Принимающий дары

Часть 81. Распределитель

И я жду. Постепенно, тело привыкает и уже не чувствует дискомфорта или боли. Но все это возвращается, стоит мне понять, что в мое обиталище кто-то вошел. Шаги приближают его ко мне, пока в просвет капюшона я не вижу светло-серые одеяния и обутые в изящную обувь ноги. Тот, что подошел, стягивает с моей головы капюшон. Я узнаю в пришедшем Высшего, с которым прежде застал моего Куратора. Говорить из-за пластины во рту я не могу, потому просто смотрю на него, ожидая действий. Тот только улыбается. Рука, опустившая капюшон прокладывает свой путь по моей щеке, подбородку, приподнимает голову к нему. Неожиданно понимаю, что от этого цепочка натянулась, потревожив другие скобы и вставки, пронзив тело болью.

Высшего это веселит.

— Вот значит, каков новый наложник Патрона, — он держит меня за подбородок, не давая опустить голову и прекратить пытку, — вижу в тебе страх и отчаяние. А ведь мы еще даже не начали.

Но он не намерен мучить меня дальше, отпускает, отходит, садясь на изысканного вида кресло. Я же наконец могу осмотреть место, где оказался. Помещение небольшое, но мало освещенное. Потолка, как и в коридоре я не вижу, тьма пологом нависает над огромным ложем и креслом, где восседает Высший. Свечи с трепещущим пламенем выставлены вдоль стен, совершающих ломанный в форме восьмигранника барьер. Всюду мерцает та же плотная разноцветная ткань, что покрывает ложе и мое тело.

— Расстегни накидку, — слышится первая команда от Высшего. Я не хочу делать этого, но рукам будто придан импульс, я сдерживаю их, — быстрее, — с нажимом произносит он. Понимая, что упрямство сделает мне хуже, я отпускаю контроль за предательскими руками, быстро скользнувшим по сцепленным крючкам. Тяжелая ткань соскальзывает с плеч без их поддержки, обнажая торс.

— Вижу, тебе все это очень не нравится, Алури, — говорит он, замечая нарастание страха во мне. Я же с трудом сдерживаюсь чтобы не попытаться сорвать жгущую тело цепь, — Поверь, мне тоже. Но ты здесь только вещь и должен воспринимать все как условия твоей функции. А я должен не менее аккуратно исполнять свою роль потребителя. Уж извини. Воспринимай это только как испытание, не больше. Хотя я понимаю, вся сложность для тебя в большей самостоятельности, чем бывает у подобных функционалов. Но скоро ты научишься справляться с этим, — он берет странного вида сосуд со стола рядом с креслом, открывая его и пригубляет содержимое, — мне же выпала честь обучить тебя всем правилам этого места, — вздыхает, делая паузу, — мне даже слегка жаль тебя, ведь твоему Хозяину не сказали о другой возможности откупиться от нас, намеренно указав только такой вариант, — смеется, — но так даже интереснее, не правда?

Я в изумлении смотрю на Высшего, сидящего теперь с довольной улыбкой. Значит, я здесь оказался обманным путем? Значит, терплю унижения не по праву. Руки сами тянутся к цепи на шее, чтобы снять, смять, избавиться от нее.

— Сиди смирно, — теперь в движение приходят фиксаторы на руках, натягиваясь и не давая закончить задуманное, — думаешь, стань известно Патрону о твоем положении что-то изменится? Не думаю. Он слишком увлечен желанием удержать свой ранг. Ты для него только инструмент. И если он может с твоей помощью избавить себя от лишних затрат, он сделает все, что мы не попросим. А кое-кто рад воспользоваться эти. Понимаешь? Так что, Алури, придется потерпеть. Единственное, что я могу тебе гарантировать — тебе нанесут столько повреждений и истощат, на столько, сколько в состоянии исправить твой Хозяин, не больше. Но и не меньше. Таковы правила.

Он сказанного все внутри будто замерзает, сковывает. Значит, меня будут испытывать, через меня пытаться навредить Куратору. Я в еще одной попытке дергаю цепи, что снова забавляет Высшего.

— Сбежать ты не сможешь, даже не надейся, но, если будешь вести себя покорно, я дам тебе совет, который еще тебе пригодится. А пока, — он встает, подходя ко мне, — начнем с самого простого.

Его ладонь ложится на мою голову, от чего по телу проходит разряд, я начинаю чувствовать все стесняющие тело оковы, боль и жжение металла — меня лишили болевого блокатора. От неожиданности я пытаюсь увернуться, но невесомая прежде ладонь сдавливает мою голову.

— Первое, — говорит Высший, — не смей использовать блок, иначе я усилю чувствительность. Второе…

Договорить он не успевает. Под действием внутреннего импульса, я чувствую, как сома прорывается через оболочку. Я не удержал свое истинное тело и оно теперь расцвело раскаленным металлом на убранстве ложа. Цепь на мне и на конечностях раскалилась, но не оплавилась. Ткань осталась прежней, будто созданная выдержать раскаленную плазму. От осознания собственной беспомощности, я снова дергаю цепи. Не смотря на пластину во рту слышу собственный вопль.

Высший отходит от меня, но не сторонясь, а наблюдая, жестоко смеется над моими мучениями, когда я пробую успокоить свое воплощение и вернуть оболочку. Та получает ожоги от раскалившихся цепей.

— Второе, — продолжает он, когда я почти теряю сознание от боли ожогов, снова представ в нейтральной оболочке, — не пытайся перейти в свое истинное тело, пока тебе не разрешат. А его мы будем использовать то же, не сомневайся.

Он снова подходит, поднимая мою голову, которой я почти уткнулся в еще горячую ткань покрывал. Мои раны заживают от этого касания, боль уходит.

— Не удивляйся, здесь все рассчитано на особенности таких как ты, Алури, — говорит он, прослеживая мой взгляд по пестрой ткани, даже не потемневшей от жара, — первый уровень тем и хорош, что позволяет сочетать в себе материалы как более глубинных слоев, так и нейтрального. Ну, и последнее, третье правило, — он вынимает из моих волос спицу, заставив их упасть мне на плечи, — ты должен исполнять свою функцию на столько хорошо, на сколько нам нужно. Ни твои повреждения, ни желания, ни ощущения не должны отвлекать тебя от этого. Не справишься — подставишь своего Хозяина.

Он тянет за нижнюю часть цепочки, предварительно отсоединив ее от задней части ошейника, затем, приподнимает на уровень моих глаз, показывая извлеченные вставки. Обе они покрыты кровью. Я же больше никак не выдаю Распределителю своей боли.

— Хотя, я обещаю, что буду на много осторожнее твоего Хозяина, — говорит Высший, толкая мня в плечи и заставляя откинуться на ложе.

Скованный и связанный собственным телом, я почти каменею от осознания, что его распинает кто-то другой, кроме Патрона. Это не группа солдат, которая истязала только оболочку, это Высший, готовый вывернуть наизнанку и завладеть сомой. Унизить тем самым меня истинного.

Дариадан, тем не менее, действительно очень мягок по сравнению с Патроном, почти не причиняет боли, но от этого мне только тяжелее осознавать свое положение. После извлечения вставок он входит в мое тело очень легко, но растяжение тканей все же ощущается. Он стоит надо мной, удерживая основание моих ног, сам движется не торопясь, но размеренно, максимально замыкая и размыкая наш контакт. Он действительно не спешит завершить всю перестройку своей энергии, но, скорее, желает насладиться беспомощностью объекта контакта. Я же не вмешиваюсь в его действия, намеренно проявляя безучастие.

Он скоро понимает мою тактику.

— Считаешь, если я жалею тебя, то можно расслабиться? Не надейся. Тебе только кажется, что так проще. На самом деле здесь больше возможностей получить необходимое и твое бездействие не останется незамеченным, — он говорит так же спокойно, но я чувствую неприятное напряжение в ауре. Затем, цепи на моих руках натягиваются, перемещаясь вверх. Это продолжается до того момента, пока я не становлюсь лицом к лицу с Высшим, все так же не покинувшим мое тело.

— А теперь постарайся мне угодить, Алури, — поставив меня теперь главным над этим процессом, он вовсе не оказал мне честь, а скорее окончательно превратил меня в предмет манипуляций в угоду его наслаждения. Я не двигаюсь, надеясь, что он откажется от своей идеи, но Даридан вероятно, достаточно искушен в этом, потому как одна его рука, легшая на мою талию, а другая, тянущая за верхнюю часть цепи, заставляет меня приподняться, а, затем опуститься, совершая необходимые ему действия. Боль от такого способа выбивает из глаз влагу и скоро, в надежде избежать мучений, я уже сам двигаюсь, поднимаясь и опускаясь на коленях. Высший же руководит темпом и положением моего тела, заставляя то замедлиться, то действовать быстрее, сменить угол, под которым он проникал бы в меня. В конце концов я сам не замечаю, как увлекаюсь таким разнообразием вариантов и уже без его подсказки пробую их различия. При обычной чувствительности тело тоже начинает отвечать на эти ощущения, но стоит мне подойти к грани экстаза, как рука Высшего ложится на мою голову, сводя весь накопившийся поток на нет.

Только тогда я осознаю, что позорно поддался ему. Открыл себя и предал Патрона.

— Неплохо, но я не просил тебя останавливаться, — он говорит с насмешкой, понимая, что я чувствую и больше наслаждаясь этим, — тебе нельзя приходить к кульминации, запомни это, иначе ты не закончишь необходимую работу.

По его словам я понимаю, на сколько стал бесправным в этом месте, но это было не самым худшим в последствии.

— Думаю, подошло время для более серьезных действий, — Высший слегка отстраняется, — мне нужно твое истинное тело, Алури.

На сколько я был раздавлен предыдущей его игрой, теперь на столько ощутил ужас своего положения. Мгновение и помимо моей воли истинная сома проявляется, представ такой же скованной, как и оболочка. Цепи на руках лишь накалились, не потеряв прочности, зато ткани ложа и накидки засияли от жара моего раскаленного тела. Узор вспыхнул с новой четкостью и разнообразием цвета. Но это привлекло мое внимание не на долго. Высший тоже сменил свой облик. Тело, почти полностью покрытое острыми кристаллами, имело строение отличимое от его истинного тела — больше червь, чем гоминид. Несколько отростков за спиной сплетены в подобие крыльев, хрустальными веерами расходящимися сбоку от верхней части туловища. Я замираю, видя его. Но длится это очарование не долго. Крылья, так привлекшие меня распадаются на множество жгутов, направляющихся ко мне. Только минута и я, почти вдвое меньший по размерам тела, оказываюсь оплетен ими, сдавлен и связан.

— Жаль, мы не одного энергетического спектра, Алури, — слышу его голос, словно звучание хрустального звона. Маска без прорезей, простая, круглая, закрывает его лик, — но способ обмена энергии есть и у нас.

Почти сразу, мое тело сковывает холод такой, что затевает не только металл, но и плазма под ним. Покров гнется, затем ломается под напором хрустальных щупалец. Крик замирает в груди, так и не сорвавшийся из застывшего горла. Но возможности осознавать происходящее меня не лишают. Распределители на столько хорошо управляют потоками энергии, что могут поменять ее полярность, сместить спектр на недолгое время. Именно они наделяют неопределенных функциями, устанавливают назначение функционалов. Но долгое смещение может разрушить сому, а значит, произойдет моя аннигиляция.

— Не бойся, — слышу звенящий голос, — я контролирую процесс.

Тело застывает предельно, только в груди остается очаг плазмы, окруженный защитной скорлупой. Там запаян мой реликт, сохраненный так от повреждения. Когда металл практически кристаллизуется, я снова обретаю подвижность, но теперь иную, более координированную и четкую, чем это было в пластичном состоянии.

— Теперь, можем продолжать, — слышу я не звон, а вполне отчетливый голос со всеми вибрантами, опознаваемыми как интонация. Я уравнялся в его спектре. Но не больше. Как взаимодействовать с ним и что это потребует от меня мне не понятно.

Видя мое сомнение Высший отдает мне ментальную команду — мое тело лишь стержень, соприкосновение с которым должно принести нужный эффект. Сомкнув конечности, я позволяю хрустальному червю обвить меня. От прикосновений и сцепления граней кристаллов энергия шквалом проходит через сому, замирает в отдельных системах, затем, сразу растекается и это повторяется столько раз, что я почти теряю ориентацию. Но Высший, почти полностью замкнул меня в кокон, отпускает, дает справиться с энергетической бурей внутри. Он мгновенно перетекает в свое нейтральное состояние, в образе темноволосого мужчины опускаясь на кресло. Меня же накрывает болевой фон перевоплощения — сначала энергия возвращается к своему спектру, затем, сома накидывает оболочку. Цепи лишь слегка опаляют кожу, тут же заживающую от ожогов. Сам же я не падаю только потому, что все еще подвешен на руках. Мне кажется, что силы оставили меня.

— Я всегда был против такого малого возраста перевоплощаемых, — говорит он, задумчиво глядя на меня, — слишком слабые и невыносливые из них получаются функционалы. Но, для тебя не оставили выбора. Возможно, надеялись, что ты просто не выживешь.

Я слышу его слова, но не осознаю их смысл, хотя он говорит на языке Уровней, влившемуся в мое сознание крепче желания жизни. Я на столько оглушен несвойственным мне перераспределением энергии, что не могу воспользоваться ей. А он все говорит, перечисляя некие термины, но последнюю фразу я слышу отчетливо.

— Зачем тебе этот код? Избавься от него, поверь, так будет лучше, — сил мне хватает поднять голову и обратиться к нему с немым вопросом, — Ты думаешь, я не заметил? — он смеется, — от меня такого не скрыть. Это, конечно, невероятная забота со стороны Патронатариана, но сейчас она скорее вредит тебе, — он встает, подходя ко мне. От протянутой руки Высшего я стараюсь отстраниться, но он и не завершает касания, — с ним ты не чувствуешь и не понимаешь и половины.

Он поворачивается, направляясь к выходу.

— Надеюсь, ты оценишь мой совет, ведь он будет дорого мне стоить, — с этими словами он исчезает в темноте коридора.

Сразу после этого мои цепи падают, позволяя опуститься на ложе. Я, наконец, отключаюсь от своего восприятия.