…Парадный мундир курсанта второго курса Военной-Академии имени Шуйского, построенный по новым меркам и надетый на портновский манекен, обнаружился в гостиной моих покоев. Все бы ничего, но там же обретались и матушка с Раисой Александровной. И ладно бы просто сидели, о чем-нибудь трепались или пили, к примеру, чай — эти злобные тетки ждали моей реакции на обновленный «иконостас» и готовились взорваться! Пришлось делать вид, что перспектива выйти в свет с двенадцатью орденами, половина из которых либо высшие, либо первой степени, нисколько не напрягает. Но в это, конечно же, не поверили и устроили нешуточный разнос. Слава богу, совсем короткий, ибо поджимало время. Тем не менее, из цепких ручек горе-«воспитательниц» я вырвался весь в мыле и сбежал в ванную. Мыться. И… получил чертовски приятную «компенсацию» от Незаменимой, примчавшейся помочь любимому господину привести себя в порядок!
Эта… хм… эмоциональная встряска настроила на философский лад, так что в гардеробную, куда стараниями Кати перекочевал манекен с мундиром, я приперся на расслабоне, неспешно оделся, обулся, позволил себя причесать и без какого-либо внутреннего сопротивления отправился «сдаваться». Однако к моменту моего возвращения в гостиную родительница с названой сестрой успели куда-то свалить, поэтому обошлось без продолжения разноса. Тем не менее, садиться и мять «шедевр портновского искусства» я не рискнул, точно зная, что этого мне не простят. Вот и слонялся по помещению до тех пор, пока ко мне не вышли две ослепительные красотки в роскошных церемониальных платьях кавалерственных дам ордена Асклепия.
В этот момент на миг завис, оценивая моральное состояние каждой, удивился внутреннему спокойствию Гриневой, однако на всякий случай закосил под своих «мучительниц» — поймал ее взгляд и принялся впечатывать в сознание девушки слово за словом:
— Кать, война закончилась, а значит, великосветская шваль, еще месяц назад прятавшаяся по углам и старавшаяся не привлекать к себе внимания, снова рвется на первый план и вовсю отвоевывает утраченные позиции. Нас, Волконских-Шаховых, постараются заляпать грязью в первую очередь. Ведь мы, в основной массе, «слишком молоды», а значит, не заслуживаем ни боевых орденов, ни внимания Императора. Цепляться к Светлане Романовне и Раисе Александровне эти твари не рискнут, так как понимают, чем это закончится. Не станут пробовать на излом и Дауда с Мавией, чтобы не получить по шапке от государя. Зато к нам будут подкатывать достаточно регулярно. Проявим слабость хоть в чем-нибудь…
— Не проявим, мой господин! — твердо пообещала девушка. — Мы с Валей живем вами и нашим родом, поэтому на любую попытку проявить неуважение будем отвечать предельно жестко. Кстати, вчера утром Раиса Александровна прислала нам положение о правах и обязанностях кавалерственных дам ордена Асклепия в комплекте с невероятно толковой выжимкой из дуэльного кодекса Российской Империи, так что недоброжелателей ждут о-о-очень неприятные сюрпризы!
— Здорово! — искренне восхитился я, мысленно поблагодарил Суккубу за помощь и счел необходимым добавить целительнице еще толику уверенности в себе: — Тогда к Вале у меня вопросов нет. А к тебе, увы, имеется…
Девушка растерянно захлопала ресницами:
— Какой именно?
— Почему ты, одна из двух самых талантливых, самых заслуженных и самых красивых целительниц на свете, несешь себя так скромно и забито?
В глазах Кати заискрились смешинки. Но с губ сорвался «расстроенный» вздох:
— Только потому, что так и не услышала местоимения «моей»!
Если бы не оживший комм, настоятельно потребовавший ускориться, то я бы, наверное, продолжил шуточную пикировку. А так кинул взгляд на экран, наступил на горло проснувшемуся желанию повеселиться и озвучил самый короткий из придуманных вариантов ответов:
— Оставил его на десерт. Чтобы увидеть, как вы расцветаете на глазах. Но не учел, что в компании моих красоток время летит настолько быстро. Так что прошу проявить великодушие и порадовать меня счастливыми улыбками!
Что самое забавное, одними улыбками не ограничились, а на самом деле расцвели, то есть, развернули плечи, приподняли носики и засияли на зависть летнему солнышку. Не «увяли» и после того, как вышли из покоев — плыли по коридору, как особы Императорских кровей, и не «потерялись» даже на фоне Валентины Алексеевны, обнаружившейся в лифтовом холле нашего этажа…
…В Летний дворец прилетели на двух «Беркутах» в сопровождении звена ударных вертолетов «Орел», «десантировались» на посадочную площадку для членов Императорского рода, обменялись приветствиями с Рахманиновым и вместе с ним прокатились на лифте для особо важных персон. В Золотой зал — самое большое и претенциозное помещение для приемов — тоже вошли не как обычные смертные. В смысле, через двери, предназначенные для личностей калибра членов Императорского Совета.
Само собой, это не осталось незамеченным, так что первые четверть часа нас сопровождали сотни задумчивых, заинтересованных, гневных и, конечно же, ненавидящих взглядов. А вот подойти рискнуло всего несколько человек.
Первыми отметились ректор Императорского Лицея госпожа Ираида Федосеевна Волконская и преподавательница русской словесности Марина Викторовна Лисицина. И если первая зацепилась языками с моей «прабабкой», то вторая, как обычно, «атаковала» меня и порядка полутора минут страдала из-за того, что я, воюя, зарываю в землю талант поэта! А следующая сладкая парочка — Тимофей Ильич и Мстислав Рогволдович — по своему обыкновению жаждали поволочиться за матушкой. Но перед тем, как изобразить галантных кавалеров и сосредоточиться персонально на ней, исполнили обязательную программу, то есть, обменялись приветствиями с Валентиной Алексеевной, познакомились с теми членами ее рода, которых видели впервые, поздравили всех с новыми наградами и так далее.
У меня, естественно, сразу же испортилось настроение, и «прабабка», заметив это, отправила нас, молодежь, в свободное плавание. Не успели мы немного приотстать от нее, «Светланы Романовны», Раисы Александровны, Агрессии и двух великовозрастных бонвиванов, как к нашей части компании началось самое настоящее паломничество. И если недолгая беседа с Артуром Йонасовичем Рейденом и его супругой доставила некоторое удовольствие, то четыре следующие — с главами родов наших бывших одноклассников — убила мое настроение в ноль. Почему? Да потому, что мне пытались навязаться деды Петра Жемчужникова, Павла Крашенинникова, Михаила Темникова, которых я, мягко выражаясь, не уважал, и… новый глава рода Ждановых!
Кстати, последний, имевший наглость заявить какие-то там права на настоящее и будущее Вики, взбесил сильнее всего и чуть было не допрыгался до вызова на дуэль. Но за считанные мгновения до того, как мое терпение подошло к концу, монолог этого самовлюбленного урода заглушил густой бас церемониймейстера, объявившего о выходе Императора и Императрицы.
Тут Жданов был вынужден заткнуться и повернуться к возвышению, а я сделал шаг в сторону и оказался в «коробочке» из Церберш, Барыни, Дауда, Мавии и Ики.
Следующие час сорок, то есть, большую часть церемонии награждения лиц, отличившихся за первый послевоенный месяц, народу, собравшемуся в зале, было не до нас. Ведь для абсолютного большинства присутствующих это мероприятие было не подтверждением «чьих-то там» заслуг, а возможностью заглянуть в недалекое будущее. Поэтому зрители вдумчиво анализировали каждое слово, каждый взгляд и каждый жест государя, переигрывали старые планы, придумывали новые и, конечно же, завидовали. Правда, далеко не всем. Ведь первые полтора десятка награжденных являлись простолюдинами, а значит, их «внезапный взлет», по определению, не мог сколь-либо серьезно изменить существующие расклады. Зато некоторые представители высшей аристократии могли. И, вне всякого сомнения, собирались. Вот их конкуренты за теплые места у трона и напрягались. Впрочем, это были еще цветочки. А время для ягодок… вернее, для одной-единственной, наступило в самом конце церемонии, когда Ярослав Третий вызвал к себе мою «прабабку» и толкнул речь, в которой описал самые выдающиеся заслуги Волконских-Шаховых перед Империей и… заявил, что пожаловал нам новый герб!
В геральдике я разбирался откровенно так себе, поэтому большую часть блазонирования пропустил мимо ушей. Но самое главное — естественно, на мой взгляд — в память все-таки запало. Что именно? Да описание восстающего льва с мечом, символизирующего мужество, великодушие, храбрость, силу и что-то там еще, посох Асклепия, олицетворяющий выдающиеся заслуги моей «прабабки» в исцелении защитников Российской Империи, и девизная лента со словами «Верность, доблесть, честь, надежда…» Понравился и общий вид нового герба — все тридцать секунд, пока демонстрировалась его голограмма, я разглядывал фантастически красивый дворянский коронованный шлем, чуть менее интересный подшлемник, наметы и росомах, поддерживавших щит. Кстати, залипнув на последних, я неожиданно для самого себя вспомнил, что у нас, в Российской Империи, щитодержатели на гербах положены только титулованным особам, представителям старого дворянства и тем, кому оные пожалованы в знак особой милости!
«Ну вот, теперь нам будут завидовать в разы сильнее…» — мелькнуло на краю сознания, а через пару мгновений слух, переключившийся в турборежим, засек первые недовольные шепотки. Унять проснувшуюся ярость получилось далеко не сразу: даже после того, как я напомнил самому себе, что согласился с выкладками Ярослава Третьего и, тем самым, подписался на «месяц-полтора буйного веселья», меня так и подмывало уйти в скачок, выйти из перемещения перед какой-нибудь особо недовольной личностью и вложиться, к примеру, в обезглавливание.
Пока воевал сам с собой, государь объявил о завершении официальной части мероприятия, встал с трона и, подхватив супругу под локоток, неспешно пошел к двери, ведущей в соседний зал. Большая часть гостей последовала его примеру, меньшая начала собираться группами, чтобы обсудить последние новости, а Жданов вспомнил о прерванном разговоре, покосился на меня и… тихонько исчез из поля зрения. Видимо, решив, что требовать чего-то у меня, наследника рода, только что обласканного государем — форменный идиотизм.
Я мысленно усмехнулся, подождал, пока рассосется толпа у дверного проема для «простых смертных», и дал команду начинать движение.
Церберши оперлись на мои предплечья, Мавия последовала их примеру, только скользнула к своему господину, а Варвара с Икой продолжили бдеть. В смысле, дождались, пока мы тронемся с места, чуть-чуть приотстали и взяли под наблюдение свои сектора ответственности.
«Отдыхали» от силы минут десять-двенадцать, то есть, до тех пор, пока не добрались до фуршетных столов и не взяли по бокалу сока. А потом к нам подошел посол Империи Солнца,
вежливо поздоровался, представил миловидную супругу, поздравил с прежними наградами и с «великой милостью» государя и как бы невзначай поинтересовался, по какой причине мы не привезли на этот прием Эиру. Беседа с ним прошла ровно и спокойно. Не разочаровало и общение с послом Японии, нарисовавшимся возле нас буквально через минуту после ухода коллеги. Увы, стоило соотечественнику Наоки изобразить прощальный поклон и направиться к кому-то еще, как в поле моего зрения возник новый начальник Военной Академии имени Шуйского. Если верить сообщению Ики, прогулявшийся мимо нас только для того, чтобы проверить, отдадим мы ему воинское приветствие или нет.
Отдали, конечно. Потом кое-как перетерпели знакомство с дедом Игоря Якушева, оказавшегося на редкость неприятным типом, чуть не послали куда подальше родителей Елизаветы Калитиной, одурели от занудства главы рода Дашковых и ненадолго пришли в себя стараниями Всеславы Ярославовны и Наили Каримовны. К сожалению, матушка Ларса и личный аналитик Ярослава Третьего удалились как-то уж очень быстро, а нас начали рвать на части все, кому не лень, начиная от дальних родичей государя и заканчивая впавшим в маразм Архимагом Воды из рода Шепелевых — последний, невесть с чего тормознув возле нас, почти двадцать минут рассказывал страшные истории из героической юности.
Причем настолько многословно и путано, что забывал, с чего начинал, и либо повторялся, либо плавно переключался на другую!
Нет, если бы общение со «страждущими» ограничивалось анализом их аргументов, то я бы, наверное, злился не так сильно. Но похотливые взгляды, которыми почти каждый «говорун» облизывал Валю с Катей, и сообщения от Ики, в которых повторялись слова «врет» и «преувеличивает», безостановочно действовали на нервы. А любой взгляд в сторону матушки, возле которой все еще вились Светлов с Гараниным, пробуждал желание убивать.
Впрочем, до ухода Дауда с Мавией было еще терпимо. Но в какой-то момент Аль Сауду прилетело сообщение с требованием срочно переговорить с послом Арабского Халифата, и эта парочка отправилась на поиски оного. А через считанные секунды нашу пятерку окружила толпа омоложенных старух, решивших напомнить «перспективному пареньку» об их кровиночках, «продолжающих учиться в Императорском Лицее», но «не находящих себе места из-за желания срочно перевестись в Академию имени Шуйского». Напоминали чересчур активно и, до кучи, пытались оттеснить в сторону Валю с Катей. Вот я и завелся. Нет, хамить, естественно, не хамил. И не высказывал своего «фи». Просто «не вспомнил» ни одну из описанных красавиц. А когда мне показали голографии, равнодушно мазнул по ним взглядом и вежливо признал, что девушки симпатичные.
Тощая желчная Ледышка с аристократической горбинкой на точеном носике первой поняла завуалированный намек, «заметила кого-то знакомого» и, извинившись, рванула в его сторону. За ней свалили чуть более фигуристые Огневички и Воздушница. А Лаванда попробовала уколоть двусмысленной шуточкой на самой грани приличий. Пока я придумывал достойный ответ, Ика прислала вектор, с которого ощущалось «неправильное» внимание. Я, конечно же, ухнул в режим «замедления времени» и начал поворачиваться на половину пятого, но опоздал — «слабенький» Водяной, весьма талантливо изображавший пьяного,
успел шлепнуть Катю по заднице и довольно осклабился:
— А ничего кобылка! Я бы ее объездил…
— О, бретер! — холодно усмехнулась Гринева, пока я «обходил» скачками Барыню, оглядела его с головы до ног и продолжила: — Мастер шестой ступени, старательно прячущий ауру, и со свежевылепленным личиком. Был…
Прикосновения целительницы к его предплечью я, каюсь, не заметил. Зато увидел, как усача повело, перекосило и сложило пополам в приступе жесточайшей рвоты.
— Обширный геморрагический инсульт… — поймав мой взгляд, спокойно сообщила девушка. А после того, как Водяного парализовало, так же спокойно добавила: — С вероятностью в девяносто девять и девять десятых процента закончится летальным исходом в течение ближайших двух часов… если этому быдлу не окажет помощь Архимаг Жизни.
— А наш Архимаг Жизни без моей просьбы ему помогать не станет… — холодно предсказал я, подождал, пока к нам подойдет ближайший Конвойный, вызванный мною же по спецпротоколу, и обратился уже к нему: — Тут у нас без пяти минут труп со свежевылепленным лицом. Хотелось бы узнать, кто именно прячется под этой внешностью, по чьему идентификатору он прошел на территорию дворца, где в данный момент находится «оригинал», и кто оплатил услуги заказного убийцы.
Вояке резко поплохело:
— Лютобор Игоревич, вы уверены в том, что внешность этого человека не настоящая?
Я пожал плечами:
— В этом уверены мои целительницы. А я им доверяю, как самому себе.
Конвойный стремительно опустился на одно колено, поднял Водяному правое веко, достал линзу МДР, поднес к глазу портативный сканер радужки, посмотрел на экран и скрипнул зубами:
— Они не ошиблись: это Иннокентий Янович Эвальд, известный бретер, брачный аферист и мошенник. Последние два с половиной года находится во Всеимперском розыске. А на остальные ваши вопросы у меня ответа нет. Пока нет. Но будут. Если ваши целительницы выведут эту личность из комы и его вдумчиво допросит Яков Иванович Стрешнев…