Прирожденный целитель. С чистого листа

Глава 20 Потеря

В больнице я оказался в необычной для меня роли пациента. Дежурный целитель провёл осмотр в приёмном отделении и не смог рассказать ничего нового.

— С вашей ногой ничего страшного нет, всё заживёт. Раны обрабатывать настойкой ромашки и живоцвета, чтобы очищать, снимать воспаление и ускорить заживление. Ну, а для всего остального есть целительная сила. Сами знаете, коллега, — ответил он с улыбкой, намекая, что мне лучше самому заняться дальнейшим заживлением раны и не беспокоить его.

Лёню и его друга, как и остальных пленников, направили к нам в отделение, потому как у них были серьёзные проблемы, требующие длительного лечения. Брат негодовал по этому поводу, а я довольно потирал руки, ведь теперь он никуда не денется и будет проходить и лечение, и перевоспитание.

У меня была мысль никуда не ехать и остаться в больнице до утра, но мой костюм превратился в кучу изодранного тряпья и совершенно не годился для работы, поэтому мне всё-таки пришлось ехать домой, чтобы переодеться, поспать хотя бы пару-тройку часов, привести себя в порядок и успокоить мать. Да я просто мечтал о том, чтобы сомкнуть глаза и тем самым завершить этот безумный день.

— Николаша, что с тобой? — бросилась навстречу мать, стоило мне появиться на пороге.

— Искал этого оболтуса в составе поисковой группы, — принялся я разыгрывать историю, которую мы с Лёней придумали специально для матери, чтобы не беспокоить её. — Ты представляешь, часов пять пол лесу бродили, а они с Мухиным, оказывается, за диким мёдом пошли и барсучьим жиром. Разумеется, потерялись и трое суток блуждали по лесу. Ну, как малые дети, право слово!

— А где Лёня сейчас? — забеспокоилась мать.

— Целители потребовали соблюдать правила и поместили в больницу, в наше отделение. Сидит там и ждёт, когда его отпустят домой.

— Я поеду к нему! — вызвалась мать.

— В три часа ночи? — удивился я. — Иди спать, а утром поедем вместе. Всё равно раньше восьми утра никто тебя в отделение не пустит.

Несмотря на позднее время, я забрался в душ и сделал воду погорячее. Вот оно, одно из преимуществ нового мира — воду здесь не отключают на ночь и не дают через день. Она всегда есть в кране, когда бы не захотелось её включить, хоть в три часа ночи, как сейчас. Что ни говори, а я попал в лучшую версию реальности. Неужели это всё мне досталось за достойную жизнь в прошлом?

Казалось, с меня не только стекают пот, грязь и кровь, но и усталость после бешеного дня. Сегодня я снова был на волосок от гибели, но пока удача на моей стороне. И что самое главное, серый кардинал получил ощутимый удар и наверняка сейчас забьётся глубоко в нору, опасаясь выдать себя.

Выйдя из душа, я чувствовал, будто заново родился. Если бы не лёгкая боль в ноге и общая усталость, я бы сейчас мог горы свернуть. Но позже. Сейчас нужно поспать хотя бы те жалкие часы перед рассветом, потому как завтра меня ждёт тяжёлый день.

Утром после лёгкого завтрака мы с матерью поехали в больницу. Мне пришлось тащить целую сумку с домашними гостинцами, которые она успела наготовить с утра. Когда только она успевает отдыхать? Бросив на неё быстрый оценивающий взгляд, я отметил тёмные круги под глазами.

Пока мы ехали в трамвае до нужной нам остановки, я тайком направлял силовые потоки, чтобы немного поддержать мать и придать её бодрости. Наверняка она почти не спала эти дни и заслуживает отдохнуть.

По привычке запустил диагностику и просматривал её энергетическое тело. А ведь беда! За два года, пока отец был прикован к кровати, она сильно сдала. Общая усталость сказывалась и отнимала жизненные силы. Нужно что-то с этим делать. Хорошо, хоть не успело развиться никакой острой или хронической болезни. Завершив диагностику, я взял мать за руку и посмотрел ей в глаза.

— Тебе нужно отдохнуть и немного развеяться. Ты заслуживаешь посвятить немного времени себе.

— С вами отдохнёшь, — отозвалась мать и беспокойно вздохнула. Она была взволнована долгим отсутствием Лёни, и пока не увидит его живым и хотя бы относительно здоровым, не успокоится. — Нет, мне говорили, что с мальчишками всегда так, но я надеялась, что вы подрастёте и остепенитесь.

— У мужчин первые полвека детства самые сложные, — с улыбкой произнёс я, вспоминая крылатую фразу из прошлой жизни.

— Вообще, я думала на недельку махнуть к тёте Тоне, а то скоро лето кончится, а мы так и не побывали на природе. К тому же, ей пригодится наша помощь.

— Нет, к тёте Тоне — это не то. Ты ведь сразу по приезду схватишь тяпку, и тебя из огорода и сетями не вытащишь. А потом начнётся сбор урожая, консервация, подготовка к зиме — опомнишься только в конце сезона. Нет, я говорю о том, что нужно отдохнуть и восстановить силы.

— Отдохнуть я и дома могу, — отмахнулась мать.

— Ага, я-то и вижу как ты наотдыхалась. Вот что, как только Лёню выпишут, поедешь в санаторий. У нас же, в Дубровске. Там целители поправят здоровье, помогут набраться жизненных сил.

Мать приняла это предложение в штыки, н я заметил, что она задумалась. Пусть так. Если не может решиться сразу, нужно хотя бы походить с этой мыслью, а затем принимать решение.

У больницы меня уже встречал Фрол. Мужчина выглядел заметно свежее, но рука до сих пор покоилась на перевязи.

— Выглядишь как побитая собака, которую выгнали со двора, — произнёс фермер, осматривая меня. — Город тебе явно не на пользу, перебирайся к нам в деревню. Вон как у нас ожил!

Как же я обожаю эту прямоту и наивную непосредственность! Зато, такие люди как Фрол, никогда не будут лицемерить и всегда скажут открыто, если их что-то не устраивает.

— А кто же будет в городе попадать в неприятности? — ответил я с улыбкой. — Нет, тут пока без меня никак.

Пока мать бегала и причитала вокруг избитого Лёни, я провёл Фрола в манипуляционную, усадил его за стол и принялся за работу. Рука срасталась на удивление хорошо. Я был искренне удивлён тому, что мужчина придерживался моих рекомендаций. Неужели мне удалось завоевать авторитет в его глазах?

— Завтра приезжать не нужно, кости хорошо срослись, но в ближайшие несколько дней руку нагружать категорически запрещено. Ещё будет появляться отёчность, но боли уже быть не должно. В крайнем случае, если будет немного побаливать, можно попросить у Аграферы обезболивающее. Сделаем так: до конца этой недели носить повязку, а с понедельника можно туго бинтовать руку и начинать понемногу её нагружать. Все эти дни будет работать регенерация, поэтому через несколько дней будешь уже здоров.

— Благодарю! — расплылся в улыбке Фрол.

— Если нарушишь указания — кости сместятся, и тогда придётся всё начинать заново, — пригрозил я громиле, памятуя его любовь игнорировать советы.

— Сделаю в лучшем виде, не волнуйся. А вот это тебе! — мужчина достал из-за пазухи стопку денег, но я наотрез отказался брать у него хоть какие-то деньги.

— Вы меня спасли и не взяли денег. Аграфена меня выходила и не взяла ни копейки. Думаешь, я стану это делать? Ни за что! Ждите в гости, как только разберусь со своими делами, приеду к вам. Есть у меня перед знахаркой должок.

— Будем рады видеть. Ты только заранее напиши, чтобы мы подготовили встречу, столы накрыли, баньку натопили, — оживился Фрол.

Пока я провожал фермера, к больнице подъехал Анненков.

— Старик, наконец-то ты вернулся, а то я уже с ума схожу с этой парочкой, — выдохнул Ярик и устало потянулся.

— С какой ещё парочкой? — удивился я, догадываясь о том, что Дементий и Лия могли начать встречаться. Хотя, в этом случае скорее реален вариант, что Лия спровоцировала Дёмушку начать с ней отношения.

— Свердлова с Завьяловым! Они какие-то странные стали в последнее время. Лия срывается постоянно, нервничает и рыдает по любому поводу, стоит ей сделать замечание или слово поперек сказать, Дёма тут же становится на её защиту и едва ли не с кулаками кидается.

Нервничает и рыдает без причины? Нет, такого не бывает, причина всегда есть. И кажется, мне эта причина известна. Вряд ли это гормоны шалят — рановато. Но изменения в организме из-за беременности у Свердловой точно начались, и она, как целитель, не может этого не замечать. Это у нас в мире УЗИ показывает беременность где-то с третьей недели, да и то не всегда, а здесь целители видят даже чуточку раньше. Особенно, если знают куда смотреть. Отсюда и волнение, и слёзы. Она боится остаться одна с ребёнком на руках, но больше всего её одолевает страх перед Потехиным.

— Кстати, Тихоновна сегодня лютует, поэтому ты с ней осторожнее, — предостерёг меня Анненков.

— Ага, куда тут ещё осторожнее! — отозвался я и направился в ординаторскую.

Разговор с начальством — это как оторвать пластырь. Если тянуть, ничего хорошего не получится. Раз уж нужно поговорить, то сделать это сразу.

— Николай, куда это годится? Вы надо мной издеваетесь? — возмутилась Леонова, стоило мне войти в кабинет. Судя по всему, ей уже доложили о моём ночном визите в больницу в качестве пациента, а теперь она воочию увидела результат моих вчерашний похождений. — Я вас вчера отправила домой отлёживаться и приводить себя в порядок после происшествия в поезде. Благо, у вас хватило сознательности купить билет, доказывающий ваше пребывание в поезде, и у меня были основания, чтобы объяснить ваше отсутствие в больнице. Но теперь-то как мне крыть ваше отсутствие? В таком виде я вас к приёму пациентов не допущу.

Вид у меня был и правда помятый. Я хорошенько поработал над собой, но природу не обманешь и заживить раны за считанные часы просто нереально.

— Значит так! Сегодня сидишь в отделении и без крайней нужды никуда не суёшь свой нос, а на выходных заменяешь дежурного врача. Опыта и навыков у тебя достаточно, пора давать тебе ответственные задачи.

— Но ведь я ещё стажёр, а не дипломированный целитель, мне пока нельзя…

— Не волнуйся, одного мы тебя не оставим на отделение. Завтра работать будешь со мной, а послезавтра — с Жаровым. А мы в кои-то веки устроим себе хоть один выходной день. Наконец-то я не буду тащиться в больницу. Может, вообще поеду на дачу свои розы поливать и наслаждаться отдыхом.

— Анфиса Тихоновна, можно мне хотя бы до обеда в воскресенье?

— Работаете все выходные полный рабочий день! — заявила Леонова. — Вас и так не было четыре дня на рабочем месте. Ладно, вчера я сама отпустила, но эти дни ваши коллеги выбивались из сил. Работать некому! Я вас выпущу и после окончания вашей стажировки тоже собираюсь уйти на пенсию. Довольно с меня!

Вот и накрылись мои планы на выходные. Не поеду я ни в деревню завтра, ни в воскресенье не встречусь с Татьяной. А как бы хотелось пообщаться с милой девушкой! Одна минута рядом с ней помогала сбросить недельную усталость. Увы, я даже телефон у неё не взял, а искать где она живёт и заявляться к ней домой непристойно. У каждого человека есть свои личные границы, да и не стоит забывать о приличиях.

Этот день пролетел незаметно. После обхода я занимался рутинными обязанностями: обработка ран больных, находящихся на стационарном лечении, процедуры, профилактика… К концу дня я поработал с дюжиной пациентов и остался собой доволен. А вот уже в субботу меня ждал настоящий кошмар.

Только теперь я понял почему Леонова и Жаров так не любили дежурство в выходной день -постоянно попадают люди с экстренными обращениями, которые остро нуждаются в помощи целителя. Причём, многие оказываются на больничной койке по глупости. У одного рыболовный крючок насквозь пробил палец и застрял в таком положении, другой на спор пытался перепрыгнуть котлован, третий упал с соседского дерева, когда оказался застигнут на краже яблок. Ближе к вечеру привезли девушку, которая упала с моста, когда пыталась сделать красивое фото. К счастью, высота была небольшая, а дурнушка рухнула в воду, но небольшие травмы всё-таки были.

— Предсказательница? — удивился я, просматривая карточку девушки. — Что же вы, не предвидели чем закончится ваша затея с фотографией?

— Всего не предвидишь, — отозвалась пациентка. — Это ведь нужно активировать дар, а я не думала, что это может быть настолько опасно. А хотите я вам сделаю предсказание на ближайшее будущее?

Девушка заметно оживилась и даже ненадолго забыла о боли. Чтобы немного отвлечь её, пока я работаю над устранением опасного внутреннего кровотечения, я решил согласиться.

— Ой! — воскликнула она.

— Вам больно? Очень странно, я ведь обезболил всю брюшную полость. Может, попробуем полное обезболивание с погружением в сон?

— Нет-нет, мне не больно, — заверила меня девушка. — Просто я кое-что увидела в вашем будущем.

Предсказательница заметно засмущалась, а я решил не узнавать судьбу. Какой смысл, если этого всё равно не избежать.

— Вас ждёт потеря, а чуть позже — смертельный поединок, — объяснила девушка, не дожидаясь моего вопроса.

— Какая ещё потеря? — удивился я.

— Не могу скаать, сил пока недостаточно, но это нечто важное.

Этого ещё не хватало! Нужно внимательнее следить за своими вещами и не оставлять без присмотра. Мало ли что я там должен потерять? А вот смертельный поединок меня настораживал. Может, она увидела прошлое?

— Нет, я чётко вижу это в будущем, — заверила меня пациентка.

— Что же, буду осторожнее, — пообещал я. — А пока мы закончили.

Одних только операций в субботу было три штуки. К счастью, не особо серьёзных. Но в воскресенье, когда пришла очередь дежурить с Жаровым, я понял, что вчера мне ещё повезло.

— Поступил больной в тяжёлом состоянии после автомобильной аварии, — доложила медсестра, когда мимо нас с Афанасием Ильичом провезли каталку.

— Везите в операционную, мы сейчас с Николашей разберёмся, — скомандовал Жаров.

Мужчина накинул халат, надел шапочку и подмигнул мне.

— Ну что, побудешь ассистентом?

— А ради чего я сюда по-вашему хожу каждый день? — повторил я излюбленную фразу наставника, вызвав на его лице улыбку.

Операция оказалась довольно сложной. Мне предстояло играть роль батарейки, которая вливает жизненную силу в пациента и не даёт ему умереть, пока Жаров сращивает кровеносные сосуды, сухожилия и ткани. В операционной мы были втроём — работа, не требующая наличия дара, возлагалась на плечи Натальи Львовны, нашей медицинской сестры. Женщина дезинфицировала инструменты и подавала их и расходные материалы, когда это требовалось. А это было очень кстати, потому как больного приходилось едва ли не собирать по частям. Спасатели говорили, что мужчину пришлось буквально вырезать из искорёженной груды металла, которая в прошлом была машиной.

— Ната, убери эту железяку, я установил зажим, — скомандовал Жаров, когда ему потребовалось достать часть обшивки машины. — Вижу частицы стекла, удаляю!

Я мог лишь наблюдать со стороны, потому как практически вся концентрация уходила на поддержание жизни в человеке.

— Не могу уже! — выдохнул Жаров после двух часов на ногах. — Нам бы сюда третьего целителя, да где его взять? Неотложка на выезде, а больше в больнице никого нет.

— Давайте подхвачу! — вызвался я, когда понял, что мы теряем пациента.

— Куда тебе? Ты и батарейка, и лекарь? Не надорвёшься?

— У меня ещё хватит силы, а вы пока немного восстановитесь!

Не дожидаясь, пока Жаров примет решение, я мысленно переключился на лечение ран. Работа на два фронта требовала недюжинной концентрации и расходовала большой объём энергии, но выбора у нас не было. Жаров уже просто не в состоянии вытащить операцию в одиночку, слишком тяжёлый случай. Быть может, в более молодые годы Афанасий Ильич и смог бы справиться. Но не сейчас, когда он уже и на ногах стоял с большим трудом.

— Разрыв внутренних органов брюшной полости устранён, — отчитался я замогильным голосом, потому как боялся потерять концентрацию. — Перехожу к лечению внешних повреждений.

Мужчина потерял много крови, поэтому пришлось переливать её из запасов. К концу операции я чувствовал, что ноги предательски трясутся, и мне становится тяжело концентрироваться на двух задачах сразу. Если я не смогу продержаться до того, как заживлю эту глубокую рану, он умрёт. Может, об этой потере говорила предсказательница? Ну, нет! За время моей стажировки на операционном столе у меня ещё никто не умирал!

Решимость прибавила мне физических сил, а дар я продолжал расходовать, не жалея не частички энергии. Нельзя отвлекаться ни на мгновение, потому как любое промедление может стоить пациенту жизни.

Оставалось совсем немного, но я понял, что не справляюсь. И так половину работы проделал в одиночку, не считая того, что до этого напитывал тело пациента жизненной энергией. В ушах предательски зашумело, а потом и полностью заложило, я почувствовал, что машинально опускаюсь на пол, чтобы не упасть. Только бы успеть долечить пациента! Концентрация ослабла, и я понял, что мы теряем парня, но эстафету вовремя подхватил Жаров.

Наталья Львовна подсунула мне ватку, смоченную настойкой, напоминающей смешанный с какими-то травами нашатырь.

— Вдыхайте, Николай Александрович. Это поможет прийти в себя и собраться с силами. Конечно, столько энергии разом выплеснуть! — произнесла женщина.

— Всё, Сашка, отдыхай! Последние штрихи я уже сам закончу, — произнёс Ильич, а его голос доносился до меня, словно издалека. — Ой, прости! Снова тебя спутал с отцом. Знаешь, вы так похожи: и внешне, и манерой работы, что я невольно переношусь на пару десятков лет назад, когда мы работали с твоим отцом.

Наставник замолчал, потому как сконцентрировался на работе, а я позволил себе немного отдохнуть. Силы были на исходе, потому как с утра у нас было много пациентов, ещё одну такую операцию я уже не вытяну. Но оказалось, что этого и не потребуется — мы оперировали четыре часа подряд, рабочий день уже закончился, а в приёмной нас уже сменила бригада целителей из соседнего отделения.

Выходит, предсказательница ошиблась, а я смог изменить будущее и не допустить потери. Да, я верю, что наше будущее не предначертано заранее. Так, общие штрихи, но саму историю мы творим своими решениями и упорным трудом.

— Знаешь, Николаша, кажется, мне уже пора на пенсию, — неожиданно признался Жаров, когда мы сидели под операционной и переводили дух.

— Ой, и вы туда же? — возмутился я. — Тихоновна буквально вчера собиралась, теперь вы…

— А что, разве мы не правы? Леонова уже по отделению еле ходит, а я вот на операции облажался. Потеряй мы этого парня, его гибель была бы полностью на мне. Не хватило сил, понимаешь? Хорошо, хоть ты подстраховал. Я бы давно уже ушёл, но тогда ведь отделение закроют. Никто не хочет идти в государственную клинику работать — все по частным конторкам разбегаются, где теплее и меньше мороки.

Я понимал и Жарова, который ратовал за сохранение отделения, но и мотивы целителей, которые искали спасения от бумажной волокиты в частной практике, мне тоже были понятны.

В этот день, стоило мне вернуться домой, я принял душ, переоделся и ушёл спать, даже не спустившись на ужин. Сил на что-либо уже просто не осталось. Зато утром организм просил заправки энергией, и я сам не заметил как проглотил две порции блинчиков с творогом и запил это всё чаем.

— Вот это аппетиты у нашей медицины! — не упустил возможности отпустить остроумную шутку братец. После случая с подпольным турниром наши отношения заметно улучшились. Лёня даже признался, что не ожидал от меня такой решимости идти до конца ради его спасения.

— Поработаешь без выходных — ещё не так наминать будешь! — сделал я ответный выпад, поблагодарил мать за завтрак и умчался на работу.

Сегодня день не предвещал никаких потрясений, но на деле оказалось совсем иначе. Леонова отправила меня и Завьялова на приём пациентов, решив не оставлять Дементия с Яриком в ординаторской. Судя по всему, между парнями пробежала кошка, и я даже знал её имя.

Пациентов было совсем немного, что было удивительно для понедельника. Обычно в начале недели идут все, кто не смог попасть на приём в выходные.

Первым в кабинет вошёл мужчина, который явно не был похож на больного. Офицерская выправка, проницательный взгляд, широкие плечи и здоровый цвет лица без всякой диагностики говорили о том, что у него вряд ли есть проблемы со здоровьем. Быть может, болезнь закралась гораздо глубже? Тогда пусть начнёт свой рассказ, а я пока проведу диагностику. Были в моей практике и такие люди, которые выглядели идеально здоровыми, а затем угасали за считанные дни.

— Павлов Николай Александрович? — поинтересовался мужчина, и я по его тону догадался, что он пришёл сюда не за медицинской помощью.

— Он самый. Чем могу быть полезен?

— Вы были знакомы с Михайловской Татьяной Петровной?

— Меня пугает фраза «был» в вашем вопросе. Что-то случилось?

— Вы не ответили на поставленный вопрос, — прищурился мужчина.

— А вы не представились, — заметил я.

— Отдел дознания полиции Дубровска. Чагин Михаил Владимирович.

Мужчина полез во внутренний карман пиджака и выудил оттуда удостоверение, раскрыл его и протянул мне.

— Очень приятно, — ответил я, понимая, что такие люди просто так не будут заходить в гости и задавать вопросы о моих знакомых. В голове уже формировались неприятные предчувствия, но я не старался не торопиться с выводами. Точнее, успокаивал себя, отгоняя мысль, которая сама собой пришла на ум.

— Разумеется, мы знакомы с Татьяной. Познакомились неделю назад на ипподроме и даже прогуливались верхом на лошади, но в эти выходные я был занят в больнице и не смог составить ей компанию. С ней что-то случилось?

— Вчера она упала с лошади во время прогулки. Серьёзная травма головы, смерть наступила мгновенно.

Внутри меня всё похолодело. Татьяна! Яркий солнечный человек, который вызывал у меня только самые тёплые мысли. И теперь её нет. Казалось, с этим известием солнце стало светить не так ярко, а на душе наступила полярная ночь.

— Я пришёл к вам в надежде, что вы сможете пролить свет на причину её гибели, — произнёс Чагин, внимательно наблюдая за моей реакцией.

— Увы, вчера меня не было рядом с ней. Окажись я там, возможно, у девушки был бы шанс…

— Не терзайте себя — вы бы всё равно не смогли помочь. Девушка мчалась на лошади на большой скорости, у неё практически не было шансов выжить. Но вы можете помочь следствию отыскать преступника. Может, она говорила о своих врагах, или в этой истории вас что-то смущает?

— Погодите, какого преступника? Это не несчастный случай?

— Ремни на седле были подрезаны. Конюх утверждает, что снаряжение перед выездом было в полном порядке. Выходит, кто-то подрезал их позже. Но кто? Если девушка покидала ипподром в одиночестве.

— Валькирия, её лошадь… — произнёс я после продолжительного размышления. Я понял какие слова дознавателя смутили меня и не укладывались в голове. — Татьяна была очень близка с ней, они отлично ладили. Не думаю, что даже с подрезанными ремнями Валькирия могла сбросить седока. Татьяна говорила, что не участвует в скачках, чтобы не травмировать лошадь, а мы прогуливались неспешно, пуская лошадей шагом или укороченной рысью. Девушка никогда не ездила быстро. Если Валькирия побежала, это значит, что её кто-то напугал, или хозяйке угрожала опасность.

— Вот видите, я уже не зря заглянул к вам, — улыбнулся Чагин, но я не мог ответить ему тем же, потому как улыбаться мне совершенно не хотелось. — Если вспомните что-нибудь ещё, обязательно наберите меня.

Мужчина оставил свою визитку на столе и направился к выходу, но уже возле двери резко повернулся.

— Кстати, а кто-нибудь может подтвердить, что в воскресенье в районе обеда вы находились в больнице?

— Что? — я повернулся к мужчине и не сразу понял что он спрашивает. — А, да! В это время мы были на операции с Афанасием Ильичом Жаровым. Пациент, разумеется, был без сознания, а вот медсестра, Наталья Львовна, которая нам ассистировала, также может это подтвердить.

— Очень хорошо, — Чагин изобразил небольшой поклон и покинул кабинет, оставив меня наедине с моими мыслями.

Если бы не подрезанные ремни на седле, я бы мог поверить в несчастный случай, но убийца сработал слишком грязно. Кого Михайловская могла встретить во время конной прогулки? Я так понимаю, убийца поджидал на дороге и случайно он туда попасть никак не мог. Может, рассчитывали подкараулить меня, но не нашли? Хотя, откуда моим недоброжелателям было знать, что я должен прийти на ипподром, ведь о моих планах знали только я и Татьяна. Или это месть Серого кардинала? Тоже вряд ли, потому как одна прогулка верхом — ещё не повод считать человека достаточно близким. В любом случае, если это дело рук Серого кардинала, в скором времени он даст о себе знать.