Прагматик

Глава 17

— Кто тебя так? — спросила Рицу.

Суккуб глядела на мое отхреначенное Сакурой лицо. Секс с гетерой вышел буйным. Фингалы, должно быть, светились как неоновые огни. Походка тоже напоминала танец монгольского шамана у костра.

Рицу стояла посреди просторного номера «люкс», который я снял на подставное имя. Вместо привычного строгого костюма ее тело облегало закрытое черное платье. Высокая грудь вздымалась под шелком, как грозовые тучи на ночном небе. Волосы распущены, отделенную золотую прядь украшает пара сверкающих бусинок — капля гламура в деловом образе. Приглушенный свет торшера придавал ее лицу оранжево-красный оттенок.

— Спарринговался с сестрой, — улыбнулся я.

Глаза суккуба сверкнули. Презрение пополам с ревностью.

— Тебе накостыляла клановая шлюха? — она хмыкнула. — Какой слабенький мальчик.

Улыбка не сходила с моего лица.

— Не красив, не мускулист, но мама говорила, что я очаровательный.

— Случайно, не та мама, которая умерла сразу после твоего рождения? — Конечно, Рицу все обо мне прознала. — Откуда ты знаешь, что она говорила?

— Мне передали.

Миг и она скользнула ко мне быстро, как лиса к зайцу. Ее пальцы огладили мою шею, а затем надавили, жестко, с силой. Оставляя новые кровоподтеки. Без «усиления», конечно, не обошлось.

Уголки моих губ все так же приподнимались, несмотря на боль.

— Тебя так бесят следы другой женщины на моем теле, что решила затмить их своими собственными?

Она внимательно изучала мою маску. Искала хоть каплю страдания. Пальцы ее тем временем вдавливались глубже. Так и сознание потерять недолго.

— Почему бы мне не сломать эту хрупкую шею? А, мальчик, вознамерившийся меня сделать своей?

Она желала увидеть на моем лице страх. Это бы наконец опустило меня в ее глазах. Превратило бы в добычу.

С властными женщинами всегда так: вечные проверки. Дашь слабину и они тут же подомнут тебя под себя, вонзят каблук в самые яйца. Возможно, они будут продолжать любить тебя. Но задницу с твоего лица больше не поднимут.

Рицу достались лишь икры недовольства в моих глазах.

— Я так же вознамерился сделать тебя сильнее, помнишь?

Она сощурилась.

— Опять чешешь о главном роде? Знаешь, твоя роль сыграна. Роботы доставлены. Ревун, Рудра, Дурга наши. Зачем нам еще хилый мальчишка?

Врала, конечно. Обито по-прежнему нуждался в шпионе. Но она спрашивала не об этом. Из нас двоих источала страх именно Рицу. Если ее снова свяжут брачными узами, она потеряет независимость. Это пугает суккуба до трясущихся пальцев на моей шее.

— Не о роде. Я чешу о нас с тобой. Мы станем сильнее уже после сегодняшней ночи.

Эти слова заставили ее брови взлететь под челку.

— Конкретнее. Если это какая-то романтическая чушь…

Резким рывком сдернул ее руку с шеи. Мы уставились друг на друга, как два свирепых пса.

— Утром сама все увидишь, — прогремел мой голос. — Если я совру, просто сломай мне шею. Во всяком случае, — снова мои губы дернулись в ухмылке, — можешь попытаться.

Рицу немного растерялась.

— Не понимаю…

— Потому что рано для раздумий. Дотерпи до утра.

Я взял ее руку и поцеловал напряженные пальцы. Прильнул к ней как любовник.

— До утра, договорились?

Секунду она мешкалась, затем дернула пуговицу на горловине платья.

— Не разочаруй меня.

Утром Рицу смотрела, как Хенси встает и нагим идет по мягкому ковру к окну. Скрипнули пластиковые ставни. Прохладный свежий воздух хлынул в комнату, смывая запах спаривания. Обрамленный рассветными лучами, Хенси застыл. Взгляд его задумчиво заскользил по туманным улицам. Худой, жилистый, изукрашенный разноцветными кровоподтеками — отпечатками кулаков той блядуньи гетеры, вспомнила Рицу, — парень возвышался над кроватью, тяжело дыша. А Рицу лежала на мокрых простынях, опустошенная. Руки и ноги дрожали, кожа утратила чувствительность и похолодела от пота. Некоторое время она не двигалась, прислушиваясь к гулу города. Она ощущала себя пустой, в то же время адский котел, заменявший ей душу, был полон ци:

Суккуб

Уровень Обвинитель

Состояние адского котла 111 единица ци

Пятьдесят единиц из ниоткуда. За одну ночь с инкубом.

— Это чудо, — прошептала Рицу.

Усмехнувшись, Хенси достал из кармана джинсов кожаный браслет.

— Не совершай эту ошибку, Рицу, — сказал он, вставая на колени на постели. — Не называй наше с тобой деяние чудом. Чудеса происходят по воле богов, определяются случаем. Мы же с тобой выше того, чтобы надеяться на обстоятельства. Мы сами куем нашу судьбу.

Там где его тень накрыла Рицу, ее кожа разогрелась и возбудилась. Голову Хенси окаймлял золотой свет.

«Словно корона.… Почему отрицая богов, этот мальчик сам выглядит как один из них?»

Покачав головой, Хенси надел ей на руку браслет. Сверкнула на солнце пластина с угловатыми узорами.

— Я не бог, Рицу. — «Как он узнал, что я думаю? Кто он такой?». — Не испорти наш с тобой путь суеверием. Не отдаляй меня от себя пьедесталом. Ты и я образуем «мы». И ждать от тебя я буду доверия, а не поклонения.

Она схватила Хенси за облученную золотом руку. И сказала то, о чем он просил:

— Мне похрен, кто ты. Просто поцелуй меня. Поцелуй же!

Ее лицо подставилось под горячие губы. Ощущая его дыхание во рту, Рицу зажмурилась изо всех сил. Лишь бы Хенси не прочел, как она радуется его благословению. Лишь бы не узнал, как она счастлива тому, что только что спала с возвышенным. В детстве мама читала ей сказки о живых богах, женившихся на смертных, но она даже не мыслила, даже не смела мечтать, что…

«Пожалуйста, возьми меня еще раз, — повторяла она про себя, надеясь, что Хенси услышит страстные мысли. — Возьми. Возьми. Возьми. Возьми. Возьми….»

Его рука легла ей на живот.

— Обязательно, — произнес он. — Очень скоро мы повторим.

Твердые пальцы ласково гладили ее кожу. Рицу захлебывалась в море восторга.

«Он слышит! Единственный мужчина, что возвышается надо мной, живет внутри меня».

— Мы будем копить наш огонь, раздувать, — рассказывал Хенси. — И однажды выпустим его.

У Рицу перехватило дух от этих слов. Воображение рисовало ей высокие уровни: Фурия, Каратель, Беззаконник… А что затем? Неужели она станет Псевдобогом и встанет плечом к плечу с истинным небожителем? Сказка, мамина сказка сбудется? Горло Рицу пересохло, мысли метали один тот же вопрос.

«И что тогда?»

Хенси лукаво улыбнулся:

— Во что превращаются города, когда подвергаются атомной бомбардировке?

Ее бог вопрошал, и Рицу не могла не ответить, не могла не выдавить охрипшим горлом:

— В руины и горы сожженных трупов?

Рука, испускающая небесный свет, убрал с глаз Рицу упавшую прядь с бусинками. Ясные глаза Хенси поглотили девушку.

— Они превращаются в побежденных, Рицу.

Таких же как ты.

Редкие фонари освещали тропу сквозь парк. Как флажки, трепетали в ночи листья от хлестких пощечин ветра. Я шел к детской площадке, спрятанной в глубине деревьев. Там Хенси в детстве играл с Юкари и Аяно. Там Юкари ждет меня. С каждым шагом мое сердце билось все чаще. Ночь казалась погруженной в яркие краски. Словно Миза снова вызвала радужный дождь. В бессилии я вынужден был созерцать метаморфозы моего восприятия мира вокруг. Непостижимо! Кейна, твоя все же взяла: прагматик Амида влюбился. Уж лучше бы туберкулёз или гепатит.

Но, конечно, вовсе не любовь побудила меня позвать Юкари на встречу. Тьма есть всего лишь тьма.

Накануне в мой кабинет в «Контакте» явился Кира. Я обязал его с Коджи давать мне еженедельные отчеты о прогрессе их тренировок и медитаций.

Листы, протянутые Кирой, были запачканы кровью. Запекшаяся красная корка также покрывала его руку.

— Это не твоя кровь, — я понял это по лицу вампира. Глаза Кира были стеклянными.

— Он велел мне притащить кровавую шлюху. И убил ее на моих глазах.

Так Мясник прогрессировал в уровнях: заставлял брата похищать указанных девушек. Брис дал соответствующее прозвище своим жертвам — кровавые шлюхи.

— Что изменилось? Она далеко не первая.

— Первая настолько молодая, — Кира ударил по столу кулаку. — Ей было не больше двенадцати! Брис превращал ее в фарш, визжа как свинья! — истеричный смех продрал вампира. — Ха-ха! Свинья, ха! А ведь мы так называем людей. Но именно Брис был похож на жрущего хряка, понимаешь? Жуя ребенка! Ха-ха!

Он смеялся, качаясь как бледный окровавленный призрак, пока я не подошел и не обнял его. Голова Киры опустилась мне на плечо, он уткнулся лицом мне в шею. Моя рука гладила вампира по пахнущим потом и кровью волосам. Кира задышал медленно и глубоко, моя кожа зудела от соли его слез.

— Я доверяю только тебе, Хенси, — пробормотал он. — Как бы иногда не шутил над тобой. Ты мой настоящий старший брат. Но если ты когда-нибудь предашь меня, я убью тебя.

— Знаю, — мой голос звучал ровно, успокаивающе. — Поэтому чтобы до такого не доводить, давай лучше убьем ублюдка.

Детская горка первой выглянула из-за стены зарослей. Я шел дальше, ощущая покалывание в коленях. Может, стоило выбрать Ицуку? Да, официально она ниже рангом Юкари. Но у магов в отличие от демонов эти ранги условны. Кудесник вполне бы справился не хуже Чародея. Нет, принимая решение, я был верен себе. Никакая тьма не может являться решающим фактором в выборе инструмента. Иначе я уподоблюсь рожденным в миру.

Юкари сидела на качелях. Большие глаза девушки не отрывались от тропы и сразу же полыхнули радостью, как только я попал в их обзор. Единственная душа, не отвернувшаяся от Хенси, за что же ты его так любишь? Риторический вопрос, конечно. Детские привязанности — прилипчивая штука.

— Привет, Юка-тян, — в детстве так ее называл Хенси. — Ты рано.

— Ты тоже, — улыбнулась девушка.

Духовная техника «Око ночи» использована. У вас улучшено зрение в темноте.

Отлично, теперь лицо Юкари как на ладони. Так будет легче взять поводья ее души.

Я взялся за цепи качелей и толкнул их.

— Хенси, ты чего? — засмеялась Юкари.

— Помнишь, раньше я тебя качал?

— Да, и Аяно тоже, — нотка грусти вплелась в ее голос. Значит, сестры все еще в ссоре.

— А еще ты боялась, когда я делал вот так, — и с силой толкнул качели вперед.

— Хенси-и-и! — завизжала Юкари. Не потому что испугалась, а потому что так она кричала маленькой девочкой. Для правдоподобия она даже вцепилась обеими руками в цепи. Глядя на ее взметнувшиеся волосы, я ощутил, как по моим губам расползается улыбка. Настоящая. Как интересно. Впервые на моей памяти Рожденная в миру притворяется, а Подготовленный искренен.

Когда Юкари вдоволь навизжалась, она подвинулась. Усевшись рядом, я смущенно сцепил руки на коленях.

— Помнишь, мы играли в этой песочнице, — болтая ногами в воздухе, Юкари указала на оранжевый квадрат на лужайке. — Я лепила тебе с Аяно пироги, но никто их не ел.

В ее голосе прозвучала наигранная обида.

— Они все-таки были из песка, — улыбнулся я.

Оба посмеялись. Юкари резко погрустнела.

— Что с нами стало, Хенси?

Я опустил голову. Долго ничего не отвечал.

— Лишь со мной. Я оказался недостаточно сильным для вас с Аяно.

Она не стала отрицать тяжелую правду, как обычно, чтобы утешить любимого. В ней закипала злость. Но не на мою слабость, а …

— И теперь ты демон, — глухо бросила. — Со сколькими женщинами ты уже спал?

Я промолчал, краем глаза следя за ней. Слезы выступили на ее глазах, усталость наполнила тело и душу.

— Как ты мог? Ты клялся в верности мне и Аяно, помнишь? — Она подняла распухшие глаза на меня. — Помнишь?

Поток моих мыслей замедлился и застыл. Оценочный транс разбирал выражение ее лица на пряди эмоций, пытаясь определить, какой мой ответ вызовет нужное звучание лютни ее души.

— Я…я все еще люблю тебя, Юкари. Больше никого. Ни Аяно, ни других девушек. Только тебя. — И это, как ни прискорбно, правда. — Слабак по имени Хенси каждую ночь вспоминает эту песочницу. — А это уже нет.

Словно привлеченная моей ложью, выглянула луна. Раскрасились серебром листья на серых ветвях.

На этом можно было остановиться, но я говорил и говорил. Раскрыл настоящего себя. Свет бледной пародии на солнце освещал наши лица. Мой голос лился бархатом меж шуршащими серебром кронами. Юкари застыла, лицо ее вытянулось. Блестящие мокрые глаза забывали моргать.

Когда Подготовленный говорит, он играет сразу на всех струнах души. Как и в Мизе, во мне живет легион голосов, только управляет ими один холодный разум. Значения слов неважны, лишь разбуженные страсти. Повинуясь голосу, Юкари перевела взгляд на песочницу. Маленькие призраки привиделись ей. Дошкольник-симпатяга и две девочки ковырялись в песке. Увиденный как наяву образ прошлого заставил Юкари вскочить, обернуться ко мне. Руки ее сжались в кулаки.

— Кто ты? — прохрипела она сдавленно. Я не дрогнул.

— Разве не видишь, Юка-тян? — на моих губах заиграла улыбка. — Кто же как, не К-поп айдол…

— Замолчи! Ты не Хенси! Говори, кто ты такой?

Она прошептала Напев, и в небо взметнулись белые огни. Площадку залил свет магических прожекторов, на ее краю заметались тени. Юкари настороженно изучала меня. Мой взгляд изменился так внезапно, что девушка в ужасе отшатнулась. Маски спали. Лицо любимого стало пустым и холодным. Мертвым.

— Скорее, не только Хенси.

— Я не знаю, что ты за тварь, — прошипела маг, готовя боевой каст. — Но если ты с ним что-то сделал…

— Это его тело, — я встал и дернул рубашку на груди. Оторванные пуговицы выстрелили во тьму за границей света. Девушка застыла. Родинки, которые Юкари помнила с совместных купаний в детстве, темнели на бледной коже. — Испепелишь меня — убьешь и Хенси.

— Не может быть… — ее рука потянулась ко мне и отдернулась в сантиметре от бледной кожи.

Лицо девушки исказило судорогой. Я равнодушно следил за ее мучениями.

— Боль — смехотворная плата за правду, Юкари.

— Верни его, — кричала сквозь слезы девушка. — Верни моего Хенси!

Я схватил ее за плечи, против воли приблизил к себе, напряженно всмотрелся в испуганные глаза:

— Разве ты не слышала мои слова? — сказал пустой мертвый голос. Без желания убедить, без любых интонаций, просто констатируя. — Я позвал тебя сюда, потому что помню это место. Я помню все, что помнил он и намного больше. Ведь я и есть он.

— Нет! — прокричала она прямо мне в губы. — Ты не он! Ты-ы-ы…

Тело Юкари все съежилось, она не могла ни вырваться, ни убить меня. Потому что ее держали руки любимого.

— Почему не он? Потому что другой? Потому что жестокий? С годами люди меняются. Тот ребенок в песочнице…остался в песочнице. Хенси внутри меня, Юкари. Мои воспоминания, мои страдания — его. А также моя любовь к тебе.

— Отпусти! — кричала она, содрогаясь от предательского жара, хлынувшего к щекам. Хенси, настоящий Хенси никогда ее так не держал. Как вещь, как игрушку. Как свою собственность.

Я бросил ее на землю. Встав на четвереньки, она зашептала Напев. Если отвернуться, если не смотреть в родное любимое лицо, она сможет испепелить чудовищную тварь. Ради Хенси, ради его души.

Но голос не слушался.

— Думаешь, смерть для него благо? — я гремел на весь парк. — Ты считаешь, что Хенси не может быть отстраненным, холодным, жестоким? Но он такой, Юкари. Хватит лепить образы любимых из обрывочных детских воспоминаний, как пирожки из песка. Хватит врать себе.

Юкари опустила голову на колючий песок. Да, она лежала в той самой песочнице. Темнота и свет кружились вокруг в дикой пляске. Маленькие призраки, звонко смеясь, прыгали через нее.

Слезы брызнули из ее глаз. «Пожалуйста, Хенси, пожалуйста, вернись ко мне».

— Бессмысленно взывать к тому, кого ты не хочешь слышать, Юкари.

«Откуда он узнал? Как он слышит мои мысли?»

— Не мысли. Твое громко стучащее сердце.

В груди предательски дрогнуло. Юкари заткнула трясущимися руками уши. Лишь бы не поддаться голосу этого создания. Не предать любимого. Ей хватит сил.

Жесткий песок качал ее как волны. Она упала на бок, прижала колени к животу, рыдая как маленькая девочка. Я сидел рядом и гладил ее по волосам. Каждое мое касание отдавалось болью в нежном теле. Мое лицо было безразличным.

— Зарыться головой в песок или признать правду и жить дальше, — сказал я. — Решать тебе.