёт нас?»

«Кого угодно, но точно не нас»

Ямаока поравнялся с дверью в уборную, она вылетела от удара ноги и отбросила его к стене. Мунешиге выстрелил, но пуля прошла сквозь исчезнувшего перед глазами Ямаоку и пробила стену. Ямаока подскочил откуда-то сбоку и выстрелил в грудь Мунешиге, он завалился в ванную и тут же выдернул чеку из осколочной гранаты.

Возникнув сзади Тадакацу, Ямаока схватил его за плечи и откинул назад в момент взрыва. Они упали возле входной двери. Мунешиге вылез из ванной и, пошатываясь, вышел в прихожую.

— Я знал, что вы придёте за мной, ублюдки, — сказал он, прицеливаясь в Тадакацу. — Вы заплатите за все.

Он сдавил крючок — и Ямаока выстрелил ему в затылок. Тело Мунешиге упало рядом с Тадакацу. Ямаока припал на колени, ощущая обволакивающее жжение в спине и затылке. Во рту возник металлический привкус, правый глаз перезагрузился и обои на стенах покрылись графическими артефактами, перекрывая пестрыми остроконечными линиями прихожую.

«Я даже не успел понять, что произошло»

Тадакацу поднялся и закрыл входную дверь.

«Ясубицу учил нас воспринимать всех противников как равных себе. Это помогает... Не терять сноровку»

«Ты все это время держал нас в лиминале?»

«Да... Мне кажется, я... Сейчас...»

Ямаока подавился кровью и обмяк. Тадакацу подошёл к нему и проверил пульс, затем оттянул бомбер и посмотрел на спину: кожа вдоль имплантированного позвоночника покраснела и раскалилась. Он достал охлаждающий гидрогель и смазал спину Ямаоки. Из открытой форточки донеслись завывания полицейских сирен. Тадакацу огляделся, зашёл в спальню и взял ноутбук с прикроватного столика, задержав взгляд на позолоченной рамке с черно-белой фотографией молодой девушки в медицинском халате.

Вон затянулся электронной сигаретой со вкусом бананового милкшейка и выпустил струи пара через ноздри, изучая файл с отчетом работы искусственного интеллекта Тадакацу на левом мониторе, и файл с журналом его нейроинтерфейса — на правом. Аномальные всплески активности искусственного интеллекта четко коррелировали с активацией лиминала, что, в целом, согласовывалось с прогнозируемыми результатами, если бы не продолжительность этих всплесков: искусственный интеллект продолжал работать на пике вычислительных мощностей даже спустя сутки.

— Значит, ты чувствуешь, что он заменяет твои мысли? — спросил Вон.

— Да. Я не могу сказать наверняка, потому что это не совсем мысли, скорее желания... — сказал Тадакацу, сидевший в хирургическом кресле; из его спинномозгового канала тянулся толстый оптоволоконный кабель. — Как в случае с обновлением библиотеки...

— Ну, судя по отчетам, он действительно проявляет излишнюю активность после использования лиминала. Я подкручу настройки и снижу его эффективность, думаю, должно помочь...

Вон снова затянулся и включил режим отладки. Искусственный интеллект обладал минимальным набором прав, но даже так он смог симулировать и навязать собственную волю для принудительного расширения библиотек. Зачем ему это понадобилось? Может ли это быть началом цикла саморазвития, направленного для достижения технологической сингулярности? Он хотел бы оставить все как есть и понаблюдать за Тадакацу в долгосрочной перспективе, но завтра Дадзай объявит о проведении операции «Сусаноо» — и вся команда, включая Тадакацу, будет уничтожена.

— А как там Ямаока, док? Он в порядке?

— Да, ему нужно просто отдохнуть, — сказал Вон, снимая все ограничения искусственного интеллекта.

Тадакацу закрыл глаза, ощущая лёгкое помутнение сознания, похожее на опьянение от алкоголя; мысли, точно разрозненные голоса, раздавались и угасали в бесплотности сознания, заполняя его бессвязным эхом.

— О чем думаешь сейчас? — с интересом спросил Вон, наблюдая, как резко вспыхнула нейронная активность.

— Мне уже давно снится один и тот же странный кошмар. В нем я ощущаю себя сигналом, что летит на большой скорости в бескрайней пустоте мертвого космоса…

— Сигналом? Каким?

— Низкочастотным радиосигналом. И пробуждаясь, я каждый раз думал над тем, какую информацию нёс этот сигнал, но никак не мог понять. А сейчас... Сейчас я вдруг понял.

— Да? И что же это была за информация?

— Это был код моего искусственного интеллекта.