Претор (Школяр – 5)

Глава 10 Часть 2

…В шесть с минутами утра я страшно разочаровался. Собой-любимым. Ибо понял, что неутомимость в постели, которой я так гордился, появляется только благодаря Валиным обновлениям! Нет, Наоки я все-таки умотал. За счет опыта и того, что отдавал в разы больше, чем брал. Поэтому она пребывала на седьмом небе от счастья и не проваливалась в сон лишь из-за стремления воздать сторицей за полученное удовольствие, а мне… мне все еще хотелось, но уже не моглось. Да, «не моглось» временно, но это «бессилие» действовало на нервы.

Создавать себе комплексы, отказываясь принимать очевидное, я был не готов, так что в какой-то момент мысленно признал свою слабость и нашел неплохой способ от нее абстрагироваться — перевернул японочку на спину, лег рядом и залюбовался воистину совершенным телом. Естественно, одними взглядами не обошелся: немного потеребил мочку аккуратного ушка, ласково провел подушечкой указательного пальца по всей длине грудинно-ключично-сосцевидной мышцы, задержался в ямочке между ключиц и начал описывать постепенно сужающуюся спираль вокруг правой груди. При этом на светло-коричневый сосочек, окруженный совсем небольшой ареолой, старался не смотреть — наслаждался шелковистостью идеально белой кожи, удивлялся упругости полушария, почти не проседавшего под своим весом, знакомился с крошечными родинками, изредка попадавшимися на пути, и никуда не торопился. Вот девушку и проняло. Вернее, пробило на хи-хи:

— О-о-о, ты, наконец, заметил, что у меня есть сиськи⁈

— «Наконец»⁈ — возмущенно воскликнул я и, тем самым, развеселил ее еще сильнее:

— Ну да: почувствовав, что меня сводят с ума поцелуи в шею и ласковые прикосновения к верхней части спины, животу, внутренним поверхностям бедер и попе, ты перестал экспериментировать и сосредоточился на них. Я понимаю, что ты не хотел подтверждать слухи о своей любви к большой груди, но мои близняшки обиделись! Ибо внимания хотелось И ИМ!!!

— Вредничаешь? — с улыбкой спросил я, заметив в ее глазах искорки сдерживаемого смеха.

Японочка отрицательно помотала головой:

— Неа — вымогаю вполне конкретную ласку… с риском для жизни!

— Не понял?

— Заведешь меня снова — сдохну от истощения…

— … а не заведу — обидишься? — имея некоторое представления о женской логике, продолжил я и, как ни странно, ошибся:

— Не-не-не, сильных впечатлений получилось многовато. А внимания к груди и нежности все еще хочется. Впрочем, их мне хочется всегда.

— А почему «их»? — заинтересовался я.

Онна-Бугэйся расфокусировала взгляд, несколько секунд невидящим взглядом смотрела в потолок, а потом забавно сморщила носик и заговорила:

— Проблема с катастрофической нехваткой нежности возникла года в три, сразу после того, как мои родители решили, что меня пора готовить к взрослой жизни в правильном ключе, передали толпе очень добросовестных воспитателей и практически перестали баловать — я быстро поняла, что такое долг перед родом, но тосковать по нежным рукам матушки так и не перестала. А со второй проблемой чуточку сложнее, и я, пожалуй, начну объяснения с небольшого лирического отступления. Не знаю, в курсе ты или нет, но у нас, в Японии, очень мало полногрудых женщин: даже Землянички и Молниевички у нас широкие, но плоские, как доски. А женщины, у которых к полной груди прилагаются узкая талия и круглая задница — вообще раритет. Соответственно, пользуются чрезвычайно высоким спросом. Но не из-за фигуристости, к которой мои соотечественники не привыкли, а из-за того, что считаются символами влиятельности, обеспеченности и близости к Императорскому роду. Причина банальна до невозможности: первые триста с лишним лет с момента начала взаимопроникновения наших культур разрешение на прямые контакты с представителями аристократических родов Российской Империи получали только самые влиятельные сановники. А после того, как Император Го-Комацу взял второй женой Зою Мстиславовну Волконскую, внучку Ждана Мудрого, разрешение на смешанный брак стало целью номер один для любого высокопоставленного аристократа. Только подобные награды раздавались ой как нечасто, а у детей простушек и представительниц дворянских родов со слабым магическим Даром нужные наследуемые измененияво внешности, как правило, не проявлялись…

— Ты хочешь сказать, что являешься полукровкой? — решив, что уловил суть объяснений, спросил я.

Наоки усмехнулась:

— Да. Но я сейчас не об этом, а о том, что еще в детстве заметила, какими взглядами обитатели и гости дворца смотрели на мою матушку, обожавшую носить европейские платья,

и, конечно же, разобралась в причине настолько сильного восхищения. После того, как оформилась сама и, наконец, обрела почти такие же пропорции, год с лишним ходила, задрав нос. А потом как-то резко повзрослела и поняла, что роль символа успешности меня не устраивает — я хочу, чтобы во мне видели Личность, а не нестандартные прелести. Тем не менее, определенная зацикленность на груди, талии и попе все равно осталась. И я буду счастлива, если ты, парень, зауважавший меня не за внешность и не за принадлежность к роду Сумэраги, хоть иногда… хм, вру: как можно чаще уделял внимание и формам.

Я накрыл и легонечко сжал ее левую грудь, потянулся губами к правому сосочку, уже успевшему сжаться, и… наткнулся взглядом на восемь пустых бутылочек из-под алхимии, обнаружившихся на прикроватной тумбочке.

Слава богу, память включилась достаточно быстро, но за первые пару-тройку секунд я успел и потерять дар речи, и округлить глаза. Вот японочка и потребовала объяснений. Что интересно, прижав мою ладонь к груди, чтобы ненароком не убрал:

— Что случилось⁈

Лгать этой девушке я не хотел, так что сказал чистую правду:

— Заметил пустые бутылочки и не сразу вспомнил, что о необходимости выпить алхимию мне напомнила ты. Поэтому решил, что к нам наведывалась Валя, и не успел выключить фантазию…

Онна-Бугэйся весело хихикнула:

— Она могла! Ибо заботится о тебе истовее Кати, Эиру и меня, вместе взятых. Кстати, перед тем, как уйти в мои покои, Церберши показали мне эту тумбочку, которую предусмотрительно забили двумя комплектами алхимии под четырех- и восьмичасовые приемы, затем заставили завести будильники и предупредили, что если я не заставлю тебя ее принять, то буду наказана очень долгим отлучением от твоего тела!

— Церберши… — виновато вздохнул я и заставил девушку нахмуриться:

— Не вздумай им выговаривать: эти девчонки служат тебе не за страх, как абсолютное большинство Слуг, не за совесть, как моя Аямэ, а из внутренней потребности и искренней, всепоглощающей любви. И такое отношение надо не только ценить, но и беречь, как зеницу ока!

— Я и ценю, и берегу… — ничуть не кривя душой, заявил я, приподнялся на локте, подался вперед и благодарно поцеловал Наоки в щечку: — Спасибо…

Она заглянула в мои глаза и, судя по всему, увидела в них что-то не то:

— Лют, я преклоняюсь перед их самоотверженностью, цельностью и здоровым фанатизмом, счастлива, что они служат именно тебе, и горжусь тем, что смогла заслужить их уважение, доверие и дружбу. А еще нискольконе ревную. Скажу больше: на мой взгляд, ты должен Вале с Катей не одну жизнь, а несколько, следовательно, обязан жить ими так же истово, как они живут тобой. И последнее: да, находясь в постели с одной девушкой, нельзя говорить о другой или о других. Но я считаю Церберш неотъемлемой частью тебя. Поэтому искренне люблю, уважаю, ценю, берегу и… не забываю о том, что именно они вытащили тебя с того света…

…Да, «резонанс» энергетик позволял ощущать эмоции японочки, но в то, что она действительно не ревнует к Вале, я окончательно поверил только в половине восьмого утра, когда мы, ополоснувшись и одевшись, вышли в гостиную и вызвали к себе давно проснувшихся целительниц. Вернее, меня накрыло пониманием в тот момент, когда я увидел, с какой непередаваемой радостью Наоки обняла и расцеловала Незаменимую. Поэтому расслабился, уполовинил бокал с соком, удовлетворенно отметил, что Катерине достался такой же «комплект» благодарностей, посмотрел на экран завибрировавшего комма и закатил глаза к потолку.

— Кутепова? — хором спросили Церберши, дождались утвердительного кивка, плюхнулись на диван и задали еще один вопрос, ответ на который уже знали: — Очередное сообщение с вложениями, «которые вас наверняка сведут с ума»?

— С ними самыми… — вздохнул я, заметил в глазах Онна-Бугэйси веселый интерес

и нехотя добавил: — Она шлет мне эротические фото и записи того, как «шалит». Хотя я уже не раз объяснял, что это бессмысленно. Впрочем, больше всего бесит не ее упертость, а то, что я сам приблизил к себе эту особу, из-за чего вечером буду страдать и вешаться!

— Не будешь! — пообещала Наоки и расплылась в очень недоброй улыбке: — Валю с Катей она еще может «не услышать», а предупреждение урожденной Сумэраги проигнорировать не посмеет. В общем, считай, что эта проблема уже решена. А мне пора бежать: до завтрака всего ничего, а я все еще во вчерашнем шмотье. Что гарантированно вызовет ненужные вопросы.

Я мгновенно оказался на ногах, проводил ее до прихожей, насладился коротким, но жарким поцелуем и вернулся обратно. А после того, как сел все в то же кресло, вдруг заметил на столе включенную «глушилку» и улыбнулся: — Решили сообщить, что тренировались всю ночь до рассвета, благодаря чему Катя поднялась еще на одну ступень и стала мастером-«единичкой», а ты не смогла, зато создала еще пару-тройку новых заклинаний?

Незаменимая как-то странно пожала плечами и подтвердила оба тезиса. Я поздравил ее подружку с переходом в новый ранг, а затем захотел выяснить, как действуют очередные наработки этой парочки. Ужаснулся еще во время описания самой первой. Ибо никогда не жаловался на недостаток фантазии, соответственно, представил последствия внезапного «отключения» легких во всех подробностях. Второе обновленное заклинание «восхитило» немного слабее, так как вызывало «всего-навсего» сильнейшие почечные колики. А третье показалось слишком уж изуверским. Из-за того, что воздействовало сразу на несколько долей мозга, из-за чего у жертвы отказывали почти все органы чувств и вестибулярка. В общем, на похвалы я не поскупился. А после того, как закончил, Валя вдруг похлопала густыми ресницами и сокрушенно вздохнула:

— Большое спасибо за теплые слова, но, откровенно говоря, мы жаждали похвалы не за эту мелочь!

— Две Катины ступени и полторы твои всего за два дня — это мелочь⁈ — возмутился я.

— Ага!!! — хором выдохнули они, помучили меня очень уж длинной паузой, а затем все-таки «снизошли» до объяснений: — Мы придумали принцип скоростной раскачки Дара, убедились в том, что он работает, и определились с границами, за которые лучше не заходить…

Словосочетание «скоростная раскачка Дара» шарахнула по сознанию, как крепостной таран по стене ветхого сарая. Поэтому я сглотнул, посмотрел на «глушилку», убедился в том, что она все еще работает, и подался вперед:

— А чуть конкретнее можно?

— Вам можно абсолютно все! — улыбнулась Незаменимая и заставила себя посерьезнеть: — А если без шуток, то принцип выглядит так: Одаренный, уже освоивший продавливание первостихий, последовательно дополняет первое попавшееся заклинание своей «первички» всеми гипотетически возможными эффектами «вторички». Потом в том же режиме усиливает второе, третье и так далее. Говоря иными словами, создает не одну-единственную эффективную «связку воздействий» для реального боя, а устраивает своему ядру встряску за встряской.

— Поверить в то, что откровенно слабая «связка» действительно нужна, довольно сложно… — подхватила Катя.

— Но переупрямить сопротивляющееся подсознание вполне реально. И после того, как вы меняете угол зрения, новые заклинания начинают создаваться чуть ли не сами собой. Однако не все так радужно, как кажется на первый взгляд: при недостаточном уровне насыщения организма алхимией идет вразнос не только энергетика, но и практически весь организм, начиная с сердечно-сосудистой системы и заканчивая нервной. Но это, по сути, мелочи. Ведь при должном контроле на моем уровне развития Дара подниматься со ступени на ступень можно раз в восемь-девять дней, на Валином — раз в четырнадцать-шестнадцать, а коридор ваших возможностей мы определим после завтрака.

Пока я представлял последствия утечки информации о существовании возможности подобного усиления Дара и задвигал куда подальше дурные предчувствия, целительницы молчали. А когда справился с эмоциональным шоком и открыл рот, чтобы задать первый жизненно важный вопрос, Валя ответила не только на него, но и на еще не придуманные:

— Инна не в курсе и без вашего прямого приказа ничего не узнает. Далее, этот принцип действительно лежит на поверхности, но воспользоваться им не получится даже у Валентины Алексеевны: стабилизировать ядро, ушедшее вразнос в результате подобных «встрясок», можно только при одновременном, разнонаправленном и весьма замороченном воздействии чрезвычайно сильной Волей.

Тут я невольно похолодел:

— Ты хочешь сказать, что вы себя чуть-чуть не угробили⁈

Церберши виновато опустили глаза и коротко кивнули.

Я сглотнул, подождал, пока они поднимут головы, каким-то образом разглядел в их глазах воспоминания о пережитом ужасе, понял, что кто-то из них еле выжил, и испугался. Поэтому ушел в скачок, втиснулся между этими неугомонными экспериментаторшами, притянул их к себе и почувствовал, что меня бьет нервная дрожь.

— Все обошлось… Правда… — тихонько выдохнула Катя, но, противореча самой себе, вжалась в мой бок и уткнулась носиком в шею. Валя тоже влезла мне под руку, но сочла этот уровень близости недостаточным и обхватила за талию. Что помогло прозреть:

— Срыв был у тебя, верно?

Она кивнула.

— И вы еле справились?

Она кивнула еще раз, а «упрощенный аналог эмпатии» шарахнул меня по нервам безумным отчаянием, запредельным чувством вины и какой-то потерянностью, что ли? Вот я и выплеснул наружу то, что рвало душу:

— Девчат, забейте на такие эксперименты: я живу н е развитием Дара, а вами. И предпочту его потерю потере любой из вас. Вы ведь чувствуете, что я говорю правду, верно⁈

В этот раз кивнули обе, и я закончил столь своеобразный «разнос» даже не просьбой, а требованием:

— Тогда берегите себя хотя бы для меня…

…Целительницы пришли в себя достаточно быстро, но не отлипали от меня до срабатывания будильников. Не столько отходя от пережитого стресса, сколько помогая оклематься мне. Тем не менее, вставая с дивана, я пребывал далеко не в лучшем расположении духа. Поэтому сдвинул фокус внимания на «петли» линз-камертонов и загрузил голову обдумыванием перспектив, появившихся у меня и моего ближнего круга с подачи этой парочки. Первые три-четыре минуты раскладывал по отдельным полочкам все то, что лежало на поверхности. А на половине пути к трапезной внезапно поймал за хвост чертовски интересную мысль и сосредоточился на ней. К сожалению, ненадолго — стоило войти в помещение и оказаться в толпе ровесников, не потративших силы на утренней тренировке и поэтому слишком уж активных, как память напомнила о близости с Наоки, и мне захотелось проанализировать ее нынешнее поведение.

Найти японочку взглядом проблем не составило — она сидела на своем законном месте и о чем-то перешептывалась с Эиру. Но никаких признаков того, что Онна-Бугэйся обсуждает что-то личное, я не заметил — она вела себя так же, как в любой из предыдущих дней. Ничего нового не обнаружилось и во взгляде Медовой Змеюки — она слушала не только подругу, но и болтовню всего остального народа, вероятнее всего, изнывая от желания зацепиться за какую-нибудь не очень удачную фразу и затеять веселую грызню.

Я обрадовался, хотя был уверен, что Яна и Эиру заметят изменения в моем отношении к Наоки очень быстро. Но пробуждать в них любопытство не собирался, поэтому поболтал с Даудом и Ларсом, подставил щеку под поцелуй чуть припозднившейся младшей сестричке и поздоровался с старшими, как обычно, явившимися толпой. После того, как на пороге возникли матушка, Раиса Александровна и Валентина Алексеевна, пожелал им доброго утра, помог опуститься в кресла и метнулся к своему. А минут через пятнадцать-двадцать, умяв восхитительно вкусную рисовую кашу с изюмом, попросил минуточку внимания, дождался наступления тишины

и хрустнул костяшками пальцев:

— Я тут посмотрел на нашу жизнь со стороны и пришел к выводу, что мы слишком уж сильно сместили фокус внимания на развитие Дара и боевку. Да, и то, и другое увеличивает наши шансы на выживание, но мне бы не хотелось, чтобы через год-полтора подростковая часть «проекта» превратилась в очень сильных, но очень тупых дуроломов. Поэтому предлагаю следующее: найти возможность провести предельно серьезное тестирование наших нынешних интеллектуальных кондиций, разработать программу развития, как минимум не уступающую программе Императорского Лицея номер один, и с сентября начать подтягивать нас на уровень ровесников, живущих обычной жизнью. А еще хотелось бы разобраться с целесообразностью обучения нашей части команды в Академии имени Шуйского: военной карьерой никто из нас, вроде бы, не грезит, по программе этого учебного заведения мы не занимались ни дня, а заниматься по нашим безопаснее на своих площадях. В общем, почему бы нам не перейти на домашнее обучение?