Прирожденный целитель. С чистого листа

Глава 13 Вельский

— Владислав Гаврилович, вы думаете, что эта сумма спасёт ваше положение? — с издёвкой произнёс Ягудин. — Лично я так не думаю.

— Это не вашего ума дело, — отмахнулся мужчина. — Вы, Олег Артемьевич, уже убедились, что справедливость существует и уже понесли убытки из-за травмы лошади. Это только начало!

— Вы мне угрожаете? — нахмурился Ягудин.

— Я? Ни в коем случае, — покачал головой Вельский. — Вы сами себе нажили бед, поступая с людьми бесчестно. Вот увидите, возмездие найдёт вас. Оно уже начинает вершить свой неумолимый суд.

— Господа, вы все свидетели! Если в ближайшее время со мной что-то приключится, прошу во всём винить Владислава Гавриловича.

Вельский оставил слова оппонента по словесной перепалке без внимания и вернулся к торгам. После ссоры с Ягудиным многие утратили интерес к предложению, потому как не хотели портить отношения с Олегом Артемьевичем.

— Двести пятьдесят, — наконец, решился тот самый директор ювелирного салона и хитро сощурился. Он прекрасно понимал, что Вельскому нужны деньги и тот готов пойти даже на унизительные уступки, а потому откровенно потешался. К тому же, после неудачи на торгах мужчина хотел извлечь хоть какую-то выгоду. И уж точно не этому типу бояться гнева Ягудина.

— Есть ещё предложения? — Вельский обвёл взглядом толпу, но никто не торопился расставаться с деньгами.

— Владислав Гаврилович, я могу забрать вашего скакуна бесплатно, — заметил Ягудин.

— Я скорее бесплатно отдам его конюху, который будет катать детей на праздники в нашем парке, чем уступлю Парацельса вам.

— Как знаете, — пожал плечами мужчина.

— Господин Бердников, я согласен на эту сумму, — сдался Вельский, понимая, что ему не удастся выручить ни копейки больше. — Давайте посмотрим его в деле.

Парацельсу предстояло бежать в паре со скакуном по кличке Феникс. Этот забег предназначался для того, чтобы показать возможности продаваемого коня и убедиться, что он здоров. По сути, сделка уже свершилась, но при условии, что Парацельс дотянет до финиша. На этот забег ставки не принимались.

Я устроился на одном из мест в третьем ряду, откуда открывался шикарный вид на ипподром и следил за гонкой. В какой-то степени мне было даже жаль Вельского, пусть он и заслужил такое унижение за то, что сделал с моей семьёй. Кому ещё он испортил жизнь? Я ведь не знаю что он успел натворить.

Парацельс показал себя просто шикарно. Он уверенно обогнал соперника на двенадцать секунд. За Бердникова можно было только порадоваться, потому как он урвал настоящее сокровище за сравнительно небольшие деньги. Думаю, если бы скакун Вельского участвовал в групповом забеге, он мог бы побороться за призовые места.

— Как вам угодно будет рассчитаться? — поинтересовался Владислав Гаврилович, подойдя к Бердникову.

— Наличными, — ответил мужчина, достал кошелёк из внутреннего кармана пиджака и с важным видом отсчитал положенную сумму.

Да, у богатых и сильных мира сего свои игры. Лишённые необходимости думать о пище, крове над головой и других проблемах бедняков, они сами создают себе проблемы и препятствия: красуются друг перед другом, затевают ссоры и соперничают на ровном месте. И ладно бы они выясняли отношения между собой — от их непомерных амбиций страдают окружающие.

Когда заезды завершились, зрители стали понемногу расходиться, но в это время на старт вышли владельцы лошадей со своими любимчиками. Они не ставили перед собой цель соревноваться друг с другом, а просто наслаждались верховой ездой.

Я невольно залюбовался этой красотой и не заметил, как ко мне подошла девушка в одежде наездницы.

— Завораживающее зрелище, не правда ли? — поинтересовалась она.

— Да, вы полностью правы, — согласился я, на миг залюбовавшись собеседницей.

— Я обожаю лошадей. Они искренние, открытые, и каждая со своим характером. В чём-то они похожи на людей, только чище душой. Я видела вас возле конторы. Вы делаете ставки на результаты заездов? — поинтересовалась девушка, внимательно посмотрев на меня, словно хотела увидеть мою реакцию на вопрос.

— Да, мой друг уверял, что это отличный способ поднять интерес к предстоящим скачкам, а заодно заработать денег, но я развенчал его миф. Нужно уметь видеть прекрасное и уделять время тому, что нравится, а не идти на поводу у толпы и делать так, как принято.

— А вам нравится смотреть на скачки?

— С одной стороны — да. Этот дух соперничества захватывает, к тому же, лошади — потрясающие существа. Их грациозность и выдержка достойны воспевания поэтами в стихах, но если честно, мне больше по душе спокойно наблюдать за ними со стороны, когда им не нужно выжимать из себя все силы.

— В этом мы с вами похожи, — улыбнулась девушка и потупила взгляд. — Знаете, я не участвую в скачках не потому, что боюсь проиграть, или мне недостаточно смелости. Просто не хочу подвергать Валькирию большим нагрузкам. Ничего хорошего для здоровья это не даёт. Да, лошадей берегут, ухаживают, кормят, но высокие нагрузки подтачивают их силы. Неспроста ведь лошадь после нескольких лет состязаний уходит из скачек, потому как больше не может показывать тот же уровень.

— Прямо как с людьми: пока ты можешь тянуть на себе заботы, с тобой считаются, а когда силы на исходе — просто выбрасывают за ворота, — мрачно произнёс я, вспоминая свою прошлую жизнь и работу.

— Вы так говорите, будто с вами это случалось, — забеспокоилась девушка, заметив на моём лице грусть.

— Не со мной, я ещё слишком молод, чтобы отдать все силы профессии. Это случилось с моим отцом. Когда он слёг из-за болезни, о нём быстро забыли даже те, кто был обязан собственной жизнью.

— Вы ведь Павлов? Я слышала о вашем отце. Примите мои искренние соболезнования, — пролепетала девушка. — А я Татьяна Михайловская. Наверно, вы слышали о моём отце.

— Профессор Михайловский? Разумеется, слышал. Он читал у нас лекции в академии. Потрясающий человек. Вам повезло с отцом.

— О, вы едва ли не первый, кто так тепло о нём отзывается. Обычно студенты его ненавидят.

— Ненавидят только те, кто не хочет учиться, а если впитывать каждое слово, обронённое этим мудрейшим человеком, можно почерпнуть массу полезной информации.

— Да, только в обычной жизни он такой же, как в академии. Нам с матерью иногда кажется, что мы его студентки, которые должны прилежно себя вести и выполнять все его задания. Но есть и приятные воспоминания. Отец подарил мне Валькирию, когда мне исполнился двадцать один год, с тех пор я навещаю её каждую неделю. Знаете, прогулка верхом помогает мне немного расслабиться и посмотреть на происходящее под другим углом. Не хотите прокатиться?

— Честно говоря, наблюдатель из меня лучше, чем наездник, — признался я.

— Не волнуйтесь, вам подберут лошадь, которая сама будет следить за тем, чтобы вы не упали. Попробуйте! Только будьте осторожны: если понравится, обратного пути уже не будет.

Час прогулки верхом на лошади стоил всего две с половиной тысячи, но я понимал, что от моего выигрыша остаются сущие копейки. И всё равно согласился, потому как Михайловская смогла меня заинтересовать. Я понимал, что это была необычная девушка. Несмотря на состояние её отца, Татьяна не кичилась достатком семьи, не выпячивала свои преимущества и не пыталась соперничать с остальными. Не знаю чем она занималась в жизни, но явно не бездельничала.

— А вы целитель, верно? — поинтересовалась девушка, наградив меня пытливым взглядом.

— Прохожу стажировку в отделении терапии нашей больницы.

— Это должно быть так интересно! — в глазах Татьяны вспыхнул неподдельный интерес. — Сколько жизней вы спасли, если это не врачебная тайна?

— Знаете, на самом деле целители редко спасают жизни. Конечно, если не брать отделение экстренной помощи, где специалисты выезжают на вызовы, а жизнь пациентов висит на волоске. Но мы делаем жизнь людей лучше, помогаем им бороться с болезнями, которые отбирают жизненные силы или лишают их трудоспособности. Можно сказать, что чаще всего мои коллеги возвращают радость от жизни. Разумеется, если она исчезла по медицинским причинам.

— Вы так интересно рассказываете! — зарделась девушка.

— А какое у вас призвание? — настала моя очередь задавать вопрос.

— Я учитель. Только не как мой отец — я учу детей.

Казалось бы, девушка могла позволить себе не работать в принципе, потому как денег у её отца хватило бы, чтобы содержать её до конца жизни, а там и замуж может выскочить. Но Татьяна решила не сидеть, сложа руки и нашла себе призвание по душе.

— Конечно, моя работа не такая интересная, как у вас…

— Не скромничайте! — возразил я. — Вы формируете личности будущих поэтов, целителей, ремесленников и защитников Родины. Именно в это время формируется характер и мировоззрение молодых людей, а вы им в этом помогаете. Знаете, это как горшечник лепит посуду из глины, прикладывая усилия в нужных местах, так и вы своим трудом придаёте форму и узор неокрепшим умам.

— Вы так интересно рассказываете о моей работе, что я стала любить её ещё больше, — засмеялась моя спутница. — Не думали о том, чтобы стать философом?

— Хороший целитель лечит не только тело, но и душу, — заметил я, заработав ещё один восхищённый взгляд.

— А вы романтик, — заметила девушка с улыбкой. — Знаете, в последнее время такие люди редко встречаются. Чаще ищут рациональности.

— А я не ищу выгоды, я стараюсь не потерять себя.

Мы покинули ипподром и прокатились по просторной дорожке, которая частично проходила через лес. Час пролетел совершенно незаметно, и я с большим сожалением направил лошадь к стойлам, где мне помогли спуститься.

— Николай, вы замечательный собеседник, мне было приятно с вами пообщаться, — призналась Татьяна.

— Ник. Пожалуйста, просто Ник. И позвольте поблагодарить вас за компанию.

— Может, на следующей неделе устроим ещё одну конную прогулку? — предложила Михайловская.

— С огромным удовольствием принимаю ваше предложение.

— В таком случае, увидимся в это же время!

Ипподром я покидал в приподнятом настроении. Наконец-то мне удалось пообщаться с девушкой, которая не пытается задурманить мой разум своей красотой, или продемонстрировать своё высокое положение. Татьяна была той самой отдушиной в этом безумном мире, к которой неумолимо тянуло. Разумеется, я приду сюда снова через неделю, но прежде меня ждёт работа и ещё целая уйма важных дел.

Выйдя на улицу, я замер, потому как заметил Лёню, торопившегося к Вельскому. Он что-то ему кричал, но целитель пропустил слова мимо ушей, сел в заведённый автомобиль, и уехал. Похоже, брат не собирался сдаваться. Он заскочил на ступеньку проезжавшего мимо трамвая и следил за машиной. Мне срочно нужно за ними!

Я поймал такси и буквально запрыгнул внутрь.

— Поезжайте вон за тем трамваем! — попросил я водителя.

— А конечный адрес будет какой?

— Пока не знаю, но плачу двойную таксу, — я достал бумажник и показал наличные, которые после победы на ставках немного распирали кошелёк. Этого показалось достаточно таксисту, чтобы не задавать лишних вопросов.

Мы проехали вслед за трамваем, а затем выбрали другую цель — машину Вельского. Таким образом, через несколько минут я попросил остановить неподалёку от его дома, чтобы не привлекать внимания. Расплатившись, я отпустил водителя и осмотрелся.

Лёня! Так и думал, что он явится сюда. Я увидел как брат направлялся к дому Вельского. Не иначе, как он сложил два плюс два и вычислил настоящего убийцу отца. Ох, и наломает же он дров! Зная его вспыльчивый характер, не удивлюсь, если он сломает шею Вельскому. Или погибнет по дурости, потому как я ни за что не поверю, чтобы этот негодяй не перестраховался на случай, если кому-то придёт в голову вершить возмездие.

Нет, я не допущу, чтобы ещё один член семьи Павловых пал жертвой хитрого замысла. Достаточно и того, что мы потеряли отца. Я выскочил из своего укрытия и поспешил к дому. Если брат заходил через центральный вход, то мне пришлось пробираться через окно в саду. Понимаю, что камеры скорее всего засекли меня, но другого варианта уже не было — просто не успеваю.

На удивление, в доме меня никто не встречал. Я спокойно прошёл по коридору к лестничному пролёту и поднялся на второй этаж. Что-то мне подсказывало, что свой кабинет Владислав гаврилович оборудовал именно там.

Пробежав по лестнице вверх, я замер у самого входа и понял, почему хозяин дома не особо заботился об охране. На полу развалился огромный ноктхаунд — особая выведенная порода псов со сверхспособностью видеть днём и ночью. Благодаря своим особенностям этот пёсель может полностью обходиться без органов зрения при выслеживании жертвы, а ещё у него мощнейшие челюсти и острые клыки, и мне совершенно не хотелось это проверять.

Заметив моё появление, зверь подскочил на лапы и бросился навстречу. Мне пришлось спешно искать укрытия за первой попавшейся дверью. К моему счастью, она оказалась открытой.

— Николай, а вы в курсе, что ваши действия расцениваются как проникновение на частную собственность? — донёсся голос Вельского из другой части комнаты. Я повернулся и заметил его, стоящим у окна. Не удивлюсь, если благодаря камерам он заранее заметил моё появление и сменил положение, а в руках сжимает направленный на меня пистолет.

— Забавно слышать о законе от человека, который сам не раз его переступал и запятнал себя шантажом и убийством.

— Не понимаю о чём вы, — с удивлением в голосе произнёс мужчина.

— Разумеется! Полагаю, наш разговор записывается, и только поэтому вы отпираетесь. Вот только ваш головорез оказался не настолько осторожным и поведал мне, что это вы заказали моё похищение и убийство. Тот же Анатольич перед смертью признался, что вы шантажировали его через Софью и заставляли подмешивать в пищу отца небольшие дозы смертельного яда морокрута. Почти два года отец страдал от действия яда…

— Николай, вы не в себе! — оборвал меня Вельский. — Я всегда был другом вашей семьи и поддерживал Павловых даже в тяжёлые минуты.

— Направив убийц?

— Присядьте. Думаю, у нас с вами долгий разговор. Очевидно, вы стали жертвой дезинформации, направленной против меня.

— В таком случае, я с удовольствием услышу ваши доводы. Но учтите, что если вы пытаетесь выиграть время, пока подоспеет ваша охрана, то напрасно стараетесь. У меня в кармане пистолет, и я пущу его в ход, если пойму, что мне угрожает опасность. Вы будете первой целью.

Разумеется, никакого пистолета у меня не было, и я откровенно лукавил. Я вообще ворвался сюда только с одной целью — помешать Лёне совершить неисправимый поступок. Вот только брата я пока не видел.

— Где Леонид?

— В холле, как законопослушный гражданин дожидается, когда его пригласят. В отличие от вас, между прочим, — спокойно произнёс Вельский. — Удивительно, но из двоих сыновей Александра именно вас я считал наиболее рассудительным и сдержанным человеком. Но раз уж вы пожаловали ко мне без очереди и угрожаете оружием, придётся вас выслушать.

Я взял стул и отставил его подальше от окна, чтобы стена закрывала меня от возможных снайперов, но устроиться на стуле я так и не успел. С коридора донёсся жалобный скулёж собаки, а затем дверь распахнулась, и на пороге появился мужчина с пистолетом в руках. Это был Вожак. Тот самый тип, который охотился на меня в первый день попадания в новое тело.

— Что с Гримом? — строго произнёс Вельский, а его рука потянулась к шкафчику письменного стола.

— Ноктхаунды не любят острый перец, поэтому вашей псине сейчас явно не до меня, — спокойно произнёс Вожак.

— Убирайтесь из моего дома. Мой ответ на ваше требование не изменился.

Вельский потянул на себя выдвижной ящик стола, но его противник оказался быстрее. Прозвучал оглушительный выстрел, и Владислав Гаврилович рухнул на пол.