Прегрешения богов

Глава 8

Из-за двери послышался голос, высокий и мелодичный, и мне сразу же захотелось улыбнуться.

— Паслена, дитя мое, не бойся. Твоя крестная фея с тобой.

Паслена снова провалилась в воздухе.

— Джильда, — сказала она тонким голоском. Пчелиное жужжание утихло, и запах выгоревшей на солнце травы исчез.

— Да, дорогая, Джильда. Веди себя потише — и добрые полицейские разрешат мне войти.

Паслена проплыла к полу под удивленными взглядами Райта и О'Брайан. Маленькая фея засмеялась, и оба копа засмеялись вместе с ней. Феи-крошки — самые маленькие из фейри, но по искусству гламора многие из них не уступают сидхе, хотя мало кто из сидхе это признает.

Я поймала себя на желании помочь Джильде поскорей войти. Покосилась на детективов — не действует ли гламор и на них, но нет, оказалось, не действует. У них лица были только растерянными — словно слышат песню, но слишком далеко, чтобы разобрать слова. Я эту песню тоже улавливала — похоже на звон музыкальной шкатулки, или колокольчиков, или… Напряжением ума и воли я усилила защиту и песня пропала. Мне больше не хотелось улыбаться как дуре или спешить Джильде на помощь.

Паслена снова засмеялась, и напарник Люси засмеялся тоже — но нервно, словно знал, что смеяться не должен.

— Ты что, опять амулет дома забыл? — спросила Люси.

Он пожал плечами.

Люси полезла в карман и вытащила маленький полотняный мешочек.

— Держи. Я захватила лишний. — Она покосилась на меня — проверить, не обижусь ли.

— Порой даже я запасаюсь амулетами, — сказала я, правда, не добавив вслух: «обычно против родни».

Люси благодарно улыбнулась.

Я прошептала стражам:

— Вы внушение Джильды чувствуете?

— Да, — ответил Холод.

— Оно направлено только на фейри, — сказал Дойл, — но ей не хватает умения направить его на одну Паслену.

Я оглянулась на Роберта. Вроде бы с ним все было нормально, но он заметил мой взгляд и подошел.

— Вы же знаете, принцесса, брауни — одиночки. Мы таким побуждениям не слишком поддаемся.

Я кивнула. Я и правда знала, но почему-то не могла воспринимать измененного пластическими операциями Роберта как чистокровного брауни.

— Но хоть сопротивляться я могу, я все равно их чувствую, — добавил Роберт, вздрогнув, — Она мерзость, но с изюминкой.

Меня слегка передернуло при слове «мерзость» — так называли людей, которые поддались дикой магии и превратились в чудовищ. Джильду я встречала, чудовищем ее никак не назвать. Впрочем, встречались мы всего однажды и мимолетно, в те дни, когда в Лос-Анджелесе меня считали человеком с примесью крови фейри. Я ей не показалась важной шишкой и в прихвостни тоже не годилась, так что она мной не заинтересовалась.

Детективы вышли из отгороженного закутка, и Роберт жестом предложил нам выходить. Я сделала сердитые глаза, он прошептал:

— Она тут говорила насчет королев. Пусть знает, какую королеву я бы выбрал.

Я прошептала в ответ:

— Я не королева.

— Да-да, знаю. Вы с высоким черным красавцем пожертвовали всем ради любви. — Он осклабился, эта физиономия живо напомнила мне прежнего брауни. Чтобы так скалиться, зубы нужны похуже и лицо другое, но все-таки это была та самая ухмылка.

Я невольно улыбнулась тоже.

— Я слышал из верных рук, что сама Богиня сошла короновать вас двоих.

— Приукрашивают, — сказала я. — Нас короновала магия Богини и земли фейри, но физической материализации Богини не было.

Он отмахнулся:

— Крючкотворствуешь, Мерри. Кстати, тебя еще можно так называть, или ты предпочитаешь Мередит?

— Мерри вполне подойдет.

Он с ухмылкой глянул на моих двух стражей, сосредоточенно следивших за входной дверью.

— В недавние времена эти двое были сторожевыми псами королевы. — Он обратил на меня проницательные карие глаза. — Есть мужчины, которых притягивает сила, Мерри, а есть женщины, которые и без короны больше королевы, чем те, которые корону носят.

И тут, как по сигналу, дверь отворилась, и в кабинет вплыла Джильда, фея и крестная мать города Лос-Анджелес.