Престол Немедии

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

– А я говорю – переоденемся гвардейцами, и нас запросто пустят во дворец! – горячился Серкл, забыв даже допить свою кружку с домашним элем, запасы которого у гостеприимной Сезии порядком истощились за последние несколько дней.

– И что же ты, уважаемый, будешь там делать? – едко вопросил мэтр Бебедор.

– Доберемся до короля – а там посмотрим! – не сдавался бывший тюремщик.

– А я считаю, что надо довериться графу Корнелиусу! – упрямо твердил Ревенд. – Да, он человек надменный, но благородный!

– Как же, знаем мы этих благородных! – вставила Ильма. – Им пальца в рот не клади – до плеча руку отхватят! Постыдились бы ребенка красть, изверги!

– Надо во дворец, схватить этого самозванца! – подхватил Серкл.

– Отец, но мэтр Бебедор тебе уже объяснял, что это невозможно, – терпеливо сказала Ингода.

– Все равно, это лучший план! – упрямился надзиратель.

Конан тяжело вздохнул. Эти бесконечные споры продолжались все предыдущие три дня, ужасно раздражая Рингу. Каким образом невольным обитателям дома Сезии стали известны все тайны рабирийки и ее помощников – одному Митре ведомо. Каждый клялся и божился, что никому ничего не говорил – но, в итоге, все узнали об уверенности Ринги, будто короля каким-то образом подменили, выяснили, зачем Конан и Мораддин ходили на встречу с заговорщиком-графом, и даже личность похищенного воспитанника Ильмы не была для них секретом. Ринга кляла всех на чем свет стоит, ругала себя – зачем впутала в это дело столько народа, проклинала свое добросердечие, не позволившее ей бросить этих людей на произвол судьбы – но положение от этого не менялось. Напротив, все, терзаемые скукой вынужденного бездействия, с горячим энтузиазмом взялись помогать девушке-гулю и ее спутникам в разгадке тайны, связанной с личностью короля, и теперь до хрипоты обсуждали различные планы дальнейших действий.

Мэтр Бебедор призывал использовать сугубо законные, разумные методы. Почему бы не подать петицию в Королевский совет? Пусть разберутся, что происходит с правителем, это, в конце концов, их обязанность, они за это деньги из казны получают. Правда, когда мэтру напомнили, что он – беглый государственный преступник, и петиции подавать не имеет права, философ впал в глубокую задумчивость.

Ревенд уговаривал довериться во всем графу Корнелиусу и выполнять его указания. Юноша считал, что граф, как царедворец и опытный политик, сможет гораздо лучше их разобраться в ситуации. На возражения, что графу нужна прежде всего власть, а Нимед его интересует лишь как препятствие на пути осуществления честолюбивых планов, племянник философа горячо возмущался. Ревенд находился еще в том возрасте, когда невозможно поверить, что окружающие люди в большинстве своекорыстны, расчетливы и начисто лишены благородных побуждений.

Ильма требовала, чтобы все немедленно взяли в руки оружие и отправились к этому злодею-графу освобождать бедняжку принца. Девушка, казалось, забыла, как изводил ее избалованный мальчик бесконечными капризами и придирками, и теперь со слезами на глазах вспоминала «бедного крошку», жаловалась, что ребенка, наверняка, плохо кормят, что ему не дают теплого молока с медом на ночь, что его простудят, заразят чем-нибудь, покалечат… На все уверения, что графу наследник нужен живым и здоровым, поскольку он собирается возвести его на престол и стать при нем регентом, Ильма упрямо трясла головой и утверждала, что несчастному малышу невмоготу у этого мерзкого Корнелиуса.

Мораддин руководил дебатами, терпеливо выслушивая очередной проект и разъясняя, почему его нельзя воплотить. Конан не принимал в этом участия, поскольку прекрасно знал, что все будет так, как решит Ринга, а чужих указаний рабирийка не потерпит. Поэтому варвар воздавал должное элю Сезии и отдыхал душой и телом в преддверии новых планов девушки-гуля. Немногословная Ингода редко вступала в разговор. Она молча сидела рядом с отцом, обводя всех тревожным материнским взглядом. Особенно часто этот взгляд останавливался на Ревенде – он был самый молодой и самый беспомощный из всех, и Ингода взяла его под свое крыло. Но обычно девушка отсутствовала на общих собраниях, помогая хозяйке дома стряпать для гостей, поэтому к Ингоде относились снисходительно, считая ее слишком приземленной для решения высоких государственных задач.

Ринга же лишь нетерпеливо отмахивалась от идей и предложений своих добровольных помощников. Она казалась спокойной и уверенной в себе, но Конан видел, что рабирийка в растерянности. Девушка-гуль считала, что они вплотную подошли к разгадке перемены, произошедшей с Нимедом – но как сделать последний шаг, она не знала. Ринга была убеждена, что здесь замешан граф Корнелиус, чье неуемное честолюбие простиралось до самого трона и для которого особа короля не была столь священной, как для простого люда. Но проверить свою догадку девушка не имела возможности. К графу было подобраться не легче, чем к обитателям королевского дворца.

Несколько раз рабирийка куда-то исчезала, потом возвращалась мрачная и разочарованная. Конан уже было решил, что Ринга готова оставить это безнадежное дело – на этот случай у варвара давно был готов план побега из Немедии через Аквилонию в Зингару, к пиратам – и тут девушка коротко сообщила, что ей необходимо встретиться с одним человеком, а Мораддин и северянин поедут с ней. Остальным же было строго настрого велено не покидать дома Сезии – но, надо признать, Ринга заботилась вовсе не об их безопасности, а о тайне своего убежища.

– Распоряжаешься нами, как лошадьми, – бормотал Конан, ворочаясь в тесном экипаже – Ринга не решилась ехать верхом из опасения, что городская стража узнает участников знаменитого побега из Каземата. – Объяснила бы, куда и зачем едем.

– Объясню, – неохотно отозвалась девушка. – В нашем расследовании мы зашли в тупик. У нас слишком мало возможностей, чтобы распутать это дело до конца. Через Канцелярию действовать опасно, а других связей у меня нет. Я решила, что нам нужен могущественный союзник. Сейчас мы едем к человеку, который вполне может им стать.

– Наша Ринга хочет обратиться за помощью! – с иронией произнес варвар. – Неужто небо скоро упадет на землю?

– Свои комментарии можешь оставить при себе, – холодно сказала рабирийка. – Они меня волнуют в последнюю очередь.

Конан не слишком хорошо представлял себе, что такое комментарии, но решил, что это вещь нестоящая, раз она не волнует Рингу.

– Что это за человек? – поинтересовался Мораддин, чтобы разрядить обстановку.

– Его имя барон Вик, – тотчас заговорила девушка, не скрывая, насколько ей приятнее отвечать на деловые вопросы полугнома, чем препираться с киммерийцем. – Его род считается одним из самых знатных и древних в Немедии и ведет начало от кхарийцев. Говорят, семья барона богаче королевской семьи. При этом Вик – один из самых преданных сторонников и друзей Нимеда. Барону под силу потягаться с графом Корнелиусом. Главное, чтобы он мне поверил, что на троне – не настоящий Нимед.

– Значит, мы собираемся предать заговорщиков? – ровным голосом спросил полугном.

– Ах, только не надо громких слов! – раздраженно бросила Ринга. – С каких это пор ты так полюбил этих напыщенных аристократов? Они знали, на что шли, когда поднимали руку на короля. Раньше я бы без колебаний сдала их в Канцелярию и считала бы, что выполнила свой долг. Сейчас мало просто их разоблачить, надо выяснить, что они сделали с Нимедом. В этом нам и поможет барон.

– Конечно, общение с ними не доставляет радости, но это повод отправить их на эшафот, – покачал головой Мораддин. – Ринга, мы же ничего точно не знаем! Почему ты так уверена, что именно заговорщики подменили короля? Да и подменили-ли его вообще? И только на основании своих подозрений ты собираешься обречь людей на гибель?

– Твоя щепетильность делает тебе честь, но каши с ней не сваришь, – поморщилась девушка. – Я считаю, что доказательств достаточно. Только заговорщикам выгодно причинить вред Нимеду.

– Но почему они просто не устранили короля каким-нибудь надежным дедовским способом – не убили, например? – допытывался Мораддин. – Зачем им было устраивать подмену? Слишком много натяжек, Ринга.

– После разберемся, – отмахнулась девушка. – Сейчас нам важно заручиться поддержкой Вика.

– Как бы твоя самоуверенность не послужила поводом к ошибке, – вздохнул Мораддин, но Ринга уже не слушала, давая указания правившему экипажем Триму.

Они выехали из Бельверуса и покатили той дорогой, по которой всего две седмицы назад ездили к бывшей возлюбленной Нимеда. По знаку Ринги Трим остановил лошадей у большого каменного особняка, выделявшегося среди соседей основательностью и отсутствием новомодных украшений. Привратник открыл ворота и пропустил их экипаж во двор. Там Рингу и ее спутников уже ждал слуга, проводивший их в покои своего господина.

Проходя мимо одной из комнат, Конан услышал громкую ругань. Какой-то мужчина визгливым голосом распекал служанку.

– Ты что это себе позволяешь, дура?! – доносилось из-за двери. – Да как ты могла разбить реторту моего великого господина? Знаешь ли ты, безмозглая улитка, насколько важны его деяния и величественны планы?..

Слуга, ведущий Рингу, полугнома и варвара, заметно поморщился и бросил на дверь выразительный взгляд. У Конана на мгновение мелькнула мысль, что где-то он уже слышал такой голос и подобные речи, но тут они подошли к дверям комнаты, где их ожидал сам хозяин дома, и киммериец отвлекся от своего смутного воспоминания.

Барон принял гостей в личном кабинете, что являлось знаком особого расположения. Кабинет был обставлен просто, без всяких вычурных предметов и дорогих безделушек, являя резкий контраст с жилищем графа Корнелиуса. Единственным украшением была висящая на стене картина, изображающая молодую девушку. Художник с большой тщательностью подошел к своему делу, аккуратно выписав каждую жемчужинку на ее роскошном платье и не пожалев времени на орнамент на гребне в волосах, но на ее лицо у рисовальщика, похоже, не хватило времени, и оно выглядело каким-то блеклым и неживым.

Хозяин дома – уже пожилой, но сохранивший гордую осанку истинного аристократа и отточенность движений прирожденного воина – вежливо поднялся навстречу гостям и пододвинул Ринге кресло. Его лицо не выражало никакой надменности, и держался барон с достоинством, но не заносчиво.

В комнате, к некоторому удивлению Ринги, находился еще один человек. Он был достаточно молод, хорош собой, и его умные черные глаза обежали всех троих гостей, надолго задержавшись на рабирийке, что вызвало на щеках девушки легкую краску, хотя смутить ее обычно было нелегко.

– Рад познакомиться с вами, месьоры, – Вик церемонно наклонил седеющую голову и живо обернулся к Ринге. – Давно я не видел тебя в столице, госпожа. Как далеко завели тебя дела Пятого департамента на этот раз?

– О, господин барон, наверно, даже не слышал такого названия – Дэлирам, – улыбнулась Ринга.

– Не слышал, – согласился барон. – Но буду опасаться этого места почище Серых Равнин, раз там творятся такие дела, что требуют твоего личного вмешательства, дорогая Ринга.

Рабирийка и Вик оживленно засмеялись, как старые знакомые.

– Как жаль, что моя жизнь катится к закату, – посетовал барон. – Рядом с такой женщиной хочется чувствовать себя молодым, хочется целовать тонкие пальчики и нашептывать в ушко комплименты…

– Ах, месьор Вик, ты до сих пор гроза женских сердец, – Ринга обворожительно погрозила барону пальцем. – Но сейчас не время для подобных вольностей. Ты знаешь, я хочу говорить с тобой о деле, господин барон.

– Увы, к такому старику, как я, девушки теперь ходят исключительно по делу, – развел руками Вик. – Что ж, я слушаю.

Ринга с недоумением посмотрела на барона и перевела взгляд на молодого человека, картинно облокотившегося на каминную полку и явно не собирающегося уходить.

– А, ты опасаешься моего молодого друга? – понял Вик. – Говори при нем, я ему доверяю. Это месьор Аррас из Аквилонии, мой дальний родственник – кажется, сын троюродной сестры моей племянницы, я все время забываю, – барон непринужденно улыбнулся. – Год назад я ввел его ко двору Его Величества. Весьма неглупый молодой человек, ему грозит ослепительная карьера при дворе.

Аррас, ничуть не смущенный комплиментами сановного родственника, поклонился и вновь бросил взгляд на Рингу. В его черных глазах плясали искорки.

– Да, Аквилония чудесная страна, – невпопад ответила Ринга, с трудом отводя взгляд от загадочных глаз молодого человека.

– Вижу, Аррас уже произвел впечатление, – усмехнулся барон. – Осторожней, Ринга – у его ног уже половина знатных дам Бельверуса.

– Это не повод для гордости, месьор Вик, – заговорил Аррас, улыбаясь. Голос у него был мягкий и проникновенный, а улыбка была из тех, что заставляют женщин ощущать сладкую дрожь в груди.

– Да… так о деле… – Ринга с трудом собралась с мыслями. – Выслушай меня, барон. Быть может, кое-что тебе покажется странным, но не торопись не соглашаться со мной.

Полузакрыв глаза, Вик внимательно слушал повествование рабирийки о событиях последних дней. Мораддин и Конан молчали, хотя киммерийцу иногда очень хотелось вставить свои замечания, особенно в описании побега из Каземата, где роль киммерийца была прорисована, по его мнению, недостаточно четко. Аррас небрежно листал какой-то фолиант, но от Конана не укрылось, с каким жадным вниманием аквилонец вслушивается в слова девушки.

Наконец, Ринга закончила и вопросительно взглянула на Вика. Тот задумчиво пошевелил губами, почему-то посмотрел на Арраса и, нахмурившись, обратился к девушке:

– Я, конечно, тоже заметил прискорбную перемену, произошедшую с нашим государем. Но ты, дорогая Ринга, утверждаешь невозможное. Если бы Нимеда подменили – это заметили бы многие. Ты придаешь слишком большое значение внешним деталям. Уверяю тебя, человек, сидящий сейчас на троне – это король Нимед и никто другой. Просто он по каким-то неведомым нам причинам изменил свою политику. Ты долго отсутствовала в Бельверусе, а после разлуки знакомые люди иногда кажутся другими. Я советую тебе испросить аудиенции у короля еще раз и самой убедиться, что все по-прежнему. Я глубоко уважаю твой ум, Ринга, но на этот раз ты ошиблась, – Вик покачал головой и сцепил руки. Конан заметил, что костяшки пальцев барона побелели.

– А наследник? – в отчаянии воскликнула девушка-гуль. – Почему королева тайком отправила сына в Коф? Почему ее саму заключили в башню?

– У нас в последнее время происходит много вещей, которые раньше не происходили, – развел руками Вик. – Но это не доказывает, что на троне – не наш король. В конце концов, Нимед и Рэлея могли поссориться, и королева в отместку спрятала мальчика, сказав мужу, что он умер. Быть может, за это король и отправил жену в Каземат. Мы можем лишь осуждать его поступки – но не более.

– А орден Чести? – не сдавалась рабирийка.

– После стольких событий и пропажи сына король мог и забыть о такой мелочи, – пожал плечами Вик.

– Я предполагала, что ты мне не поверишь, барон, – вздохнула Ринга.

– Господин барон, – раздался мягкий голос Арраса, – мне думается, мы можем сказать госпоже Ринге все. Она не чета безмозглым придворным дамам. Столь умной женщины я еще не встречал, – и молодой человек отвесил почтительный поклон в сторону девушки. Конан невольно вспомнил, что эти же слова недавно произнес Мораддин, только у полугнома это получилось куда менее изящно.

– Что? – побледнев, барон вздрогнул и ошеломленно посмотрел на Арраса. – Ты о чем?!

– Позволь, месьор Вик, я все расскажу сам, – аквилонец уселся в свободное кресло и заговорил, обращаясь преимущественно к Ринге и не спуская с нее черных глаз, казавшимися бездонными:

– Господин барон осторожничает, это и понятно. Слишком многие в Немедии уже познакомились с палачом, чтобы нам проявлять легкомыслие. Но нас, как и вас, – учтивый кивок в сторону Мораддина и Конана, – встревожила эта необычная перемена, произошедшая с королем в столь короткий срок. Господин барон с моей скромной помощью принялся отыскивать причины. Я восхищен тем, с каким умом действовали вы, – эти слова предназначались только для Ринги, польщенно опустившей ресницы. – Но нам тоже кое-что удалось узнать.

Конан посмотрел на барона. Бледность уже исчезла с его щек, и он с неослабным вниманием слушал своего молодого друга, нервозно сжимая и разжимая кулаки.

– Это – дело рук графа Корнелиуса, как ты и предполагала, госпожа, – уверенным тоном заявил Аррас. – В своем честолюбии граф зашел далеко. По его планам, король должен неправедными действиями восстановить против себя знать, армию и народ, и тогда легче будет устроить переворот и занять трон. Но ты ошиблась в одном. Конечно, короля невозможно подменить. Да в этом и нет необходимости, пока существуют маги, готовые за плату воздействовать на разум их жертвы…

– Колдовство? – невольно ахнула Ринга. – Я не думала об этом!

– Граф на это и рассчитывал, – кивнул Аррас. – Никто не думает, что наш король – лишь игрушка в его руках. В беззаконии и произволе, царящем в стране, обвиняют Нимеда. А истинный виновник лишь ждет подходящего мгновения, чтобы ухватить вожделенную власть… А сейчас и принц в его руках. Я очень опасаюсь за его судьбу.

– Но мне казалось, что Корнелиус собирается возвести мальчика на трон и стать при нем регентом, – сказала девушка-гуль, и Конан удивился, услышав во всегда уверенном тоне Ринги вопросительные нотки.

– Зачем, когда можно сесть на трон самому? – пожал плечами аквилонец. – Ведь, кажется, род графа как-то связан с королевской семьей – да, господин барон?

– Да, его дед был женат на младшей дочери короля Немедии, – кивнул Вик.

– Так что у графа есть какие-то права на трон Дракона, – продолжил Аррас. – Боюсь, он просто убьет мальчика как помеху к его восхождению на престол.

– Но что же делать? – Ринга устремила глаза на молодого аквилонца. Конан удивился еще больше – рабирийка просит у кого-то совета!

– Надо похитить у заговорщиков сына Нимеда! – решительно сказал Аррас. – Иначе, боюсь, траур по нему станет истинным. Его мать в Каземате, отец под воздействием враждебных чар, и, кроме нас, позаботиться о нем некому. Простое человеколюбие велит нам спасти ребенка, – аквилонец озабоченно посмотрел на Рингу. – Не знаю только, кому доверить столь опасное поручение…

– Мои друзья возьмутся за него, – торопливо произнесла рабирийка. – Они уже были в доме графа. К тому же их храбрость и умение владеть оружием непревзойденны.

Тут Конан уже просто поразился. Мало того, что несгибаемая Ринга без оговорок приняла чужой план, так она еще и похвалила их с Мораддином! «Да, с нею явно что-то происходит», – решил киммериец и покосился на друга. Полугном с невозмутимым видом принял решение девушки послать их на рискованное дело.

– Вот и отлично, – согласился Аррас. – Привозите мальчика сюда, мы сумеем его защитить.

Конан хотел было насмешливо поинтересоваться у бойкого аквилонца, почему бы ему самому не пойти и не спасти принца – но, взглянув на Рингу, понял, что ничего этим не добьется. Разрумянившись и улыбаясь, девушка кокетливо откинулась в кресле, не сводя блестящих глаз с Арраса.

– Может быть, проще было бы захватить самого графа и заставить его снять заклятие с Нимеда? – неожиданно сказал Мораддин.

– Здесь нельзя действовать наскоком, – возразил аквилонец. – Мы не знаем, какие чары действуют на короля, какой маг стоит за этим. Применив грубую силу, мы можем повредить Нимеду и ничего не добиться.

Ринга с упреком посмотрела на туранца и поджала губы, давая понять, что здесь есть люди поумнее, которые и решат, что делать, задача же Мораддина – выполнять их распоряжения.

– Наши люди следят за Корнелиусом, – продолжил Аррас. – Как только мы все выясним – сразу будем действовать.

Ринга, Аррас и Вик еще немного побеседовали о последних новостях в Немедии. Мораддин молчал, точно каменный, и Конан вполне понимал обиду туранца. Девушке явно не хотелось уходить, но за окнами уже темнело, и слуга уже дважды докладывал, что госпожа баронесса ждет мужа к обеду. Наконец, Ринга поднялась и простилась с Виком и Аррасом, заверив их, что вскоре доставит наследника целым и невредимым. Уходя, девушка обменялась с аквилонцем одним из тех многозначительных взглядов, что сулят бурное развитие отношений между мужчиной и женщиной. Конан недовольно хмыкнул, Мораддин отвернулся.

Когда за гостями закрылась дверь, Аррас обернулся к барону. В его глазах быстро таяла страстность, с которой он только что смотрел в лицо девушки.

– Забери тебя Нергал, Аррас! – воскликнул барон. – Я было подумал, что ты сошел с ума, раз собираешься им все рассказать. Но ты ловок, клянусь Митрой, и хитер как змея! – Вик посмотрел на своего собеседника со странной смесью восхищения и неприязни.

– Кто она? – спросил аквилонец.

– Ринга? – барон задумчиво смотрел в окно, как рабирийка и ее спутники садятся в экипаж. – Она работала на Канцелярию еще тогда, когда я играл в тряпичные куклы с сестрой. Потом был создан Пятый департамент под начальством герцога Лаварона, и Ринга стала там важной персоной. На ее счету немало улаженных дел, с которыми не могли справится лучшие дипломаты, генералы и царедворцы. Как шпионка она не имеет себе равных. Нимед ее очень ценил.

– Замечательная женщина, – холодно-оценивающе произнес Аррас. – Думаю, она из рабирийских гулей. Неплохо было бы иметь ее на нашей стороне.

– Не согласится, – покачал головой Вик. – Предана королю, как собака.

– Что ж, – задумчиво сказал Аррас, – мы можем получить ее поддержку и без ее согласия. Слава Митре, способ уже найден…

– Конан, ты не мог бы идти чуточку потише? – задыхаясь, жалобно произнес мэтр Бебедор.

– Мог бы. Но тогда мы дойдем до места лишь к утру, – буркнул северянин, но, впрочем, слегка замедлил шаг. Мораддин молча шел сбоку. Несмотря на небольшой рост, туранец как-то умудрялся никогда не отставать от своего гиганта-спутника.

Предыдущие два дня были наполнены лихорадочным обдумыванием плана спасения наследника престола. По просьбе Ринги Ревенд встретился с Агритасом, и легкомысленный сын графа, даже не задумавшись, подтвердил, что мальчик действительно находится у его отца. Агритас рассказал, что один из заговорщиков случайно увидел наследника в какой-то грязной харчевне, да еще и переодетого в платье девочки, но все равно узнал сына Нимеда и, едва веря в такую удачу, привел ребенка прямиком к Корнелиусу. Полируя ногти специальной пилочкой, Агритас пожаловался, что его жизнь, и так достаточно унылая из-за вечных претензий отца, после этого события привратилась в сущий кошмар. Граф стал зануден, как кукушка, твердит только о близкой возможности захватить власть, уже делит со своими сторонниками будущие посты и не отпускает сына в горы на охоту в предверии готовящегося переворота. Поведав это, Агритас же забыл о принце и пустился в описание интимных прелестей одной дамы, наслаждаясь пыланием ушей более скромного приятеля.

Начались долгие споры и обсуждения. Планы предлагались один другого невыполнимее. Наконец, Конану это надоело, и он сообщил, что воспользуется своим воровским опытом и просто заберется в дом графа, чтобы выкрасть мальчика. С собой варвар решил взять Мораддина на случай непредвиденной драки. Дорогу к жилищу графа должен был показать мэтр Бебедор – пылкого Ревенда решили не ввязывать в столь щекотливое дело, как тайное проникновение в дом его патрона.

Ринга с готовностью одобрила решение Конана. Вообще, после визита к барону Вику рабирийка вела себя не совсем обычно. Она рассеянно бродила по дому, на ее губах играла мечтательная улыбка, глаза затуманивались. Ринга никем не командовала и не препиралась с киммерийцем. Конану стало даже неуютно, когда, после весело проведенного вечера в компании Ревенда и нескольких бутылей вина, результатом которого стала перебитая во время демонстрации приема «атакующий демон» посуда Сезии, выломанная дверь в спальню Ильмы и неуклюжая попытка перебравшего племянника философа соблазнить Ингоду, Ринга не обрушилась на варвара с обычными попреками, а просто махнула рукой и попросила Сезию приготовить огуречный рассол для забившегося от стыда в кладовку неудачливого любовника. Мораддин все больше молчал и предпочитал проводить время в обществе высокоученого мэтра Бебедора.

…Сейчас варвар, полугном и философ были на подходе к особняку графа Корнелиуса. Неподалеку, укрывшись в темном переулке, их ждал Трим, держа в поводу трех коней. Мэтр Бебедор подслеповато щурил глаза в слабом свете масляных фонарей, освещающих ночью аристократический квартал Бельверуса. Окна многих домов были освещены, несмотря на ночь – здешние обитатели ложились поздно, избавленные от необходимости вставать с петухами, чтобы заработать на хлеб.

– Ну, где же дом Корнелиуса? – нетерпеливо спросил Конан. – Мы тут кружим уже невесть сколько времени, так недолго и на стражу напороться!

– Сейчас… сейчас… – бормотал философ, осматривая очередной особняк. – Были там львы у входа или тигры?.. А, нет, эти… с крыльями… грифоны.

– Грифонов мы уже прошли, – сообщил Мораддин.

– Да? – удивился Бебедор. – Надо же, а я не заметил. Там еще балкон над дверью должен быть, и поддерживают его такие полуобнаженные женщины…

– Женщин еще не было! – твердо сказал Конан. – Давайте дальше искать.

Наконец, мэтр остановился и указал на один из домов.

– Вот этот! – уверенно произнес Бебедор.

– Но здесь у входа птицы! Это грифы! – недоуменно сказал Мораддин.

– Ну, грифы, грифоны – какая разница? – раздраженно отмахнулся философ.

– А женщины где? – варвар крутил головой в поисках обещанных мэтром полуобнаженных красавиц, но видел лишь мускулистых воинов в полном облачении, подпирающих своими могучими плечами широкий балкон с ажурной решеткой.

– Может, там и не женщины были, – пожал плечами Бебедор. – Но балкон-то есть!

– А ты уверен, мэтр, что это действительно дом графа Корнелиуса? – опасливо поинтересовался туранец.

– Конечно, уверен! – обиженно заявил философ. – На память я, слава Митре, пока не жалуюсь!

– Балкон – это хорошо… – задумчиво протянул Конан. Наклонившись, он скомандовал:

– Давай, Мораддин, лезь!

Туранец в растерянности потоптался на месте, потом, догадавшись, чего от него ждут, залез на плечи киммерийца. Конан с некоторым трудом распрямился.

– Ну и тяжел же ты, даром что гном! – сипел варвар, пока Мораддин поднимался на ноги у киммерийца на плечах. Достав руками до решетки, полугном ловко подтянулся и взобрался на балкон. Конан бросил ему веревку, Мораддин привязал ее к решетке, и вскоре северянин был рядом с другом. Философа внизу уже не было – он отправился обратно к Триму дожидаться возвращения похитителей.

Балкон вел на галерею, соединяющую два крыла дома. Где прячут принца, Агритас не сказал, но Мораддину удалось незаметно выпытать у Ревенда, где в этом доме находятся личные покои хозяев. Полугном рассудил, что ребенка, скорее всего, граф постарается держать под боком.

– Левое! – шепнул туранец. Конан кивнул и неслышно подошел к двери, которой заканчивалась галерея. Она была заперта. Варвар хмыкнул и снял с пояса странный инструмент, похожий одновременно на ключ и на орудие из запасов зубодера. Конан склонился к двери – и шепотом выругался.

– Нет замочной скважины! – догадался Мораддин. – Она закрыта на засов.

Конан подошел ко второму выходу с галереи, ведущему в правое крыло особняка – и с досадой скрипнул зубами. Эта дверь тоже была надежно заперта изнутри.